Мироходцы. Пустота внутри

Фрагмент 1.7.

— Кстати об этом, я сомневаюсь…

— Сомнения оставь до лучших времён, мешок с костями. Видишь этого мага, жующего сморщенную фигню? Невесть почему и невесть зачем он решил, что ты на что-то годен. Не разочаровывай его.

— Я…

— Те, кто его разочаровывал, обычно кончали свои жизни в чане с биомассой.

— Но…

— Я не шучу. У его есть чан с подогретой биомассой, из которой он может вылепить всё, что угодно. Не разочаровывай его.

— О чём ты с ним болтаешь, раб?

— Да так, ни о чём, хозяин. Он дракона видел, пока мы ехали, впечатлениями делится. В его мире драконы давно повывелись.

— Дракона? Как тот выглядел? — проявил лёгкий интерес Геднгейд.

— Эй, мешок с костями, как тот дракон выглядел, ты говоришь?

Получив описание, маг перестал жевать и сфокусировал взгляд на Владимире, отчего на том словно забегали кусачие муравьи.

— Среброспинный. Интересно. Мог бы загадать желание, кабы знал, какую редкость встретил. Прикрой пасть, раб, еда валится наружу.

Трапеза подходила к концу, когда ей помешали. Геднгейд нахмурился и развеял чары звукоподавления. Ничего нового он не услышал, но земля под пледом вздрагивала как от чьих-то тяжёлых шагов. Взгляд пронзил мрак, по щелчку пальцев там зажглись десятки парящих огоньков и сдёрнули покрывало незримости с кравшейся твари. То оказалась жуткая голая обезьяна с пастью, полной зубов и нечёсаными космами на голове; всё тело сплошь мышцы, набедренная повязка украшена костяными побрякушками, человеческими черепами; в когтистой ручище дубина.

Поняв, что его обнаружили, гигант выпрямился во весь свой рост и издал рёв, от которого заложило уши. Он побежал и в четыре шага оказался у реки, но тут замер, потому что маг показал ему выставленный вверх указательный палец, словно прося обождать. В крошечных красных глазках отразилась растерянность. Владимир, оцепеневший от ужаса, сидел на прежнем месте и дрожал.

— Ешь давай, — посоветовал чёрт, — до самой ночи голодный будешь.

— Это… это… это что?!

— Грендель, что ж ещё? Случаются такие неприятные встречи, особенно в пещерах, но ты не бойся. Для хозяина это ерунда. Главное на привал останавливаться в местах, где магия есть. Без неё пришлось бы худо.

Завершали трапезу скомканно, пора было поспешать, а художник ещё и не мог оторвать взгляд от замершего кошмара. Пасть у него была особенно страшна, зубы слишком длинные, торчали во все стороны, кривые настолько, что один даже щёку протыкал.

Чёрт быстренько скатал плед вместе с посудой, а потом распахнул его, оттряхивая, но на землю не упало ни крошки, — всё исчезло. Плед был аккуратно сложен и предоставлен магу, который заставил волшебный предмет исчезнуть.

Гед Геднгейд потянулся, отряхнул шубу и задумчиво глянул на чудовище. Через миг оно, повинуясь щелчку пальцев, воспарило над полом. Руки мага принялись плавно двигаться из стороны в сторону и параллельно с тем форма гренделя изменялась. Он обращался комом живой плоти, кровоточащим красно-розовым месивом мышц, органов, костной ткани, послушным и податливым ровно мокрая глина. Полюбовавшись своим творением, Геднгейд огладил острую бородку, резко крутанул ладонью и направил в месиво тонкий луч синего света, превративший биомассу в огромное облако бабочек. Те разлетелись безумно красиво и плавно, стали порхать по каверне и поражать воображение своей красотой.

— Давай быстрее, быстрее, — пыхтел чёрт, забравшийся уже в колесницу. — Надо скорее убираться отсюда!

— А что?

— Бабочки, серафимово вымя!

— А что с ними?

— А то, что они сотворены из трёх с лишним тонн мяса!

— И?

— Постоянная трансформация — это магия слишком высокого уровня, чтобы хозяин растрачивал её на шалости! Если не хочешь попасть под кровяно-мясно-кишочный дождик, залезай в колесницу быстро!

Один из туннелей вывел на поверхность и дальше они долго катились по каменистому плато, пока не выехали к настоящей дорогие и колесница словно понеслась на крыльях. Под колёсами бежал чуть ли не автобан, сложенный из одинаковых желтоватых камней; широкий, ровный и прямой, основательно приподнятый над местностью.

С выездом на дорогу местность обогатилась жизнью, стали встречаться другие путники, как пешие, так и верховые, некоторые — в массивных домах-фургонах. Лошадей было немного, в основном, — тягловые породы коз и баранов. Гружённые товарами подводы, пыхтевшие паровые вагоны циклопических размеров, другие механические тягачи, всё это стекалось к основной магистрали плато с побочных ответвлений.

Ближе к вечеру вдали появилось здание, здоровенная приплюснутая полусфера из камня, в ворота которой втекала дорога.

— Мы приехали? Это Таркураб?

— П-ф-ф-ф! Не, это оплот для путешественников, пользующихся инфраструктурой Кхазунгора! Царства гномов, иначе говоря! — крикнул чёрт. — Там заночуем!

Многие путники спешили укрыться от ночных опасностей внутри округлой крепости и транспорты мерно втекали в ворота, проходя предварительную проверку. Именно там Владимир впервые смог нормально рассмотреть гномов, которые оказались… на удивление ожидаемыми.

Квадратные невысокие крепыши с бородами, облачённые в тяжёлые латы и кольчуги со стёгаными юбками в пол. Одинаковые доспехи и знаки различия выдавали в них не просто воинов, но солдат. В руках вояки сжимали короткоствольные ружья с барабанами, а над воротами и по сторонам, в теле здания имелись огневые точки с большими и малыми пушками.

Предварительным контролем при входе занимались чиновники в серых робах, которые аккуратно строчили серебряными грифелями в планшетах и решали, кого или что подвергнуть особенно тщательной проверке. Когда подошёл черёд трёх путников, Гед Геднгейд представил чиновнику наборную серебряную пайцзу и их пропустили без вопросов.

Внутри оплот оказался одним помещением размером со стадион и почти всё пространство под куполом занимали многоуровневые парковки, перевитые сетью подъёмников. Внизу младшие писари принимали оплату, руководили распределением постоялых мест и отправляли посетителей к лифту. Оный работал без остановки, — широкие вместительные платформы медленно поднимались из-под земли и также медленно возвращались вниз.

Маг вернул своей колеснице прежний вид и спрятал всё это под шубу. Начался спуск.

В общем и целом, как уяснил Владимир, устройство оплота походило формой на вбитый в землю гвоздь. Снаружи торчала только «шляпка», а стержень проникал в скальную породу на глубину одиннадцати ярусов. Более половины из них походили на типичные общежития и коммуналки, но чем ниже спускалась платформа, тем приятнее становилась обстановка. Миновав этажи, походившие на средненькие гостиницы, трое опустились на самое дно, в гномий пентхаус.

— Каково, а? — воскликнул чёрт, обводя руками богатую обстановку. — И всё нам, ни с кем делиться не надо! Хорошо, что Безумная Галантерея оплачивает путевые привилегии всем своим членам. Видел блестяшку? Дорогая штука, зато всегда тебе готов и просторный дом, и богатый стол. Еду сейчас спустят.

Владимир осмотрелся и пришёл к выводу, что на пятизвёздочный отель не потянет, однако по местным меркам, наверняка, весьма богато. Отсутствие окон, правда, немного угнетало.

— Я поднимусь повыше, посижу в трактире, посмотрю на публику, если вы не против.

— Зачем? — не понял чёрт, следивший за тем, как обслуга выгружает блюда на большой стол.

— Ну, атмосфера. Хочу повращаться в народе, посмотреть на местных.

— Зачем?

— Ну…

— Что он говорит?

— Хочет провести время наверху, с бедняками, хозяин. Совсем глупый человек…

— Иди с ним.

— Но зачем, там ведь нечего…

— Молчать, раб. Пошёл вон.

Чёрт уронил копчёный окорок и опрометью метнулся к лифту, увлекая за собой Владимира.

— Дать бы тебе копытом в рыло, мешок с костями, — проворчал он тремя этажами выше. — Ты плохо кончишь, я уверен! Те, кому не сидится на заднице всегда плохо кончают!

Лифт доставил их на первый подземный этаж, самый дешёвый для проживания и оттого самый набитый. В сердцевине этажа, по периметру которого располагались комнаты, находилась большая кухня с круглой стойкой, откуда на десятки столов поступала пища и выпивка. Ровный гул голосов становился то громче, то тише, народ постоянно перемешивался; постояльцы шатались от стола к столу, меняясь новостями, по ходу дела играя в азартные игры и заключая мелкие сделки.

— Ну и чего, рад ты здесь торчать, мешок с костями? Всё едино же ничего не понимаешь.

Чёрт придержал шедшего мимо гнома-подавальщика и обратился к нему на местном языке. Звучало так, будто кто-то пытается грызть гальку алмазными зубами, попутно отхаркивая что-то.

— Во что они играют? — Владимир указал на соседний стол, где три гнома и какой-то более рослый парень с серой кожей играли пятиугольными картами. При этом они безумно кричали, осушая кувшин за кувшином и замахиваясь друг на друга кулаками.

— Торжок это, скучная карточная игра. Здесь до неё все сами не свои. Я заказал чёрного пива и каменных хрустяшек. А могли бы нормально пожрать, как белые люди.

Художник некоторое время озирался.

— Слушай, о чём народ говорит?

— Болтают всякое, отстань. — Чёрт прикрыл глаза и сложил руки на груди, решив, что нужно дуться дальше.

— Ну не говнись, а?

— Отстань.

Пиво оказалось слишком крепким, густым и сладким, а об закуски, которые походили на обычные промасленные гренки, можно было сломать зубы. Чёрт их, тем не менее, спокойно грыз. Он не замечал, что к их с Владимиром столу подбирается человек в пыльной дорожной одежде, худощавый, но со взором горящим.

— Ты бы туда посмотрел…

— Отстань, старушка, я в печали.

— Не, серьёзно, рогатый, этот мужик…

— Ох, и угораздило хозяина связаться с иномирцем! Ну зачем, спрашивается?! Любой тёмный смерд подошёл бы не хуже! Э? Что это?

Подкравшийся человек плеснул на чёрта водой из бутылки и заголосил пронзительно. Рогатый принюхался к лёгкому дымку, шедшему от его собственной шкуры, выплеснул пиво, в которое попало несколько капель воды, поднялся и разбил тяжёлую глиняную кружку об голову обидчика.

— Ты что, опух, раб божий?! Ты на кого святой водой плещешь, обезьяна алтарная?! Я тебе, прихожанин, кадило так глубоко затолкаю, что любая епитимья мёдом покажется! Давно плоть не умерщвлял, чухрыла немытый?! Сейчас поправим!

Крики сопровождались ощутимыми пинками. Вскоре к месту поспешили друзья нападавшего, такие же непритязательно одетые путники с измождёнными, но очень одухотворёнными лицами. Численный перевес был на их стороне, однако тот, кто придумал выражение «чёрт бы тебя подрал», явно знал, о чём говорил.

Драть и драться чёрт умел. Бешенным козлом он накинулся на десятерых и стал прыгать по их головам, лягаться, кусаться, царапаться, бодаться, при этом отвратительно блея и матерясь, плюясь и хлеща длинных хвостом ровно кнутом. Когда к месту потасовки подоспели гномы-охранники с дубинками, она уже кончилась. Рогатый устроил дикий скандал, объясняясь с хранителями порядка, так что их первоначальный настрой «дать дубинкой всем подряд, а потом разбираться», немного изменился. С извинениями бородачи отбыли, волоча побитых людей следом.

— Совсем веруны распоясались, просвещённого атеистического общества на них нет!

— Ты как, он же тебя святой водой облил?

— Святой, да не той! — хмыкнул чёрт, доставая из-за уха самокрутку и жестом прося у подавальщика повторить пиво. — Перепутал меня с ахогом, тупица, и плеснул водой из амлотианского храма. Ха! Впрочем, эту ошибку можно понять, мы похожи как очень дальние родственники. Но я красив, а ахоги уроды. Спасибо, что вписался, мешок с костями.

— Да я… да ничего. — Владимир поставил наконец стул, которым недавно огрел по спине одного из обидчиков.

— Ты садись, садись. Артём.

— А?

— Меня зовут Артём. Можешь смеяться.

— Над чем? Странновато, конечно, однако не смешно.

— И ты не имеешь ничего против моего имени?

— Нет. Ну…

— Ага. Неприятное, правда?

— Ну, не знаю… — Владимир поймал себя на мысли, что, действительно не нравится. — Это ассоциации. Был у меня в школе один Артём. Человек как человек, ни рыба, ни мясо. Из-за него это имя у меня и ассоциируется с… никаковостью, что ли. А так-то с ним всё в порядке.

— Ага, ага, — покривился чёрт. — Понятно. Скажи-ка, мешок с костями, а много ли людей с отчеством Артёмович ты знаешь?

— Ни одного. А что?

— А то, что Артёмы не размножаются! — расхохотался чёрт Артём. — И вот поэтому такое имя мне досталось! Нам, чертям, хорошие имена не положены, — либо неважнецкие, либо просто клички.

— Ну бред же! За Артёмов натурально обидно!

— Бред или не бред, да только зовут меня именно так, и я от этого не в восторге.

После стычки с группой паломников, Артём немного потеплел и стал кусками переводить услышанные вокруг разговоры. В основном ничего интересного, торговцы, путешественники и наёмники обменивались новостями о событиях в ближних и дальних землях.

— На перевале Гхорг’Шаркхурихар в руинах охранной крепости поселился дракон, который теперь считает то место своей территорией и убивает каждого, кто пытается пройти по перевалу; отряд драконоборцев выдвинулся к месту. Государевы войска вмешались в локальную войну трёх гномских кланов долины Бронзового Быка, принуждая их к перемирию и улаживая конфликт при помощи Государева правосудия. Цены на ляпис-лазурь вновь поднялись, потому что в этом сезоне при дворе рекса Андана в моде синий цвет. Отряд авантюристов, нанятый Копилкой Добрых Киркарей, нашёл ганзу атамана Риссо Трёхпалого в пещерах Этха-Мутно и вырезал всех злодеев до одного; украденные ими ранее деньги банка возвращены…

— Банка?

— Копилка Добрых Киркарей — это такой банк. Легче отнять кость у голодного волка, нежели ломаный грош у этих ребят. Дурость Риссо была несовместима с жизнью. Мне продолжать?

— Да нет, собственно. Ты был прав, ничего интересного, особенно если понятия не имеешь, где все эти места и люди.

— Да, да, это верно. Правда интересно то, что авантюристы, вырезавшие ганзу, это наши, из Безумной Галантереи. Я слышал, у старушки Грандье был какой-то резон прикончить Риссо и по такому случаю она подписала на эту миссию себя и ещё кое-кого. Так что «отряд авантюристов» это два-три индивида, больше и не надо, а ганза Риссо насчитывала более четырёх сотен головорезов и действовала как небольшая армия. Среди них были даже маги и, говорят, оборотни.

— Ого.

— Фигня. Грандье и сама бы вынесла всю эту котлу, кабы захотела. Но она осмотрительная, так что одна, обычно, не ходит.

— А кто это вообще?

— Грандье Сезир? Старейший на данный момент член отряда, состоит в Безумной Галантерее уже более семи веков. Эльфы, бессмертные остроухие мудаки. Но Грандье классная. — Артём затянулся. — А вообще всё это не важно, потому что любые новости ничего не значат в сравнении с тем, что сейчас творится на востоке мира. Третья Война Некромантов началась, Мёртвая армия наступает из пустыни во всех направлениях и сотни тысяч умрут, прежде чем это прекратится. Они уже пересекли Золотого Червя и осадили Йершалаим. Город некроманты возьмут, а потом устремятся дальше на запад, пока не упрутся в горы и тут уж будут договариваться с Горным Государем. Хм… надеюсь эта свора паломников достигнет цели своего душеспасительного путешествия.

— Э… почему?

Чёрт громогласно расхохотался:

— Потому, что их цель и есть Йершалаим, — священный город всех амлотиан, где проповедовал когда-то Молотодержец! Увидишь, скоро эти тупицы все станут зомбарями и вольются в гниющие ряды Мёртвой армии! Ха!

Какое-то время они сидели и молча цедили пиво. Владимир, заметно захмелев и чувствуя крепчавшую сонливость, попытался взбодриться и получить хотя бы ещё одну крупицу информации.

— Слушай, Артём, а… ты, это… ты… э-э-э… ты как вообще сюда попал? Всмс… вс… в смысле, из Ада?