Пси-ON. Книга III

Глава 3 Неловкое застолье

Его Высочество предпочитал типично-дворянским одеяниям нечто в стиле аскетичной офицерской униформы, лишённой украшений и хоть каких-то знаков различия: фрак поверх рубахи, свободные брюки, с которыми и на бал, и на охоту верхом. Ну и сапоги с относительно высоким голенищем, куда ж без них? Венчала образ рапира с чернением на гарде и простеньким узором на ножнах, по слухам — излюбленное оружие «болеющего» фехтованием цесаревича. Но если по одежде и оружию нельзя было сказать, то кто перед тобой, то стоило взглянуть на внешность… Черты лица были почти точь-в-точь как у его отца, а короткие волосы с оттенком ржавчины одним своим видом заставляли вспоминать Лину. Ну а если добавить суровый, направленный прямо на меня взгляд и характерные эмоции…

Ну вашу-то налево, я что, так похож на охотника за юбками⁈

Впрочем, негодование на моём лице не проявилось: я слишком хорошо себя контролировал. Вместо этого я помахал вошедшему рукой и пригласительно кивнул на отодвинутый силами телекинеза стул. Я почти инстинктивно ощущал, что чёткое следование этикету сейчас только убедит защитника младших сестёр в моём намерении подкатывать шары, так что вариантов особо и не было. Да и нужно было поддерживать образ «наглого самоуверенного дурака», сложившийся в глазах девочки, которую следовало выковырять из панциря.

— Артур Геслер, псион-универсал и перспективный телепат. — Представился я, когда пауза слишком уж сильно затянулась. Цесаревич прищурился, но от «трубки мира» не отказался, заняв предложенное и изначально под него сервированное место. Там как раз в непосредственной близости располагались в основном мясные блюда. Очень удобно: сразу понятно, кто что предпочитает. А вот зачем — это уже другой вопрос. — У меня что-то на лице?

— Клоунский нос. — Фыркнула Лина, к которой в присутствии брата вернулась согнанная императором уверенность. Правда, Владимир Романов такого выпада в мою сторону не оценил, что отразилось в… обеспокоенном взгляде. И он явно начал что-то себе надумывать, хмурясь всё сильнее и сильнее. — Как прошла встреча, брат?

Благо, Лина, сама того не ведая, спасла нас от неизвестно чего, сбив братишку с мысли. Тот вздрогнул, взгляд его прояснился — и опустился на цесаревну, которая в этот момент уже обратила всё своё внимание на салат с зеленью и мелко рублёным творожным сыром.

— Во-первых, следи за выражениями, Лина. Геслер — не твоя очередная игрушка. — Девочка вздрогнула. — А встреча… Лучше, чем никак, но желаемого результата достигнуть не удалось.

Цесаревич задумчиво покосился на меня, пытаясь что-то высмотреть. Но заметил только толику удовлетворения от того, что малявку держать в рамках пытается не один лишь император, у которого на полноценное воспитание просто нет времени.

— Верхушке высшего дворянства уже известно о понесённых потерях и о том, за кем отправляли наёмников. Даже поверхностные сведения об их стычке с Геслером просочились, что закономерно усложнило ситуацию. Многие вообще считают, что под видом нового студента мы решили разместить в академии «секретное оружие», и соответственно выступают против его дальнейшего там нахождения…

Владимир старательно делал вид, что я ему не слишком-то интересен, но редкие взгляды и концентрация чужого внимания посредством псионического восприятия раскрывали карты, отчего ни одна хитрость цесаревича не проскальзывала мимо необнаруженной. Да, Владимир Романов, оказавшись со мной за одним столом, пока ещё не знал, как именно ко мне относиться. Точек соприкосновения и общих интересов — минимум, а обстоятельства моего явления народу просто-напросто насильно делают парня предвзятым. Или это не предвзятость, а разумное отношение к человеку, появившемуся из ниоткуда и через неделю оказавшемуся за одним столом с детьми императора? Я ведь, помимо всего прочего, не имею специализированных знаний, в политике полный ноль, а об опыте и говорить не приходится.

Так что с его точки зрения я действительно обуза.

Пока обуза.

— Кхм-кхм. — Спустя несколько минут Владимир вновь посмотрел на меня и прокашлялся, привлекая внимание. — К своему стыду я был неучтив и не представился. Владимир Романов, наследник Трона Российской Империи и псион третьего ранга квалификации. Отец поручил мне поспособствовать твоему обучению, а также заняться организацией твоих первых официальных выходов в свет. Признаться, тогда я счёл это поспешным ходом, но после сегодняшней встречи с дворянством я уверен в обратном.

Небольшая пауза, нужная, видимо, для того, чтобы я переварил услышанное, продлилась не дольше нескольких секунд.

— У нас не вышло отвести от тебя внимание, и теперь приближённые к Трону аристократы желают узнать, кто ты и что ты. Их опасения обоснованны, так что тебе уже в ближайшее время нужно будет посетить несколько приёмов. Первый приём — завтра. — Я мысленно вздохнул. Так оно всегда и случается: ты избегаешь чего-то, бежишь от этого, но судьба, ехидно хихикая, обставляет всё таким образом, что ты сам переступаешь через свои желания и принципы. Потому что надо, и иначе — никак. — В связи с этим у меня есть ряд вопросов, и первый — как у тебя с этикетом?

Не думаю, что от цесаревича укрылось то, что за столом я практически идеально следовал изученному ранее этикету. И «практически» исключительно потому, что уже сам Владимир навязывал диалог, не считаясь со всеми этими «паузами», «минутами тишины» и прочими вывертами больного сознания сумасшедших дворян прошлого. Я ничего не имел против правил поведения за столом, но когда эти правила разрастаются до масштабов бедствия, определяя движения каждого пальца и назначение каждой вилки, то что-то внутри меня требует немедленно прекратить безобразие путём привнесения в этот уродливый порядок щепотки хаоса.

Еретиком на балу у лоялистов себя чувствую, честное слово.

— В случае необходимости я могу следовать ему около-идеально. Механическую часть контролирую от и до, так что практика не обязательна. Но от информации обо всех тех, с кем можно будет встретиться на этом и последующих приёмах не откажусь. В принципе, я готов изучить вообще всё, что у вас есть на аристократию Российской Империи и государств, с которыми мы контактируем и упоминания которых могут всплыть посреди разговора. — Потому что уж что-что, а встречаться с десятками и сотнями аристократов в одном месте без хоть каких-то знаний о них было чревато. Ошибиться легко, исправить сложно. — Чем шире и глубже будет эта информация, тем лучше. Освоить я смогу практически любые объёмы.

Цесаревич смерил меня оценивающим взглядом. Никак, сопоставляет услышанное сейчас с тем, что ему успел рассказать император за то время, что меня развлекали девушки. Или я их. Но важно другое: степень посвящения наследника Трона в дела этого самого Трона виделась мне довольно высокой. Меня открытым текстом вверили Владимиру Романову, а Его Величество как минимум демонстративно самоустранился. Нет, контролировать-то он нас может и будет, но выводы напрашиваются не самые радужные. Кто в здравом уме будет возлагать слишком большую ответственность на юнца двадцати трёх лет отроду?

А Император возлагал, и я не совсем понимал, почему. Игра для меня одного, попытка навести мосты силами почти одногодки? Так Его Величество понял, что мне малость побольше двадцати. И побольше сотни. В довесок сам Владимир не ведёт себя как человек, которому очень надо заполучить мою лояльность и верность.

Нужно смотреть, думать и анализировать, не демонстрируя свою серьёзную сторону слишком уж часто. Забавно, но даже точное знание относительно моих возможностей не заставляет людей смотреть на меня как на монстра. Совсем иначе всё было бы, не ограничивай я свой разум и силу в целом, как делал, например, Император. Его псионическая сила хоть и ощущалась не слишком явно, но телепатическую он буквально выставлял напоказ. Почти то же самое, что моё воздействие на простых людей в городе, сразу после пробуждения. Разве что он это взял под контроль и облёк в конкретную форму, используя ради своей выгоды, а я просто приглушил эту силу. Вывод? Один-единственный: нужно время и практика, которых так сильно недостаёт.

— Я обеспечу тебя всем необходимым. Есть более конкретные пожелания?

— Видео и аудио нежелательны: устройства в моём распоряжении не могут его в достаточной мере ускорить. — А любые аудиозаписи в слишком сильно ускоренном виде воспроизводятся просто отвратительно. Так что текст и изображения — моё всё. — Больше ничего.

— Прекрасно. Что касается спутницы на этих приёмах… — Я уже приготовился сказать, что втягивать в это Ксению настолько рано не собираюсь, но продолжение фразы заставило меня убедиться в профпригодности цесаревича. Если, конечно, это всё его рук дело, а не проложенные советниками рельсы, по которым он с невозмутимым лицом катится. — … то это будет делом необязательным, сразу об этом скажу. Но если возникнет такое желание — проблем не будет.

— Вряд ли оно возникнет, Ваше Высочество.

— Просто Владимир. — Нехотя бросил он. — Третий вопрос достаточно личный, так что…

Я ощутил, как на мне пересеклись взгляды Марины и Лины, подруг, которые, похоже, друг от друга ничего особо и не скрывают. Само присутствие главы «Ледяной Звезды» здесь уже указывало на многое. Или влияние Трона не столь велико, и девушка исполняет здесь обязанности легализованной прослушки, этакого приставленного к цесаревне наблюдателя от аристократии. Подтвердить это будет довольно просто: нужно всего лишь понять, есть ли в свите остальных отпрысков императора похожие товарищи, и обладают ли эти самые отпрыски реальными властью и влиянием. Потому что за прожигателем жизни, например, могут и не следить, как и за Владимиром, который претендует на наследование и может быть персоной напрямую неприкосновенной.

Да, я окончательно сдался. Понял, что или ты играешь в политику, или она играет в тебя. Так что прощай, пытающийся плыть по течению Геслер, и привет, Геслер-страшный-интриган.

— Я, возможно, догадываюсь, какой вопрос ты хочешь задать. О моих отношениях с Ксенией Алексеевой, верно? — Я где-то на семьдесят процентов был уверен в правильности своей догадки, а оставшиеся тридцать процентов отводились под проверку настроя цесаревича. Я правда много, — сравнительно, — времени уделил изучению этикета и дворянских порядков, а за счёт ускорения сознания мог беспрепятственно новоприобретённые знания использовать. В общении людей знатных было важно всё: что, как, в каких обстоятельствах, с каким выражением и каким жестом сказано. Вес имела каждая мелочь, и я, обретя свой неясный статус без году неделя, эти мелочи мог разглядеть. Не без труда, но мог.

Так было и сейчас. В похожей ситуации у дворянина было два пути: указать на ошибку, если таковая была, и тем самым продемонстрировать своё негативное отношение к собеседнику. Или сделать вид, — хотя бы попытаться, если ситуация не предполагает иных вариантов, — что ошибки не было вовсе.

Цесаревич выбрал второй вариант.

Или я угадал с его вопросом.

— Всё верно. В нашем случае именно Алексеева станет камнем преткновения между тобой и значительной частью аристократии. Естественно, только в том случае, если ты и дальше будешь её опекать… и демонстрировать привязанность. — Парень как мог подбирал слова, хоть внешне этого и не показывал. Явно не хотел меня задеть или ненароком вызвать обиду. — Я уверен, что до прямого конфликта дело в любом случае не дойдёт, но с тем постом, который тебе пророчит отец, с дворянством желательно иметь хотя бы нейтральные отношения…

— Я понимаю это, но отворачиваться от человека, который мне действительно нравится я не стану, что бы ни происходило. Если среди аристократов преобладают разумные люди, то они всё поймут и не станут создавать всем нам проблемы на ровном месте. — Я немного подумал, и решил дополнить уже сказанное. — Понимаю, как всё выглядит со стороны, но в отношении Ксении я абсолютно серьёзен. А о моих мыслях относительно гаремов и прочих дворянских радостей ты, я думаю, уже в курсе.

Цесаревич опёрся локтями на стол и сложил перед лицом руки.

— Буду откровенен: я посчитал это бахвальством. Никогда не доводилось встречать мужчину, который отказался бы от нескольких красавиц-жён благородного происхождения. — Откровенно усмехнулся Владимир, глядя на меня.

Я сам не заметил, как недовольно скривился. Цесаревич по всем меркам был достаточно молод, чтобы тема плотских удовольствий была для него одной из приоритетных. Нет, физически я, конечно, тоже далеко не старый дед, но в моём случае гормоны могут перехватить вожжи только если я сам позволю им это сделать. А так как умом я понимаю, что Ксении мне более, чем достаточно, то и позволять себе лишку я не собираюсь. И так часов в сутках не хватает, а, простите, постельные дела по времени протекают один к одному, так как иначе даже намёка на удовольствие прочувствовать будет невозможно.

— Гормоны — страшная штука, но в силу возможностей моего разума я могу легко их контролировать. Потому мне достаточно одной партнёрши. — Откровенный ответ на не менее откровенную провокацию выбил парня из колеи, что проявилось, по большей части, в его эмоциональном фоне. Несмотря на то, что цесаревич явно пытался развить в себе телепатический дар, до уровня сестры ему было как до столицы Китая задом кверху. — И я всё ещё считаю, что мои отношения — это моё дело. Недовольных на себя смотреть я не заставляю.

— Тогда я не буду настаивать. — Сдался Владимир, приступив, наконец, к еде. — Но раз уж мы теперь в одной лодке, то нам нужно узнать друг друга получше. Всем четверым. И, дабы ответить на вопрос, который наверняка вертится у тебя на языке, скажу: Марина с нашей семьёй уже давно. Слышал что-нибудь про «объявленных»?

Я покачал головой.

— Если говорить предельно кратко, объявленные — это своего рода ближайшие последователи членов императорской семьи. Они в раннем детстве узнают о своём предназначении и связи с конкретным отпрыском основной ветви, но отношения с кровными родственниками не рвут. Просто живут, следуя за господином или госпожой. Чаще всего это выливается в крепкую дружбу. — Хмык вырвался сам собой. Ну да, только вне этих стен почему-то кажется, что «объявленная» — это Лина, а не Марина. — Распространяться о личностях объявленных, которых тебе раскроют, нельзя.

— Это само собой разумеется. — Киваю, в мыслях удивляясь столь странным традициям. Зачем городить что-то подобное там, где никакие тайные звания не смогут гарантировать верности и честности? — Но какая роль в наших делах отведена Лине?

— Самая что ни на есть непосредственная. — С каменным лицом поведал цесаревич. — В отличие от Лины, я не смогу присматривать за тобой в черте академии, где ты, вероятно, пробудешь ещё долго. А рассчитывать на то, что тебе с первых дней не потребуется помощь в вопросах политики и интриг мы не можем.

Что ж, план ясен как солнечный день. Лину нужно вынудить сбросить маски и по-нормальному социализироваться ради её же ментального здоровья, а соседство со мной вполне может спровоцировать «срыв покровов». Ну, если я буду изображать из себя дурака или однажды действительно недооценю собеседников-дворян.

— Понял. — Я кивнул, переведя взгляд на девушек. — Надеюсь, мы поладим.

— Взаимно. — Буркнула Лина, тяжело вздохнув. Да, если бы я был на её месте, то тоже не был бы в восторге от необходимости за мной присматривать. С другой стороны, не может же она не знать о проблемах с головой, которые ждут её, если она продолжит притворяться другим человеком и сдерживать разум? Наверняка догадывается о чём-то. Телепаты в принципе люди разумные, а уж с таким талантом…

— Надеюсь на плодотворную совместную работу, Артур. — А вот и Марина отсалютовала мне бокалом с соком.

— К слову говоря, как ты относишься к фехтованию? Хотел бы научиться? — Вновь взял на себя инициативу в поддержании этого странного разговора Владимир. Да уж, нелегко нам приходится: цесаревичу-по-макушку-в-делах, скрывающейся ото всех кроме родных и подруги цесаревны, скромному, трапезничающему за одним столом с отпрысками императора мне и Марине, вынужденной принимать участие в этом цирке. Впрочем, выглядела девушка вполне себе довольно, нисколько этого не скрывая. Так сказать, в противовес всем присутствующим.

— Знаешь, хотел бы. Сейчас моя физическая форма оставляет желать лучшего, а фехтование, насколько я знаю, гармонично развивает тело…

Даром, что этот навык в жизни почти бесполезен сам по себе. Но слишком уж многое он «тянет» за собой, так что такой спорт мало того, что позволит пощупать холодное оружие своими руками, так ещё и позволит навести мосты с Владимиром, что явно будет нелишним. Нет, пророчить дружбу и навязываться я в принципе не хочу, ибо глупо это, но вот дать этой самой дружбе шанс — почему бы и нет?

— Более чем! — С заметным энтузиазмом воскликнул парень. — Решено: закончим здесь — я покажу тебе наш фехтовальный зал. Там обсудим то, на что не хватит времени здесь. Девочки, вы с нами?

— Конечно. — Безо всяких пауз ответила Лина, даже не поинтересовавшись мнением подруги. Впрочем, тут Марина всё-таки придаток цесаревны, а не наоборот. — Потому что просто так разговор явно не клеится…

— Всегда казалось, что аристократ — это человек изворотливый и тактичный. — Хмыкаю, ловя на себе недовольный взгляд стоящих друг друга родственников.

— Я могу быть и такой, если необходимо. Но в кругу друзей… — О как. — … я предпочитаю вести себя вот так. Да и ты, я подозреваю, поступаешь так же?

— Уела. — Согласился я, сократив поголовье бутербродов с ветчиной и стаканов с соком. — Когда выдвигаемся?

Стоит ли говорить, что откладывать мы не стали?..