Путешествие в Талех

В ХАРГЕЙСЕ

Уже на аэродроме Харгейсы сразу же ощущаем, насколько климат здесь лучше, чем в Могадишо, во всяком случае для нас. Там — жарко и влажно. Здесь же, на высоте 1483 метров над уровнем моря, в начале октября днем тепло и сухо, а к вечеру становится прохладней, приходится надевать свитеры или куртки.

Размещаемся в резиденции бывшего британского губернатора бывшего Сомалиленда. Теперь это стейт-хаус (гостиница для официальных лиц и гостей правительства). Красивый двухэтажный дом; с просторными холлами, кресла, камины, на стенах картины, в основном на местные сюжеты. На одной — крепость Талех. Вокруг стейт-хауса запущенный парк, в котором преобладают акации и какие-то колючие кустарники. Стейт-хаус расположен на самом краю города, так что парк за ним переходит в буш, откуда к нам под балкон частенько забегают карликовые газели дик-дик — изящные серовато-красноватые животные размером с крупного зайца, только повыше и с маленькими рожками. Зайцы здесь тоже водятся, уши у них красного цвета, под цвет почвы.

Перед домом возвышаются массивные ворота, около ворот на постаментах стоят две небольшие пушки колониальных времен конца прошлого века. Из таких же орудий английские войска обстреливали укрепления повстанцев сеида Мохаммеда. У ворот дежурит вооруженный часовой.

Харгейса расположена у подножия двух невысоких округлых холмов, которые называются Наса Хаблод — «Девичьи груди». Город растет, и окраинные домики уже начинают взбираться на эти холмы. Домики одноэтажные, в центре города каменные; на окраинах же преобладают полукруглые хижины кочевнического типа: палочный каркас и войлочные полотнища. Жителей около сорока тысяч. Вроде и немного, но это второй по величине город Сомали (после Могадишо, где около четверти миллиона населения). Формально Харгейса — центр Северо-Западной провинции, но фактически — главный город всех северных провинций.

Почти через центр Харгейсы проходит туг — широкое русло пересохшей реки. Когда мы приехали, оно было абсолютно сухим, но тем не менее здесь завершали строительство… большого моста. Причем строили торопясь, по-ударному: вот-вот должен был наступить дайр — сезон дождей, который длится с октября по декабрь.

Однако самый дождливый сезон — гу — приходится на май — июнь. Тогда, по рассказам местных жителей, дождей выпадает столько, что туги превращаются в бурные потоки, сметающие все на своем пути. Гу наступает после жаркого и сухого сезона, именуемого джилал. Это время — с января по апрель — самое тяжелое для сомалийских кочевников. Палящий зной выжигает всю растительность, скот страдает от бескормицы и жажды и нередко гибнет. Если же во время предшествовавшего дайра выпало меньше дождей, чем обычно, то джилал несет с собой массовый падеж скота и бедствия для кочевников. Остальные три месяца — июль, август и сентябрь — это сезон хагаа, сухое и не очень жаркое время года.

В Харгейсе бросаются в глаза две большие стройки: возводят стадион и мечеть. Так сказать, для тела и для души…

Вообще строек в Харгейсе немало. Это характерная черта современного Сомали. Повсюду, начиная от столицы и кончая маленькими поселками и деревнями, идет строительство. Много строек ведется методом «самопомощи», то есть в нерабочее время, без оплаты труда.

Длительное господство англичан наложило отпечаток на внешний облик города. Высохшее русло реки образует как бы водораздел между бывшей «английской» частью города и сомалийской Харгейсой, тем, что здесь называют магало («город»). «Английская» часть застроена в основном небольшими одноэтажными коттеджами, окруженными зеленью. Здесь же находится Харгейса-клаб. Когда-то он был местом отдыха и развлечений англичан, сомалийцев туда пускали только в качестве слуг. Теперь он открыт официально для всех жителей города, однако, чтобы быть его членом, необходимо уплачивать ежемесячный взнос — восемнадцать сомалийских шиллингов. Для простого люда Харгейсы это, конечно, дорого. При клубе имеются теннисный корт, библиотека, бар, демонстрируются кинофильмы.

Основная жизнь идет в магало. Там обычно бывает многолюдно, шумно и весело. Харгейса прежде всего торговый центр северных провинций Сомали. Промышленных предприятий здесь почти нет, за исключением небольших обувных, текстильных и других ремесленных мастерских.

Харгейса — один из немногих сомалийских городов, имя реального основателя которого известно. Когда-то здесь поселился со своей семьей шейх Маддар и положил тем самым начало истории города. На окраине Харгейсы возвышается дом-мавзолей шейха Маддара. В одной комнате находится гробница шейха, и тут же рядом, в соседних комнатах, живут его потомки: почтенный седобородый старец с детьми и внуками. В дворике мавзолея развешано белье, пасется коза — самый обычный дворик, а внутри — святыня.

Как и повсюду в сомалийских городах, на улицах Харгейсы много плакатов и лозунгов. Одни вывешены на специальных стендах, другие — на стенах домов, в цитринах магазинов. Главная тема — борьба с трибализмом, который объявлен врагом номер один.

На фоне разноязыких и этнически разнородных государств Тропической Африки Сомали не только редкое, по, пожалуй, единственное исключение. Основное население республики — сомалийцы — представляет собой однородную этническую общность, связанную единством языка, культуры и происхождения. И несмотря на это, главным врагом сомалийского общества считается трибализм. Почему? И что такое трибализм?

Историки и этнографы вкладывают в понятие «трибализм» весь комплекс сложных противоречивых взаимоотношений между отдельными этническими группами, населяющими ту или иную страну или регион. Обычно о проблеме трибализма говорят тогда, когда возникают противоречия между этническими группами, приводящие к конфликтам и другим нежелательным последствиям для всей жизни общества или страны.

В Сомали проблема трибализма существует не как результат межэтнических противоречий, а как следствие традиционной социальной организации сомалийского общества, где еще сильны пережитки родо-племенной структуры. В соответствии с этой структурой все сомалийцы делятся на шесть больших племен: дарод, дир, иссак, хавийя, раханвейн и дигил. К первым четырем принадлежат в основном скотоводы-кочевники, к двум последним — оседлые сомалийцы, занимающиеся земледелием. Раханвейн и дигил населяют междуречье Джубы и Шсбели, а четыре подразделения кочевников расселены по всей территории Сомали, но основная масса сосредоточена все-таки на севере — здесь живут дарод, дир, иссак. Сомалийцы возводят свое происхождение к южноаравийским арабам, переселившимся когда-то на территорию нынешнего Сомали. Названия племен происходят от имен их легендарных основателей, потомками которых считают себя все сомалийцы. Перечисленные племена, в свою очередь, подразделяются на более мелкие единицы, и вся эта генеалогическая пирамида покоится на самой низшей единице родоплеменной системы — большой или малой семье. Таким образом, каждый сомалиец связан реальными или фиктивными узами родства с какой-либо единицей родоплеменной организации. Эта архаичная система, присущая в той или иной мере всем кочевым обществам, существовала в Сомали на протяжении столетий и сохранилась почти в неизменном виде до наших дней.

Экстенсивное кочевое скотоводство, которым занимается большинство населения, нехватка воды и пастбищ вели к тому, что постоянно возникали напряженные отношения между отдельными группами кочевников, претендующими на то или иное пастбище, на тог или иной источник. И даже когда причина напряженности исчезала, вызванная ею враждебность оставалась. Это неизбежно приводило к военным стычкам между отдельными группами, убийствам, угону скота и т. д. Так продолжалось до последнего времени. Уже в период независимости, то есть после 1960 года, каждые новые выборы — в стране происходили на фоне непрерывных столкновений между отдельными племенными группами, поддерживавшими своего кандидата. Архаизм родо-племенной организаций проникал в современный парламент. Были силы и внутри страны, и вне ее, которые поддерживали и подогревали нездоровые клановые интересы. Население жило в постоянном страхе и неуверенности. И вот новое руководство решило с этим покончить.

Осенью 1970 года и весной 1971 года проводилась массовая антитрибалистская кампания. Повсюду проходили митинги и собрания, на которых разъяснялась политика нового руководства Сомали, устраивались различные церемонии, вроде сжигания чучел, символизирующих трибализм. Не будет преувеличением сказать, что подавляющее большинство сомалийцев поддерживали эту кампанию.

Были внесены изменения в законодательство, в частности установлены более суровые, чем раньше, наказания за угон скота, чтобы исключить возможность межплеменных конфликтов на этой почве. Запрещалось даже упоминание о принадлежности к тому или иному племени, ибо это рассматривалось как проявление трибализма.

Дело иногда доходило до курьезов. Так, нам наотрез отказались выдать из архива Харгейсы книгу английского автора Джона Ханта «Генеалогия сомалийских племен», изданную в 1943 году. Напрасно мы толковали местным чиновникам, что книга нужна нам для изучения истории национально-освободительного движения в Сомали, в котором проявлялись определенные аптитрибалистские тенденции, что, изучив эту книгу, мы могли бы внести свою лепту в борьбу против трибализма. Ничего не помогло. Книгу мы не получили.

В первые же дни мы нанесли визиты местным властям: губернатору провинции — генералу полиции Мохамеду Харби и командующему военным округом подполковнику Осману Салаху Абдикариму. Обсудили маршрут предстоящей поездки. Что касается транспорта, то губернатор согласился дать нам машины, но… только до Бурао. Дело в том, что большинство интересующих нас мест, включая и Талех, расположены в соседней Северо-Восточной провинции, где есть свой губернатор и где нам придется пересесть с «северо-западных» лендроверов на «северо-восточные». Нас заверили, что никаких осложнений не будет, так как «северо-восточный» губернатор, конечно, уже получил соответствующие указания из Могадишо.

— Да, да, конечно, — ответили мы несколько обескураженно: мы ведь надеялись, что все организационно-транспортные неурядицы будут благополучно улажены в Харгейсе.

Губернатор Харби пригласил нас на обед. Главное угощение — традиционные сомалийские блюда: огромные куски жареной баранины и верблюжатины. Первой воздаем должное, а на вторую больше поглядываем — мясо жестковато. Перед жарким подается фруктовый плов. Запиваем верблюжьим молоком и фруктовыми напитками. Спиртного — ни капли. Для мусульман это табу, которое строго выполняют почти все сомалийцы.

Выяснилось, что выезжать в Талех надо не мешкая, так как через три недели начнется месяц рамадан, во время которого у нас могут возникнуть дополнительные трудности в проведении полевых работ. В этом месяце жизнь почти замирает, так как сомалийцы, будучи правоверными мусульманами, от восхода до захода солнца ничего не едят. Ночью же все бодрствуют и угощаются, так что ночь становится днем, а день — ночью. И конечно, в таких условиях шоферы не смогут вести машины в тяжелейшем климате сомалийской полупустыни и буша, где и днем-то легко сбиться с пути.

Пришлось «свертывать» паши встречи в Харгейсе, необходимые для изучения истории восстания дервишей. Да и более подробное знакомство с самой Харгейсой мы отложили до возвращения из Талеха.

Итак, завтра утром отправляемся в путь.