Реквием по победителям

Глава 12

Корабль вышел из гиперпрыжка.

Окружавший Логана космос померк и сменился стенами ходовой рубки. Логан отключился от бортового компьютера, оставив его сверять координаты точки выхода с расчетными, вытащил из затылка кабель, размял шею и сделал несколько глотков из бутылки, которая крепилась к одному из подлокотников кресла пилота.

После прыжка ему всегда хотелось пить.

Компьютер закончил обсчитывать данные, скорректировал курс и выдал следующую точку входа. Логан подтвердил выполнение программы полета, вылез из кресла, немного попрыгал и сделал несколько приседаний. Логану очень не хотелось этого признавать, но на планете он размяк. Потерял былую форму. Пилотирование скаута давалось ему куда тяжелее, чем он предполагал. После нескольких часов, проведенных в кресле пилота с кабелем в затылке, он чувствовал себя разбитым. На весь свой полный возраст, без всяких скидок.

Теперь он понимал, что Кертис такого полета бы просто не выдержал. Если уж прожитые годы догнали Логана, свалившись на его плечи тяжелым грузом, к Кертису они были бы и вовсе беспощадны.

— Корабль вышел из гипера, — сказал Логан, включив устройство внутренней связи. — Экипаж может продолжить свои занятия. Следующий прыжок через двенадцать часов.

Щелкнул клавишей, плюхнулся обратно в кресло.

Покидать ходовую рубку Логану не хотелось. Жилые помещения скаута не могут похвастаться большими площадями, и рубка была единственным местом, где Логан мог посидеть в тишине и покое, наедине со своими мыслями. Здесь и еще в санитарном узле, но только сюда никто без приглашения не зайдет, и в очередь перед дверями не выстроится.

А компания на скауте подобралась очень странная. Представители четырех разных планет и двух рас. Двух с половиной, если быть точным, потому что самого Логана к людям можно было отнести только с некоторой натяжкой. Он был человеком-прим, улучшенной версией, результатом генетического эксперимента, следующим шагом на пути эволюции. Возможно, последним из тех, кто этот шаг сделал. Кого заставили сделать этот шаг.

Логана никто не спрашивал, хочет ли он таким быть. Его участь была определена задолго до его рождения, задолго до его зачатия.

Впрочем, раньше Логан ничего против этих экспериментаторов не имел. Пока он был окружен такими же, как он, его жизнь была нормальной, на войне, в течение которой все смешалось, его способности даже были ощутимым преимуществом, он мог делать вещи, на которые других люди были не способны, он мог выживать там, где бы они не выжили. Но после войны, когда он очутился на Новом Дальнем Уэллсе и попал в окружение обычных людей, для которых и долголетие Кертиса, на Земле вполне обычное, казалось чудом, Логан почувствовал себя чужим. И чем дальше, тем больше.

Он по-прежнему мог делать то, чего не могли делать другие люди, его опыт пилота оказался очень кстати для мира, чья добывающая промышленность была расположена за пределами планеты, в местном космофлоте он стал чуть ли не легендой, но за пределами братства космонавтов люди все чаще стали бросать на него косые взгляды.

Шли годы, а он не старел, по крайней мере, внешне. Когда они с Кертисом только высадились на планете, то выглядели, как ровесники, а потом Кертис превратился в крепкого старикана, а Логан ничуть не изменился. Легенда про другую планету, с которой они якобы прилетели, уже перестала срабатывать, а признаваться в том, что они оба дезертировали с той войны, Логан не хотел. До последнего не хотел.

Теперь-то уж скрывать правду было бессмысленно. Да и гедд со своим чудо-зрением буквально видел его насквозь.

Впрочем, Логан понимал, что для него и для его команды это, скорее всего, был билет в один конец, и о сохранении репутации уже можно было не думать. Уже не имело значения, кем он был до, и кем он мог стать на Новом Дальнем Уэллсе. Ренегат, дезертир…

Сейчас у него была команда, и он был почти уверен, что, по крайней мере, для троих из пяти его авторитет непререкаем.

С капитаном Чоу, конечно, были вопросы, но губернатор настаивал, и капитан настаивал, и Логан не стал упираться. По крайней мере, этот был взрослым и умел обращаться с оружием.

И ему доводилось убивать.

Остальные трое были юнцами, впервые вылезшими за пределы своей системы, впервые совершившими гиперпрыжок. Они молоды, они горячи, они полны максимализма, они думают, что готовы умереть, а Логан думал, что готов на этом сыграть.

По крайней мере, он их знал. В определенной степени он даже мог им доверять. Часть семьи, часть братства, пусть уже и не боевого.

Виктор, потому что, как ни крути, он был хорошим пилотом и остался без корабля.

Терри, потому что он, как ни крути, был лучшим на своем курсе, и, что немаловажно, Логана почти не раздражал.

Кристина, потому что она была классным инженером-механиком, а там наверняка придется что-нибудь ремонтировать.

И, что самое главное, все они были в курсе этой истории, и все они были добровольцами.

Конечно, Логан пытался их отговорить и по одному, и оптом. Рассказывал, насколько тяжел будет полет, насколько трудны будут попытки восстановления корабля, насколько опасен может быть космический бой. На самом деле, он бы любого пытался отговорить, так уж это работало.

Он был Жнец, он был создан для войны, трудностей и лишений. А они были обычными людьми, созданными для чего-то другого.

Конечно, они себя отговорить не дали.

Логан даже не спрашивал, что ими руководило. Снедавшая их жажда космоса, снедавшая их жажда мести, желание посмотреть на колыбель человечества собственными глазами, пусть эта колыбель уже столько времени стоит пустой, юная вера в собственное бессмертие…

Логан и сам был таким когда-то очень давно. Теперь же в нем осталась лишь жажда мести.

У них не было боевого опыта, на Новом Дальнем Уэллсе ни у кого не было боевого опыта, но им предстояла не полномасштабная военная кампания, а всего лишь один бой, который, если повезет, будет довольно скоротечным.

Впрочем, если не повезет, тоже.

И еще был гедд.

Несмотря на уверенность, которую Логан демонстрировал в разговоре с губернатором, он понятия не имел, как синий поведет себя в бою. Откровенно говоря, первые двенадцать часов после старта Логан боролся с искушением выкинуть Джесса через шлюз, предварительно отобрав у гедда скафандр. Тем более что скафандр был человеческого образца, за несколько дней адаптированный под нужды чужого, и наверняка числился у Кертиса на балансе.

То есть, уже не у Кертиса, а у его преемника.

Логан почесал бритый затылок.

Шансы, что он когда-либо еще увидит Кертиса живым, Логан расценивал, как нулевые. Скорее всего, Дэн уже мертв, умер при попытке извлечения чипа. А даже если и нет, даже если медицинские технологии геддов настолько превосходят земные, и даже если они для каких-то своих целей решат сохранить жизнь Кертиса после операции, Логан не видел способа, как вытащить человека с борта би-рейдера. Он, конечно, Жнец, но он один, и этого слишком мало для абордажа.

Логан решил, что до абордажа лучше дело не доводить.

Даже пятеро — это слишком мало против команды би-рейдера, которая, ясное дело, не будем спокойно сидеть по своему боевому расписанию и ждать, пока их вырежут по одному. А молодежь не умеет убивать.

Стрелять по кораблям проще. Можно убедить себя, что ты в игре, что ты в симуляторе, что ты просто решаешь четырехмерную геометрическую задачу, и абстрагироваться от мысли, что вон там, в той точке на твоем визоре, тоже могут находиться живые и разумные существа. А выстрелить в кого-то, пусть и в синего, из ручного оружия, всадить в тело нож или вовсе свернуть шею голыми руками… Тут одной физической подготовки недостаточно. Тут еще психологическая готовность должна быть.

И хотя сейчас они горят жаждой мести, не факт, что за два месяца, которые им осталось лететь, они не перегорят.

А еще есть гедд, у которого нет проблем ни с физической подготовкой, ни с психологической готовностью, и который в любой момент может ударить в спину.

Логан потому и торчал большую часть времени в ходовой рубке, что отсюда он мог контролировать все происходящее на корабле, и мог быть уверен, что в данный конкретный момент времени Джесс не пытается вывести из строя какую-нибудь важную для жизни экипажа или функционирования скаута систему.

Хотя это он, конечно, перестраховывался. Жилое пространство здесь небольшое и общее, все постоянно друг у друга на виду, и если бы Джесс замыслил диверсию, это бы сразу заметили.

Не Терри, которому Логан поручил лично следить за синим, так капитан Чоу, большая часть доверчивости которого осталась на погибшем тарионском транспортнике.

Кертис чувствовал себя мухой, тонущей в патоке. А если точнее, то даже не в патоке, а в желе.

А если уж совсем точно, то не тонущей, а уже утонувшей.

Его тело было помещено в цилиндрической формы емкость, заполненную зеленой жидкостью, сковывавшей любые его движения. Он мог моргать, он мог шевелить кончиками пальцев, он мог дышать через подведенную к его лицу кислородную маску. И больше он ничего не мог.

Мысли текли медленно и неторопливо, словно их тоже опустили в желе.

Он помнил, кто он такой. Он точно знал, где он находится — в медицинском отсеке Би-рейдера, корабля геддов. Других вариантов нет, прежде он никогда ничего такого не видел. Но как он сюда попал, он не помнил.

Словно его выключили в тот момент, когда в Центре Управления Полетами погас свет, и включили уже тут, на корабле.

Логан был прав, прав во всем. Все принимали его за параноика, а он был единственным на планете реалистом.

Геддам нельзя доверять.

Гедды и люди все еще в состоянии войны.

Иначе бы Кертиса здесь не было.

Сквозь толщу окружающей его жидкости окружающий мир был почти невиден. Свет, какие-то тени. Он даже не взялся бы оценить размеры помещения, в котором находился.

Он не мог точно сказать, сколько времени прошло после его похищения. Когда он бодрствовал, ему казалось, что бодрствовал он уже целую вечность, сон же, ему мнилось, всегда длился лишь несколько секунд, но он подозревал, что на самом деле это не так.

Несколько раз ему казалось, что корабль уходит в гиперпрыжок, по крайней мере, ощущения были очень похожие, но поручиться, так это или нет, он не мог. Раньше ему не доводилось летать на кораблях врагов.

Ему не было ясно, что здесь происходит, но одно он понимал с пугающей четкостью. Его жизнь кончена. Живым с этого корабля он уже не выйдет, и теперь это лишь вопрос времени. А количество отпущенного ему времени зависит лишь от того, что именно хотят от него гедды.

Однажды он пришел в себя уже не в аквариуме.

Он лежал на столе, похоже, что на хирургическом столе, и его тело по самую шею было покрыто прозрачной пленкой, которая сковывала его движения. В глаза бил яркий свет.

Интересно, зачем они позволили мне придти в себя, подумал Кертис. Препарировать человека, когда он находится в сознании, им интереснее? В любом случае, это похоже на финал моей истории. Довольно смешной, если задуматься.

Дезертировать, убежать от войны, больше полувека прожить на планете, пытаясь восстановить нарушенный этой самой войной порядок, и в итоге все равно умереть от рук тех, с кем когда-то воевал. Видимо, это судьба.

Кто-то прикрутил свет, который ослеплял Кертиса и мешал ему что-либо рассмотреть. Кертис несколько раз моргнул, восстанавливая зрение, ничего интересного на потолке не рассмотрел, повернул голову и увидел синего.

Гедд сидел на росшем прямо из палубы корабля стуле и ждал, пока Кертис его заметит. Убедившись, что человек смотрит прямо на него, гедд поднял свою большую ладонь и показал ему несколько длинных пальцев.

— Сколько пальцев вы видите?

Вместо ответа Кертис выругался.

— Реакция примитивного разума, — констатировал гедд. — Неужели за столько времени вы так и не смирились со своим положением, не смогли взять под контроль свои эмоции? Так сколько пальцев вы видите?

— Три, — сказал Кертис, хотя ему вроде бы и не хотелось отвечать. — И все три ты можешь засунуть себе в задницу прямо сейчас.

— Вы говорите, что думаете, — сказал гедд, проигнорировав предложение насчет пальцев. — Это хорошо. Я — капитан корабля, на котором вы находитесь. Вы можете называть меня Ар.

— А я — капитан Дэниел Кертис, и я видел, как горят ваши чертовы планеты, и это зрелище доставляло мне удовольствие.

— Вы знаете, почему вы здесь?

— Нет.

— Вы здесь, потому что мы ошиблись, — сказал гедд. — Мы считали информацию с вашего чипа. Вы получили его уже после падения Солнечной системы, ненамного, но позже. Вы не служили на военных кораблях Федерации.

— Так вам нужен мой чип? — Кертис расхохотался. Смех его был похож на карканье воронов и быстро перешел в кашель.

— Нам нужен чип прыжкового пилота, — сказал гедд. — И мы знаем, что извлечь его из мертвого тела невозможно. Поэтому вы все еще живы.

— Его вообще невозможно извлечь целым, — сказал Кертис. — Он разрушится при малейшем хирургическом вмешательстве.

— Если бы это вмешательство осуществляли люди, — уточнил гедд. — Вы недооцениваете нашу медицинскую технику.

— Зачем вам чип? — поинтересовался Кертис. — Вы где-то раздобыли старый прыжковый корабль?

— На марсианской орбите помимо «ковчегов» находится четыре крейсера Федерации, — ответил гедд. — К сожалению, ваша техника нам не поддается.

— И вы рассчитываете, что я стану вам помогать?

— Разумеется, нет, — сказал гедд. — Проблема управления вашей военной техникой упирается в интерфейс, напрямую связанный с вашим мозгом. Мы полагали, что рабочих образцов уже не существует из-за естественной убыли их носителей, и наш контакт с колонией на Тарионе подтверждал эту теорию. Тогда мы решили, что если кораблями никто не может воспользоваться, в галактике сохранится паритет, и никто не получит решающего преимущества. В таких условиях нам показалось, что путь сотрудничества является оптимальным выбором для обеих наших рас. Но Новый Дальний Уэллс преподнес нам приятный сюрприз, и тогда я решил пересмотреть условия нашего договора. А точнее, и вовсе аннулировать оный.

— Глупо, — сказал Кертис. — Вы все равно не сможете воспользоваться моим чипом.

— Мы можем извлечь его, не причинив ему повреждений, если вы об этом, — сказал гедд. — И мы уже скопировали все находящуюся в нем информацию. К сожалению, тогда и выяснилось, что хотя «железо», как вы говорите, именно то, которое нам было нужно, «софт» в нем несколько не соответствует нашим ожиданиям. Впрочем, я уверен, что эту проблему мы сможем решить уже на месте. Ваши программы не так сложны, как вам самим кажется, и мы сможем их обойти, даже если на это потребуется чуть больше времени, чем мы изначально рассчитывали.

— И ты мне все это рассказываешь, потому что тебе нравится хвастаться? Или есть еще какие-то причины?

— Несомненно, такие причины есть, — сказал гедд. — Главный вопрос — это вопрос времени. Расскажите мне о втором прыжковом пилоте, вашем коллеге. Он ведь землянин, да?

— Он не просто землянин, — ухмыльнулся Кертис. — Он — прим. Он служил в ВКС Федерации еще до войны, и его чип содержит информацию, которая сможет активировать боевые корабли.

— Значит, он и правда Жнец, — констатировал гедд. — Как вы думаете, что он сделает в сложившейся ситуации?

— Все, чтобы вас уничтожить, — сказал Кертис. — И у него будет такая возможность. Не повезло вам, ребята.

— Его скаут может обогнать наш корабль, — сказал гедд. — Но даже солдат-прим не сможет управиться с крейсером в одиночку.

— Вы идиоты, — сказал Кертис. — Он будет там раньше вас, у него будет время, чтобы подготовиться к торжественной встрече. Он возьмет с собой на скаут еще людей, и когда вы появитесь в Солнечной системе, он устроит вам ад. Которого вы, собственно говоря, и заслуживаете.

— Расскажите мне об этом поподробнее, — попросил гедд.

И Кертис, вопреки своему желанию, начал рассказывать. Он произносил вслух все, что приходило ему в голову, озвучивал каждую свою мысль, а гедд задавал наводящие вопросы, которые помогали Кертису удерживаться в русле интересующей синих информации.