Пси-ON. Книга IV

Глава 12 «О нашем, о девичьем», или очередной виток интриг

— Ты серьёзно⁈ Готовься, сейчас я сверну тебе голову!.. — Злобно воскликнула миниатюрная на вид, и смертельно опасная по факту девушка, от одного лишь неудовольствия которой у цесаревича закололо в висках. Он поморщился, но с ответом спешить не стал, так как подобный исход был им предсказан, просчитан и включён в заготовку, вобравшую в себя целую прорву вариантов. И ни один из них не подразумевал спокойной реакции со стороны Лины Романовой, которая искренне радела за судьбу подруги. — Ксень, не соглашайся! Зная братца, я почти уверена в том, что это очередная его многоходовка! Просто так, да ещё и кому-то малознакомому во благо, он бы точно ничего делать не стал!

«Это когда я успел стать в её глазах таким засранцем? Играет на публику в лице подруги? Глупость…» — подумал цесаревич, всё так же, в мыслях формируя подходящий ответ.

— Я и не скрываю этого, сестрёнка. — Владимир усмехнулся уголками губ. — Но почему что-то, выгодное для меня, не может устроить и Ксению? Я ведь не просто предлагаю взять и выйти замуж за неведомо кого, нет. Тут целая прорва выгод: это и второе по величине бывшее поместье Алексеевых в черте столицы, и кое-какие бизнесы, и деньги, и возможность восстановить род в обновлённом виде…

— Такое не предлагают за сугубо формальный брак. — Подняла взгляд сама виновница торжества, на лице которой преобладало сугубо смурое выражение.

— И тем не менее, я, здесь и сейчас, предлагаю. — Владимир старался отвечать максимально миролюбиво и при том серьёзно, ориентируясь по всему тому, что он знал о подруге и «фрейлине» своей сестры. — Каждую мелочь можно закрепить в брачном контракте, а гарантами его выполнения стану я и Лина. Причём сестра от тебя точно не отстанет, даже если ты очень этого захочешь…

На цесаревича взглянули, точно через бойницу, сопоставив целик с мушкой. Вот только он не только не исправился, но и продолжил весьма напористо гнуть свою линию:

— Разве ты сама не хочешь вернуть Алексеевым былую славу, Ксения? Сделать так, чтобы этот род продолжил жить в веках? Сенин — не последний человек в нашем государстве, и несмотря на его, так скажем, относительную безродность, он многого достиг. Я не ошибусь, если назову его гением от мира науки. Практически все работы в области разломов и пространства в Империи находятся в его ведении. Такой человек был бы отличной партией даже не оступись твоя семья…

— Ты правда думаешь, что я скучаю по «величию рода»? — Цесаревич прервался на полуслове, когда девушка на удивление резко и недовольно его перебила. — Мне правда было тоскливо и горько видеть, как разрушается всё то, чего мои предки добивались поколениями. Как наши древние поместья пустеют и ветшают, уходят с молотка и заселяются чужаками. Как постепенно с рынка исчезают товары с нашим клеймом. Но всё это было раньше, Ваше Высочество. Ещё до того, как вся аристократия ополчилась против меня, и превратила мою жизнь в ад. Сейчас сохранение фамилии меня не интересует, а о себе я позаботиться могу и самостоятельно. Благо, мою одарённость отнять нельзя, а псионы, способные околоидеально влиять на реальность, очень ценятся.

Владимир Романов, слушая всё это, постепенно менялся в лице, пока то не стало напоминать нейтрально-вежливую восковую маску.

Он на самом деле не ожидал столкнуться с такой реакцией, как он полагал, идеальной во всех смыслах разменной монеты. Но Ксения Алексеева сумела его удивить: как тем, что ей удалось или скрывать свои настоящие мысли и чувства на протяжении трёх лет, на протяжении которых они регулярно пересекались и общались, или в моменте солгать настолько искусно, что обученный замечать неладное цесаревич пролетел с этим делом, точно фанера над Парижем.

Лина же, даром, что сестра, удовлетворённо улыбнулась, скрестила руки на груди и даже чуть задрала подбородок, заставив цесаревича вспомнить о том, что несмотря на всю мощь ума маленькой телепатки, психологически она всё ещё оставалась ребёнком. Даром, что по возрасту ей давно пора замуж.

— Что и требовалось доказать. Так что, Владимир, твоему предложению здесь не рады! Поищи другую кандидатку. И вообще, я могу помочь и составить список тех, кто едва ли откажется от столь щедрого предложения…

— Не стоит. — Молодой мужчина натянул на лицо прежнюю добродушную улыбку и встал с кресла, поочерёдно кивнув сначала Ксении, а после и сестре. — Ситуацию я в общих чертах понял, и настаивать не буду. Раз уж Ксения решила, что окончательно покинуть ряды аристократии — для неё лучший выход, то убеждать её в обратном я не имею права. Но моё предложение останется в силе ещё на какое-то время, неделю или две. Если что — вы обе знаете, где меня найти…

Хмыкнув вслед собственной же последней фразе, — и к чему приплёл, спрашивается? Рефлексы… — цесаревич развернулся и покинул зал, который Лина и, соответственно, Ксения, использовали в качестве «общего кабинета». Там они учились, занимались делами и отдыхали.

Вот уж кому действительно не требовалось многого статусу вопреки…

Так или иначе, но сказать, что Владимир решил отказаться от своего плана было нельзя. Ксения, столь категорично ему ответившая, ещё неделю-другую побудет основным вариантом, пока сам цесаревич продолжит «копать» под Сенина, который оказался не таким «чистеньким», каким хотел казаться. Ну а если к тому моменту девушка не созреет и не поймёт, что это, по сути, её единственный шанс вернуться в высший свет на правах полноценного его члена, то придётся раздувать бюджет на проект по сближению с этим гением.

Ведь дочь другой знатной семьи «купить» будет на порядок дороже…

Всё же, стабильная и серьёзная утечка важнейших данных из научной сферы — это опасно, и Владимир не собирался из-за опасений в отношении самого Лагова бросать это дело на самотёк. Мог, но не хотел. Счёл себя достаточно умелым для игры на два поля, — плюс прочие проекты меньшей важности и значимости, — занырнув в омут с головой.

Потому что полумеры, как показывает практика, почти никогда не приносят нужного результата.

А в кабинете тем временем две девушки активно обсуждали недавний разговор.

Одна, почти рыжеволосая, маленькая и жутко злая, сетовала на окончательно испортившийся характер брата, который теперь был готов вообще на что угодно ради достижения своей цели. Она-то, будучи телепатом, неплохо «слышала» чужие эмоции и отголоски мыслей, так как эту свою способность «принцесса» активно развивала вот уже три года как, после того, как её нагло выдернули из кокона, в который она сама себя замотала… и медленно там умирала.

Это сейчас, по прошествии трёх лет, достигнув огромного прогресса в изучении, управлении и настройке собственного разума она отчётливо понимала, к чему на самом деле могло привести дальнейшее пребывание в «коконе». Как понимала и то, что из-за этой самоизоляции во вред себе её чувствительность выросла на порядок, и в эмпатии она уже могла потягаться с отцом.

Естественно, Император об этом не знал. Он не врывался в головы к своим отпрыскам, а случайно поймать нужную мысль не мог сугубо потому, что Лина являлась телепатом. И сама девушка поставила себя вровень, — исключительно в качестве эмпата, конечно, — с Хозяином Трона и псионом шестого ранга исключительно потому, что ни много, ни мало, а могла уловить настоящие эмоции отца, в то время как он «наоборот» сделать не мог.

Или, по крайней мере, Лине так казалось…

Закономерным тут было и то, что у Владимира Романова, кем бы он себя ни мнил, не было против сестры не единого шанса. Его эмоции, чувства, чаяния и стремления хрупкая цесаревна улавливала вмиг, и потому как никто другой хорошо видела, к чему уже привело его стремление оказаться достойным наследования трона огромной и могучей Империи, в которой в последнее время стало так неспокойно.

Владимир уже почти не оглядывался на мораль, рассматривая в качестве пешек даже близких людей. Не сразу, совсем не сразу он к этому пришёл, но к нынешнему моменту на цесаревну он всё чаще смотрел как на препятствие, мешающее воплощению его замыслов. Так произошло и сейчас, с Ксенией, на которую наследник Романовых имел самые что ни на есть конкретные планы.

Вот только покровительство сестры, как и нежелательность выхода на прямой конфликт с оной, не позволили ему достичь цели сходу.

И теперь Лина размышляла об этом. Тщательно всё анализировала, изыскивая в собственных выводах изъяны: не хотелось ей верить в то, что любимый старший брат всё же ступил на тропу, которая должна была превратить его в копию отца. Но изъяны вылезали совсем не те, которые были нужны, а одновременно заниматься двумя делами становилось всё сложнее и сложнее: Ксения совладала с эмоциями, и начала говорить конкретно, а не просто выплёскивая накипевшее и всколыхнувшееся.

— Я и правда не хочу в это ввязываться, Лина. Не лежит у меня душа к тому, чтобы вернуться туда, откуда меня с таким трудом отпустили. Нет: не отпустили. Сначала Геслер постарался, а после ты окончательно вырвала меня оттуда… — Уже на этом моменте Романова напряглась, так как любое упоминание нынешнего Лжебога, как правило, заканчивалось не лучшим для псикихи Ксении и всех окружающих образом. Потому что девушка, годами наблюдавшая за тем, как её бывший друг и любовник прогибал мир так, как сам того хотел, нет-нет, да корила себя в жестокости, в нём проснувшейся. — Но что, если это — лучший выход из всех возможных?

— Погоди-погоди, подруга. — Лина нахмурилась. — Что значит — лучший? Твоя цель ведь заключалась в том, чтобы просто жить. Самостоятельно, в отрыве от политической жизни… кхм, в относительном отрыве. Не как отдельная фигура, по крайней мере. Что успело измениться за эту неделю?..

— Не за неделю, Лин. Да и, как ты верно заметила, фрейлина или просто подруга цесаревны не может остаться в отрыве от политики. Даже если я буду её сторониться, проблемы всё равно меня найдут. Не вечность же во дворце сидеть? Особенно с моей специальностью псиона-боевика…

— Не говори глупостей. Тебе и в научной сфере место найдётся, даже без моей протекции. — Даром, что ли, Алексеева так хорошо училась и контролировала дар с минимальным выхлопом Пси? — Да и место телохранительницы одной особы из императорской семьи всё ещё вакантно…

Ксения хихикнула:

— Скажешь тоже. К тебе если и приставлять кого, то профессионала не ниже четвёртого ранга. Иначе и смысла не будет. — Что отчасти являлось правдой, ведь если кто-то решит устранить члена рода Романовых, то делаться это будет основательно, с задействованием таких сил, против которых действующая, да и даже вчерашняя студентка никак не устоит.

— А в бани я тоже с собой буду брать профессионала? Или в спальню? — Лина хихикнула ехидно. — У нас тут не бульварный роман, и за мной не бегает хвостиком влюблённый красавчик-гений-псион, которого по закону жанра можно безо всяких опасений поставить у постели, точно вазу какую. А случиться и правда может всякое, так что…

Телепатка повращала рукой в воздухе, как бы предлагая подруге додумать за неё окончание этого предложения. Или не додумать, а подставить то, что говорилось уже не раз?

— Я правда ценю то, что ты пытаешься меня подбодрить. — Ксения мягко улыбнулась, с нежностью и доверием посмотрев на цесаревну. Та улыбнулась в ответ, и на несколько секунд установилась вскоре прервавшаяся тишина. — Но условия, которые предложил Владимир… они неплохи, не находишь?

— А любовь? У тебя есть уникальный шанс найти себе парня не по велению родителей или рода, а самостоятельно. Самой. И ты готова от этого отказаться ради того, что сама не так давно называла ненужным и лишним?

— Я не думаю, что мне это нужно. Я… — Девушка замешкалась, но лишь на секунду. — … не хочу отношений. Не в умирающем мире, по крайней мере. И, кажется, я всё ещё люблю Артура…

Лина с трудом удержалась от того, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лицу, но тяжёлый вздох всё же вырвался. Естественно, Ксении это не понравилось, и та насупилась: явно не такой реакции она ждала на то, что так долго в ней зрело.

Впрочем, цесаревне было, что на это ответить, так как она лучше самой Алексеевой знала, к какой мысли та так или иначе, но придёт.

— Тот Артур Геслер, которого ты знала, не имеет и не может иметь ничего общего с тем, чем он стал, Ксю. Это…

— Я понимаю. — Договорить подруге та не дала. — Но я не вижу возможности кем-то заменить тот образ, что есть у меня в голове. И давай больше не будем об этом, ладно? Мне всё же интересно, что ты думаешь о подноготной предложения Владимира. Раз уж он «испортился, и больше не думает о других без выгоды для себя».

— Честно сказать, я мало что знаю о делах брата. — Лина фигурально развела руками. — Очевидно, что ему нужен именно такой твой брак. А тут или имеет место какая-то доворённость с Сениным, или Владимиру просто нужно вернуть Алексеевых в уравнение, опосредованно взяв под контроль потенциальную семью.

— Там будет нечего брать. С одной стороны я — ни кола, ни двора, только одарённость, воспитание и образование. С другой — Сенин, который должен стать Алексеевым. Он не беден, но на политической арене имеет вес исключительно в качестве «большого мозга» Империи. Вряд ли ему что-то от него надо, ведь исследования так или иначе, но курирует лично Его Величество…

— Интересно ты стараешься держаться подальше от политики… — Лина демонстративно хмыкнула, как будто бы заново осматривая подругу. — Я понимаю, конечно, что рядом со мной волей-неволей, но начнёшь проникаться творящимся вокруг, но я-то Сениным не интересовалась никогда!

— Допустим, я о нём знаю только потому, что одним из вариантов моей будущей работы является научная сфера, а разломы и пространство — это области, отчаянно нуждающиеся в специалистах…

— Потому что предыдущие быстро заканчиваются, дурёха! — Цесаревна вспылила так, что даже копна её волос на миг словно бы окрасилась в ослепительно-рыжий, совсем «лисий» цвет. — Какие тебе разломы⁈ Какое пространство⁈ Там матёрые псионы, которые хоть что-то, да могут во всех направлениях, просто исчезают, и иногда с целыми научными комплексами и полигонами! А Лидия? Тебе напомнить, что она исчезла, всего лишь единожды отправившись с научной группой в качестве «чрезмерной подстраховки», которая там была нужна «сугубо для создания видимости»⁈

Ксения опустила голову: историю с одной из высокопоставленных сотрудниц службы безопасности дворца она знала «из первых рук», так как та женщина была аэрокинетом, и нередко подучивала «прибившуюся девочку» тонкостям, о которых среди наставников рассказывать было не принято. В рамках отпуска и собственного непреодолимого желания посмотреть на другой мир псион четвёртого ранга прошла через разлом в составе группы, силами которой можно было иную страну третьего мира захватить, и бесследно пропала.

— А ты сама когда-нибудь бывала по ту сторону разломов, Лин?

Неожиданная смена темы почти выбила цесаревну из колеи.

Но только «почти».

— Не переводи разговор! Это только подтверждает то, что ты прекрасно осознаёшь степень опасности работы в этих сферах науки!..

— Есть и безопасные должности, знаешь ли! Не обязательно всегда лично ходить через разлом, как не обязательно и проводить сомнительные эксперименты! У меня не просто так высшие баллы по теоретическим дисциплинам! Я уже давно к этому готовилась, потому что не считаю правильным забиваться в самый дальний угол и считать, что рисковать могут все, но не я сама!..

«А ещё ОН регулярно появляется у разломов, и, возможно…» — отголосок громкой, почти кричащей мысли заставил Лину вздрогнуть и вскочить, а её глаза — распахнуться в непритворном удивлении, а после…

— Это клиника! И как же тебя, выходит, сегодня «пробило», раз ты даже думаешь так, что я, частично закрываясь, всё слышу⁈ — Цесаревна с тяжким и вымученным вздохом опустилась на диванчик, закрыв лицо обеими руками. Она чувствовала себя так, словно из неё только что вытащили стержень, попутно огрев по голове набитым пылью мешком. — Просто сказала бы честно, что ты метишь в науку из-за Артура. И так горишь этой идеей, что готова даже замуж за чёрт пойми кого выскочить…

— Разве это что-то меняет, Лин? — Ксения улыбнулась, и в улыбке этой читалось извинение. — Это моё желание, во исполнение которого я готова на многое.

— А если подумать? Взять перерыв на годик-другой? Может, тогда у тебя в голове что-то и прояснится?.. — Правда, отчего-то девушке и самой не верилось в то, что взрастивший в себе такую идею-фикс человек вот так возьмёт — и откажется от неё. Всё-таки три года срок немалый, и хорошо доказывает степень увлечённости Ксении тем, что она вообразила у себя в голове. И причиной всему Геслер, которого и за человека-то, после всего этого, считать почти невозможно. Чудовище, монстр, новый виток эволюции, полубог — кто угодно, но точно не простой смертный, которого они могут понять. — Ты не подумай, я не собираюсь тебя силком переубеждать, но ведь такой выбор — он если не навсегда, то надолго. Может статься, что совсем скоро ты пожалеешь…

— Если не сделаю, то пожалею ещё сильнее, Лин. Я ценю твоё беспокойство, но не все должны сидеть в безопасности, ожидая, пока их кто-то спасёт. Иногда нужно потрудиться и самому, пусть и в малом. — Ксения встала со своего места. — Я ещё подумаю немного, но не думаю, что что-то изменится.

— Хорошо. — Лина Романова бессильно вздохнула. Ей в принципе было внове это чувство: казалось бы, есть желание и возможность предотвратить то, чего ей бы не хотелось, но это невозможно. — Я постараюсь разузнать о Сенине и его общих с братом делах побольше.

«Вот и поговорили» — меж тем промелькнула мысль в голове цесаревны, обдумывающей варианты вывода Владимира на чистую воду. Она истово хотела узнать, зачем тому понадобилась Ксения и её замужество, а для этого требовалось потрудиться.

И Лина была готова преодолеть любые трудности на этом пути, даже если на всё про всё будет отведено всего лишь несколько дней…