Мироходцы. Пустота внутри

Фрагмент 1.5.

— Человек обыкновенный, — доложил ИИ скафандра, завершивший поверхностное сканирование Маркаса, — довольно крупный, обладающий крепким здоровьем, но, несомненно, обыкновенный человек. Должен указать, однако, на то, что организм пребывает в состоянии беспрецедентного стрессового напряжения. Нервная система работает на пределе, мышечная активность опасна для самого организма, все показатели на грани. Если данное напряжение продлится, тяжёлые травмы неизбежны.

Даже отделённая от тела, голова продолжала жить, ужасная пасть открывалась и закрывалась. Бледное фосфорное свечение, однако, угасало в глазницах, пока шевеление не прекратилось полностью.

— Два… Два… Два колдуна… Два колдуна убили мой клан… Два колдуна уходят в горы. Я догоню их. Я отрублю им головы. Не время отдаваться безумию, нет, не время. Идём, Миверна Янг, идём, идём…

Маркас утёр рот от пены и попытался избавиться от жгучего пота, сочившегося в глаза.

— Ты в порядке? Прости за глупый вопрос, но…

— Я готов продолжать. Идём, Миверна Янг, самая простая часть дела уже сделана, однако, когда мы нагоним некромантов, мне действительно понадобится помощь. Если ты не передумала.

— Не передумала. Но что это было такое? Как ты смог… как… что с твоим мечом? У него какой-то скрытый питающий элемент?

— Рунный меч? Гномы выковали его для моего прадеда. Он мой ближайший родственник, мой соратник. Эта реликвия должна была хранить мой клан от невзгод, но в руках вождя столь никчёмного, она вынуждена быть орудием мести. Идём, Миверна Янг, идём, если не передумала. Настоящие чудовища ещё бегут.

Они вернулись к лошадям, но лишь только для того, чтобы забрать из седельных сумок всё необходимое и отпустить животных. В дальнейшем путь обещал стать мучением для животных, и быстро продвигаться они больше не смогли бы. При некоторой удаче у этих меховых скакунов был шанс вернуться обратно в Крогбюрн, хотя и небольшой.

Взвалив на себя ношу, Маркас побежал по лесной тропе дальше, к подножью одной из окрестных гор и даже Мив приходилось стараться, чтобы поддерживать заданный темп. Казалось, близость цели только подпитывала силы горца, а ведь он давеча преступил границу возможного.

Маркас останавливался редко, искал следы, осматривался. Один раз это произошло в каких-то старинных развалинах, почти поглощённых лесом. Фрагменты построек там были так сильно потрачены временем, что об их назначении оставалось лишь гадать. Пока горец исследовал окрестности, взобравшись на странный обелиск, Миверна Янг разглядывала торчавшую из земли плиту.

Та была обломана сверху, часть скрывала почва и густо росший плетень; поверхность выглядела древней как само время, но покрывавший камень барельеф почему-то всё ещё оставался чётким, и то, что он изображал, холодило кровь.

Чьё-то долото изобразило в камне образы омерзительных, леденивших душу чудовищ, вытягивавших духовную силу созерцателя одним своим видом. Они восседали в центре композиции на тронах, окружённые человекоподобными фигурами с бичами в руках, а чем дальше от центра, тем мельче становились фигурки и тем более жалкими были их позы. Унижение, поклонение, жертвоприношение. Ряд мини-сценок изображал алтари и ритуальные убийства; младенцев, исчезавших в пастях чудовищ. Рядом с узнаваемыми фигурками людей терпели великую муку явные нелюди — тоже рабы.

— Мы вот-вот догоним их, — буркнул Маркас, спустившись с обелиска, — последний рывок. Они не должны успеть добраться до пещер Ба-Локурат. Если же успеют, нам придётся последовать за ними. А под землёй, Миверна Янг, все мы загинем без вести. — Гэлан посмотрел на небо. — Если же мы преуспеем, надо будет ещё смочь убраться от пещер до темноты. Порой бичеватели выходят оттуда по ночам, — так мне говорил отец, да. Когда солнце прекращает сдерживать их.

— Эти? — Мив указала на барельеф.

— Да. Говорят, во времена седой древности они были славным народом, но приняли не ту сторону в войне богов и впали в ничтожность. Их предали истреблению, но некоторые живы до сих пор.

— То есть… вот эти вот уроды действительно были?

— По чём мне знать? — Маркас закинул на плечо сумки. — Мифы, сказки, легенды. Только гномы могут помнить, и то только потому, что всё записывают со времён основания Кхазунгора. А вот бичеватели есть, это точно. Готова? Мы побежим в гору, вон в том направлении и спустимся на пустошь, лежащую перед входом в пещеры. Там ничего не растёт, а земля — вся сплошь голый базальт, мы сразу увидим их, а они нас, но, если удача будет с нами, то успеем вовремя. В том месте магия слаба.

— Что-что?

— Так говорили гномские заумники, которые сновали в этих местах лет двадцать назад, когда я был ещё сопливым юнцом и не имел бороды. — Гэлан решительно зашагал вперёд. — Горный Государь постоянно рассылает их по всему Хребту, чтобы искали ценные месторождения, рисовали карты. Что толку, если Зодчие только и делают, что перестраивают тут всё? Но он продолжает их слать, и они снуют всюду с золотой пайцзой. А у кого золотая пайцза Государя, тому в пределах Драконьего Хребта всегда накрыт стол и готов дом для ночлега. Двадцать лет назад три заумника почти что неделю жили в Крогбюрне и исследовали всё вокруг. Сунулись они и к пещерам Ба-Локурат, да только задержались там до темноты и едва ноги унесли. Смогли только понять, что в том месте магия слаба. Там колдуны обретут смерть, клянусь будущим своим и своего клана!

Маркас припустил вперёд и басилп, было, последовала за ним, но задержалась, ибо заметила в густых зарослях вьюна краешек камня. Глянув вслед удалявшемуся гэлану, Миверна всё же быстро сорвала побеги и взгляду её открылся отломанный верхний сегмент плиты. На нём изображалось нечто вроде круга из шести скупо-схематичных человеческих фигурок, воздевших над собой ни то копья, ни то посохи. Седьмая фигурка стояла в центре. Вырезанные рядом с семёркой образы чудовищ изображались бегущими в ужасе.

— Передумала?

— Нет! Я иду!

Через время они вместе выбрались на опушку, и лесная почва под ногами стала сменяться голым камнем, а древесные кроны больше не прятали мрачный силуэт горы, в основании которой зияла пещера.

— Вон они! — выкрикнул Маркас, указывая вниз, где под склоном холма в сторону пещеры бежали двое.

Они тоже только что вырвались из объятий леса и теперь пытались преодолеть оставшиеся неполные две сотни шагов.

— За клан!!!

Маркас Хаттан помчался по крутому склону так быстро, что если бы он оступился, то непременно сломал бы себе шею, либо напоролся животом на собственный меч. Завидев врагов, горец отбросил узды самоконтроля и полностью отдался ярости. Миверне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

///

Джалила и Хариз.

Хариз был молод по любым меркам, всего двадцать семь, — младенец, совершенно живой человек, постигший основы Хладного искусства, но уже достаточно умелый, чтобы служить в Мёртвой армии младшим офицером разведывательного отряда.

Он не знал усталости прежде, молодость и магическая закалка делали Хариза неутомимым; обычно, однако не сейчас. В окрестностях этой проклятой горы его потенциал иссякал, укрепляющая плоть магия таяла, уступая накатывавшей усталости. Он ведь совсем не щадил себя в последние дни, не спал ночами, стоя на часах, дабы медам могла отдохнуть; оберегал свою наставницу и всячески пытался быть полезным.

— Ещё немного, поторопимся!

— Да, медам… — Хариз невесело усмехнулся — когда они доберутся до пещеры и вновь окунутся в подземный мрак, самая опасная часть пути только начнётся. Там, внизу, магия вернётся, но и подземные обитатели тоже.

Прорываясь на западную половину мира, разведчики потеряли большую часть своего отряда. Боевые умертвия превращались в груды бесполезной плоти, опытные солдаты-разведчики исчезали во тьме, вопя и визжа; некромантам пришлось вылезать из кожи вон чтобы спасти жизни себе и уберечь горстку слуг. Обратная дорога обещала быть ещё опаснее.

— Ещё немного, ещё чуть-чуть!

— Я за вами, медам.

Внезапно окрестности огласил душераздирающий вопль. Хариз, прежде чем успел о чём-то подумать, выхватил из ножен бронзовый ятаган.

— Там!

С вершины каменистого холма, что был левее того места, где некроманты выбрались из леса, неслось огромное существо: мохнатое рыжее чудовище в клетчатой юбке с мечом в руках.

— Не всех перебили, медам, — прошептал он, — вы были правы…

Медам тоже остановилась и взглянула вверх. В её правой руке был элехас, — чёрный посох, увенчанный шакальим черепом с серебряными зубами; по кости бежала искусная резьба, а в глазницах тлели фосфорные огоньки.

— Держись позади, Хариз.

Джалила подняла руки, быстрым речитативом читая заклинание, пальцы на левой ладони извивались змеями, плетя каркас, а череп на посохе раскрыл пасть, формируя меж клыков заряд некротической гурханы. Её искусность всегда поражала, изящество и скорость чаротворения вызывали зависть даже у старших мастеров культа. Талантливый теоретик и учитель, медам Джалила должна была оставаться в Чёрных Песках, обучать молодых адептов, но вместо этого вызвалась отправиться в первых рядах армии вторжения. Вслед за едва оперившимся учеником. Глубоко в душе Хариза зародилась и крепла мысль о том, что если медам Джалила и пострадает на войне, то это будет его вина.

Плетение было завершено и посох изрыгнул на склон Вздох Зенреба, — волну едва зримого для глаз нематериального дыма, умертвлявшего всё живое. Однако за мгновение до того, как чары обрели свободу, несчастный дикарь ухитрился споткнуться и с криком покатился по каменистому холму, развивая невообразимую скорость. Он покинул зону поражения, а высокая фигура в серебристо-белой броне, что бежала следом, взлетела. Заклинание ушло впустую, Джалила покачнулась.

— Медам!

— Это место ужасно вытягивает силы, — прошептала магесса, — нужно уходить… уходить… Но сначала убьём их!

На удивление Хариза, презренный дикарь, скатившийся к подножью холма, отделался лишь несколькими кровоточащими ссадинами и гематомами. Он поднялся, уродливый и страшный, с пылающим клинком в руках. От оружия исходила неясная энергетическая волна, звонкая и… острая. Не магия, но что-то иное, что-то родственное, при этом бесконечно далёкое и, несомненно, опасное.

Брызжа слюной и кровью, рыжее чудовище хотело наброситься на медам Джалилу, но та отшвырнула его прочь волной мыслесилы — и вновь покачнулась. Каждое магическое действие опустошало её запасы гурханы в разы быстрее обычного, а ведь они и так были невелики.

Хариз подскочил и подставил под удар свой клинок, рука онемела, ятаган чуть не вырвался из побелевших пальцев, но выстоять удалось.

— Позвольте мне, медам, пожалуйста, берегитесь!

Внимание дикаря удалось оттянуть на себя, но медам всё ещё грозила опасность. Второй враг, странная высокая женщина в блестяще-белом одеянии спрыгнула с высоты и напала.

— Держитесь, медам!

— Не отвлекайся, — Джалила отступила, держа перед собой посох, — я смогу о себе позаботиться!

Пришлось подчиниться, ибо насевший дикарь требовал всего внимания Хариза. Громадный уродливый недочеловек, от которого невыносимо разило потом, отвратительно ревевший, брызжущий пеной, самим своим существованием оскорблял молодого некроманта. Ему было место в той занюханной деревеньке среди прочих отбросов, как он смел стоять на пути повелителей Смерти?!

Длинный прямой меч бил без продыху; на зачарованной бронзе ятагана оставались глубокие зазубрины, а рука Хариза нещадно болела. В другом месте некромант смог бы остановить сердце дикаря несколькими словоформулами, но здесь чары распадались сухой паутиной, а натиск врага мешал сосредоточиться. Он был больше, тяжелее и Зенреб ведает во сколько раз сильнее, Хариз мог только отводить тяжёлые удары вскользь, извиваться и ждать момента, который всё никак не наступал. Медам тоже грозила опасность, ей приходилось спасаться от огромных булыжников, которые неизвестная противница метала, словно игрушки. Одно попадание, — и Джалила погибнет. Она ведь смертна, эта хрупкая немолодая женщина, её душа уйдёт во владения бога-шакала навсегда…

Некромант не мог больше мешкать. Улучив момент, он достал из поясного мешочка восьмигранную костяную пластинку, изрезанную магическим текстом, отскочил, приложил артефакт к переносице, куда был инкрустирован магический же камень-излучатель, и влил внутрь гурхану. Много гурханы. Враг стремительно сократил расстояние, но ловкий Хариз несколькими плавными шагами избежал выпадов, всякий раз оказываясь на волоске. Пластинка коснулась его губ, пробуждающее слово было сказано, маленький артефакт упал на камни и раскололся. Зулихар был призван.

Он поднялся облаком едва зримого на солнце зеленоватого дыма и оформился в длинного скелета, окутанного рваным саваном тьмы. В костяных руках появились серпы.

— Повелеваю: убей его! — выкрикнул Хариз, чувствуя, как слабеет после такой энергетической разрядки.

Скелет медленно повернулся к дикарю, крутанул серпы и исчез, чтобы долей мгновения позже возникнуть рядом с жертвой и ударить. Призрачные лезвия бесшумно столкнулись с подставленным мечом и… остановились. Хариз задержал дыхание, не веря глазам своим. Его зулихара отбросили! Дух-убийца поплыл по воздуху, словно по воде, саван его мерно колыхался, но вот скелет вновь стал стремителен и налетел на врага. Его серпы должны были проникать сквозь любую преграду, — ни металл, ни камень, ни дерево не могли останавливать их на пути к живой плоти, но проклятый меч продолжал не пускать!

Хариз понял, что ещё не победил, а потому решил использовать время с пользой. Камень в переносице засветился зеленовато-белым, словоформулы сплелись в быстрый речитатив, и когда зулихар распахнул рот в беззвучном крике, разрубленный светящимся мечом, заклинание Предсмертный Вопль было уже готово.

Некромант встретил грязного дикаря волной ультразвукового визга, который должен был разорвать того в клочки, но и тут враг не поддался! Он даже стал наступать, сопротивляясь волне магии, держа меч перед собой и словно разрезая её. Из грязного рта доносилась брань пополам с пеной, глаза были безумными, красными от лопнувших сосудов, из носа и ушей сочилась кровь, но движение продолжалось. Лишь стальной волей Хариз не давал себе запаниковать, хотя заряд чар иссякал. Все его заклинания требовали гурханы, которой почти не осталось и вот уже дикарь оказался на расстоянии удара. Предсмертный Вопль исчерпал себя, Хариз как мог быстро рубанул ятаганом, однако тщетно!

Рыжий выродок поймал руку некроманта, сжал своей огромной лапой пальцы, дробя их об рукоять, Хариз закричал, а противник надавил так, что заставил его, гордого сына пустыни, пасть ниц! Удар коленом в солнечное сплетение сокрушил грудную клетку и почти выбил жизнь, Харизу было нестерпимо больно, он не мог вдохнуть, не мог даже подать голос.

Взревев рыжий зверь отрубил его правую руку, отступил, крутанул свой страшный клинок и снёс обритую голову с плеч.

— А-а-а-а-а-а-а!!!

Мив и Маркас.

Миверне приходилось нелегко, — снаряды дискомёта не достигали цели, а ударялись о невидимое защитное поле. Пришлось взяться за вибронож и идти в рукопашную, однако черноволосая женщина орудовала посохом с пугающим проворством. Шакалий череп выгибался на позвонках и пытался вцепиться в басилпа клыками; противница выкрикивала запутанные слова, от которых у Мив замирало сердце. Она не знала, было то простое сквернословие или, возможно, «магия», — мистическая сила, которую басилп уже наблюдала сегодня?

— А-а-а-а-а-а-а!!!

Рёв Маркаса был подобен звуку камнепада. Миверна не видела, что произошло, так как прикрывала спину горца, но в тот же миг её собственная противница вторила воплю, отчаянно заламывая руки. Видимо, половину возмездия гэлан уже свершил.

Женщина согнулась пополам, прижимая руку к животу, лицо изуродовала гримаса, а глаза побелели, став источать могильный свет.

— Маркас, берегись!

Колдунья взвизгнула, — из пасти шакальего черепа вырвался сгусток энергии, разбрасывавший протуберанцы в полёте. Горец метнулся в сторону, а потом ещё раз и ещё. Он едва разминался с гибелью, пока взбесившаяся чаровница изрыгала нескончаемый речитатив. Скафандр в режиме силовой брони и экзоскелета никак не помог прекратить шквал атак, незримое поле упорно отбрасывало Миверну прочь. А потом произошло что-то необъяснимое, — женщина вдруг осеклась, воспарила над землёй в конвульсиях, посох выпал из скрючившихся пальцев, голова запрокинулась и из глаз вырвались языки фосфорного огня. Вмиг её тело иссохло и мумия с обугленными глазницами глухо ударилась о камни.

Всё кончилось.