Мироходцы. Пустота внутри

Фрагмент 1.11.

— Хм?

— Лугердан, урод, проиграл меня. Он был демоном азарта, подверженным собственной профессии.

— Ужасно непрофессионально.

— Ты на удивление прав, мешок с костями. Кхм, короче, после того как дипломатическая рутина закончилась, мы веселились. Пекельные демоны проявляли гостеприимство, у нас было всё, что пожелаешь, включая эйкельхоо, — местных суккубов. Ох и горяченькие оказались твари, сами не свои до любых извращений! Но разве Лугердану этого было достаточно? Нет, ему игру подавай! Ну и нашёлся среди местных один такой же игрок, что б ему пусто было, как пусто в его разбитой башке. Агларемнон, один из высоких чинов Пекла, тот обожал местную разновидность шахмат. Лугердан в моменте все правила выучил и сел за доску. Сатанаил незабвенный, как же Агларемнон его гнул! Тупой баран проигрался в пух, но азарт ведь неутолим, ага!

— И он тебя на кон поставил?

— Меня и ещё половину посольства. И проиграл, ясное дело. Конечно, большую часть проигранного ему перед отбытием вернули, да только вот нас, чертей, оставили. В Пекле всегда работы невпроворот, лишних рук не бывает. — Артём закинул в рот окурок и сосредоточенно прожевал. — Агларемнон сбросил меня одному из своих слуг, тот — другому, так и носился я по чужому миру на побегушках, пока один демон, из тех, что по связям с клиентами, не заключил выгодную сделку со смертным демонологом. В качестве небольшого презента этот выродок присовокупил к сделке меня. Просто так, знаешь, маленький подарочек. Так я и оказался в Валемаре, и маринуюсь здесь уже хрен знает сколько веков, то на одном пальце, то на другом. У кого кольцо, тот мне и хозяин. Только если этот кто-то имеет магическую силу, за счёт которой я существую, конечно.

— А к Геднгейду ты как попал?

— Ох… случайно. Нашёл он моё кольцо, исследовал, надел, тут и я появился. Он ударил по мне Горящими Глифами так сильно, что я чуть не закончился весь, но выжил и умолил его дать шанс. С тех пор и бегаю следом в стиле «подай, принеси, не мешай, отвали». В Пекле про меня, наверное, забыли уже. И в Аду тоже…

— Оно и к лучшему. Я не семи пядей во лбу, но, кажется, когда дьявол забывает о тебе, это не так уж и плохо.

Предположение сие осталось без комментариев.

***

Если бортовому хронометру можно было верить, поезд делал остановку примерно раз в трое суток. Прежде чем попасть на очередной перрон он проходил через несколько бронированных врат, а дальше была либо небольшая станция, либо огромный, богато украшенный вокзал. Каждый вокзал принадлежал тому или иному подземному городу и являлся также мощной заставой.

Дважды во время пути поезд обстреливали свинцом из засады, а один раз так и вовсе творился какой-то кошмар — по броне вагонов перебирались какие-то вопящие твари, пытавшиеся попасть внутрь. Тогда хиллфолки бросились к окнам-бойницам, заряжая свои пушки и стали яростно отстреливаться. Вой стоял невыносимый, всё заволок едкий пороховой дым, а серокожие всё палили и палили, пока Владимир прятался под койкой.

Конечным пунктом назначения оказался вокзал вольного города Ц’хагората, который встретил гостей ярким жёлтым светом и огромными статуями медвежьих всадников. По перрону прошествовали каменные гиганты, покрытые светящимся синим узором; они легко перенесли багаж из железноколёсного вагона в гусеничный. Владимир спросил, не големы ли это, но Артём буркнул лишь неразборчивое «гулгомы».

Во второй паровой вагон погрузился отряд искателя сокровищ и так они отправились на поверхность.

В отличие от тёмного Таркураба, целиком крывшегося в теле горы, Ц’хагорат по большей части, высился над землёй. То был большой город с любимой многими гномами тройной системой круглых крепостных стен, где внутри внешнего оборонительного кольца крылось два других, одно другого крепче, выше, толще. Архитектура Ц’хагората стремилась к небу, каменные чертоги имели высокие острые шпили, фасады дворцов поблескивали на солнце полированной до золотого блеска медью, а на улицах царило бесконечное оживление.

Паровые вагоны сразу же устремились от вокзального портала к периферии, вскоре они покинули город и неспешно поползли по Государевой дороге, везя пассажиров всё дальше в горы. Грузовой вагон с припасами и экипировкой походил на все виденные Владимиром прежде, — большой прямоугольный блок из металла, поставленный на гусеницы. Ведущий же вагон был заметно крупнее и имел в изобилии спонсоны, из которых торчали пушки и фальконеты. Уже на следующий день они оправдали своё наличие, когда на крошечный караван напал великан.

***

Гигантов Владимир видывал и прежде, однако существо, чей рост стремился к двадцати метрам, явно следовало звать великаном. Его приближение издали заметили вперёдсмотрящие. Командир экспедиции, Государев искатель сокровищ Рогзальд, объявил умеренную боевую готовность. Как объяснил Артём, гном надеялся, что великан куда-нибудь утопает, потеряет интерес. Такое бывало. Однако вскоре стало ясно, что в этот раз удача оказалась не на стороне маленьких существ. Шаги приближавшегося великана потряхивали землю, что чувствовалось даже в брюхе вагона. Будучи столь огромным, он двигался словно в замедлении, преодолевая сопротивление воздушных масс, отдавая дань силе притяжения и инерции.

Это существо походило на человека — неандертальца. Гигантских размеров нос довлел над устрашающей челюстной коробкой, а надбровные дуги защищали глаза от солнца; подбородок был скошен, неразвит. Великолепный этот образ дополняла грива сальных волос, полностью скрывавшая шею, широченные плечи и верх груди; руки почти достигали колен, а ноги казались коротковатыми и кривыми.

Он остановился примерно в девятистах метрах от Государевой дороги, до вагонов донёсся басовитый рокот. Великан подпрыгнул, заставив землю вздрогнуть особенно сильно, вскинул кулаки, заплясал, несколько раз ударил себя в грудь и крутанулся на месте. Он накачивал себя, готовясь напасть и это понимали все.

Уже некоторое время грузовой вагон стоял на дороге недвижно и всем вниманием великана владел боевой. Рогзальд приказал остановиться лишь когда чудовище пошло в атаку. Четыре пороховых пушки, располагавшиеся в спонсонах по правому борту, дали пробный залп, после чего их канониры прокричали примерный градус наводки своим коллегам, и гусеницы пришли в движение. Расчёты двух фронтовых пушек, выстрелили более прицельно и одно из чугунных ядер врезалось великану в грудь, заставив его ухнуть. Тем временем вагон двигался, разворачиваясь левым бортом и вот уже вновь четыре пушки открыли огонь. На этот раз, ядра не только ударили двадцатиметрового исполина, но разорвались, нанеся ему заметный урон. Боевой вагон крутился на месте, ведя безостановочный огонь ядрами с начинкой из зелёного огня. И вот, горящий великан с воем помчался прочь, забыл о вагонах напрочь.

— Скорее всего, подохнет, — вынес вердикт Артём, — слышал про греческий огонь? Местные карлы готовят штуку, которая не хуже.

— Мне показалось, он был какой-то тормоз.

— Ну-ну. Великаны, они действительно слегка заторможены, особенно такие как этот, одичалые.

— А бывают и другие?

— Конечно. Высоко в горах целые великаньи княжества есть. И тамошние жители не ходят с голой задницей, ты уж поверь. Ну а вообще нам повезло, что великан был один и такой мелкий. Одичалые живут группами по пять-семь особей, чтоб ты знал. Если бы мы нарвались на двух великанов постарше, пришлось бы туго. Не отстрелялись бы.

Владимир призадумался. Он вдруг понял, что двадцатиметровое чучело удостоилось снисходительного эпитета «мелкий».

— Слышишь, как старый хрен Рогзальд матерится? Это из-за хозяина. Если бы он был здесь, то разобрался бы в два счёта. Ха-ха! Сам виноват! Вот, что ты получаешь, когда связываешься с шалавой Н’фирией!

— В смысле? А где Геднгейд?

— Ты его видишь вокруг? — спросил чёрт. — Ты его вообще видел с тех пор, как мы ступили на перрон Ц’хагората?

— Нет, но, я думал, он в другом вагоне…

— Ох, мешок с костями, вот верил я раньше, что любой глупости есть предел, но ты же, сука, просто обожаешь ниспровергать чужие убеждения! Хозяин сейчас развлекается в какой-нибудь дорогой гостинице вместе со своей краснозадой шлёндрой, а на нас болт забил! Так-то! Ещё считаешь, что всё нормально? Посмотрим, как запоёшь, когда окажешься в пасти у великана!

***

Жизнь в тесноте среди нескольких десятков соседей была не сахарной. Атмосфера стояла душная, изматывающая; порой накатывали приступы клаустрофобии. Вагон двигался круглосуточно, останавливаясь лишь на дозаправку паровых котлов водой и ради мелкого профилактического ремонта.

Внутреннее пространство транспорта было распределено на четыре яруса, соединённых лестницами. Самый нижний являлся машинным отделением, остальные три совмещали функции жилых помещений и пороховых погребов. На каждом ярусе имелись пушки, к которым прилагались орудийные расчёты из числа членов экипажа; на каждом ярусе располагалась своя боеукладка, а также спальные места из гамаков и настенных нар. Система вентиляции позволяла не задохнуться, но вот от стойкого запаха пота и влажности она не избавила бы и в тысячу лет. Единственной отдушиной в том путешествии были восхитительные пейзажи.

Переборов страх перед новой встречей с харпой, Владимир часами просиживал на крыше, рисуя, рисуя, рисуя. В этой запутавшейся жизни ему, ради сохранения ментального здоровья, приходилось крепко цепляться за собственный духовный стержень, — за живопись. Так прошло несколько суток.

На бумагу он переносил снеженые пики, огромные луга, покрытые рододендронами и лопинами; леса дикого миндаля и облачные озёра, клубившиеся в объятьях горных отрогов. Его взору открывались развалины древних крепостей столь огромные, что даже развитое воображение отказывалось представлять, какими эти твердыни были во времена своей целости. А ещё пустые дозорные башни, огромные скопления дольменов, распространявших вокруг себя бесконечную тишину и барельефы, выточенные на ровных каменных стенах высотой в сотни метров.

— Это довольно старый мир, заковыристый. Одной обозримой истории у него тысяч шестнадцать лет, а уж сколько он существовал до того, трудно сказать.

Артём, по мере того, как холод крепчал, стал загонять Владимира внутрь вагона, но получалось у него не очень. Иногда чёрт даже оставался наверху, потому что, «рожи этих карликов уже давно обрыдли», и, покуривая самокрутку, болтал. Художник как-то раз попробовал стрельнуть у рогатого табачное изделие, но прокашляв три часа после одной затяжки, серьёзно задумался о здоровье. Оказалось, что чёрт смешивал табак и серу в соотношении два к одному.

— Самая могущественная сила этого мира — магия. Следовательно, у кого магия, — у того и власть, верно?

— Да.

— Ни фига, мешок с костями, это устаревший постулат. Когда-то маги действительно правили миром, но закончилось всё грандиозной сварой: «И небеса тряслись, и земля текла жидким огнём». Вторая Война Магов. А потом пришёл великий дракон и утопил их в белом огне чтобы неповадно было. С тех пор маги могут лишь советовать власть имущим, а сами повелевают лишь волшебной шушерой вроде меня.

Владимир провёл по бумаге большим пальцем, размазывая нанесённые угольные штрихи.

— А Гед? Он кому служит?

Демон встрепенулся:

— Акстись, дурик! Хозяин — сам себе хозяин! Он никому не служит, он вольный маг! Сильнейший в поколении, да будет тебе известно! Его имя знает половина мира, он тот, кого вынуждены признавать седобородые старики-архимаги, он великий! А станет ещё более великим!

Владимир не на шутку испугался, потому что чёрта понесло, он всё никак не затыкался, брызжа слюной на тему невероятности своего хозяина, а на попытки привести в чувства, не реагировал.

— Iesus Christus!

Словно невидимый кулак невидимого чемпиона мира по невидимому боксу врезался в чёртово рыло и того отшвырнуло.

— Ты что, — захрипел Артём, — как можно-то?!

— Прости!

— Я с тобой как с нормальным, а ты, оказывается, верующий! Мерзавец! Предатель! Признавайся, падла, ты крещён?!

— Да, да, не ори так!

— О-о-о, какая низость! Где твой крест?

— Дома.

— Почему не носишь?!

— Цепочка порвалась, руки не доходят заменить!

Чёрт дёрнул ухом, принюхался.

— Не пахнет от тебя ладаном, — сказал он чуточку более спокойно, — когда в храме был в последний раз?

— Когда брат женился, на венчании.

— Молишься?!

— Я… упоминаю имя Его только всуе.

— Похвально, похвально… однако не думай, что я простил тебя, лицемер! Откуда знаешь имя Назаретянина на латыни?

— Вычитал его где-то…

— Ты бы ещё по-арамейски выразился! На галилейском наречии! Смерти моей хочешь?

— Мне показалось, тебя разбил припадок! Что это было?

Артём недовольно хрюкнул, но отрицать не стал:

— Небольшой сбой в кольце. Я ведь обязан быть верным владельцу…

— Так ты верен ему только потому, что он хозяин кольца, назгул ты парнокопытный?

— Как уже было сказано, Гед Геднгейд — лучший из всех, кому мне приходилось служить. Учишься ценить такое со временем.

— Не, дичь какая-то.

— Что б ты понимал! Лезь уже внутрь, мешок с костями! Если застудишь почки или получишь воспаление лёгких, хозяину придётся возиться с твоей тушкой, и он мне это попомнит!

Владимир оглянулся на зелёные просторы, оставшиеся далеко позади, взглянул вперёд, на грозное великолепие снега и камня, что ждало их, выдохнул облачко пара. Да, пожалуй, следовало всё же подумать о здоровье.

Запирая над собой потолочный люк, он размышлял, где сейчас могла быть Миверна?

***

В конце концов закончилась даже Государева дорога. Продвижение замедлилось и тем, что существенно увеличился наклон, теперь вагоны ползли по извилистой вершине хребта, к высокому пику, торчавшему одиноко над целым морем облаков. Холод не на шутку окреп и душное тепло вагона стало казаться благословением.

Дорога привела к высокогорной площадке с обрывистыми краями. Паровые транспорты замедлили ход и издали громкий гудок, наверняка породивший несколько лавин. Почти сразу, часть сплошной каменной стены пришла в движение, — выдвинулась вперёд и, разделившись, разъехалась в стороны, открывая громадный тёмный ангар. Часть явленого пространства занимали массивные механизмы.

— Это ещё что?!

— Замаскированная гномская база, — пояснил чёрт, глядя наружу сквозь волоковые бойницы. — Таких довольно много в горах, дежурные наблюдают за погодой, миграцией драконов, и, как здесь, — обслуживают спрятанную канатную дорогу.

— Канатную? Откуда у них такое?

— У гномов нет настоящей магии, а то, что есть, — Ремесло, не универсально. Поэтому паршивые подземные карлы решили стать лучшими в мире инженерами. Сможем сразу сократить путь до гор Вечной Красы на несколько месяцев. Они буквально на той стороне Облачного каньона… хм, что-то не так.

Чёрт ускакал наверх, в кабину управления, где был Рогзальд.

— Проблемы, — сказал он, подскочив к лысому гному.

— Хм?

— Чую неприятности, кровь и зловоние смерти. Вели не отпирать двери пока.

Предводитель пошевелил бровями, почесал бороду и выкрикнул команду на весь вагон:

— Держать ухо востро! Лучше бы это не было ошибкой, рогатый.

— Лучше бы было, дундук старый, — ответил чёрт, пытаясь оглядеть ангар через толстое лобовое стекло. — Почему так темно? Где обслуга? Где механики, заправщики, солдаты в конце концов?

— Движение, — обратил внимание остальных водитель.

Из полумрака, крепчавшего по мере того, как закрывались ангарные створки, выступили фигуры слишком высокие для гномов.

— База захвачена! Боевая тревога!

По бортам вагона забарабанили глухие удары, после чего канониры оповестили о невозможности стрелять:

— Спонсоны залеплены какой-то дрянью!

— Ходовая тоже, — донеслось с самого низу, — нас прилепили к полу намертво!

Створки закрылись и вокруг вагонов воцарилась темнота.