Мироходцы. Пустота внутри

Фрагмент 1.9.

В конце коридора были настоящие двустворчатые ворота, гранитные на железных петлях, покрытые рунописью и охраняемые парой бородатых гигантов в тяжёлых доспехах. Один держал в руках гигантскую секиру, второй — бронзовую пушку с рукоятками вместо лафета. Створки были открыты, а за ними раскинулся гномий город Таркураб.

На окраинах потолки были низкими, а застройка густой, но чем ближе к центральной шахте продвигался созерцатель, тем свободнее дышалось. Каждый из многочисленных ярусов поддерживали монументальные колонны разной длины и толщины от восьми до двадцати метров в диаметре, покрытые искусными барельефами. Архитектурный стиль гномов был довольно разносторонним: улицы с отдельными домами соседствовали с целыми пещерными поселениями, выдолбленными в теле горы; транспортные магистрали опутывали районы, то возносясь на виадуки, то углубляясь в тоннели; тут и там громоздились угловатые дворцы муниципальных зданий, похожие на небольшие крепости.

Транспортная система Таркураба напоминала таковую в развитых земных городах, запутанная сеть магистралей сопрягалась с системой подъёмников; по улицам безо всяких рельс скользили магнитные трамваи, пока в вышине перемещались канатки, а по железным дорогам носились паровозы. Другие средства транспорта пестрели разнообразием, словно собранные из разных мест и эпох, созданные по разным технологиям: от простых телег, запряжённых невесть какими зверьми, до магических и паровых тягачей, «вагонов», как гномы их называли.

В общем и целом, город Таркураб занимал солидную часть внутренностей горы, пользуясь ею как естественной бронёй. В центре же, в самом сердце главной шахты, не соединённая с городскими ярусами ничем, кроме воздушных мостов, стояла величественная центральная колонна, упиравшаяся в самое дно города и поддерживавшая его «крышу».

— Рот закрой, мешок с костями, а то крыса заползёт. И не отставай.

Таркураб был большим, живым, постоянно движущимся и довольно тёмным. Мрак разгонял прохладный голубой свет, исходивший из парящих тут и там рунических кубов. Это слабое свечение также распространялось на стены близ кубов, текло по вырезанным в камне фигурам и письменам.

Три путника углублялись в город и по пути Владимир замечал множество разных существ вокруг. Были гномы, были люди, были те, кого он иначе как хоббитами назвать не смог бы. Иные мелкие существа напоминали ящериц, третьи являлись гигантами, от многообразия рябило в глазах. Артём сказал, что по местным меркам Таркураб был очень развитым и технологичным городом с очень либеральным укладом, так что всякие отбросы лезли внутрь отовсюду, ища поживу.

Деловые бородачи сновали вокруг в парящих трамваях и сцепленных шахтёрских вагонетках, вели огромные гружённые рудой вагоны, следили за чистотой и порядком, вели торговлю. На оживлённом перекрёстке путники разминулись с какой-то школьной экскурсией — три десятка меленьких гномов, шумя, следовали за важно шествовавшим учителем, при этом дети держали строй в две колонны и синхронно чеканили шаг.

— Вон там, видишь, — указывал чёрт вниз с края одного из ярусов, — главная кузня города, промышленный комплекс, обогатительный комбинат, а также, по совместительству, главная котельная, обогревающая водяные трубы зимой. Вон там, — когтистый палец указал на массивный архитектурный ансамбль, врезанный в одну из стен самой горы, — хранилище Уклада, то есть главная библиотека и орган судебной власти. И храм, можно сказать, тоже. В той стороне университет, ниже на три яруса главный рынок, вон там, видишь, вынесенная на отдельные колонны главная городская площадь. Всё остальное, что имеет значение: кордегардия, администрация, всё это во дворце рекса.

— А дворец где?

— Ну так вот же он, прямо перед тобой.

Разновеликие ярусы Таркураба, стремясь от периферии к центру города-пещеры, образовывали ассиметричный абрис главной шахты, — грандиозного пустого пространства в самом сердце горы, где стояла лишь одна, монументальная и величественная колонна. Двадцать метров в обхвате, гранитная махина с вырезанными в ней сотнями тысяч рун и рельефными изображениями гномов. Именно на неё, стоя на краю одного из ярусов, указывал чёрт.

— В смысле?

— Коромысле! Мосты видишь? Вон там, там и там? Колонна обитаема, она есть дворец рекса, отлично защищённая крепость, кстати. Даже если внешние стены падут и город возьмут штурмом, рекс просто взорвёт все мосты и будет месяцами обстреливать всё вокруг сквозь орудийные порты, благо пушек и пороха у него навалом. А если и это не поможет, то в соответствии с древними традициями, можно просто подвзорвать саму колонну, и гора сложится, похоронив всех захватчиков. Как тебе полёт военного гения этих бородатых маньяков?

— Фаталистичненько, — хмыкнул Владимир. — Так вообще кто-то когда-нибудь делал?

— Чаще, чем ты думаешь. Правда было это давно, и правитель успевал бежать тайными ходами прежде чем всё накрывалось тем, чем накрывалось.

Прошатавшись по Таркурабу ещё без четверти час, путешественники решили подкрепиться в маленькой гномьей закусочной, где подавали нечто чрезвычайно походившее на земной рамен, только с упором на грибы. Из закусочной имелся хороший вид на площадь со множеством других подобных забегаловок.

Вскоре началось некое действо, на площадь вышла процессия гномов, судя по доспехам, — городовых, которые вели к центру закованного в цепи соплеменника. Горожане отложили повседневные дела и стали собираться вокруг, а также у краёв ярусов с видом на площадь.

— Что они делают? — спросил Владимир.

— Кажется, это казнь. Хочешь посмотреть?

— Да не оч…

— Отлично!

Отпросившись у хозяина, Артём затащил человека поближе.

Заключённого подняли на небольшой помост и опустили на колени, пока чиновник в чёрной робе с красным воротником, громко скрежетал над толпой, зачитывая что-то из свитка.

— Ага, всё ясно. Преступление против письменного слова, отягощённое казнокрадством. Этот парень подделывал записи в бухгалтерской книге, чтобы скрыть своё воровство. Ему кирдык.

— Вижу, казнокрадов здесь не любят.

— О, ещё как! — хохотнул чёрт. — Но за простое воровство тебя лишь отдубасят ломом и пошлют отрабатывать на опасные рудники, после чего вернёшься в общество прощённым. Этот же парень подделывал записи. У гномов бзик на святости письма, сечёшь? Можно врать сколько угодно, последствия будут такие же, как и среди людей — начистят рыло и назовут балаболом. Но если ты напишешь что-то заведомо ложное, то держись, прощения не будет.

С преступника содрали робу, обнажив широкую спину. Чиновник бережно убрал свиток и принял от одного из стражников чернильницу с блестящим стальным пером. Усевшись на табуретку за спиной преступника, чиновник стал писать прямо на коже. А тот начал истошно кричать.

— Ему набивают его собственный обвинительный приговор. Если выживет, будет прощён, а если умрёт, то так ему и надо. Предупреждая твой следующий тупой вопрос, мешок с костями, поясню: чернила замешаны на ядовитой железе гигантской сколопендры. Другие разумные виды его переносят более-менее нормально, а вот для гномов эта дрянь как излучение в пятьсот рад1. Преступил закон против письменности — письменностью и будешь наказан. И кто сказал, что у них нет чувства юмора?

# # 1 Излучение в 500 рад фатально для человека в 90% случаев. Смерть наступает в течение недели и сопровождается сильнейшими мучениями.

Чёрту действо явно нравилось, в его глазах зажглись озорные огоньки и обычный ореол серного духа окреп. На просьбы оставить этот акт правосудия гномам и уйти Артём не реагировал ровно до тех пор, пока над рогатым не навис Гед Геднгейд.

— Развлекаешься, раб?

— Хозяин! — Артём подскочил.

На лице мага застыло многообещающее спокойствие.

— Вы уже покушали? Ай как хорошо! Можем продолжать путь, да?

Не сказав ни слова, господин пошёл прочь, а демон мелкими шажками последовал за ним.

— Долго нам ещё ходить? — спросил художник вскоре. — Не хочу выглядеть самым слабосильным, но ноги уже отваливаются.

— Ты и есть самый слабосильный, мешок с костями, не сомневайся. А бродим мы потому, что ищем нужную колонну. Потрошила должен был встретить нас у ворот, но его почему-то не было. Странно. Обычно они с хозяином как две полужопицы одной задницы — неразлучны.

— Зачем мы здесь вообще?

— Должны встретиться с одним гномом, чтобы продолжить путь к месту. Предприятие, которое планирует хозяин, носит сделочный характер. Оно было бы невозможно без помощи этого гнома, очень влиятельного. Я уже говорил, что они боготворят письменность? Так вот, до того боготворят, что даже не утилизируют устаревшую документацию. Архивы их бездонны и наглухо закрыты для чужаков, а без доступа к ним, у хозяина не было бы нужной инфы. Смекаешь?

Вечер того дня они встречали уже в доме Кугадургенов, глава коего служил рексу Таркураба старшим казначеем. Их окружили заботой и теплом, отмыли и ещё раз накормили, поселив в каменных палатах, где единственным недочётом были не очень высокие потолки и не очень большая мебель. Землянина и чёрта устроили вместе, тогда как маг разместился отдельно.

***

Когда зашло солнце, жители города узнали об этом по затуханию света в парящих кубах. Где-то в это время у гномов было принято потихоньку укладываться спать, хотя не у всех, разумеется. Рогзальд Турс аэб Брихтегсден, к примеру, не спал, а был очень даже бодр и весел. Он проводил тот поздний час в сауне дома своего родича казначея, попивая отменное холодное пиво, хрустя гномьим хлебом и остренькими крысятами, зажаренными в кляре. Слева от него, на каменной скамье, укрытый лишь полотенцем на чреслах, парился Гед Геднгейд. Человеческий маг скромными глотками цедил виноградный сок.

— Надо ж как получилось, — размышлял Рогзальд вслух, — этот славный городок закрылся до особого рексова распоряжения из-за дракона, который уже дважды устраивал охоту в окрестностях горы. Я не смог удержать Краббергорна от присоединения к разведывательной миссии. Ты помнишь Краббергорна, правда?

— Безумец, которого ты таскаешь за собой, — припомнил маг.

— Да, да, — рассмеялся гном, проводя по большой лысине тряпочкой. — Твой безумец тоже не смог устоять и увязался с ними. Так и получилось, что никто тебя не встретил, дружище. Как добрался, без проблем?

— Передай рексу, чтобы он лучше заботился о чистоте окружающих город владений. Где видано, чтобы банда грязных галыванов устраивала засады на Государевой дороге в нескольких часах езды от ворот? Мне пришлось убивать их собственными руками и не скажу, что получил от этого удовольствие.

— Обязательно передам, — покивал гном, — обязательно. Когда прилетел твой поверенный, я объявил сбор своих ребят и подготовку к скорому отбытию. Скажи, Геднгейд, я не зря это сделал?

— Не зря. Документы, что ты достал, явились неоценимым вкладом в исследование. Зона поиска сузилась до минимального предела.

Гном медленно кивал, глядя на собеседника. Он ждал продолжения.

— Горы Вечной Красы.

Кулак гнома сжался на мокрой бороде, выдавая задумчивость.

— Далече, однако. Больше половины пути проделаем на пару, но потом лишь ножками, ножками. Опасные места, отдалённые от Государевых дорог, никаких поселений, никаких приисков, малоизведанные горы, не представляющие интереса.

— И тем более подходящие для того, чтобы спрятать клад.

— Верно мыслишь, Геднгейд. Если время терпит, я бы поднял документы из архивов чтобы собрать всю информацию…

— Оставь это. Отправимся, как только отряд будет готов.

— Это неразумно, — молвил гном.

— Моя магия защитит от большинства опасностей, что обитают в горах, а от тех, что окажутся ей не по зубам, защитит иззубренный клинок моего друга. В принципе, вам вообще необязательно так утруждаться, я сам отправлюсь к горам Вечной Красы и сам найду место. Уговор останется в силе, все сокровища тебе, а все магические артефакты и книги — мне.

— Так не можно, — покачал головой Рогзальд, — идти врозь. Пойдём вместе.

— Не доверяешь? — изобразил удивление Гед Геднгейд.

— Магу рода человеческого? Да ни за что! — посмеялся гном. — Мы пойдём вместе, и сокровища тоже найдём вместе, раз ты так самоуверен.

— Никаких возражений. Но свою суету с архивами, которая растянется ещё на месяц, ты тогда оставь.

Гном хмыкнул, допил кружка и налил себе ещё.

— Ладно уж, ваше могущество Гед Геднгейд, ладно, раз уж нырять в омут, то почему б и не с головой? Как только вернутся разведчики и рекс даст «добро», сядем на паровоз всей честной компанией. У меня и собственный железноколёсный вагон есть, так что помчимся с комфортом.

— Сговорились, — молвил маг спокойно. — Я проведу тебя и твоих гномов до самой цели без единого эксцесса, можешь не сомневаться.

— Будем надеяться, ваше могущество, — разулыбался Рогзальд, — но я всё ж прихвачу с собой нескольких надёжных парней и опытных профессионалов. Краббергорна, например, Н’фирию, Кайдена с его стрелками. Часть их уже собрались под крышей моего кузена прямо здесь, ты видел.

Маг пожал плечами и поднялся.

— День был тяжёлый и долгий, не могу больше наслаждаться твоей компанией. Будь здоров.

— Сладких снов, Геднгейд, отдыхай.

Когда человек ушёл, бородач плеснул на раскалённые камни воды, хлебнул пива и усмехнулся.

///

В другой части дома-колонны.

Стукнув в дверь трижды и не дожидаясь позволения, Гед вошёл в комнату, ощутив тут же, что воздух внутри был горяч и сух. Густая темнота отливала краснотой из-за слабо светившегося предмета, что лежал на кровати. В следующий миг родилось пламя яркое и ослепляющее.

— Это я, Гед, не убивай.

Огонь угас также быстро, как разгорелся. Простыни с шорохом соскользнули и звук босых ступней приблизился. Горячие руки коснулись лица человека, опустились на шею, плечи, протанцевали пальцами по груди, животу, скользнули за спину и крепко ухватили за ягодицы. Раскалённый язык проник в рот, прошёлся по дёснам, ожёг язык человека; дыхание опалило кожу, прикосновения тоже стали причинять боль, словно Гед подвергся ласкам кузнечного горна. Однако это не отпугнуло его и лишь острая боль в районе груди, где было нечто острое и обжигающее, предостерегало от того, чтобы прижаться к объекту страсти с жадностью и упоением после долгой разлуки.

— Что же ты со мной делаешь, — шептал он, — что же ты делаешь со мной, чудовище?

— Владею и повелеваю, — последовал лукавый ответ, — на колени, раб, я в настроении.

***

Через пару дней.

— Братишка, вставай, я тебе покушать принёс!

Тычок в бок выбил землянина из объятий сна.

— Вставай, умывайся, жри, мешок с костями. Передышка была недолгой, через два часа отправляемся дальше. Хозяин, видать, решил не рассиживаться.

Владимир сел на неудобной мелкой кровати. Конечности его сильно затекли, спину ломило… теперь вот ещё завтрак, будто без него проблем не хватало!

Оказалось, что половина гномьей кухни была человеческому брюху не по силам — из гномьего хлеба можно было строить стены; растительную пищу представляли различные виды мха, сырого и приготовленного, съедобные лишайники и немного спасавшие ситуацию грибы. Белок подземные карлики поглощали через насекомых, которых употребляли много и охотно. Было и мясо млекопитающих, причём очень даже вкусное… вкусным оно было до тех пор, пока сердобольный чёрт не пояснил, что «се крысятина, мешок с костями». В общем, поужинали прошлым вечером с горем пополам, теперь вот надо было побороть завтрак.

Внутри колонны царило оживление, слуги быстро носились по тёмным коридорам, таща разные свёртки и ящики из многочисленных кладовок.

— Дракон, устроивший себе охоту в окрестностях горы, улетел, — об этом доложили разведчики. Рекс Таркураба снял запрет на выезд и всё такое. Эти блудные дебилы, Потрошила и Краббергорн вернулись, теперь весь отряд в сборе и как только припасы загрузят в вагон, мы поедем, — продолжал инструктировать чёрт. — Покрывало поправь.

Владимир принялся возиться с огромным клетчатым пледом, который ему дали гэланы. Если с килтом было всё понятно, — затянул ремень и готово, — то большой плед, служивший главной защитой от холодов, следовало наматывать на себя каким-то особым образом. У художника получалось не очень.

Напротив главных дверей дома-колонны стоял пыхтевший вагон, в чей огромный грузовой отсек складывались припасы. Чёрту и человеку нашлось место в кабине, которая оказалась такой же тесной, как и всё, что рассчитывалось на гномий рост. При этом Артём в моменте скукожился и смог расположиться с комфортом.

— Жить — хорошо, — молвил он, — в хорошо жить — ещё лучше!