Пуля для дублера

Глава 27

Они оба услышали слабое шевеление дверной ручки, но ни один из них не успел среагировать, прежде чем дверь распахнулась и двое мужчин вошли внутрь, держа наготове автоматическое оружие, хотя и не целясь в них. Когда Марина начала застегивать платье, один из мужчин поднял руку, призывая их к спокойствию.

В дверь между двумя мужчинами протиснулся Мансур Сабитов.

- Прошу прощения за то, что пришел сюда. Извиняюсь.

Он держал бумажный пакет.

Один из охранников Сабитова вошел в ванную и снова вышел.

- У меня есть кофе, - сказал Сабитов, протягивая им пакет. - И несколько пирожных. - На нем была та же одежда, что и при встрече с Беликовым. Теперь они были немного более морщинистыми.

Этот же охранник подошел к шкафу и открыл его. Потом опустился на колени и заглянул под кровать.

- Что происходит?- Спросил Беликов.

- Нам с тобой надо поговорить, - без обиняков сказал Сабитов. - Вы сделали очень хорошую работу по заметанию следов. Улица чистая. Он обратился к Марине: - Ваш мобильный, пожалуйста.

Она потянулась к сумочке, достала телефон и отдала его Сабитову, который отдал его второму охраннику. Мужчина вышел из комнаты.

- Ты получишь его обратно, - сказал Сабитов. - Мы просто не хотим, чтобы нас подслушали. Он оглядел комнату. - Значит, поговорим здесь.

Затем он снова заговорил с Мариной.

- Но боюсь, нам придется поговорить наедине. Мои люди отведут вас через улицу перекусить. Мы сможем увидеть вас из окна.

Воцарилась тишина.

- Прямо сейчас? - Спросила Марина.

- Да, пожалуйста.

Бросив на Юрия спокойный взгляд, который ничего ему не сказал, она надела туфли, взяла сумочку и вышла из комнаты вместе с мужчинами. Юрий и Сабитов остались одни.

Сабитов слегка нервно обошел вокруг кровати и сел на стул, где раньше лежала сумка Марины. Он открыл пакет, поставил на тумбочку один из бумажных стаканчиков с кофе и поставил рядом жесткую пластиковую тарелку. Второй кофе он взял себе.

Беликов тоже обошел кровать и посмотрел на улицу, где Марина переходила проспект Тбилиси, направляясь к кафе. Огни внутри кафе придавали ему жизнерадостное сияние. Марина подошла к стеклянным витринам, чтобы сделать заказ, в то время как один мужчина сидел за столом, а другой ждал снаружи, где легкий туман двигался по улице.

Беликов подошел, сел на кровать, взял тарелку, кофе и откусил кусочек хлеба, сладкого и рассыпчатого. Его желудок внезапно скрутило. Господи, что же теперь будет?

Сабитов размеренно отхлебнул кофе и посмотрел на Беликова большими темными глазами с опущенными уголками. Они были налиты кровью, темно-коричневые радужки плавились в зрачках. Беликов попытался проглотить кусочек сладкой лепешки, но тот оказался слишком сухим и застрял в горле. Он отхлебнул кофе. Это было шоу Сабитова. Ему придется самому справиться с первой сценой.

- Мы совершенно одни, - сказал Сабитов. - Никто не слушает. Только мы вдвоем. Мои люди не слушают. Твои люди не слушают. - Он указал на Юрия чашкой кофе. - Мы с тобой одни.

Беликов уставился на него, все еще пытаясь заставить хлеб опуститься в пищеводе. Сабитов хитро уставился на него.

О чем думал в этот момент такой человек, как Сабитов? Думал ли он стратегически, пытаясь предвидеть, как Евгений отреагирует на то, что он собирался сказать, и затем пытаясь решить, какой должна быть его собственная реакция на это? Этот момент колебания, это был момент сомнения? О чем он думал, потягивая кофе и наблюдая, как Беликов пытается скрыть тот факт, что он чуть не подавился куском засахаренного хлеба, пытается скрыть тот факт, что он окаменел от ужаса, что его сочиненная ложь была обнаружена этими жестокими людьми, которые видели и использовали все мыслимые уловки, чтобы убивать и выживать.

- Женя-контрабандист, - задумчиво произнес Сабитов.

Он сидел в кресле с прямой спинкой, как на троне, уверенно и проницательно. Его ноги раздвинулись в позе твердой решимости. Спина у него была прямая, жесткие черные волосы выбивались из-под расстегнутой рубашки, а на запястье, как и у Гасана, черные военные часы отсчитывали убывающее время.

- Мы столько всего обсуждали в Балакене, не так ли, Женя?

Беликов кивнул. Он хотел казаться ... Евгением. Мудрее, чем офицер СВР. С большим мужеством, чем у разведчика. С взглядом на мир, который делал его невозмутимым, и с цинизмом, который Беликов никогда не сможет понять.

- Знаешь, что я думаю, Женя? - умные Глаза Сабитова были настороже, но лицо онемело от серьезности игры, от высоких ставок. - Я думаю, ты знаешь... точно ... кто такой Гасан Фархадов. - Он сделал паузу, позволяя сюрпризу сделать свое дело в тишине. - Он не просто парень, который хочет перевезти двадцать килограммов чего-то в коробке. И ты не просто контрабандист, которому все равно, что это, который будет перевозить что угодно, кроме наркотиков. Ты не просто парень, который пытается спасти свою шкуру, который хочет кучу денег.

Сабитов с полуулыбкой поднял чашку и тихонько подул на нее, не сводя глаз с Беликова. Но он не сделал ни глотка кофе.

- Я думаю, ты знаешь Гасана Фархадова... близко, Женя, - сказал Сабитов, - запах его дыхания, то, как он понимает цвет света, то, как он пробует что-то на вкус... то, как он ненавидит. Я думаю, ты знаешь ... каждую мелочь о нем. Ты запомнил все его досье. Ты знаешь размер его обуви. Ты знаешь женщин, с которыми он спал. Ты знаешь марку сигарет, которые он курит, И знаешь, сколько он курит в день.

Беликов отхлебнул кофе. Он почувствовал, как пот выступил у него на лбу. Он увидел слабые тени позади Сабитова, сгустки тумана, крадущиеся по улице. Он чувствовал себя не совсем в себе, как будто вырывался из собственной личности, из сбитого с толку доктора Джекилла.

Сабитов приподнял его подбородок в знак согласия и продолжил:

- Ты также знаешь, что мы ни черта не смогли узнать о тебе, мой друг. Ничего. Ты, кажется, на самом деле Женя Туров. Художник. Контрабандист. Ебарь многих женщин. Одиночка. Ничего примечательного. Возможно, двуличный человек.

Теперь Сабитов, смакуя, потягивал свой кофе. Он сглотнул и кивнул сам себе.

- Но ...Гасан чует тебя, Женя. Он чует дерьмо на тебе. Ему все равно, что он не может доказать; он знает то, что знает. Гасан не идиот.

Его лицо не изменилось. Он и глазом не моргнул. Его голос был странно задумчивым, без резкости, без настойчивости.

- В чем собственно, дело? - Спросил Мансур. - Ваша контора хочет убить его? Это ты? Ты должен сделать это сам? Еще не время? Не то место? А Азербайджан усложняет вам задачу, не так ли? Может быть, это должно выглядеть как-то иначе. Не годится, чтобы СВР или ГРУ было замешано в скандале с убийством в такой близкой стране. Поэтому должно быть какое-то продуманное планирование. Это требует времени. Нелегко, да?

Беликов наблюдал за лицом Сабитова и понимал, что происходит. Мансур устроил ему проверку на полиграфе, его собственную версию этого сомнительного исследования. Он уже успел увидеть этот пронзительный взгляд на лице Мандрыкина, пронзительный взгляд, который видел невидимое, который читал нечитаемое, взгляд, который полз в голове и даже в сердце, и вынюхивал ложь. После двадцати с лишним лет работы бок о бок с Фархадовым все существо Сабитова превратилось в дрожащий датчик лжи. Это дрожащее гудение внутри него, настроенное на обман, поддерживало в них жизнь. Беликов вспомнил, что читал записи острых разговоров Евгения с Сабитовым еще до того, как Фархадов показался на горизонте. Сейчас надо было собраться.

- Не знаю, - как можно спокойнее ответил Беликов. - Но я думаю, что здесь просто обычное недоразумение.

Что-то изменилось в лице Сабитова, едва заметно, Юрий не мог даже описать, что именно, но он знал, что Мансур только что получил ответ, который, как он знал, был там все это время.

Сабитов наклонился вперед и понизил голос:

- Гасан Фархадов хочет заключить сделку, - сказал Мансур.

Беликов сглотнул. Он ничего не мог с собой поделать. У него даже не хватило присутствия духа сделать глоток кофе, чтобы скрыть это.

- Договорились, - сказал Беликов. Что он сделал сейчас? Он онемел. Он не мог придумать, что ответить.

- Он хочет, чтобы ты убил его, - сказал Сабитов. - Он хочет, чтобы ты избавил его от страданий. А взамен он сохранит десятки тысяч жизней россиян.