Глава 26

План. Мне нужен был план. Деньги у меня были, а вот хорошего плана не было.

Взять Луиса Эрнандеса надо было живьём, и в этот раз надеяться на везение и копыта Ниггера не стоит, надо готовить всё самому. Хочешь сделать хорошо — сделай это сам, чтобы ни от кого не зависеть и ни с кого потом не спрашивать.

Но подходящих идей пока не возникало. Самое лучшее, что я мог придумать — это установить слежку возле его дома, подождать, когда он выберется в какое-нибудь безлюдное место, и там уже взять его тёпленьким, но в этом плане минусов было больше, чем в учебнике по математике. Дырявый был план, как решето, ненадёжный. Слишком многое зависело от случайности, а это всегда порождает ненужные и непредвиденные трудности.

Выманить его вряд ли получится, после нашей встречи он будет настороже. Было бы гораздо проще, если бы я мог обойтись его трупом. Застрелил бы посреди улицы, и делу край.

Значит, будем думать.

По-хорошему, надо бы собрать людей, группу поддержки, но в городе я новичок, и вряд ли кто-то здесь вообще слышал о моих подвигах на востоке, в Техасе и Нью-Мексико. Поэтому действовать придётся в одиночку. Как и всегда.

Я вернулся в «Гранд Отель», заказал в полупустом баре кофе покрепче и уселся за столик в дальнем углу, в стороне от ненужных взглядов. Одна часть меня рвалась в бой, верхом на боевом скакуне ворваться в дом этого негодяя, размахивая оружием, другая требовала всё хорошенько обдумать и не горячиться.

Дело осложнялось ещё и тем, что на Луиса Эрнандеса у меня не было ни ордера, ни чего-либо ещё. На плакате о розыске фигурировало имя только самого Мартинеса, а вот члены его банды оставались безымянными, и у меня существовал нехилый такой риск самому поиметь проблемы с законом, если я ворвусь в дом Эрнандеса и начну палить во все стороны.

Не удивлюсь, если в Тусоне его знают как примерного семьянина и уважаемого человека, который раз в полгода или чуть чаще отправляется куда-то на заработки. Такого могут и шерифом выбрать, хотя казалось бы. Убийца и грабитель, пробы ставить негде.

Это и навело меня на мысль поспрашивать у местных властей, благо, теперь я знал его фамилию, а не только имя и внешность. Я залпом выхлебал остаток кофе, нахлобучил шляпу на голову и вихрем выскочил из бара.

Офис шерифа округа долго искать не пришлось, но прежде чем войти, я поправил костюм и шляпу, чтобы произвести самое благоприятное впечатление.

Однако, когда я вошёл внутрь, то увидел не суровых воинов фронтира, олицетворяющих закон и порядок на новых территориях, а одинокого клерка в проволочных очках и нарукавниках, испачканных чернилами. Однако звезда помощника на его жилетке всё же поблескивала.

Клерк поднял на меня равнодушный взгляд и тут же вернулся обратно к своей писанине.

— Кхм… Прошу прощения, — сказал я. — Могу я поговорить с шерифом?

— А вы здесь видите шерифа? — хмыкнул клерк.

— Нет, но…

— В округе Пима один шериф и четыре заместителя на двадцать тысяч квадратных миль, мистер, — раздражённо перебил меня клерк. — И в данный момент шериф Оури может быть в любом уголке этих двадцати тысяч квадратных миль.

— Ясно, — проворчал я. — Благодарю за помощь.

— Всегда пожалуйста, обращайтесь ещё, — равнодушно произнёс клерк, возвращаясь к своим делам.

Я же вышел на улицу, как оплёванный. Удивительно, но этот клерк сумел испортить мне настроение всего тремя фразами. Расспрашивать его о Луисе Эрнандесе желание отпало моментально.

Неудивительно, что в Аризоне такой бардак. Впятером наводить порядок на территории в двадцать тысяч квадратных миль это всё равно что черпать воду решетом. Это как если бы на всю Москву и Московскую область было всего пять участковых. Они же при этом и следователи, и гаишники, и судебные приставы, и все остальные вместе взятые. Впятером.

Нет, были ещё и маршалы, и их помощники, и выборные констебли в городках и деревнях, но законников на этой территории всё равно было ничтожно мало. Значит, буду действовать самостоятельно, по ситуации.

Я снова направился к дому Эрнандесов, взглянуть ещё раз на свою цель и возможные препятствия. В одиночку штурмовать дом, в котором засел преступник, не самая лучшая затея из возможных, но мне даже позвать на помощь некого. Предчувствие было нехорошее, такое, будто я собрался совать голову в пасть к голодному тигру, хотя вообще ничего не предвещало.

Жилые кварталы Тусона казались сонными и тихими, в отличие от главных улиц, на которых народ развлекался как мог, но для меня эта тишина казалась гнетущей. Как затишье перед бурей. Нет, тут мычали коровы, квохтали куры, кричали дети, стучали молотки и визжали пилы, но это всё равно были тихие и мирные места, в которые я сейчас ехал с револьверами и карабином.

Остановился я, разумеется, чуть поодаль. Ниггер фыркнул и тряхнул гривой, когда я спустился на землю, потянулся губами к моей шляпе, ткнул меня головой в плечо.

— Жди здесь, приятель, — тихо сказал я.

Это всего лишь разведка, не более. Я не собирался устраивать побоище прямо здесь, не то мне придётся отстреливаться от всего города. Оружие тут имелось у каждого, даже у некоторых детей и подростков.

Я пошёл по тротуару, изображая из себя обыкновенного прохожего, но я и сам понимал, что маскировка так себе. Здесь, как в деревне, все друг друга знают, и новое лицо на улице это уже событие неординарное, а уж если у этого лица при себе оружия на целый пехотный взвод, то и подавно.

Далеко пройти я не успел. Из ворот дома выехал Луис Эрнандес в компании какого-то молодого парнишки, и они поспешной рысью проехали мимо меня, словно куда-то очень сильно спешили. Эрнандес, к счастью, меня не узнал, мне повезло, что он видел только мой силуэт на фоне солнца.

Проехали они, не перекинувшись ни единым словечком, хмурые и встревоженные, и как только у меня появилась возможность, я развернулся и практически бегом отправился к Ниггеру, чтобы вскочить в седло и пойти по следу.

Ну уж нет, упускать такую возможность никак нельзя. Даже если это он поехал вместе со старшим сыном к дантисту или на почту.

Жаль, Ниггер не мог идти по следу, как гончий пёс. Зато это мог делать Бродяга.

— Пёс! Давай, за ними! — прошипел я.

Бродяга был достаточно умён, чтобы понять мой приказ, и тут же побежал по следу, уткнувшись мордой в землю. Хоть это и было пока излишним, я всё ещё мог видеть их силуэты вдали.

Я никогда не был мастером слежки, да и вообще, одно дело — преследовать зверя в лесу, и совсем другое — преследовать человека посреди города, но выбора мне не предоставили.

Двигался Эрнандес куда-то к восточной окраине города. С той стороны Тусон был окружён горными хребтами, отделяющими его от Нью-Мексико, глубокими каньонами и скалистой пустыней. Не самое приятное место, в общем, и чем дальше от реки и оазиса, тем более безлюдными и безжизненными были эти места. Через перевалы вели две дороги, южная и северная, через которую прошёл я, но Луис Эрнандес не поехал ни по той, ни по другой. Он поехал прямо на восток, в пустыню, в которой я как раз и увидел гигантские аризонские кактусы.

Тут мне уже пришлось упустить их из пределов видимости. Это в городе я мог потихоньку ехать следом, смешиваясь с толпой, в потоке, а за городом так уже не получится. Но тут меня уже мог выручить Бродяга, ни разу не упустивший следа.

Марсианские горные пейзажи настраивали на какой-то тревожный лад, палящее солнце, подбирающееся к зениту, нещадно жарило и норовило высушить меня до состояния вяленого помидора. Я ехал какой-то едва заметной тропкой, петляя между зарослей колючек, опунций и кактусов всех мастей. Над камнями поднималось зыбкое марево раскалённого воздуха, казалось, разбей туда яйцо, и можно смело жарить яичницу.

И хотя от города мы отъехали совсем недалеко, меня не покидало ощущение, что вокруг нет больше ничего, кроме меня и моей цели. Что мы снова одни в пустыне, только на этот раз добычей станет он, а не я.

Тропа привела меня к небольшому ущелью. Бродяга не лаял, только бегал кругами, иногда подскакивая на задних лапах, чтобы привлечь моё внимание, но внутрь не совался, тесный проход между скалами напоминал ворота в какую-то чуждую и враждебную страну. Тропа за проходом уходила куда-то вбок и вниз, и, насколько я мог видеть следы на песке, здесь Луис Эрнандес и его спутник спешились и повели лошадей под уздцы.

Спешился и я.

Лезть без мыла через этот проход, теряя голову от предвкушения близкой мести, я не стал. Неторопливо завёл Ниггера в тень, выкурил сигарету, достал винчестер из седельной кобуры, чувствуя, что он мне может пригодиться. Пусть лучше болтается за спиной. Бродягу я оставил там же, приказав сидеть и сторожить.

Сердце бешено колотилось, в глотке пересохло. Я нервничал. Руки не дрожали, но волнение всё равно давало о себе знать. Я осторожно заглянул за эти скалы, проходя дальше по тропе.

Узкая тропинка шла вдоль отвесной скалы вниз, в глубину каньона, на самом дне которого виднелся мелкий ручей. А на берегу ручья стояла деревянная хижина, в тени которой стояли пять осёдланных лошадей. Я на всякий случай снял винчестер с плеча и сразу дослал патрон. Внутри всё переворачивалось, живот закрутило от нервов, но я стиснул зубы и пошёл вниз по узенькому уступу, надеясь, что из хижины сейчас никто не выйдет.

Если меня обнаружат, мне отсюда никуда не деться, я тут как петух на жёрдочке. А прыгать вниз, в ручей, будет ещё глупее, чем просто стоять на месте и отстреливаться.

Не было никаких сомнений, Луис Эрнандес приехал сюда не просто так. И внутри хижины нет ни одного честного человека. И что вероятнее всего, Эрнандес сейчас докладывает своим дружкам, что его персоной кто-то заинтересовался.

Я спускался вниз, в глубину каньона, хватаясь свободной рукой за шершавую вертикальную поверхность каменной стены. Спуск вышел долгий, приходилось вымерять каждый шаг, и хотя я достоверно знал, что Луис и его дружок провели по этому уступу лошадей, легче от этого не становилось. Мне было банально страшно сверзиться вниз и сломать себе шею. Альпинизмом я никогда не увлекался, а если и ходил в горы, то совсем не такими маршрутами.

Спуск и подход к хижине, к счастью, не контролировали никакие часовые, дозорные или даже чоповцы с дубинками, снаружи, кроме лошадей, никого не было, а единственное окно хижины выходило на другую сторону. Так что я сумел подобраться к хижине и ручью незамеченным.

Из хижины доносились приглушённые голоса. Говорили по-испански.

— … со всех сторон. Просто какое-то дерьмо, — донёсся до меня обрывок фразы.

Я крадучись подобрался поближе к хижине и притаился у самого окна.

— Не переживай, Луис, в Аризоне не так много законников, чтобы заниматься ещё и нами, — произнёс другой голос. — Можешь спать спокойно.

— Сидим тихо, как мыши, и никто нас не найдёт, к тому же, здесь мы давно уже никого не трогали, — произнёс третий.

— А как же Фелипе? Он недавно застрелил какого-то китайца в Финиксе, — спросил ещё один.

— Плевать тут хотели на китайцев, — сказал второй.

— Как скажете, босс, — ответил четвёртый.

Я медленно вытянул «Миротворцы». На короткой дистанции сподручнее будет стрелять из револьверов, и я чётко понимал, что мирного решения не будет. Если меня обнаружат, всё кончится пальбой. Если нет — пальбу начну я.

— Потрохами чую, законник это был, — произнёс Луис. — Либо кто-то нас сдал, либо выследили меня. Не знаю, как.

— Не следили за вами? — спросили его.

— Вроде бы нет, — вместо Луиса ответил другой, молодой.

Значит, не заметили. Хотя несколько раз у меня возникало стойкое ощущение, что всё, слежка раскрыта, миссия провалена.

Послышался звук открывания бутылки, льющейся жидкости, несколько секунд всё было тихо.

— Значит, залегаем на дно? — спросил кто-то.

— Конечно. Даже если нашему другу мерещится, лучше перестраховаться, — ответил ему другой.

— Проклятье, а я как раз на мели, — хмыкнул третий.

— Быстро же ты, — хохотнул кто-то ещё.

— Женщины… — философски изрёк тот.

Бандиты захохотали. Я вслушивался в каждый звук, в каждое слово, пытаясь вспомнить, как звучал голос Хорхе Мартинеса-младшего, но не мог вспомнить ничего, кроме смерти Дэнни и дула наставленного на меня револьвера. Лицо Мартинеса я помнил хорошо, спасибо плакату, а вот голос — нет.

— А может, просто двинем в другое место? В Калифорнию?

— Мыть золото? В Калифорнии нас тоже разыскивают. Меня так точно.

— Что насчёт Невады?

— В Неваде нечего делать.

— Юта?

— Дыра.

— Может, обратно в Мексику?

— Надо это обдумать. Я больше склоняюсь к Колорадо. Дай закурить.

Дверь хижины скрипнула, едва не доведя меня до инфаркта. Я рефлекторно дёрнулся, поворачиваясь к источнику звука, и случайно шаркнул сапогом по земле.

— Кто здесь? — рыкнул бандит.

— Что случилось? — заголосили другие.

Послышались звуки взводимых курков, сухие щелчки, знаменующие чью-то скорую смерть. Я тоже взвёл свои «Миротворцы», надеясь, что смерть это будет не моя, и начал тихонько отходить к коновязи, где стояли бандитские лошади.

Из-за угла хижины выскочил мексиканец в цветастой рубахе с револьвером наперевес. Я выстрелил первым, и пуля сорок пятого калибра проделала в его груди отверстие размером с толщину мизинца, а в спине — отверстие размером с блюдце. Он рухнул на землю лицом вниз.

Ну всё, началось.

— Сдавайтесь! Вы окружены! Выходите с поднятыми руками! — заревел я во всю мощь своих лёгких, продолжая отходить к коновязи, чтобы спрятаться за их лошадьми, по которым они, вероятнее всего, стрелять не станут.

— Провалитесь вы к дьяволу! — крикнул кто-то в ответ.

— Это тот законник! — воскликнул Луис.

Перепуганные лошади ржали и подскакивали на месте, крепко привязанные к жердине, так что мне пришлось отойти ещё немного назад, чтобы не повторить судьбу Пепе и не получить копытом в лоб. Мексиканцы пока что оставались в хижине, чтобы не схлопотать пулю.

— Эй, Эрнандес! — крикнул я. — Где твой хефе, Хорхе Мартинес⁈

— Ого, это за мной? — расхохотался кто-то внутри хижины, и я покрепче перехватил револьвер.

Вот так повезло. Прихлопну одним ударом всю шайку. Я даже и не рассчитывал на такую удачу.

— Эй, законник! Давай решим всё один на один, как мужчины! — крикнул Мартинес. — Только ты и я!

Заманчиво. Очень заманчиво.

— Выходи! Один! Пусть остальные сидят в хижине! — предложил я.

— Тогда и ты отправь своих людей назад! — крикнул бандит.

Блеф они не выкупили. Это давало надежду.

— Бакстер, отводи ребят! — крикнул я нарочито громко. — Оуэнс, давай назад, не спорь! Ждите меня наверху, в ущелье!

Я подождал с минуту, якобы для того, чтобы мои люди ушли.

— Они ушли! Выходи! Решим всё как мужчины! — нетерпеливо выпалил я.

Нервы натянулись как стальные тросы. Вот она, месть. Я решил не убивать Мартинеса сразу. Выстрелю в живот, чтобы успеть его допросить. Чтобы помучился перед смертью. Жестоко, знаю, но ничего другого этот ублюдок не заслуживал.

— Сидите здесь, парни, — сказал Мартинес по-испански. — Сейчас я разберусь с этим выскочкой. Если что, уходите каньоном. Законник, пушку в кобуру, всё по-честному!

Меня подмывало встретить его пулей, едва он покажется из-за хижины, но раз уж мы договариваемся драться честно, то так и быть. Я вернул кольт в кобуру. Рука неподвижно замерла возле рукояти, готовая в любой момент выхватить револьвер и пальнуть.

Вот только Мартинес и не думал держать слово.

Я успел заметить только его фигуру, обвислые усы подковой и яркую вспышку.

Что-то ударило меня в голову, словно Ниггер копытом, и я тут же рухнул на спину, чувствуя, как в моей черепушке всё гудит набатом.

— Ха! Идиот, — хохотнул Мартинес. — Но идиот быстрый, пушку выхватил.

— Мёртв? — спросил его Луис.

— Мертвее не бывает, — процедил бандит. — Видишь, кровь из-под шляпы натекла.

Шляпа при падении сдвинулась мне на лицо, так что я ничего не мог видеть. И они не могли видеть моего лица. Я постарался притвориться мёртвым, используя всё моё актёрское мастерство.

— Уходим отсюда, пока его дружки сюда не сунулись, — приказал Мартинес. — Живее, живее!

— Куда, хефе? — спросил кто-то из банды.

— На север, в Колорадо, — задумчиво произнёс Хорхе Мартинес. — Пощипаем тамошние прииски.

Они отвязали лошадей, вскочили в сёдла и умчались прочь, не задерживаясь тут ни на минуту дольше необходимого, а я чувствовал, как по всему телу растекается жуткая слабость, а к горлу подкатывает тошнота. Хуже всего было от осознания того, что я действительно поступил как идиот, поверив бандиту номер один.

Очнулся я от того, что Бродяга лизал меня в лицо. Я по-прежнему лежал возле хижины в луже собственной крови.

Я сунул руку под шляпу, зашипел, отдёрнул руку от раны. Пуля Мартинеса едва не сняла с меня скальп, пропахав борозду в моей шевелюре, отросшей за время странствий. Я поглядел на простреленную насквозь шляпу. Сантиметр ниже, и я был бы покойником.

— Чтоб ты сдох, сволочь, — прохрипел я.

Я кое-как поднялся на ноги, чувствуя, как в голове всё ходит ходуном, а ноги, будто ватные, отказываются меня держать. Сотрясение, не иначе. Легко отделался, на самом деле. Чтобы подобрать мой револьвер, потребовалось несколько минут и целая куча сил, но я справился, возвращая кольт в кобуру.

В следующий раз такого не повторится. А в том, что этот следующий раз обязательно наступит, я ничуть не сомневался. Мартинес прямо сказал мне, где его искать, и я его выслежу.

Загрузка...