Пять в яблочко

Неприкосновенное лицо

На занятии по гарнизонному уставу Крякин ворон считал.

— Как вы думаете, для чего постовая будка предназначена? — задал вопрос командир взвода.

— От дождя.

— Для часового.

— От непогоды, чтоб залазить, — загудели голоса.

— Нет, товарищи! Запомни всякий: будка стоит, первое — для обозначения поста, а второе — для постовой одежды. А залазить в будку часовому не полагается, хоть тут каменья с неба сыпятся, — объяснил командир взвода.

В точности разобрали караульную будку на занятиях, а Крякин не слыхал. Не интересовался ею также и тогда, когда после обеда стал на пост.

Ну, а когда 2 часа ночи стукнуло, то обратил на нее внимание.

— И чего это я мерзну на холоде, спину ветру подставляю? Для чего же тут будка-то? Дай-ка влезу в нее.

Через минуту он сидел в будке и думал:

— Хорошее дело эта будка! Удобно! Тут и курнуть можно, и никто того не увидит.

Курнул, уселся поудобнее и задремал.

Гудит вокруг будки ветер, а Крякину затишно и уютно. Вдруг — тррах!

Будка опрокинулась и накрыла собой Крякина, а какая-то фигура в шинели со всех ног бросилась прочь от будки.

— Карраул! — завопил под будкой перепуганный на смерть Крякин. — Ай-а-а-ай!.. Караул!

Спиной хотел поднять будку — тяжела.

Минуты две ворочался под будкой, потом вспомнил, что свисток есть — свистать стал.

На свист прибежал разводящий. Вызвал из караула других. Вызволили наконец Крякина из-под будки и сменили.

— Что с тобой? Чего это ты под будкой душился? — спрашивал карнач Крякина.

— Не, не… то ветер свалил. Стоял я возле ей, окаянной, а он как дунет — и опрокинул на меня, — врал Крякин.

— А не в будке ты, часом, сидел? — любопытствовал карнач. — Бывает и это с вашим братом.

— И не думал! — оттопырил губу, оправившись от страха, Крякин.

— Ветер-то свалить будку не может, — говорил карнач, — не иначе кто-либо живой на тебя свалил… А, Крякин, сшутил кто-то над тобой злую шутку!

— Прикоснулся до неприкосновенного лица, — добавил разводящий.

Крякин обиделся:

— И што это такоича? человек пострадал на посту, а они смеяться!..

Луна

Луна! Лектор вчера объяснял, что луна отраженным светом от солнца светит… Категорически и беспрекословно необходимо создать учреждение такое, на манер электротока, что ли, чтобы солнечный свет не расхищался бесплатно нетрудовым элементом!

И название для этого учреждения подходящее придумать можно было бы — вроде «Солнцесвета».

И этаким бы манером ввернуть в луну счетчик вроде электрического, да самою-то луну, как нетрудовой элемент, обложить покрепче!

А то живет, вроде как светозаяц. Задарма-то и дурак может чужим светом светиться. Нет, ты попробуй сама, без солнца, то есть. Не можешь? То-то вот и оно!

Луна! А толк-то с тебя который?

Так рассуждая, сидел Сережа Кругликов на полене с винтовкой в руке. На посту он стоял. У дров. Дрова в полк привезли, ну и не успели убрать за день. Выставили пост на ночь.

Сережа Кругликов полено-кругляш на попа поставил, сидит на нем и философствует на лунные темы.

Читал он как-то в газете, что американские люди, — с жиру, не иначе, — лететь на луну задумали. Покроили ракету какую-то, на менер корабля воздушного. Денег, поди, народных уйму ухлопали, а как лететь, так и гайка слаба! Изобретатель-то, то есть человек этот американский, который ракету изобрел, говорит:

— Пожалуйста, — говорит, — граждане, будьте любезны, летите на луну на доброе здоровье, а мне, — говорит, — некогда, мне изобретать надо!

И ушел к себе изобретать дальше. А граждане, конечно, говорят:

— Как же, — говорят, — мы одни полетим-то? Ишь, говорят, — сколько тут винтиков всяких накручено; за который хвататься — не знаешь!

Так и не полетели. Хотели жулика одного на луну отправить, да раздумали. Испугались, что ракету упрет! Так и стоит эта ракета без никакого употребления.

Говорят, будто Форд на трактор хочет ее переделать. Кто их знает, с американцев все станется!

— Дураки! — заключил свои воспоминания Сережа Кругликов. — Дураки, хоть и американцы. На луну! А как бы ты, дубина американская, назад в свою Америку с луны прилетел? Об этом, небось, не подумал? Нет, брат, помоему, на луну лететь совсем ни к чему. Да и голова к тому же на плечах одна у каждого!

Очень просто: луну можно к земле притянуть. Надо только мозгами пошевелить. Есть у нас горы разные на земле. Вот на такой же горе, самой высокой только, поставить магниты электрические и притянуть этими магнитами луну к земле. А то, ракета!

И… видит Сережа Кругликов, что луна растет. Сам он на высокой горе стоит и управляет какими-то сложными машинами. А луна все ближе и ближе. Все шире и шире ее смеющаяся рожа.

— Тянет, — думает Сережа Кругликов.

От быстроты полета луны поднялся вихрь. У Сережи Кругликова снесло фуражку.

Сейчас — сейчас! И вот — хлоп.

Луна ударилась о гору. Силой удара Сережу Кругликова далеко отбросило в сторону. Он лежит и видит, как из расколовшейся луны течет вода. Много воды. Океан целый!

— Море на луне прорвалось, — думает он, чувствуя, как вода заливает ему сапоги, заползает за воротник. — Бежать! — решает Сережа Кругликов. — Бежать, иначе смерть.

Он вскакивает и… просыпается! Ночь прошла, и луны давно нет. Идет дождь. Сережа Кругликов лежит в луже, а рядом с ним винтовка, фуражка и полено-кругляш.

О кошке и часовом

Потому и сидит, что не стоит

— А тяжело, паря, часовому на посту стоять?

— А ты разве ни разу не стоял?

— Не… я на губе все больше сижу. Ну, от скуки и наблюдаю за часовыми…

Пропуск

Ночь. На посту стоит часовой из красноармейцев призыва 1904 года. К нему направляется какой-то гражданин.

— Стой, пропуск знаешь?

— Пропуск? Как же, зна-а-ю. Мушка — пропуск…

— Не мушка…

— Ну, тогда сабля…

— И не сабля, ги, ги…

— Ну, тогда антабка.

— Вот это другое дело. Правильно, проходи…

Сознательный часовой

— Товарищ Великанов, ответьте на такой вопрос. Стоите вы, к примеру, на посту, подходит к вам приятель и просит у вас папиросу; дадите вы ему или нет?

— Нет, не дам, — отвечает Великанов.

— Правильно. А почему?

— Да как же я могу дать папиросу, ежели нам, товарищ командир роты, только махорку и выдают?

Не спал

— Вы спали на посту?

— Нет, не спал.

— А почему вы звали на помощь? Ведь никого нет?

— Это я, нечаянно, во сне крикнул, товарищ дежурный.

Объяснил

— Слышь, Ванька, почему лошадь называют другом кавалериста?

— Это вполне правильно, потому, когда соснешь на дневальстве в конюшне, лошадь никому не скажет.

Устав прежде всего!

К стоящему на посту красноармейцу прибегает, запыхавшись, его зазноба.

— Сережечка, меня мамка за косы таскает, возьми меня под охрану.

— Напиши рапорт караульному начальнику, пущай ко мне препроводит, тогда и возьму.

Отговорочка

Карнач, проверяя посты, наталкивается на спящего часового.

— Часовой!.. Товарищ часовой!..

— А… а… тут я, товарищ карнач!

— Почему вы спите? Разве не знаете, по уставу…

— Так я не спал, а нарочно притворился, чтоб испытать: знаете вы устав или нет.

Коровин язык

— Спичкин — к примеру, ты стоишь на посту…

— Ну и что ж, стою!

— А к тебе подходит… Ну, скажем… корова.

— Ну и что ж, подходит!..

— Что ты будешь делать?

— А то и буду… Крикну ей: не подходи, мол! гражданка, а то стрелять буду!

Зарядил

— Товарищ Шагин! На сколько патронов имеет заряженной винтовку часовой?

— На пять. Одна в канале ствола, а четыре в подсумке!