Пси-ON. Книга III

Глава 20 Выбор обрекающий

Москва встретила меня серыми тучами, заполонившими небо и закрывшими солнце, накрапывающим дождём и на удивление холодным ветром, а помещения дворца — тишиной, теплом и каким-то накатывающим волнами умиротворением, пропитавшим многочисленную обслугу. Члены императорской семьи, — состояла она отнюдь не из самого хозяина трона с его детьми, — ощущались на их фоне этакими комочками напряжённости, подрагивающими в ожидании… чего-то. Или кого-то, ведь император не оставил попыток тем или иным образом меня обнаружить. При том с моего «исчезновения» прошло всего-то шесть объективных дней: такая малость по меркам людей, и целая прорва — по моим.

В пока пустующий рабочий кабинет Алексея Второго я вошёл без препятствий: гвардейцы, коими дворец был усеян не в пример обильнее, чем в моё прошлое здесь появление, оказались неспособны меня засечь. Даже парочка слабеньких телепатов, — ещё бы сильных в простую охрану определяли, — оказалась в моём присутствии слепа и глуха. Собственно, для того я все задействованные механизмы защиты и создал: стать невидимкой, призраком, который появляется, где угодно, и исчезает, откуда угодно.

Для полноты картины оставалось только освоить телепортацию, но с этим всё ещё были проблемы.

За последующую четверть часа я успел «побродить» по кабинету, рассмотрев всё, что представляло хоть какой-то интерес и могло утолить моё любопытство хотя бы в малой степени. Естественно, я тут ничего не касался и даже на пол не наступал, так как здоровая паранойя императора принудила его к установке весьма интересной системы, способной отследить даже сравнительно малое изменение давления, оказываемого на этот самый пол. Попытайся кто-то залезть через вентиляцию под потолком — система всё равно бы сработала, и мне, в итоге, пришлось даже колебания от открытия-закрытия входной двери маскировать. Но хотя бы камер в самом кабинете не было, а те, что имелись в коридоре снаружи, оказались пусть навороченными, но снимающими только в видимом диапазоне, что позволило легко «показать» им самую что ни на есть обычную закрытую дверь.

Всё для того, чтобы в достаточной мере впечатлить императора, лишив его желания со мной спорить. По какому поводу, спросите? Да всё по тому же: дальнейшие планы по объединению человечества и моё в них участие. Общая задумка мне нравилась, но вот силовой вариант решения всех проблем уже не виделся мне таким уж притягательным и простым. Обильная практика с культистами, обработка всего добытого во время отдыха и последующий вояж по ведущим странам мира с ковырянием в мозгах местных власть имущих показал, что если я начну навязывать свою волю сидящим на верхах мастодонтам политики, то уже к концу первой недели это закончится, по меньшей мере, всеобщей войной, где основной целью станет Российская Империя. И то же самое, если я начну убивать. Почему?

Потому что обо мне знают, и даже попытайся я стать «стихийным бедствием», карающим всех, кто выступает против, во всех грехах всё равно будут подозревать мою родину. А где подозрения — там и попытка нанести удар. Был бы я «никем», и риски получить на выходе всепланетную бойню упали бы в десятки раз… но я совершил ошибку, и теперь мог лишь зло материться себе под нос, нагораживая неведомые конструкции поверх простого, но ныне недоступного решения…

Тем временем единственная ведущая в кабинет дверь, — не считая потайного хода, по всем канонам скрытого за книжным шкафом, — распахнулась, и в помещение, подозрительно осматриваясь, зашёл император собственной персоной. Он словно чуял что-то на подсознательном уровне, но осознанно обнаружить неладное не мог. Я бы на его месте развернулся и ушёл, но Алексей Второй, загруженный работой по самую маковку, плюнул на интуицию и, пройдя вглубь кабинета, устроился в солидном кресле, дожидаясь, пока включится представляющий собой единую со столом конструкцию компьютер с тремя мониторами. Да, рабочий кабинет — это вам не «кабинет для встреч», в котором мне довелось побывать ранее. Даже атмосфера здесь была более живая, так как император проводил за работой львиную долю своего времени практически ежедневно. Пара мелочей тут, парочка там — и вот уже это не нечто безликое, а вполне себе уютное место.

— Ваше высочество. — Мужчина не дёрнулся, но застыл, в то время как его разум в считанные доли мгновения зарос панцирем и ощерился «иголками». Впрочем, он действительно быстро взял себя в руки, приняв единственно верное в данной ситуации решение: «опустил оружие», с интересом взглянув на такого красивого и восседающего прямо в воздухе напротив меня. — Я вернулся. И у меня есть пара вопросов, которые следовало бы обсудить как можно скорее. Так что я извиняюсь за вторжение и заранее извиняюсь за то время, что у вас отниму.

— Вижу, ты поднаторел в использовании псионических сил. Это похвально… — Задумчиво произнёс император, глядя куда-то сквозь меня. Разум, что примечательно, он держал в узде, подавляя чуть ли не инстинктивные попытки превентивно подавить угрозу. Испуг в нём был всё ещё силён. — Ты изменился. Открыл для себя что-то новое?

Я покачал головой:

— Скорее под иным углом взглянул на то, что и так было мне известно. Но к этому меня сподвиг тур по планете, в ходе которого я убедился в неприменимости силового подхода в вопросе объединения человечества. Даже если сгладить острые углы и действовать неспешно, в один не слишком прекрасный момент по Российской Империи могут ударить. И как мы с вами знаем — для этого достаточно одного упорного псиона, который сможет, скажем, расшевелить литосферные плиты или просто доставить парочку бомб в центр столицы…

Окончание фразы заставило императора поморщиться. И было отчего, ведь ядерный взрыв в непосредственной близости от Москвы, мягко говоря, расшевелил застоявшееся болотце под названием планета Земля.

— Нечто подобное сделают в любом случае. Всегда будут недовольные. — Всё-таки не смог не вставить своё веское слово мужчина, пока ещё не совсем понимающий, к чему я веду, и потому считающий, будто я хочу аннулировать наши договорённости… или перекроить их в свою пользу.

— Но этого террориста поддержат, скорее всего, все те, кто к тому моменту не окажется под нашим полным контролем. Я же предпочту, чтобы против такого террориста выступили всем миром, а для этого навязывать свою волю должен кто-то, не принадлежащий ни к одной из сторон. Понимаете, что я имею в виду?

— Ты уже накрепко связан с Империей, Артур. Любое твоё действие свяжут с нами, и что бы ты ни говорил, от этой связи избавиться не выйдет.

— Всё так и есть. Но, во-первых, существуют вполне надёжные способы разрыва этой связи. Я могу легко сделать так, что лояльным Российской Империи меня назовёт только умалишённый, и при том сама страна не пострадает так сильно, как будет казаться со стороны. Под вашей рукой и даже в тайном совете собрались не только лишь всецело лояльные люди, а Корону Пламени я бы предпочёл устранить в любом случае… — Император вскинул бровь, а в его глазах промелькнуло что-то очень нехорошее. — Ну и во-вторых, навязывать волю можно не только лишь по праву сильного. Большое зло, с которым никто не сможет справиться в одиночку, и которое бьёт по всем и каждому может стать достойным инструментом опосредованного влияния на все правительства планеты. При этом «в лоб» я требовать ничего не стану. Просто обстоятельства в моём лице вынудят даже самых твердолобых лидеров шевелиться в том направлении, которое выгодно нам с вами.

— Бред, Артур. Пусть ты и правда сможешь стать «Большим Злом»… Пусть тебя и правда перестанут ассоциировать с нами… Пусть даже отреагируют на это так, как ты хочешь… Нет, это не приведёт ни к чему хорошему. Найдутся и те, кто и в, скажем, смерти моей и всей императорской четы от твоей руки найдёт выгоду для Империи. Как найдутся и те, чья логика извернётся, но сделает всё в точности до наоборот от ожидаемого. И тогда вне зависимости от твоих действий на нас обрушится вся мощь остального мира! Виноватых искать будут всегда…

— Не в этом случае, можете мне поверить. — Перебил я императора, который в ответ лишь поджал губы, втянул носом воздух и продолжил:

— Что касается Михаила… — Корона Пламени — это всего лишь прозвище столпа и пирокинета шестого ранга, стоящего на страже Империи. — Он играет слишком весомую роль в нашей внешней политике. Его смерть подкосит выполнение ряда долгоиграющих планов, в которые уже вложено очень много ресурсов. И планы эти напрямую связаны с привлечением к поиску способа закрывать разломы лояльных нам государств, так что степень их важности сложно недооценить.

— Не мне вас учить, но опираться на ногу, которая может в любой момент взбрыкнуть — не лучшая идея. Особенно если вы — поддерживающий небо над головами своих подданных атлант. — Про то, что его мнение мне не то, чтобы очень интересно, я говорить не стал. И сам поймёт по итогу, если уже не понял. — В конце нашей встречи я передам вам всё, что успел накопать на некоторых из тех, кого вы считаете своей опорой. И отдельно хочу заметить, что «копал» я в головах ваших политических противников.

Император, задумавшись на пару секунд, кивнул. Всё-таки был в нём стержень, без которого император со всеми регалиями — не император вовсе. Многие бы сохранили сейчас самообладание, и, с учётом всех обстоятельств, поддержали столь необычную беседу? Владимир так бы не смог, а ведь он наследник, получивший отменное образование и соответствующее воспитание.

Делали ли императора уникумом его способности в телепатии, или он сам по себе такой — загадка.

— А теперь что касается становления «Большим Злом» и вашего скепсиса в отношении этого варианта. Сколько, как вы считаете, на планете останется людей после того, как вы с моей помощью подомнёте под себя все остальные страны?

— Не меньше половины населения. А это намного больше, чем в мирах по ту сторону разломов. — С абсолютной, прямо-таки железобетонной уверенностью заявил он. Наивный, хоть и готовый взвалить на свои плечи такой груз. — Ты переоцениваешь деструктивные наклонности людей, Артур. Даже среди высших чинов многие предпочтут неминуемой смерти ошейник и цепи. Наша же задача будет лишь в том, чтобы продемонстрировать неотвратимость этой смерти в случае оказания сопротивления. И, конечно же, процесс этот всё равно будет небыстрым: тридцать, сорок лет…

— А у нас может не быть и десяти. Или наоборот — впереди целые века. Точно сказать нельзя, ваше высочество. — В этот раз обращение прозвучало даже как-то слишком фамильярно. — Мы не имеем права медлить. А ещё вы сильно недооцениваете решимость соседей противостоять порабощению любой ценой. Людей, по моим подсчётам, погибнет кратно больше, а выживших можно будет легко скомпоновать на клочке суши с московскую губернию размером. И это при том условии, что где-то на планете в принципе останется место, пригодное для проживания…

И глазами, и восприятием я видел, что мои слова необходимого результата не приносили. У Алексея Второго имелось своё мнение на этот счёт. Что ж…

— Тут, пожалуй, проще будет показать наглядно…

На телепатический контакт мужчина пошёл с неохотой. Но всю эффективность такого подхода император, естественно, признавал, так что с его стороны никаких препятствий учинено не было. Навести мосты между нашими разумами оказалось делом считанных мгновений, но вот на передачу информации времени понадобилось намного больше. Я не жестил, отбирал, можно сказать, краткую выжимку мнений и мыслей, привязанную к личностям, да известные мне факты с образами-подтверждениями оных. Сюрпризов на случай глобального конфликта дорогие соседи Российской Империи приготовили множество, и обезвредить их все не представлялось возможным даже для меня.

Просто не успею везде, а другие псионы, даже столпы, не смогут этого сделать.

Лишь в самом конце, просмотрев последний образ, Алексей Второй, звучно выругавшись себе под нос, откинулся на спинку любимого кресла. Всю полноту его растерянности и удивления передавало уже одно то, что я впервые смог прочитать его эмоции достаточно глубоко, чтобы назвать то же кресло «любимым», как и от и до считать его ко мне отношение. Ожидаемо, он меня опасался. Считал неподконтрольным, опасным элементом, начавшим свою игру.

И считал небезосновательно, в общем-то.

— Человеческая глупость неистребима. Это идёт вразрез со всеми сделанными прогнозами…

— А вы бы сами склонили бы голову, случись мне заявиться к вам с предложением встать под знамёна Штатов, с альтернативой в виде уничтожения армии и имеющегося аппарата власти как такового?

— Нет. — Сказал, как отрезал. — Я бы не смирился.

— Вся человеческая история учит тому, что выбросивший белый флаг никогда ничего не выиграет, лишь утратит или вообще исчезнет сам. Оттуда и тянутся корни непоколебимой готовности бороться за «свободу воли» до самого конца. Даже если никакой свободы, на самом-то деле, и нет. — Печально, но факт: многогранное, полное разных культур человечество было готово исчезнуть, но не отпустить иллюзию принадлежащей ему свободы, дабы спаяться в нечто цельное, монументальное и совершенное. — Так что, ваше высочество, вариантов у нас всего два: или «Большое Зло», или человечество, пытающееся заново собраться из пепла после войны всех со всеми.

— Я должен всё как следует обдумать, Артур. — Я бы разочаровался в нём, если бы он решил сейчас продолжить разговор. Тот пакет данных, что я вкатал в разум императора, даже мне переварить было бы не то, чтобы очень просто. А уж ему как раз будет, чем заняться, пока я разбираюсь с другими делами. — Тебе есть, что ещё сказать?..

— Только попросить. Мне нужен доступ к стабильному разлому, который можно будет временно ото всех изолировать, моими силами. Ну и, естественно, поблизости не должно остаться людей. В случае проблем я-то выживу, но за других людей поручиться не могу. — Собственно, я и сам могу пространственного «бабаха» не пережить, но об этом императору знать не обязательно. Как и о том, что на самом деле пустой комплекс мне нужен будет исключительно для того, чтобы подсдуть потенциально могущее возникнуть у его высочества желание пожертвовать разломом и оставить меня на той стороне без шансов вернуться в родной мир. Не будет, так сказать, соблазна одним звонком и без рисков избавиться от опасного элемента в моём лице: придётся как минимум собирать псионов, ставить перед ними задачу и рассчитывать на то, что они успеют докопаться до разлома вовремя. Главное на той стороне особо не задерживаться, но с моими талантами к ускорению разума я могу хоть каждые пятнадцать минут туда-сюда ходить, субъективного времени всё равно будет достаточно, чтобы не делать себе нервы из-за слишком частых перерывов. — Надеюсь, это возможно?

— Возможно. Откладывать не вижу смысла, так что разлом поступит в твоё полное распоряжение, скажем, через час. Ты ведь успеешь добраться до Санкт-Петербурга?

Я кивнул:

— Успею. Рад, что с этим не возникло никаких сложностей. — А то я, признаться, ожидал попыток задвинуть меня в конец очереди, что пришлось бы тут же и пресечь. Но Алексей Второй оправдывал самые смелые мои надежды, демонстрируя несвойственную единовластным правителям гибкость характера. — Сколько у нас всего стабильных разломов?

— Три. — Мужчина тяжело вздохнул. — Но всё равно, постарайся сохранить разлом в целостности. Эти аномалии слишком редки, и мы пока точно не знаем, какие условия необходимы для полноценной стабилизации.

— Цели повредить или уничтожить разлом у меня нет, ваше высочество. Даже более того: я заинтересован в его сохранении, так как масса ответов на интересующие меня вопросы сокрыта именно в других, мёртвых мирах. Вы ведь не забыли об угрозе, ради борьбы с которой всё и будет происходить? — Вопрос, естественно, риторический, призванный напомнить императору о том, что я не по велению левой пятки ставлю ультиматумы и готовлюсь выступить против всего мира. У меня была Цель, и она, как бы жёстко это ни звучало, оправдывала практически любые средства для её достижения. Я не мог разорваться и проконтролировать всё и всех, так что выбирать приходилось между огромным злом, большим злом и самым скромным, но в отрыве ото всех прочих вариантов выглядящим… не очень выглядящим, прямо скажем.

От моей руки за годы погибнут десятки и сотни тысяч человек, опосредованно — миллионы. Император и сам пока не понимал, каких масштабов кризис я намеревался породить. Но человечество в целом от этого только выиграет, а осуждение и ненависть я легко переживу. Единственным, что меня сковывало, была Ксения, но её безопасность — вопрос решаемый. Главное, чтобы она сама согласилась обменять часть своих свобод на эту самую безопасность, а остальное неважно.

Ну а если нет… что ж, силой навязывать своё мнение небезразличному мне человеку я не буду.

— Оставим пока разлом, соответствующий приказ я отправлю. Мне нужно знать, что и как ты будешь делать. И данные по предателям… — Император полнился негодованием лишь только думая о возможности существования таковых. Что же с ним будет, когда он ознакомится со всем внушительным списком? Инфаркт? — Я готов с ними ознакомиться. Телепатия?

— Да. — Я кивнул. — Время ценно, так что я не стал переводить время на подготовку более… неудобных носителей.

Очередной виток рутины, по завершении которого преисполненный желания убивать и карать император, выслушав все мои доводы и ту часть плана, что касалась моего «отрешения» от Российской Империи, согласился, уже понимая, что выбора-то у него и нет. Конечно, он намеревался «доиграть» всё на благо своей страны, выжать максимум из неотвратимого, но на иное я и не рассчитывал.

Следующим шагом было путешествие в иной мир, туда, где, по моему разумению, находились столь необходимые сейчас ответы на поставленные ноосферой вопросы.