Разыскивается живым или мертвым

Глава 7

Значит, надобность ехать в Эль-Пасо к окружному судье Трентону внезапно отпала. Вместе с шансом получить хоть какие-то деньги за убитых преступников.

Но так или иначе, я всё равно остался в плюсе. Три лошади, содержимое карманов и седельных сумок и оружие. Не триста долларов, конечно, но даже так я неплохо прибарахлился, если всё это продать, то примерно сотни три и наберётся. Никто не возражал, что я забираю имущество убитых себе. Побаивались.

В седельных сумках обнаружилась всякая необходимая мелочёвка вроде кофейника, котелка, спичек, угощения для лошади. А в седельной кобуре на чёрном жеребце покоился карабин Спенсера под патрон.56−50, с рычажным затвором, чем-то неуловимо напоминающий легендарный Винчестер 1873. Довольно старая игрушка, но тоже недешёвая. Патронов разве что нашлось не так много, всего горсточка.

Что беспокоило сильнее всего, так это то, что у меня теперь имелась груда разного оружия под разные калибры, и к каждой пушке нужны были свои патроны. Я предпочёл бы иметь всего две-три пушки, но под один патрон, чтобы в суматохе не рыться по карманам и сумкам в поисках подходящего. Надеюсь, с мистером Томпсоном удастся договориться и обменять ненужное оружие на то, которое я хотел.

Мне бы два «Миротворца», Винчестер 1873 и какой-нибудь обрез под 12 калибр, и я был бы просто счастлив, но увы. Располагаем тем, что имеем.

А самих мексиканцев пришлось отвезти к мистеру Бигелоу, местному гробовщику, желчному старикашке, который с порога встретил меня недобрым взглядом и хмурой гримасой. В его мастерской пахло свежими досками и чем-то затхлым, повсюду стояли гробы, ожидая новых клиентов.

— Для вас есть работа, мистер Бигелоу, — сказал я.

— В этих местах всегда работы хватает, — проворчал он. — Кого вы там привезли?

— Слышали сегодня стрельбу? — спросил я.

— Я туговат на одно ухо, — сказал Бигелоу.

— Трое пришлых мексиканцев устроили в салуне пальбу, — сказал я чуть громче. — В итоге три трупа.

— Славно, — проворчал старик.

— Похороните их. Ларсен выпишет вам чек, — сказал я.

— Не знал, что Ларсен умеет писать, — сказал Бигелоу. — Чек пусть оставит себе. Я работаю только за доллары. Не устраивает — хороните сами.

— Сколько? — вздохнул я.

— По десятке за труп, — оживился гробовщик. — Это за могилу, гроб и подготовку тела к погребению.

У меня столько не было. Придётся либо продавать вещи мексиканцев, либо искать деньги где-то ещё. Выбью из Ларсена, у него должно быть хоть сколько-нибудь на текущие расходы. Оставлять тела без погребения было нельзя, на здешней жаре они быстро начнут вонять. Везти их в Эль-Пасо бессмысленно, Хименеса теперь не узнать, а за двух других без него не дадут ни цента. Они шли как бы довеском к Хименесу. По акции, жёлтый ценник.

— Здесь десятка, задаток, — я сунул руку в карман и протянул ему мятую купюру. — Остальное потом, после погребения.

Шмалять из волыны в людей вдруг оказалось не очень-то выгодно. Живыми эти мексы принесли бы мне гораздо больше денег. Пожалуй, впредь надо стараться брать негодяев без крови. Либо стрелять по ногам, как терминатор Т-800.

— Годится, — сказал Бигелоу. — Сгружайте на заднем дворе.

После гробовщика я отправился в магазин к Томпсону. Разумеется, я привёл себя в порядок перед тем, как вообще отправляться в город, но соперничать с Томпсоном в ухоженности явно не мог. Я застал его во время завивки усов тонкими щипцами.

Разумеется, я деликатно подождал, пока он закончит, слоняясь между шкафов и стеллажей, а он, в свою очередь, постарался сделать всё побыстрее. Свои ботинки, начищенные и сверкающие, я обнаружил среди остальной обуви, на почётном месте.

— Вы быстро вернулись, мистер Шульц, — произнёс Томпсон. — И, я погляжу, с обновками!

— Да, мистер Томпсон, устроился помощником шерифа, и на меня внезапно свалилась работёнка, — усмехнулся я. — Теперь не знаю, куда девать трофеи.

— Думаю, мы найдём, куда их пристроить, — улыбнулся Томпсон.

— Смит-вессон, под русский патрон, — я выложил на прилавок трофейный револьвер.

Себе я решил пока оставить драгунский кольт, исключительно из-за унификации. Калибр был тот же, что и у моего армейского кольта. Смит-вессон, разумеется, был гораздо новее, чем престарелый драгун, однако я решил сделать выбор в пользу кольтов. Здесь они встречаются гораздо чаще, чем смит-вессоны.

— Двенадцать долларов, вместе с кобурой, — предложил Томпсон.

— Да он же почти новый! — воскликнул я, понимая, что такой револьвер обязан стоить дороже.

— Именно поэтому двенадцать, — тактично улыбнулся владелец магазина.

— Ладно, пусть так, — проворчал я. — Дерринджер.

Рядом с револьвером появился карманный маленький пистолетик. Однозарядный, фактически оружие последнего шанса.

— Пятёрка, — сказал Томпсон.

— Да у вас тут на витрине такой же стоит десятку! — воскликнул я. — Даже более потрёпанный!

— Зато в нём я уверен, а в этом — нет, — возразил Томпсон.

На этот раз желание торговаться и спорить почти пропало, я видел, что убедить его не получится. Но зато патроны к ним посчитали отдельно, а ножи Чико удалось впарить по четыре доллара каждый. Итого двадцать пять.

Я думал продать ещё и ненужные сёдла со сбруей, но потом решил, что на конюшне мне за них заплатят больше, так что избавился только от лишнего оружия и разного рода мелочёвки.

А после этого отправился к конюшням Голдуэлла, которые находились прямо здесь, в черте города. Что бы там ни говорил помощник Ларсен.

Я задумывал продать лошадей и сбрую, но пока не решил, кого продать, а кого оставить. Серую в яблоках продам точно, хоть и заплатят за неё сущие копейки, а вот насчёт двух других я метался в сомнениях.

С одной стороны, гнедая кобыла была послушной и смирной, в самый раз для новичка вроде меня. С другой стороны, чёрный жеребец словно бы бросал мне вызов всякий раз, когда смотрел на меня своими большими хитрыми глазами. Да, он меня наверняка сбросит. И в первый раз, когда я залезу в седло. И во второй, и в десятый. Но если он признает меня своим новым хозяином, то он сможет стать для меня лучшим другом и надёжным боевым товарищем.

Да и разница между ними была видна невооружённым взглядом, даже такому «эксперту», как я. Жеребец явно был породистым, сильным, с широкой грудью и мощными ногами, а гнедая, по всей видимости, происходила из одичавших и измельчавших мустангов.

В конюшнях меня заметили издалека, один из работников кликнул хозяина, и меня вышел встречать лично сам Голдуэлл. Весь в чёрном, осунувшийся, с мешками под глазами. Он оказался довольно пожилым человеком, едва ли не вдвое старше меня.

— Мистер Шульц, — хрипло произнёс он. — Вы нынче герой дня.

Я приподнял краешек шляпы.

— Я ждал, когда вы ко мне зайдёте, — признался Голдуэлл. — Ох, что же это я… Забыл представиться, старый пень. Джеймс Франклин Голдуэлл.

— Джек Шульц, — представился я в ответ. — Я к вам по делу…

— А как же, а как же… У меня тоже к вам есть дело. Видите ли… Мой сын… — голос старика словно бы надломился, лицо на мгновение исказилось в странной гримасе. — Мой сын, Джесси… Я слышал вашу историю про Мартинеса, у вас к нему свои счёты, да? У меня свои… Так вот, кхм… Джесси…

Я понял всё без слов, сбивчивый рассказ старика-конезаводчика был ни к чему. Его сын служил помощником шерифа. Мартинес застрелил его во время налёта. Конец истории.

— Мне очень жаль, мистер Голдуэлл, — произнёс я.

— Жаль? Да, вам жаль… А во мне кипит ярость! — вдруг выпалил старик. — Будь я хоть на десять лет моложе, собрал бы парней с округи и отправился бы по следу, чтобы повесить этого мерзавца на ближайшем дубке!

— Именно это я и намеревался сделать в самое ближайшее время, — сказал я.

— На это я и надеялся, сынок, — проскрипел Голдуэлл. — Пойдём внутрь. Печёт сегодня, как в аду.

Время уже близилось к вечеру, весь день я провёл в заботах и хлопотах. Удивительно длинный день. Но заходящее красное солнце жарило точно так же, как и в полдень, разве что порывы южного ветра могли принести немного свежести от Рио-Гранде, отделяющей Техас от Мексики.

Мы с Голдуэллом вошли внутрь конюшен, в тенёк и прохладу, пахнущую сеном и конским потом. Его работник взял у меня поводья, завёл всех лошадей вслед за нами, прямо к корыту со свежей водой, и все три лошади начали жадно пить. Прямо как я с похмелья.

— Задумали лошадей продать, мистер Шульц? — произнёс Голдуэлл, глядя на моих трофейных коней, склонивших головы к воде.

— Да, но ещё не решил точно, кого именно, — сказал я.

Голдуэлл посмотрел на лошадей снова, профессиональным оценивающим взглядом. Ему даже не потребовалось ходить вокруг них и заглядывать в зубы и копыта, как это делал Ларсен. Затем таким же взглядом он посмотрел на меня.

— Дайте-ка угадаю, мистер Шульц… Вы городской житель, из большого города… Служили в армии, но не в кавалерии, возможно, на флоте? Нет, походка не морская, значит, в пехоте. К жаре привыкли, но не до конца, значит, тут, на Юге, живёте не дольше пяти лет, — прищурив глаза, произнёс старик.

Я усмехнулся. Довольно точно сказано.

— Как же это вы узнали? — сказал я.

— Хобби у меня такое, угадывать, что за человек передо мной. С вами, признаться, оказалось непросто, — сказал Голдуэлл. — Ваш акцент сбивает с толку.

— Занятное хобби, — сказал я. — А про моих лошадей что скажете?

— Сегодня утром они ещё не были вашими, мистер Шульц, — сказал старик. — Чёрный хорош, остальные не заслуживают внимания. Продайте их на чью-нибудь ферму, ходить с плугом, больше они ни на что не годны.

— Я намеревался продать их именно вам, мистер Голдуэлл, — признался я.

— Серая слишком стара, гнедую придётся откармливать, и сожрёт она больше, чем я за неё получу. Чёрного оставьте себе. У меня сейчас нет столько денег, чтобы заплатить вам полную его стоимость, а быть должным я не люблю, — честно сказал Голдуэлл.

— Боюсь, я не такой искусный наездник, чтобы с ним совладать, — признался я.

— Да, этот конь просто так к себе никого не подпустит. Он умён, очень умён, и даже если вы усядетесь в седло, он сбросит вас, а если усядетесь ещё раз, он подождёт удобного момента и сбросит снова, — усмехнулся старик. — К нему нужен особый подход.

— Если бы я только знал этот подход, — сказал я. — Я же, как вы сами сказали, городской.

— Кони, они как люди… Даже лучше… — вздохнул старик. — Вообще, к каждой лошади свой подход. У них разные характеры, разные повадки. Надо искать. Но этот выглядит своенравным. Буйным. Как его зовут?

— Не знаю, — пожал плечами я. — Его прошлый хозяин мне не сказал. И не скажет.

— Жаль, — сказал Голдуэлл. — Лошади обычно привыкают к одному имени. Эй, Черныш! Блэки! Вулкан! Уголёк!

Жеребец ни разу даже ухом не повёл. Просто стоял и нюхал воду.

— Ниггер, — в шутку бросил я.

Конь поднял голову и посмотрел на меня. Я рассмеялся. С фантазией у Рамона Хименеса оказалось туговато. Хотя я не удивлюсь, если до Хименеса этот жеребец принадлежал какому-нибудь южанину-плантатору. Сомневаюсь, что нищий мексиканский бандит вырастил этого Ниггера с малых лет.

— Тоже имя как имя, — сказал Голдуэлл.

— Может, тогда хотя бы сбрую купите? Сёдла, упряжь, — спросил я. — С гнедой и серой.

— Это можно, — кивнул старик. — Джимми, расседлай, глянем, что там за сбруя.

Работник, убиравший навоз неподалёку, принялся ловко и сноровисто избавлять лошадок от их сбруи. У меня бы так ловко не получилось, я бы долго путался в ремнях и застёжках. Надо срочно учиться. И учиться ездить тоже.

За два седла, упряжь, сумки и остальное удалось сторговать пятнадцать долларов, и меня не покидало ощущение, что я изрядно продешевил. Всё-таки, в здешних ценах я пока ориентировался слабовато, и мог полагаться только на реакцию самого Голдуэлла и его работника, который присутствовал при нашей сделке. Но мы пожали друг другу руки, и пятнадцать баксов перекочевали в мой бумажник, который тоже раньше принадлежал одному из мексов.

— Теперь давайте обсудим другое дело, мистер Шульц, — проскрипел Голдуэлл.

Он немного отвлёкся на лошадей, успокоился, но теперь снова начал заметно нервничать.

— Вы хотите отомстить, — тихо сказал я.

— Да, мистер Шульц. Мой сынок… Мой Джесси… Он должен был унаследовать моё дело… Я всегда был против того, чтобы он служил помощником шерифа, в этих краях это опасное дело, но Джесси хотел… — Голдуэлл вдруг ударился в воспоминания. — И вот…

— Я понимаю, мистер Голдуэлл, — сказал я.

— Вы ведь всё равно отправитесь по следу этого ублюдка? — спросил он. — Когда вы его настигнете… Я не говорю «если настигнете», я говорю «когда». Когда вы его найдёте и прикончите, пожалуйста, дайте мне знать. Письмом, с нарочным или как-то ещё, может, приедете лично, но я очень прошу, дайте знать. Я не могу спокойно спать, зная, что убийца моего сына разгуливает на свободе.

— Хорошо, мистер Голдуэлл, — сказал я.

— Спасибо, сынок, — проскрипел он, похлопав меня по руке. — Если будет что нужно… Какая-то помощь… Заходи. В любое время.

— Хорошо, мистер Голдуэлл, — повторил я.

Из его конюшен я вышел богаче на несколько баксов, но с теми же лошадьми. Хотелось жрать, и если Ниггер и его спутницы угостились халявным сеном у Голдуэлла, то меня никто не угощал. В салун сейчас идти было бессмысленно, он был закрыт на уборку, да и не думаю, что мистер Марш будет рад меня видеть после того разгрома, что я там учинил. Так что я пошёл в офис шерифа. Может быть, там найдётся что-нибудь перекусить. Там же можно и переночевать.

День действительно выдался долгий и насыщенный, и теперь у меня была минутка, чтобы всё обдумать и уложить в голове. Я подписался в помощники шерифа, побывал в перестрелке и меня едва не зарезал мальчишка-мекс. Теперь всякий раз, когда я закрывал глаза, мне мерещился Чико, прыгающий на меня с ножом, и я вздрагивал от испуга. Уснуть я сегодня точно не смогу.

Теперь меня ничего не держало в этом городе. Но жители Хомстед Медоус проявили ко мне доброту, помогли в трудную минуту, а я, похоже, навёл на них беду. Бармен не зря предостерегал меня, чтобы я не связывался с мексами. Но я связался, и мстить за них наверняка приедет целая банда. Это останавливало меня от того, чтобы просто свалить в закат. Не таков Евгений Шульц, чтобы бросать город в беде.

Тем более, я теперь помощник шерифа. Как Робокоп, служить обществу, защищать невиновных, соблюдать закон. Погоню за Мартинесом придётся немного отложить. Хотя бы до тех пор, пока не прояснится ситуация с мексиканскими мстителями. А уже после этого можно будет сдать значок, сесть на лошадь и умчаться в закат, как и полагается одинокому герою.

Я добрался до офиса, на крыльце меня поджидал помощник Ларсен.

— Предпочитаешь ходить пешком, а, Шульц? — насмешливо произнёс он.

— Ходьба полезна для здоровья, — мрачно ответил я.

— Я так и знал, что сюда вернёшься. Ты же тут ночевать собрался? Я домой пошёл, там этот дохтур, — сказал Ларсен. — Надоел уже, мелет свою чушь без остановки, голова от него болит. Так что ты сам с ним разбирайся. Ты привёл, ты и разбирайся.

Ленивый ублюдок.

— В офисе пожрать найдётся чего? — спросил я.

— Вроде что-то было. О’Хара всегда заначку имел, — сказал Ларсен. — Ну, я погнал. Бывай.

— До завтра, — хмуро бросил я, поднимаясь по ступенькам.

Ларсен запрыгнул на лошадь и лёгкой рысью поскакал к дому, который находился едва ли в полусотне метров от офиса. Всё его путешествие заняло меньше тридцати секунд, и он дольше отвязывал свою кобылу от коновязи.

Я же вошёл в офис, скользнул безразличным взглядом по доктору Раттингтону, который вскочил на ноги, завидев меня, прошёл в дальний кабинет, где стоял топчан. Пошарил по ящикам и полочкам, нашёл банку консервированных персиков, сожрал их, выпил сок и улёгся, не обращая внимания на причитания и мольбы арестованного. Ноги гудели как телеграфные столбы, во всём теле разливалась жуткая усталость. Но сон так и не шёл. Поганый Чико так и преследовал меня, жутко хохоча на пару с Хорхе Мартинесом.