Развод. (не) наша дочь

Глава 29

— Почему не спишь? — голос Давида волной прокатывается по телу.

Я вздрагиваю, понятия не имея, видит он это со своей кровати, или мою дрожь скрывает больничное одеяло.

Он действительно остался, как и говорил. Не соврал, договорился с персоналом. И теперь я пытаюсь уснуть, потому что сделать это, когда с тобой в одной палате мужчина, не так-то просто.

На его вопрос отвечаю молчанием. Упрямо пытаюсь размеренно дышать, но с губ то и дело срывается неконтролируемый выдох после небольшой задержки дыхания.

— Я знаю, что ты не спишь.

— И что? — наконец, отвечаю.

Переворачиваюсь на спину, смотрю в потолок. Затекшее от лежания в одной позе плечо мгновенно расслабляется.

— Поговорим?

— О чем?

— Например, о планах на завтрашний вечер. Я буду еще здесь, мы могли бы сходить на ужин.

Не то, чтобы меня прежде не звали на ужин. В ресторане хватало клиентов, рискнувших приударить за красивой владелицей-женщиной. И кольцо на безымянном пальце останавливало немногих. Но почему-то именно сейчас приглашение выглядит так, что и отказываться у меня нет причин, и соглашаться, будучи замужем, неудобно. Кажется, я все еще отношусь к числу тех женщин, которые думают, что о них скажут в обществе. Иначе какая еще причина для отказа? Замужество? Завтра я планирую отдать Назару кольцо и попросить больше никогда не появляться в моей жизни. Разве что… для встреч с дочерью. Это единственная уступка, на которую я готова пойти.

— Думаешь, как мягко отказать? — будто читает мысли.

— Думаю, что не с кем оставить Нику.

— Можем устроить ужин у меня дома, — тут же находит выход.

— При свечах? — зачем-то поддеваю, не подозревая, что он воспримет мои слова всерьез.

— Можно и при свечах. Так даже лучше.

— Давид…

— Ну, как хочешь, — отвечает. — Спокойной ночи.

Пока раздумываю, что сказать, до меня доносится размеренное мужское дыхание. Спит? Вот так запросто? Оставил меня думать и уснул?

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я засыпаю, но кажется, что долго ворочаюсь. Страшусь предстоящей встречи с Назаром. Он еще ничего не знает. Точнее, он все знает, но умело это скрывает. А мне хочется ему сразу бросить ему все в лицо, но когда просыпаюсь утром и вижу улыбчивое лицо довольной Ники, сидящей на руках у Давида, понимаю, что не стану устраивать сцен при ней. Буду говорить где угодно, лишь бы не при дочери.

Впрочем, сколько бы я не ждала Назара, а приходит он неожиданно. Тогда, когда мне кажется, уже и не придет, потому что ему позвонила та докторша и все рассказала. Но он является. Расслабленным шагом заходит в палату с большим розовым пакетом в руке. Я знаю, что этот пакет он принес Нике и, как бы мне не хотелось его забрать, а сделать этого я не могу. Ника с радостью берет пакет, высыпает игрушки на кровать, с горящим взглядом их рассматривает.

Назар же, увлеченный реакцией дочери, не сразу замечает две расстеленные кровати и Давида, а когда это происходит, ему не составляет труда сложить дважды два, а мне испугаться ярости, проскользнувшей в его взгляде.

— Не понял?! — спрашивает, снова не задумываясь о тоне.

Ника вздрагивает, поднимает голову и смотрит на папу растерянно.

— Идем, — толкаю Назара в грудь, буквально выдавливая из палаты.

Следом выходит и Давид, видимо, решая не оставлять меня одну.

— Я не понял, он спал здесь, что ли? В одной палате с тобой и моей дочерью?

Не дождавшись ответа, Назар бросается на Давида. Сжимает того за грудки и впечатывает в стену. Следом подбегает охрана, Назара скручивают и выводят. На этот раз не приходится его ловить, и я понимаю, что Давид это все спровоцировал специально. Его-то не выводят.

— Я пойду с тобой, — говорит мне, когда замечает, что я иду поговорить с Назаром.

— Останься с Никой. Там охрана, все будет в порядке. Я хочу… поговорить со своим мужем наедине.

Давид поджимает губы, но уступает. Остается. А я всю дорогу, что иду, подбираю слова. Думаю, как сказать Назару, что мы разводимся, хотя черт возьми, это он должен думать, как объясняться за то, что сделал.

— И что это? — нападает сразу, как я выхожу.

Хватает меня за плечи, встряхивает. Не больно, но ощутимо.

— Что это, мать твою, такое? Что у вас с ним?

— Лучшая защита нападение? — спрашиваю, глядя ему прямо в глаза.

— Что?

— Ты заплатил той докторше за липовые результаты, — говорю сразу. — Она вчера мне призналась.

— Что? — хмурится. — Какой докторше, ты о чем.

— Тест ДНК. Первый. Ты заплатил за то, чтобы результаты были липовыми. Зачем? За… что?

— Что за бред? — отмахивается. — Я никому не платил. Это он? Он тебе сказал?

— Я была у нее. У доктора. Она мне сказала.

— Она соврала.

— Назар…

— Ты мне не веришь? Веришь ей?

Снова встряхивает меня. Так, что на этот раз становится больно. Я отхожу на несколько шагов, выставляю между нами руку, которую он тут же перехватывает и тянет меня на себя.

— Я не знал, ясно тебе? Никто не докажет, что я платил. А ты должна верить мне, — произносит с нажимом. — Я твой муж.

— Ты делаешь мне больно, — пытаюсь освободиться, но он держит меня будто в стальных тисках, не ослабляет хватку.

— Ты моя, Настя. И дочка тоже моя. Наша. Перестань не доверять мне и все у нас будет хорошо, — сдавливает до ломоты в теле, а потом, словно опомнившись, ослабевает хватку, обнимает мое лицо ладонями. — Зачем ты пошла к докторше той? И поверила ей еще. Дурочка, — поглаживает меня за щеки.

Как только отпускает, тут же отхожу от него, практически до самого входа в больницу, где стоит охрана. Заподозрив неладное, идет за мной, настигает. Никогда не думала, что буду бояться собственного мужа, но сейчас я чувствую страх, потому что кажется, что он одержим.

— Я хочу развод, — говорю ему.

Он мотает головой.

— Я не дам развод. Ни за что. У нас дочь. Ты не сможешь развестись.

— Через суд нас разведут.

— У тебя денег не хватит. Только попробуй, и я отсужу Нику.

В шоке распахиваю глаза, а затем вскрикиваю, когда откуда-то сзади неожиданно появляется Давид.