Развод. Ты не уйдешь

Глава 12

Он

— Найдется ли у меня минутка? — переспрашиваю.

Раздражение достигает кульминации.

Мои пальцы бездумно крутят карандаш, останавливают.

— Если я скажу, нет, ты свалишь?

Маша растягивает пухлые губы в улыбке:

— Нет. И ты это прекрасно знаешь.

Карандаш с треском ломается. Хруст отчетливый, обломки остаются в ладони.

Глаза Маши удовлетворенно вспыхивают: она просто кайф ловит от того, что я вне себя. Смотрит пристально, глаза блестят, пухлые губы приоткрыты. Еще совсем недавно ее губы были не такими пухлыми, накачала она их хорошенько, что ли?

Сегодня у нее на губах — ядовито-коралловый цвет.

Весь офис залипает на этих губищах с яркой вызывающей помадой. Слышал, как парни в курилке во всех грязных подробностях смаковали, как бы ей между этих губ хорошенько вставили. Кто-то сказал, поздно, ребят, ей уже шеф по самые гланды вставляет… Начались споры: как давно, видели ли нас вместе.

Иногда мужчины ведут себя как последние сплетницы, в десятки хуже баб, честное слово. Особенно, если дело касается женщины, которую можно вдоль и поперек натянуть, хотя бы на словах. Уверена, многие из них дроч***т на Машу или представляют на месте своих унылых баб.

— Глеб, был уговор, — гладит свой живот.

Но как бы ненавязчиво тянет ладонь выше и гладит себя по сиськам, потом скидывает пиджак.

— Здесь жарко. Нальешь воды?

— Сама налей.

Сегодня у меня нет настроения быть вежливым. И для такой, как она, не будет его никогда. Разве с такими суками можно вежливо? Нет, они для другого созданы…

Маша пьет, но пьет так, словно претендует на превью для порно-фильма. Проливает немного капель на подбородок и шею, облизывает губы, вытирает капельки воды с шеи и полушарий груди.

— Ты, кажется, трепаться пришла? Или будешь тратить мое время зря?

— А ты чего сегодня такой напряженный? — мурлыкает и поднимается грациозным толчком из кресла, обходит его.

Несколько шагов, Маша обходит стол и облокачивается на него бедром. На ней обтягивающий топ и тонкие брюки, ботинки на высоком каблуке, отчего ее ноги кажутся бесконечно длинными.

— Может быть, тебя расслабить немного? — вскидывает бровь призывно.

— Раздражаешь, сядь.

— Охотно присяду к тебе на…

Снова лениво-томное движение мне навстречу.

— Я сказал, сядь на кресло. Сядь, возьми листок бумаги и напиши заявление. По собственному.

— Что?!

От ее томной игры в соблазн не остается и следа.

— Уволить меня хочешь? Обалдел? Я… беременна! — заявляет гордо.

Обиженно стучит каблучками обратно до кресло, не забывая при этом раскачивать своим задом. Наклоняется к сумке, но так, чтобы мне было видно ее грудь в топике.

— Вот!

На мой стол летит справка.

— Заключение от гинеколога. Я беременна. Беременных увольнять нельзя! Только попробуй, Глеб… Только… попробуй, — предлагает. — Я такой шум подниму, такие видео солью… Ты не рад будешь! О, ты сам рад не будешь.

— Думаешь, что схватила меня за яйца?

Черт, сам виноват. Надо было сразу послать ее к черту. Не хотел репутацию портить. Тем более, в такое время!

И вот результат налицо: самка охамела до крайности, решила, что ей все позволено.

— Пока остаешься. Но не думай, что я просто так на пузо поведусь. Учти, проверю.

От разговора отвлекает входящий вызов. Теща…

— Позже наберу тебя, а теперь иди и работай, ради всего святого, а не просто слоняйся без дела по моему офису.

Позднее я потащу ее в больницу и лично все проверю.

Пока отвлекаюсь на разговор с тещей.

Маша вышла. Наконец-то!

— Алло.

— Добрый день, Глеб, — голос мамы Оли звучит взволнованно, хоть и суховато.

По одному приветствию становится ясно, что Оля маме рассказала… Еще бы!

Тру глаза, переносицу, легче не становится. Все наваливается…

Об Оле лишний раз стараюсь не думать: злость накатывает!

— Здравствуйте, Наталья Вячеславовна, — отвечаю нейтрально. — Как дети?

На этих словах голос немного выдает мои эмоции. По детям соскучился люто, а еще грудную клетку раздирает чувством вины перед дочкой. Кажется, я ее напугал. Напугал… Не хотел. Меня как будто выбило из себя. И Олю я тоже напугал. Они так похожи — Олька и Тома… Думаю о дочери, а у нее глаза жены. Думаю об одной дочери, но через ее взгляд на меня с укором смотрят обе — и дочка, и ее мать — моя жена. Моя…

— Неплохо. Оттаяли. Дети вообще быстро отходчивые, рады быть в гостях, конечно. В гостях хорошо, но дома лучше. Всегда так говорят. А как у вас с этим?

Ее голос на последних словах немного дрожит. Чувствую, что высказаться она хочет, но придерживает слова.

— Оле нужно отдохнуть. Если вы не против, конечно, — добавляю сухо.

— Я-то не против. Это моя дочь, Глеб. Единственная!

Снова в ее голосе слышится укор невысказанный: я тебе свою кровиночку доверила, а ты…

А я…

Перед глазами — тот самый взгляд жены. Душу рвет на лоскуты обвинениями.

— Глеб, у тебя сейчас очень тяжелое время. Я своих родителей схоронила и знаю, каково это…

Э нет, Наталья Вячеславовна, при всем моем уважении, ни хрена вы не знаете! Даже близко не подобрались…

— Тебе тяжело, Глеб, но это не повод обижать Олю. А ты ее очень… очень сильно обидел. Я так была рада вашей семье и не понимаю, что случилось? Ты можешь ответить?

— Разберемся, Наталья Вячеславовна.

— Я не знаю, как ты собираешься разбираться, Глеб, и когда ты собираешься это делать. Но Оля… Оля поехала собирать вещи. Вот так.

— Оля поехала… — повторяю. — Что?! ЧТО?!

Н емогу в это поверить!

Вещи она забрать решила… Я думал, поживет у мамы день-два, перебесится, успокоится…

— Извините, мне надо идти! До свидания, — прощаюсь быстро и отключаюсь, не дослушав, что она еще мне советует.

Кажется, не пороть горячку или что-то в таком духе.

Решительно покидаю офис с мыслью: никуда она не поедет!

Никакие вещи не соберет…

Детей моих забрать решила?!

Не позволю…

***

Она

Я иду в комнату Тамары и вдруг понимаю, что в квартире я больше не одна…

Коридор, который ведет в детские спальни, изогнутый буквой Г, потому из этого участка мне не видно всего, но слышно. Уже у самой спальни, когда на ручку двери ложатся мои пальцы, я слышу эти звуки.

Шаги.

Уверенные мужские шаги, которые разносятся по моей квартире. Я не слышала, как щелкнул замок. Может быть, дверь открывали, но я точно не слышала, просто ушла в себя, свои мысли и переживания.

Я не одна.

Кто это? Глеб? Я думала, он на работе!

Приглушенный шепот. Цокающие шаги.

По коже бежит мороз: он не один. С женщиной!

Сердце рухнуло вниз, в самые пятки.

Это и мой дом — тоже. Если Глеб пришел с другой, если привел ее нагло в наш дом, я имею право указать ему на место.

Не нужно ничего бояться. Но у меня такой холод по спине… Просто лютый мороз.

Я могу зайти в детскую и спрятаться там, но что дальше?

Нет, не буду я прятаться, не стану.

Заставляю себя отпустить ручку двери, пальцы стали скользкими от пота…

Делаю шаг в сторону общего коридора, успеваю выхватить женский силуэт.

Вскрик. Ко мне метнулась размытая тень мужчины.

Моему шоку нет предела. Теперь я поняла…

Но через миг меня толкнули.

Яркая боль заливает все чернотой.