Пси-ON. Книга IV

Глава 17 Старые знакомые

Полученная в бою рана не стала причиной для того, чтобы отложить все дела в дальний ящик. И Владимира это знатно раздражало: казалось, что даже умри он — и государственный аппарат Империи откроет новое направление псионики, — некрокинез какой, — чтобы вернуть цесаревича за рабочий стол.

Стола, конечно, не было, и Владимир лежал на постели в отдельной палате, но вот работа… Эта животина никуда не делась, и молодой мужчина был разве что не похоронен под документами и бесконечными флешками, которые предполагалось втыкать в имеющуюся пару планшетов: один «общего назначения», позволяющий общаться с друзьями и товарищами, а другой сугубо для работы, со всеми необходимыми способами шифрования и связи.

Дырка в плече? Подумаешь! Зрение в норме, здравомыслие не пострадало, работать головой можешь? Вперёд и с песней!

А то, что цесаревич до сих пор не отошёл от боя, в котором действительно мог умереть — это уже частности. Ещё и после ментального воздействия череп так и чесался изнутри, доставляя некоторый дискомфорт. Вдобавок к этому Лина, вопреки своему взрывному характеру и непоседливости, уже двое суток как из палаты выходила разве что по зову природы, и то ненадолго.

Очень уж впечатлительной она оказалась там, где закончились привычные ей игры, интриги и девчачьи штучки. И настоящее сражение, со смертями, кровью и жестокостью, сказалось на девушке не лучшим образом…

Их далеко не сразу вывели в безопасное место, и группа охранения ещё дважды вступала в бой.

Один раз на них напали из засады остатки отряда, охотившегося за наследником: трое псионов и один боевик без способностей. Со стороны имперцев погибло четверо обычных солдат, которые шли в передовом дозоре. Ошибка командира группы, отправившего с ними всего двух псионов, привела к тому, что последние не смогли прикрыть неодарённых товарищей от атаки численно их превосходящего противника. Но и его можно понять: защитить требовалось сразу двоих членов императорской семьи, из которых один — наследник, а вторая — любимая дочь императора.

Тут хочешь, не хочешь, а начнёшь перестраховываться.

Вторая стычка произошла намного позже, уже вне границ парка, и в качестве нападающих выступили самые обыкновенные, — относительно, — бунтовщики. Пара вчерашних студентов-псионов, выходцы из горячих точек и просто желающие поживиться, и думающие при этом отнюдь не мозгом. Некто снабдил эту толпу оружием и кое-каким снаряжением, так что угрозу они всё таки представляли.

Не для спецгруппы, конечно, но кто донёс бы эту мысль до находящейся под впечатлением Лины?

Там-то девочка и раскрыла свой новый талант во всей красе. Испугалась за своих людей, вспомнив предыдущее нападение, и просто отдала ещё один Приказ, заставив полтора десятка нападавших убить себя.

И со спокойной душой потеряла сознание от перенапряжения, перепугав, пожалуй, вообще всех охранников.

Владимир тогда находился где-то на грани между явью и беспамятством, так что это и все последующие события помнил постольку-поскольку. Итогом же стал не иначе как шок, с которым цесаревна справлялась весьма необычным образом: всеми конечностями вцепилась в брата и отказывалась его оставлять.

Естественно, за Линой следовала Ксения.

Естественно, обе юные леди обосновались в его палате, творчески доработав её перегородками и притащив сюда кучу барахла, которое кочует следом за каждой девушкой.

И, что тоже естественно, никто мнением наследника трона не поинтересовался, просто поставив его перед фактом.

Впрочем, мог ли он оказаться против, видя состояние сестры?

Не говоря уже о том, что телепатам крайне важно сохранять психическую стабильность, Владимир сестру любил и ценил. В полной мере этот факт он осознал лишь в тот момент, когда понял, что здесь и сейчас от его победы или поражения зависит не только его, но и её жизнь.

Сам цесаревич с малых лет знал, что корона и смерть всегда идут рука об руку, но вот спроецировать гибель на Лину его сознание просто не смогло.

И он показал в том бою всё, на что был способен. Даже чуть больше, превзойдя нащупанные на стресс-тренировках лимиты. И не мог иначе, так как псион-боевик четвёртого ранга с поддержкой в лице уродов с солидным «послужным списком» представлял самую что ни на есть настоящую угрозу даже для блещущего талантами наследника Российской Империи.

Особенно ясно цесаревич это осознал, когда телепат врага сначала избежал смерти, а потом, по всей видимости, «навёл» стрелка прямо сквозь все препятствия, в иных условиях на такой дистанции гарантирующие невозможность ведения прицельного огня.

Дым и пламя выводили из строя любые средства наблюдения, кроме пресловутой телепатии.

Поморщившись, цесаревич коснулся плеча. Ему сильно повезло, что выстрел не прошёл ниже или левее. Даже так вдохи отзывались болью, а уж если плазма повредила бы лёгкое…

— М? Братец? — Лина, до сего момента спокойно дремавшая в кресле в метре от постели Владимира, зашевелилась. Цесаревич же замер, изображая ветошь. Этот подход принёс плоды: девушка не проснулась окончательно, а через минуту её дыхание выровнялось.

Шёл второй час ночи, и будить сестру Владимир не хотел совершенно.

Вновь зашелестев бумагой, цесаревич перебросил рабочий планшет на колени. Несколько секунд — и вот уже он начал попунктно сверять представленные ему сметы с тем, что, по мнению его же советников, являло собой оптимальный вариант заложенных в бумагу работ. Вот только закончить с этим делом ему было не суждено, и щелчок замков окна, которые разблокировать можно было только изнутри, заставил Владимира вскочить…

Попытаться вскочить, потому что незримая, но прекрасно ощутимая тяжесть придавила его к койке. Параллельно с тем он, фактически, не мог выдавить из себя ни звука, а псионические силы хоть и отзывались, но налицо было действие псиона-подавителя.

А потом Владимир смог-таки взять себя в руки и окинуть незваного гостя взглядом.

— С охраной у тебя получше, чем у много кого ещё, но можно и лучше. Например, датчики давления можно было разместить не только на проходных и в коридорах, а начинку окон вполне реально подвязать к резервному управляющему контуру. Пока сюда легко пролезет любой более-менее опытный и сведущий в электронике магнитокинет…

— Артур? Чем обязан?..

На подоконнике, аккуратно прикрыв за собой створку окна, встал в полный рост Артур Геслер.

Добродушное лицо, растрёпанная причёска, классический костюм, подчёркивающий порядком раздавшуюся вширь фигуру сверхпсиона. Ничего необычно, если можно так выразиться. Практически такой же юноша, каким его запомнил Владимир до того, как он, с позволения сказать, масштабно свистанул флягой, и стал настоящим всеобъединяющим злом во плоти.

И именно то, что последствия появления Лжебога привели к, по сути, новому витку в совместной работе государств всего мира, не позволило Владимиру просто приписать давнего знакомого к категории психопатов. Слишком уж всё складно было, да и в дальнейшем что ни катаклизм или очередная трагедия — то какая-то польза для всего человеческого социума или ОМП.

Брови цесаревича в одно мгновение вздрогнули, когда его разум, наконец, увязал подозрительные утечки из ведомства Сенина с Геслером, который вот прямо сейчас, стоя перед ним, совсем не напоминал безумца. А с его возможностями озаботиться взаимообменом информацией между странами… почему нет? Это должно быть и сравнительно просто, и эффективно…

Впрочем, судить сверхпсиона по внешности и поведению после того, как тот когда-то сам, лично сказал, что для него секунда — это долгие часы явно не стоило.

— Пришёл проведать тебя, поблагодарить, просветить и кое-о-чём попросить. Нас, если что, никто не слышит, и девочки в ближайшее время не проснутся. — Владимир облегчённо выдохнул: ему очень сильно не хотелось узнавать, во что выльется такая встреча в этот самый момент. Лина была далеко не на пике своей ментальной стабильности, а Алексеева… С ней не всё было ясно, но интуиция цесаревича упрямо твердила, что эта девчонка может преподнести пару-тройку сюрпризов. — С ней всё непросто, да?

Цесаревич вздохнул. Непривычно было понимать, что твои мысли — точно открытая книга для кого-то ещё кроме отца.

— Скажем так: я слишком плохо её знаю, чтобы её понять. — Увы, но Владимир тогда не особо-то и присматривался к окружению сестры. Какая польза от одиночки, у которой ничего кроме фамилии не осталось? Именно так он считал… и считает, если говорить начистоту. Кроме предполагаемой роли одноразового инструмента в интриге, Алексеева ни на что больше не годится. — Виделись мы часто, но мне не было до неё никакого дела.

— Не бойся так: я же вижу, что ты её ни к чему не принуждал и принуждать не собирался. Страх притупляет разум, а ты мне сейчас нужен в добром здравии и ясном сознании. К слову, о здравии… — Владимир так и не оторвал взгляда от Геслера, который подошёл к его кровати и, о чудо, к нему наконец вернулась возможность полноценно двигаться. Правда, вместе с этим ладонь сверхпсиона оказалась на его плече, а под бинтами начало неприятно пощипывать. — Как ты умудрился? А, вижу. Хороший бой, но над ментальной устойчивостью тебе стоит поработать. Попроси отца или сестру: они легко дадут тебе необходимую практику.

— Время бы на это всё найти… Ц-ц-ц! — В какой-то момент стало значительно больнее, а почти белоснежные бинты начали окрашиваться в алый. — Я так не помру, случаем?

— Хомячки не умирали, значит и ты не должен. — Геслер усмехнулся, заметив, как дёрнулся глаз «пациента». — Шучу. Я экспериментировал на себе, и, как видишь, проблем нет.

— У биокинетов, так-то, проблемы с самими собой вообще редко когда бывают. А вот с остальными нормальные псионы работать не могут. — Чистейшая правда. — Как так вышло, что ты решил, вдруг, показаться?

— Обстоятельства, Владимир, обстоятельства. — Пальцы Артура чуть подрагивали, и в такт этим движениям в плече цесаревича что-то происходило. На самом деле, он испытывал явственные опасения, но умом понимал, что любые его попытки как-то повлиять на ситуацию силовым способом ни к чему хорошему не приведут. Псионы шестого ранга обламывали об Геслера зубы, а он был заметно слабее их. Сейчас был… — Ты уже знаешь об уникальном разломе и материале, который присутствует на той стороне? Отлично. Он и вынудил меня пойти на контакт с ОМП…

В «операции» явно начался какой-то сложный период, так как болевые ощущения стали сильными настолько, что цесаревич, даже захоти он, ничего не смог бы услышать в последующий десяток секунд.

Но Геслер молчал, прекрасно всё понимая.

— Ух… Ищешь способ спасти человечество?

— Как и всегда, впрочем. — Скрывать это смысла не имело. Слишком весомый аргумент, могущий правильно расположить к Лжебогу любого собеседника, если тот, конечно, способен анализировать поступки и их следствие. — Вы уже и сами дошли до понимания того, насколько мало времени у нас в запасе. Это — ещё одна причина, по которой я всё же решился попытаться работать совместно с ОМП.

— Позволишь вопрос? — Артур коротко кивнул. — Зачем все эти убийства?

И говорил цесаревич не о тех, кого Геслер наверняка убирал целенаправленно. Речь шла о побочных жертвах. Тех сотнях тысяч и миллионах, на которых и выросла слава безумного и жестокого Лжебога.

— А ты сам ещё не понял? Напомнить причину, по которой вообще была рождена такая неоднозначная организация, как ОМП? И на какие периоды приходилось расширение её полномочий, выделение дополнительных ресурсов? — Владимир медленно кивнул. Его собственные мысли, можно сказать, подтвердились, но какой-то червячок сомнения всё ещё барахтался где-то на периферии сознания. — Вспомни, сколько человек гибнет ежегодно от старости, болезней и голода. Можешь поднять статистику по этим показателям три года назад, и сравнить с тем, что мы имеем сейчас. Будешь приятно удивлён.

— О чём это ты?..

— О своём, Владимир, о своём. Ты и сам должен уметь жертвовать малым, если это в перспективе это окупится многократно… — Поначалу мысль ускользала от цесаревича, но в следующую секунду он всё понял. — Поверь: некоторые решения твоих предков приводили к жертвам многократно большим. А несколько миллионов… — Взгляд Владимира выцепил в глазах Лжебога… сожаление? Нет. Тоску. Безграничную и глубокую, точно Марианская впадина. — … они уже потерялись на фоне того, сколько жизней сохранили ОМП. Давай, проверяй плечо. Должно быть как новенькое.

И Владимир незамедлительно пошевелил рукой, не встретив никакого сопротивления кроме того, что обеспечивали пропитавшиеся кровью бинты. Боли тоже не было: одно лишь чувство наливающейся чувствительностью конечности.

— Это… пугает, Артур. Биокинеты на такое не способны, и тем более не настолько быстро и точно. — Тем не менее, цесаревич всё же улыбнулся. — Спасибо. Не придётся лежать в койке полтора-два месяца.

— Считай это первой половиной благодарности за то, что ты, всё же, отстоял жизнь Ксении. И не говори, что не мог поступить иначе: мы оба знаем правду, верно?

Кажущиеся такими далёкими и застарелыми мысли о возможности бросить девчонок и избавиться от потенциального препятствия зашевелились, словно почувствовав, что речь идёт о них. Владимир поморщился, отгоняя от себя наваждение… и почувствовал вмешательство чужой Воли.

— Второй половиной станет избавление от пары интересных ментальных установок. Ну и информация о них, конечно же. — На какие-то доли секунды весь мир померк, и лишь глаза Геслера, на которые наткнулся взгляд наследника трона, пылали в этой тьме парой алых углей. — Свою роль они уже сыграли, но так ты точно будешь принимать решения самостоятельно…

— Что за установки? — Цесаревич вскинулся. — Когда они появились? Это можно определить?

— Два, два с половиной года назад. О том, чьего авторства поделка ты, я так полагаю, и сам догадываешься. Назначение обеих закладок — вытравить из тебя сентиментальность. Честно говоря, с этим у тебя и правда были проблемы…

— Не настолько, чтобы корёжить мой разум!.. — Владимир продолжил бы буйствовать, но в нём пробудились остатки самоконтроля. Он замер, с силой втянул носом воздух и медленно, контролируя процесс, выдохнул. — Насколько всё плохо?

— Ты и правда стал больше подходить на роль будущего императора, если тебе интересно моё мнение в этом ключе… Ладно-ладно, держи себя в руках. Необратимых последствий нет. Были бы, останься закладки в твоём мозгу, как должно было быть, но теперь всё в порядке.

— Спасибо, Артур. — Благодарность была абсолютно искренней. Как и многие личности подобного склада ума, Владимир мог смириться с чем угодно, но не с потерей себя. — Мне даже стало стыдно за то, что я правда в какой-то момент стал видеть в тебе безумца…

— Обижаться на то, что ты думал обо мне так, как я сам хотел, чтобы обо мне думали? Это что-то на грани маразма. — Артур отмахнулся. — Дальше по плану идёт просвещение. Частично оно уже началось: ты теперь знаешь, что гложущие тебя мысли и желания принадлежат не только тебе…

— Этого уже более, чем достаточно, чтобы многое переосмыслить.

— Нет, Владимир, недостаточно. Твой отец, так скажем, нашёл способ выйти из нынешней дыры с прибытком, и избежать наиболее незавидной участи. Но в перспективе весьма высока вероятность того, что трон придётся занять тебе. Не через десять или двадцать лет, нет. В куда меньшие сроки. — Артур смерил собеседника внимательным взглядом. — Он в курсе. Но считает, что тебе об этом знать ни к чему. Я думаю иначе, и раз уж так сложились обстоятельства — посвящу тебя в этот «секрет». Ты уже сейчас можешь начать выстраивать необходимые отношения с лидерами ОМП через плотное взаимодействие с «вашей» частью этой структуры. Если этого не сделать, то в будущем может произойти ряд конфликтов, которые не приведут ни к чему хорошему для человечества. Понимаешь?

— Постольку-поскольку, Артур. — Владимир помассировал виски, пытаясь не просто уложить всё в голове, но и проанализировать слова сверхпсиона. Сопоставить их с тем, что было известно ему самому. — И за эту информацию я тебе тоже благодарен. И за совет. Но… зачем?

— Потому что в будущем ты сможешь выполнить мою просьбу. — Геслер прищурился. — Возглавь ОМП, и тогда у человечества будет куда больше шансов на успех. И, знаешь, я ничего не запрещаю, но об этой части нашего разговора лучше не распространяться. Ссылайся на то, что я пришёл поблагодарить за Ксению, к которой не успел сам…

Цесаревич поперхнулся, открыл было рот… но Артур пропал. Ничего не указывало на то, что он вообще здесь был… кроме крови на бинтах и раны, которую Владимир не ощущал совершенно.

А ещё молодой мужчина чувствовал, как воспоминания об этом дне не улетучиваются, но словно бы покрываются коркой. Уходят на задворки сознания, где до них уже не докопаешься так просто.

«Защита от отца? Похоже на то. Всё же, в плане псионических способностей он подлинное чудовище…» — промелькнула мысль в его голове, прежде чем пискнул терминал у оголовья его кровати. Приборы, которые больше никто не контролировал, зафиксировали факт кровотечения, и подали сигнал дежурным медсёстрам.

А ещё этот «пик» не иначе как набатом отгремел в голове Лины, так как та вскинулась, бешеным взглядом зашарив по комнате. Владимир же приготовился давать объяснения, уже окончательно решив, как и что тут происходило для окружающих.

Вполне логичным цесаревичу показалось, что правда об этом дне не должна уйти дальше его головы.

Как и хотел Артур, собственно…