Путешествие в Талех

МЕСТА БЫЛЫХ СРАЖЕНИЙ

Утром ровно в шесть часов тридцать минут перед рест-хаусом стояли два лендровера. На радиаторе одного из них торчал голубой флажок с белой пятиконечной звездой — государственный флаг Сомалийской Демократической Республики. Полковник Абдуллахи сдержал свое слово — наша экспедиция получила личный вездеход губернатора, причем за рулем сидел сам Нур — один из опытнейших шоферов, в чем мы не раз убеждались впоследствии. Нур держался солидно, с большим чувством собственного достоинства. Чувствовалось, что цену себе он знает и этого не скрывает. Втоpoй водитель — Варсаме, невысокий, сухощавый, с хитринкой.

Наш отряд увеличился: теперь нас сопровождала охрана — два солдата сомалийской полиции. Еще накануне об этом был разговор у губернатора.

— Дороги сейчас, конечно, безопасны, — сказал полковник Абдуллахи. — Не то, что раньше, во времена межплеменной вражды. Но на всякий случай с вами поедет охрана. Заночуете в дороге — могут звери подойти. Да-да, и львы тоже. К тому же, если попадете под дождь и застрянете, то две пары сильных рук не помешают.

Мы не спорим — губернатору лучше знать, что бывает на сомалийских дорогах. Итак, два молодых парня в серой форме, Ибрахим и Мохамед, с винтовками и сумками с небольшим запасом патронов усаживаются в одну из машин.

И опять задержка. Саид охает — у него заболело ухо. Вчера он его начал лечить чем-то сам, и стало, конечно, еще хуже. Всем караваном подъезжаем к больнице. Там — легкий переполох при виде нашей разномастной команды, да еще с вооруженным полицейским эскортом. Саиду вливают какие-то успокоительные капли, и отряд, потеряв добрых полтора часа столь дорогого для нас времени, выезжает из Бурао.

Сначала мы направляемся в местечко Дул-Мадоба, что на семьдесят километров дальше на восток. Там 9 августа 1913 года произошло одно из наиболее известных сражений периода антиколониального восстания под руководством Мохаммеда Абдуллы Хасана, в котором отряды сомалийских повстанцев наголову разбили сформированный англичанами Верблюжий корпус. На этот отряд верблюжьей кавалерии английские колониальные власти возлагали большие надежды. В бою был убит командир отряда англичанин Ричард Корфилд. Пожалуй, именно это обстоятельство сыграло главную роль в том, что поражение отряда вызвало бурную реакцию в Лондоне. Английские войска и раньше неоднократно бывали биты сомалийскими повстанцами, но, как правило, власти старались не привлекать к этому внимания широкой общественности в Англии. Гибель же Корфилда сделала это невозможным.

В лагере повстанцев победа вызвала ликование. Сеид Мохаммед сложил по случаю торжества очередной габей, который в соответствии с установленным порядком специально выделенные «летописцы-запоминальщики» сразу же разнесли по всем районам, охваченным восстанием. В этом чрезвычайно эмоциональном стихотворении автор обращается к душе убитого Корфилда с требованием рассказать богу, какие чувства испытывал Корфилд, когда дервиши одержали верх в бою и сразили его самого.

Мы не раз слышали стихотворение от сомалийцев и, конечно, от ау Джамы, который считается признанным знатоком поэзии сеида Мохаммеда[5]. Как мы узнали, сомалийские патриоты распространяли ее в Могадишо накануне провозглашения независимости Сомали в 1960 году.

Проехав небольшое селение Магалир, свернули с дороги и прямо по бушу направились к гряде холмов, находящихся примерно в трех километрах от дороги. На самом высоком холме стоял двухметровый обелиск над могилой Корфилда. Мы оставили машины внизу и поднялись на вершину холма, откуда открывался вид на долину. Здесь и произошла кровавая битва.

Отряд дервишей под командованием Исмаила Мире в течение шести часов вел бой против Верблюжьего корпуса. С самого начала повстанцы захватили инициативу: они атаковали первыми, не дав возможности Корфилду занять свободную от кустарников позицию, где англичане смогли бы наиболее эффективно использовать свое самое сильное оружие — пулемет «максим». Ударив по флангам и обратив в бегство вспомогательный отряд сомалийских наемников, дервиши загнали англичан в зарибу — кольцевое укрепление, сооруженное из колючих кустарников. Ведя непрерывные атаки с разных сторон, они вывели — из строя пулемет. Затем метким выстрелом был убит и сам Корфилд. Это вызвало полное замешательство в лагере англичан, и они поспешно отступили сначала в Бурао, а затем еще дальше — в Шейх. Дервиши не преследовали противника. Они поспешили в Талсх сообщить о разгроме Верблюжьего корпуса.

Возвратившись к лендроверам, мы выехали на дорогу, вернулись немного назад, а затем снова съехали в сторону, теперь на северо-восток, в направлении города Эригаво. Машины шли по чуть заметной колее. Справа возникла и становилась все больше горная гряда Бур-Даб. Где-то здесь, в одном из ущельев, должны быть руины фортов Шимбер-Беррис, где происходили ожесточенные бои между повстанцами и англичанами.

Ау Джама напряженно всматривается, что-то бормочет, высчитывает, потом командует: «Стой! Здесь!». Справа виднеется горное ущелье, каких здесь много. Джама настаивает: «Здесь!». Солнце стоит в зените — полдень. Жара невыносимая, до гор, где, по мнению Джимы, находятся форты, — километра два-три. Надо идти. Преодолев колебания наших сомалийских коллег: а Может, все-таки поедем, ведь жарко очень», отправляемся в путь. Водители остаются с машинами.

С трудом продираясь сквозь колючие кустарники, медленно продвигаемся под палящим солнцем. С нами идут и полицейские Ибрахим и Мохамед; кроме винтовок они тащат термосы с водой и чаем. На этом настоял многоопытный и осторожный ау Джама. Мы измучены, обливаемся потом. Наконец вышли из буша, теперь идем, а точнее, прыгаем по огромным камням, взбираясь все выше и выше. Очевидно, ущелье не сквозное, оно заканчивается тупиком где-то там, у вершины гряды.

Все бы ничего, все можно вынести, но вот беда — никаких признаков фортов. Косимся на Джаму — привел, дескать, на пустое место. Тот виновато молчит.

Уже довольно высоко находим все-таки старый колодец и около него невысокую (около полуметра) стенку, сложенную из камней, скрепленных чем-то вроде цемента. Похоже на укрытие-баррикаду, из-за которой можно стрелять лежа. Но фортов нет, а стенку могли сложить и для другой цели. Тут неожиданно выясняется, что и Джама исчез. Дальше лезть явно бессмысленно. Расстроенные и уставшие, поворачиваем назад и вдруг:

— Нашел, нашел!

Джама стоит наверху, на склоне ущелья, недалеко от входа в него и машет рукой.

Так вот где они были, знаменитые форты Шимбер-Беррис! Именно были, потому что сейчас тут остались лишь еле заметные среди кустов груды камней. Находим проржавевшие ружейные гильзы, черепки посуды. Да, несомненно, форт был здесь. На другой стороне склона точно такие же груды камней. Все правильно, фортов было два. Значит, и колодец и «баррикада» тут не случайно…

После победы в Дул-Мадоба сеид Мохаммед послал против англичан небольшой, состоявший всего лишь из шестидесяти всадников, но хорошо вооруженный отряд. 5 сентября 1913 года отряд захватил Бурао.

Бурао находится на перекрестке важных дорог; обладание этим городом давало возможность контролировать практически весь северо-восточный район Сомали. Однако сеид Мохаммед, понимая, что удержать Бурао будет очень трудно, приказал отойти на более удобную, позицию в ущелье Шимбер-Беррис.

Сюда прибыли опытные каменщики, которые к тому времени в основном закончили строительство крепости в Талехе. Вскоре были воздвигнуты два мощных форта.

Форты Шимбер-Берриса были расположены на очень удобной позиции. Закрепившийся здесь отряд дервишей не только надежно прикрывал путь к Талеху, но и мог в случае необходимости нанести удар по Бурао, Шейху и даже Бербере. И вскоре действительно произошло событие, которое, как и гибель Корфилда, не только перепугало английских колонизаторов в Бербере и Адене, но и серьезно встревожило английское правительство в Лондоне: дервиши напали на Берберу.

В марте 1914 года сеид Мохаммед приказал небольшому отряду дервишей, насчитывавшему сорок всадников на самых быстрых лошадях, напасть на Берберу.

Он хотел этим доказать, что нет силы, которая могла бы противостоять дервишам, и что даже в Бербере английские колонизаторы не могут чувствовать себя в безопасности. Ночью 12 марта на темных улицах Берберы загремели выстрелы. Дервиши пронеслись по всему городу, охваченному паникой, и так же быстро исчезли. Они выполнили приказ сеида Мохаммеда: продемонстрировали свою силу и доказали всем, что англичане бессильны перед ними. Гордые своим успехом, без единой потери, они помчались обратно в Талех, увозя с собой бутылки с морской водой, которую зачерпнули на побережье возле Берберы. Эту воду они привезли сеиду Мохаммеду как доказательство своего успеха.

Английские колониальные власти, напуганные усилением дервишей и их смелой атакой на Берберу, поспешно увеличили численность своих войск. Они доставили в Верберу около восьмисот солдат из Индии, снова сформировали Верблюжий корпус, во главе которого поставили восемнадцать английских офицеров.

В ноябре 1914 года большой отряд английских колониальных войск, вооруженный пулеметами, появился около Шимбер-Берриса. Бои в этом районе шли до февраля следующего года.

Гарнизоны фортов успешно отбили первые атаки ан-Iличин, которые отступили и вызвали на помощь артиллерию. Через четыре дня с помощью артиллерийского О1НЯ англичанам удалось захватить укрепления, но сражение продолжалось. Дервиши отступили в глубь Гщелья, укрылись в пещерах и продолжали защищать Пнмбер-Беррис.

Через две недели англичане отступили к Бурао, а дервиши снова заняли укрепления.

В начале февраля 1915 года англичане послали против защитников Шимбер-Берриса еще более мощный отряд. На этот раз кроме артиллерии были вызваны саперы, чтобы взорвать форты дервишей. Завязался ожесточенный бой, который длился много часов. Дервиши мужественно оборонялись, но силы были неравны. Англичанам удалось подорвать стены и захватить Шимбер-Беррис. После того как форты были взяты, они были разрушены до основания.

Осмотрев и сфотографировав все, что осталось от фортов Шимбер-Беррис, мы направились к машинам. Спустившись в долину, обншэужили там приятный сюрприз: лендроверы стояли совсем рядом. Оказывается, Нур и Варсаме сумели пробиться сквозь густой и казавшийся непроезжим буш, чтобы нам не пришлось проделать пешком весь нелегкий путь назад.