Мироходцы. Пустота внутри

Фрагмент 1.13.

***

Позже.

Для того, чтобы продолжить путь требовалось включить механизм канатной дороги, ну а для этого, в свою очередь, требовалось связаться с другой её частью, расположенной на противоположном краю Облачного каньона. Происходило всё, по замыслу гномов, просто, — зажигался большой фонарь, через который с одной станции на другую пересылалось сообщение при помощи кода.

Наступила ночь.

Рогзальд Турс аэб Брихтегсден два часа перебрасывался световыми сообщениями с далёким мигающим огоньком, сообщая тамошним гномам о происшествии на этой стороне. Дабы они поверили ему и согласились сотрудничать, Государев искатель сокровищ присовокупил личный тайный код, дававший значительные властные полномочия.

Договорившись с противоположной станцией, гномы привели в действие механизмы натягивания воздушной дороги, которая всё это время была опущена ниже уровня облаков. Гигантские колёса с гудением наматывали сотни метров толстого стального троса. Когда воздушная дорога оказалась проложена, другие механизмы подняли и подвесили на неё большую платформу.

Владимир смотрел на всю эту развитую машинерию широко распахнутыми глазами.

— Шубу надень, — проворчал чёрт, — и вторую тоже. Там будет холодно как на дне Ада. И постарайся держаться в середине, иначе харпины унесут.

— Что? Кто?!

— Видел бы ты себя сейчас, мешок с костями, ха-ха-ха!

Противоположная стена ангара раскрылась неспешно, впуская внутрь ледяной воздух. Один из гномов опустил нужный рычаг, и платформа дёрнулась, подаваясь вперёд. Бородач торопливо метнулся следом, и соратники успели ухватить его прежде чем внизу разверзлась чернота.

Дул и раскачивал платформу воистину жестокий ветер. Благодаря чарам Геда Геднгейда небо над ними было очень ясным, светили звёзды, и через четверть часа Владимир уже мог сносно ориентироваться. Гномы и хиллфолки собрались в кучку, стараясь согреться и что-то тихо обсуждая. При этом метисы проверяли все свои ружья. Вскоре, когда платформа погрузилась в слякотную толщу облаков, обнаружилось, что она скользит не параллельно земле, а спускается вниз под довольно большим углом.

Внезапно все разговоры стихли

— Что происходит?

— Ш-ш-ш! — Артём грубо закрыл Владимиру рот и зашептал в самое ухо: — Режим полной тишины. Харпины гнездятся в стенах каньона, ночью спят. Они обязательно услышат нас, главное, — чтобы это произошло как можно позже, так что заткни хлебальник быстро.

— Ты что, не шутил?!

— Заткнись, а то придушу…

Через время справа от платформы появился некий объект, проплывая мимо которого та издала громкий лязг и стала двигаться горизонтально, — то была одна из опор, поддерживавших трос. Следующая встретилась буквально через сотню метров, раздался новый лязг, и платформа начала медленно подниматься. Ещё после первого раза в окружавшем марке стали раздаваться пронзительные возгласы, а уж после второго ночь ожила жуткой какофонией.

— Закрыть глаза, — приказал Гед Геднгейд.

— Закрой глаза, мешок с костями, сейчас он засветит!

Владимир быстро зажмурился и даже ладонями лицо закрыл, а через миг словно увидел тёмные силуэты своих костей сквозь веки и плоть. Визг поднялся неимоверный, свет быстро ослаб, но не исчез. Хиллфолки открыли огонь.

Раскрыв глаза, художник обнаружил, что вокруг платформы по широкому радиусу парило три световых шара, которые показывали мельтешение огромной стаи чудовищных тварей. Стало ясно, что харпинами в этом мире именовали самых, что ни на есть гарпий. Огромные птицы с женскими головами окружили поднимавшуюся платформу и пытались добраться до пассажиров, но шквал дроби и картечи удерживал их на расстоянии. Перья, ошмётки плоти и кровь, тем временем, падали мерзким дождём.

Одна харпина, лишившаяся крыла и части туловища, рухнула на платформу в нескольких шагах от землянина и забилась о металл, орошая всё красным. Когти на её ногах внушали жуть, лицо, — совсем человеческое. Если бы не гримаса боли, если бы не ярость, если бы не острые зубы, оно было бы даже красивым, не говоря уж о молодой груди, обрамлённой воротником птичьего пуха.

Несмотря на рану, харпина смогла подняться, и шагнула к человеку, лязгнув когтями.

— Умрёшь, — шипела женщина-птица, — вырву кишки! Вырву горло! Умрёшь!

— Сама подыхай, дура безмозглая! — Подскочивший Артём ловко пробил грудь харпины вилами и вышвырнул тело за борт. — Ты в порядке, мешок с костями? А? Они переносят бешенство, между прочим!

— Она разговаривала!

— Конечно, разговаривала! — Чёрт метнул вилы в другую харпину, и, не успел труп той исчезнуть в темноте, материализовал оружие в собственной ладони вновь. — Самая жара ещё впереди! У стрелков заканчивается заряженное оружие! Держись меня и, лучше, лежи!

Плотность огня действительно снижалась, ведь хиллфолки палили без передышки. Им помогали гномы, которые принимали разряженные мушкеты и подавали заряженные, но первичной скорострельности было никак не достичь, и жуткие когти харпин были всё ближе.

— Ты собираешься что-нибудь с этим делать, — требовательно крикнул Рогзальд Геду Геднгейду, указывая мечом вверх.

— Разумеется, — ответил маг безмятежно, — смотреть.

Госудерев искатель сокровищ плюнул ему под ноги и что-то выкрикнул в сторону Н’фирии. Рогатая женщина кивнула, после чего споро расстегнула куртку и обнажила грудь. Боеспособность отряда на несколько мгновений упала до минимума, прекратились выстрелы, замерли шомпола в натруженных руках, все взгляды были обращены к… Глаза архимага вспыхнули синим, и стрельба тут же продолжилась.

Меж пары прекрасных грудей из кожи рос длинный шип, тёмно-красный кристалл. Н’фирия выгнулась дугой, направляя его вверх, шип на глазах озарился внутренним светом и с гудением исторг поток жара и света. Всё, что попалось на его пути, испарилось; всё, что было слишком близко, — объял огонь. Каждый залп уносил десятки жизней, неизменно целя в самое густое скопление чудовищ, и действо то было пугающе завораживающим.

Постепенно стая начала отставать от платформы. Она понесла большие потери, не добыв никакой пищи и выжившие харпины решили опуститься на дно каньона дабы подъесть останки своих менее удачливых товарок. Платформа же ползла вверх, всё выше поднимаясь к толстому слою облаков. Часы миновали и она, наконец-то подобралась к отвесной каменной стене, в которой виднелся раскрытый зев ворот.

Платформу внесло в разогретый ангар, где гудели машины, принимавшие трос, одна из них перехватила фиксирующие крюки и отцепила их от троса, ознаменовав конец небесной поездки.

***

Рогзальд.

Обслуга наблюдательного поста подготовилась к встрече, выстроив импровизированные баррикады и засев за ними с ружьями в руках. Гномы всё же не до конца верили в добрые намерения гостей с другого конца, так что пришлось Рогзальду лично обратиться к ним и заставить немного успокоиться.

— Горячку не пороть! — крикнул искатель сокровищ, поднимая вверх руку. — Кто за старшего?

— Старший смотритель, ясен валун! — отозвался из-за баррикады голос. Следом появился и его обладатель, — седой гном в утеплённой кожанке и с пистолетами в обеих руках. — Я старший смотритель!

— Прикажи своим гномам опустить оружие, уважаемый! Я весь измазан в крови и присыпан пеплом, поверь, это не добавляет мне благодушия, так что как бы чего не вышло! Начинайте сгружать припасы с платформы, я требую обеспечить нам минимальные удобства и достаточно талого снега, чтобы привести себя в порядок! Быстрее, быстрее! Заночуем здесь, а уже завтра я должен продолжить путь!

Напористость и властность заставили бородачей немного успокоиться и приняться за работу. Вскоре, как следует отмывшись ледяной водой, Рогзальд поднялся по лестнице в деревянную кубическую каморку, приделанную к одной из стен ангара и служившей рабочим местом старшего смотрителя. Внутри, уже сидел, цедя грибной чай, Гед Геднгейд.

— Господин.

Старший смотритель привстал, но Рогзальд быстрым жестом попросил его сесть обратно. По положению он был несоизмеримо выше старика, однако позор тому гному, который не чтит старость.

— Мы получили распоряжение, господин, и нам прислали всё, вами запрошенное, прежде всего, — кротоволов. Они внизу, ухожены, сыты, полны сил. Иными словами, всё готово.

— Славно.

— Вчера подающая станция пропустила сеанс связи. Значит… все мертвы?

— Все, — тяжело вздохнул искатель сокровищ, принимая большую парящую кружку, — все до одного.

— Жалко. — Старший смотритель подпёр голову кулаком и зажмурился. — Ума не приложу, что мне теперь его матери сказать?

— Хм?

— Племянника туда устроил, уж очень жена упрашивала за сына сестры. Теперь, как только вахта закончится, стану скорбным послом.

— Сочувствую тебе, — сказал Рогзальд, вдыхая густой, обещающий сытость аромат.

Старший смотритель подвинул к нему тарелку, полную сухарей из гномьего хлеба.

— Распоряжусь снарядить закрытый подвесной вагончик, нужно немедля отправить туда рабочих, чтобы отключили канатку и проследили за механизмами, иначе не сносить нам голов. Отправить весточку о происшедшем и позаботиться о мёртвых тоже надо… Как же такое могло произойти? Я двести с лишком лет работаю на этой станции, но никогда, никогда такого не было! Кто напал-то хоть?

Искатель сокровищ утёр чайную пену с усов и выудил из кружки слегка размякший сухарик.

— Про то не ведаю, но скажу тебе как на духу, все они подохли. Смерть им выпала тяжёлая и долгая, а через это все наши погибшие отмщены. Так и скажи свояченице. И добавь, что умер её сын как храбрец, с оружием в руках. Туландар примет его в объятья как родного.

— Так и было? — взглянул старый гном из-под седых бровей.

— Да, — уверенно кивнул Рогзальд. — Сомневаешься в моём слове?

— Нет, господин.

— И правильно делаешь. — Он отхлебнул ещё чая и громко раскусил сухарик. — А теперь расскажи-ка мне о горах Вечной Красы.

Вопрос удивил старика, тем паче, что не о чем было рассказывать. Он проработал на канатной дороге уйму лет, но ни разу не покидал надёжно защищённого и спрятанного от напастей ангара иначе как в обратном направлении, — в сторону цивилизации. Горы Вечной Красы были необитаемы с точки зрения империи гномов. Таких мест в пределах хребта насчитывалось много, обширные территории, облюбованные чудовищами, удалённые от городов и дорог, не славящиеся природными богатствами, либо просто труднодоступные для исследования по воле самой природы. Несмотря на прекрасно продуманную и поддерживаемую в порядке систему путей, Кхазунгор был слишком велик, и неисчислимые тайны его ещё оставались сокрытыми.

— На моей памяти туда четырежды отправлялись картографы. Первые два раза, — когда я был ещё молодой и недолго работал здесь. Другие два раза — семьдесят и пятьдесят лет назад, уже не просто картографы, а исследовательские экспедиции с вооружённой охраной. И ни разу никто не вернулся.

— Зловеще.

Старик слабо пожал плечами:

— Это ж горы, мало ли тут способов помереть? Великаны и гиганты всех мастей, драконы, само собой, хищные троглодиты, я уж о лавинах и камнепадах молчу. А сколько народу сгинуло в ледяных пещерах и пропастях.

— И всё равно зловеще.

— Если хотите знать моё мнение, то это всё хобгоблины. Это они их перерезали, бедолаг.

Рогзальд Турс аэб Брихтегсден не донёс до рта кружку, удивлённо посмотрел на старика, на мага, снова на старика.

— Хобгоблины?

— Они, господин.

— В горах?

— Знаю, что похоже на бред, господин, сам я никогда ни одного не видел, но до меня тут были и другие смотрители. Базе больше тысячи лет, а до её постройки кто знает, как долго здесь был простой наблюдательный пост? Так вот, кто-то когда-то зачем-то отправился дальше в горы и смог вернуться живым. С тех пор у нас тут принято считать, что там, в горах Вечной Красы, окопались эти твари, так что, если вы действительно хотите отправиться дальше, могу лишь пожелать вам удачи.

Маг, не проронивший дотоле ни слова, поставил пустую кружку на стол и поднялся с низенького табурета.

— Мне не нужна удача, — сказал он, шагая к двери, — лишь цель. Не засиживайся, Рогзальд, ночь не бесконечна, а путь обещает стать ещё тяжелее.

***

Владимир.

Пробуждение через пинок по рёбрам, — не самое приятное из всех возможных, но за многие дни, что караван продвигался по горам, Владимир уже более-менее привык. В очередной раз, дрожа, выползая из спального мешка, землянин понимал, сколь комфортным были предыдущие этапы пути. Теперь только собственные ноги, — только хардкор.

На станции, покинутой вот уже… дней, отряд получил новый вид транспорта, который местные назвали «кротоволами». Правда, ни к кротам, ни к волам эти существа отношения не имели. Огромные твари напоминали овцебыков, но ни голов, ни ног их рассмотреть было невозможно, — шерсть скрывала подробности телосложения полностью. Кротоволы тащили на себе огромные грузы, прикреплённые по бокам.

Отряд продвигался по дикой местности без намёка на дороги, продвигался медленно и тяжело, то поднимаясь выше, где холод особенно крепчал, то спускаясь в цветущие долины. Горы Вечной Красы встречали гостей не слишком гостеприимно, однако, хотя бы, понемногу становилось понятно, за что они получили такое имя. Природа в тех местах была невероятно прекрасна: что цветочные просторы низин, что сложный абрис хребтов, что каньоны серебристого тумана, что студёные реки, время от времени вырывавшиеся из объятий льда и падавшие бриллиантовыми водопадами.

Правда, всё это не отгоняло чувства странной тревоги, висевшее над отрядом.

За время путешествия по горам Вечной Красы, отряд не встретил ни одного признака разумной жизни. Ничего, будто от сотворения мира никто не жил в тех местах. Правда, кое-что немного смущало бывалых путешественников, — гномы поговаривали, что, хотя край и был диким, всяк зверь там словно знал, что от двуногих добра не жди.

Каждый вечер, когда отряд вставал лагерем и зажигались костры, предводители, а именно Рогзальд Турс аэб Брихтегсден и Гед Геднгейд собирались в большой палатке держать совет. Обычно к ним присоединялся Кайден, — старший среди хиллфолков и их избранный представитель, а ещё Краббергорн, который как кот, ходил где хотел, и никто не мог ему указывать. О чём эти четверо советовались там, Владимир не знал, но с некоторых пор Артём всё чаще говорил ему внимательно смотреть по сторонам.

— Ушки на макушке, мешок с костями, смотри вокруг, — вновь заладил он, пока сонный человек топил в кружке снег для чистки зубов, — мы на месте. Где-то здесь…

— Неплохо было бы, — пересиливая зевоту, отвечал Владимир, — чтобы я знал, на что мне нужно смотреть.

— Дурной что ли? Тебе же говорят, что чем меньше знаешь, тем больше шансов у тебя пригодиться.

— Чушь какая-то. — Владимир мокнул палец в зубной порошок и сунул его в рот.

— Чушь, или не чушь, мешок с костями, делай, что тебе говорят, а ни то плохо кончишь.

— Вох и угхохы похъы.

— Чего?!

— Вот и угрозы, пошли. — С некоторого времени Владимир стал замечать, что гномы и хиллфолки нет-нет, да и поглядывают на него пристально, словно чего-то ждут. Поскольку он не знал, чего именно, это его изрядно нервировало. — Пойди туда, — не знаю куда, найди то, — не знаю, что. Задрали.

— Чан с плотью, — пробормотала чёрт, глядя на голубое небо. — Живей, скоро похлёбку раздадут и дальше в путь!

Очередной день шёл своим чередом, как шли неспешно кротоволы и укутанные в шубы гномы. Хиллфолки передвигались босяком, — что по снегу, что по острым камням, казалось, кожа на подошвах их ступней так огрубела, что эти серокожие и по горячим углям прошли бы, не заметив. Именно они вели разведку, шли на расстоянии впереди и позади, прикрывали тыл каравана.

Во втором часу после полудня как раз вернулись два разведчика и караван остановился вне графика. Рогзальд, Гед Геднгейд и несколько гномов, отделились от него и зашагали вверх по каменистому склону, местами присыпанному снегом, ко входу в узкое ущелье. Артём махнул рукой, призывая Владимира следовать и поцокал за хозяином.

В ущелье было темно, сыро, и тихо завывал ветер, а шаги эхом отдавались от стен, поросших льдистыми наростами.

***