Путешествие в Талех

СНОВА В ТАЛЕХ

Нам предоставили на два дня самолет. Это — проявление особого внимания к нуждам экспедиции со стороны президента ВРС генерала Мохамеда Сиада Барре.

Мы решили еще раз побывать в Талехе, а затем лететь в Эйль, на побережье Индийского океана. Собирались вылететь из Харгейсы рано утром, но не удалось.

Подвел нас водитель грузовика, — который должен был доставить несколько ящиков экспедиционного багажа на аэродром. Он выехал из гаража с почти пустым бензобаком, и, естественно, мотор заглох на полдороге. С такой беспечностью, подкрепляемой к тому же ссылками на волю всемогущего Аллаха, мы сталкивались неоднократно.

Мы с нетерпением ждали машину у самолета, а шофер, оказывается, «загорал» у неподвижной машины. Потеряв два часа (как они нужны были нам в конце дня!), мы наконец вылетели из Харгейсы на восток.

Менее чем через два часа полета под крылом самолета появился Талех. Самолет на небольшой высоте сделал круг над поселком. Из иллюминатора самолета мы сфотографировали руины крепостных сооружений. В 1920 году такие снимки сделали английские летчики, бомбившие Талех. Снимки были опубликованы в книге Д. Джардина, и, конечно, нам интересно сравнить с ними новые фотографии, сделанные без малого через полвека.

Еще полчаса лета — и самолет идет на посадку в Гароэ. Рейсовый самолет прилетает сюда из Могадишо один раз в две недели, и наш внеплановый рейс — приятная сенсация для этого небольшого районного городка, насчитывающего около двадцати тысяч жителей. У самолета сразу же собирается толпа людей во главе с мэром города майором Дахиром.

До Талеха отсюда почти сто километров. Пока готовят автомашину, майор Дахир угощает нас прохладительными напитками и занимает беседой.

Главная проблема здесь — развитие земледелия. В начале века в этом районе было много возделанных полей, но после подавления англичанами восстания сеида Мохаммеда земледелие захирело. По мнению Дахира, это объясняется двумя причинами: сначала земледельцы просто разбежались, спасаясь от карателей, а затем сократился рынок сбыта сельскохозяйственной продукции. Отсутствие дорог и устойчивых внутриэкономических связей исключало возможность вывоза зерна в другие районы.

Теперь встала проблема восстановления земледелия. Нам рассказали, что недалеко от Гароэ — в Салахле и Джибагане — есть хорошие поля дурры.

Беседа завершилась тем, что нам преподнесли в качестве сувениров ароматические смолы. Это те самые ладан и мирра, за которыми в глубокой древности египтяне приплывали в загадочную страну Пунт. В храмах и дворцах фараонов воскуривали ароматические смолы, без них не могли обойтись во время религиозных церемоний.

Нам показали майди — светло-желтые кусочки смолы, бейо, он же лубан, — более прозрачные смолы, но потемнее. Бейо ценится выше, нежели майди. Бейо жуют, пожевали и мы. Говорят, это помогает от всяких болезней. Третья разновидность смол — харон. Собирают их с деревьев, которые, как нам сказали, называются мирафур, харон, мукуло, хагар-мэдоу. Это все местные названия. Оказалось, что ароматические смолы собирают не только в Миджуртинии — северо-восточном районе Сомали, но и здесь, вокруг Гароэ.

Тем временем подготовка автомашины к поездке в Талех закончилась, и мы отправились в путь. В крепость мы приехали за полчаса до заката солнца, то есть до наступления полной темноты. Времени было, прямо скажем, в обрез. Вот когда мы еще раз помянули недобрым словом шофера, из-за которого потеряли два драгоценных часа перед вылетом из Харгейсы.

Крепости Талеха, освещенные лучами предзакатного солнца, показались нам необычайно красивыми. Кроваво-красные темноватые краски придавали этим громадинам таинственное очарование.

После вторичного беглого осмотра крепостей мы двинулись в обратный путь. Это был наш первый и единственный за пять месяцев пребывания в Сомали ночной автопробег. Машина неслась, почти нигде не сбавляя скорости, по еле заметной дороге, то через заросли буша, то по неоглядной каменистой пустыне. Дважды пересекали русла пересохших речушек с довольно крутыми склонами. Да, на такой дороге не задремлешь и не заскучаешь.

Но водителю нашего вездехода Юсуфу показалось и этого мало, и он решил как следует нас встряхнуть. Увидев в свете фар нескольких газелей, он свернул с дороги и прямо по бушу помчался за ними. Бескровная автоохота продолжалась около получаса. Машина на большой скорости петляла между кустов, удерживая в свете мощных фар мчавшиеся впереди фигуры животных, а мы хватались за ушибленные места. Наконец газели исчезли. Первой нашей мыслью было: заблудились! Но нет, минут через десять-пятнадцать шофер нашел дорогу.

Подъезжая к Гароэ, мы с удовлетворением отметили, что городок освещен электричеством.

— О, у нас своя электростанция, — с гордостью заявил Юсуф. И действительно, хотя движок оказался всего лишь электрогенератом, приводимым в действие ветряком, для освещения домов и улиц с семи до десяти часов вечера его энергии хватало.

Нас уже ждали. Майор Дахир пригласил стариков, помнивших что-либо о восстании дервишей. Пришел старик по прозвищу Сорэг, отец которого Джама Мохамуд Ширвах был кузнецом у сеида Мохаммеда, чинил оружие повстанцев, сбрую для лошадей, ковал ножи и мечи.

— Мне было двенадцать лет, когда англичане бомбили Мираши, — сказал он нам. — Я был там тогда с отцом.

Пришли и другие старики. Вокруг нас собралось человек сорок, главным образом молодых парней, которые внимательно и с большим интересом слушали рассказы старших. Иногда они даже что-то добавляли.

Электрический свет в этот вечер погас на два часа позже, но беседа продолжалась далеко за полночь, только уже при свете ярких газовых фонарей.

Утром во время взлета нашего самолета произошел забавный случай. Посреди посадочной площадки разгуливал… верблюд. Летчики нервничали, хозяин тянул «корабля пустыни» в сторону, а тот — ни с места. Видно, сомалийские верблюды всерьез оспаривали у авиаторов право на взлетно-посадочные полосы.

Уже в полете летчики пришли к нам с неприятной вестью: «Над Эйлем гроза, посадка невозможна». Пришлось изменить курс и вернуться обратно.