Развод. (не) наша дочь

Глава 8

Домой я приехала под утро. Около трех ночи, когда с анализами Ники было покончено и диагноз поставлен, вызвала такси и уехала домой. Назара я попросила не приезжать. Не представляю, как выдержу его присутствие после всего.

Расплатившись с водителем, захожу на территорию дома. Машин, которые были припаркованы здесь ранее, больше нет. Все гости разъехались, в окнах кромешная темнота. Прямо как у меня на душе, стоит вспомнить, почему наш праздник прервался.

Не зная толком, кто кроме сестры остался в доме, крадусь, подобно воришке. Тихо открываю дверь ключом, разуваюсь в темноте и сразу же следую на кухню. Прикрыв за собой дверь, включаю свет. Здесь царит идеальная чистота. Мы заранее оплатили уборку после ухода гостей. Судя по тому, что здесь все сияет, Милка проследила, чтобы все было выполнено в лучшем виде.

Так как у меня даже телефона с собой нет, я запускаю кофемашину, чтобы хоть чем-то занять руки. Сна нет ни в одном глазу, несмотря на то что я всю ночь на спала, а вчера проснулась в пять утра, чтобы успеть сделать укладку и макияж. Теперь это все больше неважно и не нужно.

Наш брак распался. Прямо в годовщину.

Интересно, бабушка Ники знала, что у нас сегодня праздник, или привела внучку наобум?

Как бы мне ни хотелось, а мысли все равно возвращаются к девочке. К ее русым волосам, к затравленному взгляду и поджатым маленьким губам. Она такая хрупкая, нажми — и сломаешь. Я почему-то думала, что дети в ее возрасте должны быть более рослыми, но, учитывая условия, в которых она содержалась, вырасти такой у нее бы не получилось.

Одного я не понимаю: как Назар мог не проследить, куда уходят деньги? Куда ежемесячно тратятся те двести тысяч, что он перечислял, и в каких условиях содержится Ника? Неужели ему совсем было наплевать? Если да, то возникает вопрос: ему плевать на детей в принципе или конкретно на эту девочку — плод случайной связи с другой женщиной? Ему было неприятно видеться с ней, потому что она напоминала ему о предательстве?

За мыслями не слышу, как на кухню заходит сестра. Лишь когда она опускается на стул рядом, отстраненно мажу по ней взглядом.

— Не понимаю, куда вы вчера пропали? — сетует Милка, глядя на меня сонным взглядом. — Собрались и уехали. Ты бы знала, что тут произошло!

Поднявшись с места, тоже запускает кофемашину, а затем садится рядом и с наслаждением тянет ароматный напиток. Сестра у меня кофеманка. В свое время именно она подсадила меня на кофе и научила выбирать хороший.

— Родственнички наши никак не хотели уходить. Баба Люда вообще напрочь отказывалась, собиралась лечь на втором этаже, но мама Назара смогла ее выпроводить. А дядя Игорь так вообще…

— У Назара есть дочь, — перебив ее, выдаю на одном дыхании.

Мила замолкает. Со звоном ставит чашку на стол, проливая несколько капель капучино.

— В каком смысле у него есть дочь?

— В прямом. Ей шесть, и ее зовут Ника.

— Настя…

Поймав сочувствующий взгляд Милы, вдруг понимаю, что она наверняка посчитала меня умалишенной и прямо сейчас думает, как позвонить в дурку, чтобы меня забрали.

— От другой женщины дочь. Вчера ее привели сюда. И мы поехали в больницу, потому что она потеряла сознание.

— Кто? — будто прослушав все, что я сказала, переспрашивает Мила.

— Дочка Назара. Там… сложная ситуация, девочка истощена, за ней никто не смотрел.

— Подожди. У Назара дочь от любовницы?

Морщусь. Я не хотела использовать это слово. «От другой женщины» — звучит по-другому. Так, словно мне не изменяли. Словно муж не предавал наш брак.

— Да.

О том, что у нее такое же родимое пятно, как и у меня, молчу. Теперь мне кажется, что это не так. Что там, в больнице, мне это привиделось. Не знаю, освещение упало не так, я была слишком шокирована или еще что-то. Сейчас я это понимаю. Понимаю, что чужой ребенок не может быть моим, как бы мне этого ни хотелось. Что я ни за что не смогу принять ее только потому, что я потеряла свою малышку. И что, скорее всего, нас с Назаром ждет развод. Я бы смогла делить его с ребенком, если бы он родился до нашей свадьбы. Теперь — вряд ли я смогу оставаться уравновешенной, зная, что у мужа есть то, чего я так сильно жаждала и не получила.

Из нас двоих ребенка больше всего хотела я. Назар скорее соглашался, чем был двигателем процесса. Ему было хорошо вдвоем. Приходить домой и засыпать не после укачивания грудничка, а после хорошего секса. Не менять свои планы в угоду ребенку, не перестраивать дом, в котором мы так и не нашли места для детской. Наверное, подсознательно мы знали, что не станем родителями.

— Я не понимаю… как это произошло?

Мила кажется шокированной еще больше, чем я. И это она еще всей правды не сложила в голове.

— Встретил женщину, поддался соблазну, переспал, получил ребенка, — пожимаю плечами. — Подозреваю, как-то так это произошло.

— Он здесь сейчас? Назар приехал с тобой?

— Нет.

— А где он?

— Или в больнице с дочкой, или в отеле.

— Ты хочешь с ним развестись?

— А ты бы что сделала на моем месте?

— Я…

Мила замолкает, размышляя.

— Вот и я не знаю. Столько лет брака, абсолютное взаимопонимание. Мы столько прошли, что ребенок кажется чем-то несущественным. И вместе с тем… Мила, она так похожа на него. Полная копия.

— Не плачь только. Не надо, — стирает с моих щек слезы, а ведь я даже не заметила, как они появились. — Идем.

Мила тянет меня за руки, помогает подняться на второй этаж и ведет меня в свою комнату. Помогает мне расстегнуть платье, вытащить «невидимки» из прически и, укутав в халат, затягивает на кровать, где ложится рядом и обнимает.

— Не смей плакать, поняла? Это он виноват. Ему и плакать. Пусть теперь умывается слезами и сбивает коленки в кровь, вымаливая прощение.

Я все-таки всхлипываю, представляя, как Назар стоит на коленях. Он не будет, я уверена. А я не смогу простить его просто так.