Репатриация на чужбину

Глава 12

В которой меня понесло…

По всем кочкам

Мне страстно хотелось, чтобы улепетывающие от нас северяне вмиг и разучились плавать, а Олсак научился. Я готова была лезть на абордаж в первых рядах: отважно и немедленно. А вместо этого – как и обещала американская философиня Мак-Вильямс – реальность злорадно продемонстрировала, что обладает способом осадить и не таких, как я. Меня задвинули в угол под надзор наперсницы Ордена Отражения, занявшись собой и погоней. С Меронкой же весело, как в мавзолее. Единственный плюс: эта холера знает много полезного о местном кустарном здравоохранении и умеет делать маникюр. Учила она меня на совесть: не умалчивая и не привирая. Её собачий нюх с первой попытки опознавал травки в моей личной аптечке, прихваченной из крузака. С Рах они, слава богам, сошлись характерами, и теперь я могла быть спокойна за свою вредную няньку. Шех с облегчением переметнулся к Алесару – видать, невместно ему ездить на бабе, да ещё субтильной.

А вот Тех остался при мне. Он у меня очень интеллигентный, не в пример остальным. Страшно любит потрепаться обо всём на свете. Особенно о происхождении гор и прочей географии. А ещё об эволюции видов с её перегибами. Я не то, чтоб специалист – нахваталась по верхам. Мерона с Рах тоже слушали до самой ночи, затаив дыхание и задавая умные вопросы. Сначала под это дело я устала мандражировать. Потом страшиться, затем опасаться. И, в конце концов, неожиданно спокойно поужинала да завалилась спать, сберегая силы. Рах поклялась меня разбудить, если что-то всё-таки начнется. Меронка пригрозила свершить кощунственный акт насилия над сестрой Ордена Отражения, если та и завтра будет нудить весь день.

Но её угрозе было не суждено осуществиться: северян нагнали на рассвете. Когда наш барк уже болтался напротив врага, я была на ногах и в холодном рассудке. Все мои запротоколированные жизнью истерики всегда заканчивались в паре шагов до решительного броска. Я стояла у самого борта бок о бок с Мероной и Мейхалтом – тот прикрыл меня своим щитом до подбородка. Мой бездонный капюшон накрывал голову целиком. Ветер, вроде бы, выдохся. По крайней мере, барк с настигнутой галерой не трескались бортами. Их не бросало друг на дружку и не растаскивало по сторонам. Олсак торчал у штурвала, а половина команды, где попало по их распорядку. Вторая половина помогала выстроившимся вдоль борта гвардейцам поливать северян уже привычным уху матерным водопадом.

Наконец, северяне соскучились, и здоровенный гигант в полу-шлеме полу-чалме вышел на авансцену. Этот головной убор в моём понимании не вязался с викингами – напоминал Салах ад-Дина и его сарацин. Или янычар… Не помню, да и не важно. Я не стала бы церемониться ни с теми, ни с другими, ни с этими в галере. Керк, чувствуя любое движение моей мысли, подорвался в воздух, завис между кораблями и дико заорал. Смолкли все, и я вылезла из-за щита Мейхалта. А тот, вдруг, не стал возражать и запихивать меня обратно. Я прижалась к борту так, что угол деревяшки врезался вместе с пряжкой в живот. Сконцентрировалась на башке омусульманенного гиганта и проорала:

– Ты тот купец, который увёз моих людей?!

Не так, чтобы очень, но мордоворот меня откровенно побаивался. Будь ты хоть семисот железных пядей в теле, суеверия – вещь неистребимая. Нет в природе такого волшебного меча, что нашинкует их в труху. Но, поартачиться никто не запретит, особенно бывалому воину. Тем более перед бабой. Да ещё такой мутной: одета чёрте как, занавешена капюшоном, окружена воинами, но имеет право первого голоса. Да и вирок этот, расчистивший для неё несколько тактов тишины в симфонии мужских препирательств.

– А ты кто такая?! – в меру презрительно выплюнул в меня отважный мореход. – Содержательница этого борделя, полного дешёвых шлюх?!

Он демонстративно повёл мечом по рядам моего сборного воинства. Северяне ожидаемо загоготали. Это было недвусмысленное приглашение ответить на их выпад соответствующей случаю бранью – традиционная предбоевая подготовка. Но мои ребята молчали и не дёргались. Ржач северян сдулся – они растерялись из-за непонятных поправок в привычный сценарий морских стычек. Я позволила тишине чуток прогуляться по обеим палубам и медленно подняла руки к голове. Лайсаки, прежде сидевшие в засаде, взлетели из-под ног: взрослые на фальшборт, а Пох с Чохом на мои плечи. Умнички – они в очередной раз угадали с мизансценой.

И гигант слегка отпрянул, хотя его бывалой физиономии пока ничего не угрожало. По рядам его сподвижников пролетел лёгкий ветерок удивлённой матерщины. Причём, осталось невнятным, что их напрягло больше: ядовитые твари, свободно шляющиеся по вражескому кораблю, или тёмная маска на лице наглой худышки.

– Сиятельная! – преувеличенно похабно залыбился какой-то урод рядом с моим собеседником. – Не знал, что в Орден принимают таких занюханных девок!

Раздражение в башке гиганта взметнулось языком пламени после порции бензина. Не исключено, что он возжелал заткнуть пасть грубияна своей кольчужной перчаткой. Но я не позволила ему перенять инициативу. Требовалось нанести первый, пусть не оглушительный, но деморализующий удар.

– Простите, ваша милость! – польстила я гиганту. – Я прерву ненадолго нашу беседу!

Тот, не будучи законченным отморозком – и проглотив мою мульку с незаслуженным титулованием – коротко кивнул. А я затянула старую орденскую песню с противлением насилию, ненарушением устоев, нежеланием стучать тану Руфеса и намерением Ордена умыть руки в случае с благословением. Не слишком понимая, к чему я тут надрываюсь, северяне, тем не менее, остерегались высказываться поперёк своего батьки. А тот молчал, всё больше и больше супясь.

– Я накладываю на тебя тёмную стигму Ордена! – бесстрастно констатировала Внимающая, ткнув своей птичьей лапкой в ухмыляющегося охальника. – И пусть боги сами покарают тебя своей волей в свой час! В лице Ордена Отражения ты лишаешься защиты, на которую имеет право всяк живущий! Ты не увидишь боле нашего лица, и мы не желаем видеть твоего!

– И что?! – откровенно не понял проклятый дебил. – Мне пора навалить в штаны?!

Гигант озадаченно покосился на клоуна и вновь уставился на меня. А я… А что я? В кабаке с гвардейцами пылала гневом и реально готова была всех поубивать собственными руками. А нынче я успела перегореть, и отчаянно трусила. Боялась спровоцировать пойманных за хвост торговцев: вот возьмут, и убьют моих мужиков. Как тут разить направо и налево?

Справа и слева – озарило меня, как только глаза, повинуясь рассуждениям, оценили диспозицию вокруг кривляющегося подонка. У некоторых из моих парней тоже были подобные щиты: окованные железом и утыканные многогранными шипами. Некоторые длиной в мою ладонь – ей богу! Сосредоточиться на голове неподвижно стоящего человека – раз плюнуть. Правда, пришлось выдержать паузу: не могут же боги с их карательным инструментом являться по первому моему слову. Жирно будет даже для такой цацы, как я. Гвардейцы были в теме и с любопытством ждали: чем таким свыше порадуют Внимающую на этот раз? Остальные просто не понимали, как им на всё это реагировать.

Охальник, растягивая свою пасть всё шире и шире, картинно подбоченился. Дескать, вот он я! Что ты мне сделаешь, убогая, своей пустой болтовнёй? До позёра не сразу дошло, отчего его ладное послушное тело замотыляло промеж товарищей. А затем бросило на щиты стоящих сзади. Его со смехом подтолкнули на своё место, но он завалился на них снова. Жертвы моей мести даже вообразить не могли, что в эту минуту бессознательно калечат сородича, намеренно подставляя шипованные щиты. Боль к нему пришла не сразу – я всё продумала. Даже вихрем промчавшиеся в голове самооправдания, что унесли прочь голос совести.

– Что за?!.. – рыкнул мой обидчик, озирая набрякшие влагой штаны.

Гигант уже с минуту внимательно следил за ним – его глаза округлялись по мере осознания происходящего. Он завалил раненого на палубу и принялся рвать с него одежду. Видно было хорошо, поскольку борт галеры ниже. Кто-то заторопился помогать, остальные просто столпились, как свиньи у общего корыта.

– Всё! – громыхнуло из толпы северян. – Это конец!

– Кровотечение из порванной артерии не остановить, – хладнокровно пояснила я в ответ на вопросительные взгляды своих соратников.

Выражение лица поднимающегося с палубы гиганта подтвердило мой диагноз. Его колбасило. А меня мутило. Ох, не скоро я привыкну убивать.

– Ты убила моего брата! – глухо выдавил викинг, сжимая пляшущий в руке меч.

– Олфадар Крикун мертв?! – бесстрастно проорал с юта Олсак.

– Кто-нибудь видел, чтобы моя рука нанесла смертельный удар твоему брату?! – чуть ли не визгливо возразила я.

– Ты прокляла его! – упёрся гигант.

– Кто-нибудь слышал слово: проклинаю?! Твой брат оскорбил Орден Отражения! Орден имеет право лишить оскорбителя своего заступничества перед богами! Как и любой другой человек! А то, что кара была скорой!.. – я столь демонстративно пожала плечами, что утопила в них полбашки. – Не в моей власти просить богов о таком! Они сами решают, когда ударить! В этот раз кто-то из них был нетерпелив! Возможно, твой брат нанёс им оскорбление?!

Чуть глотку не сорвала, но сцену доиграла достойно – эта публика с полуслова ни шиша не понимает. А потом капризное время решило сыграть со мной свою дурацкую шутку: как последняя сволочь, невыносимо растянулось. И растрескалось, как невнятная фреска в разрушенном храме. Полагаю, на самом деле всё произошло в считанные секунды.

– Ведьма! – истерично брякнул кто-то в задних рядах северян.

И в следующий миг мне чуть не снесло подбородок щитом Мейхалта. Я услыхала звук тупого удара, и перед глазами из щита выскочил острый кончик чего-то железного. Краем глаза ухватила Куха – тот пролетел слева по древку вытянутого в сторону северян копья. Я вцепилась в край тяжёлого щита и дёрнула его вниз, вытягиваясь на цыпочках. Справа на фальшборте вражьего корабля мелькнул ещё один лайсачий хвост. Северян мотало из стороны в сторону. Связывало в громыхающие щитами клубки и тут же разбрасывало по сторонам. Они отступали вглубь палубы, махая мечами и крутя чалмами. У борта остались только два персонажа. Гигант не двигался с места, упрямо бодаясь с суеверным страхом, но сохраняя лицо до конца. А один из его сородичей вопил и вертелся, хватаясь руками за лицо, где пестрели набухающие кровью червоточины.

– Крепче держать копья! – рявкнула у меня над ухом Мерона.

Кух и Шех вылетели с галеры и зацепились за копья, оборвав нить, на которой болталось моё сердце. А эти мерзавцы протекли по деревянным палкам и рухнули в объятья Мероны с десятником. Чох с Похом всё время экзекуции поддерживали своих визгливым мяуканьем, выплясывая на фальшборте задиристый матросский танец. Керк вообще оборзел! Спикировал чуть ли не под нос гиганта.

– Трррр?! – в категоричной форме предложил он перейти непосредственно к мирной стадии переговоров.

Тот, набычившись, покосился на парламентёра и вновь нашёл глазами меня. Помолчал ещё, повыделывался. Оглянулся на затихшего покусанного, которого частично видела даже я с высоты своего заячьего роста. Наконец, вымотав все нервы, гигант сделал мне одолжение:

– Чего ты хочешь, Сиятельная?!

– Я не могу говорить с человеком без имени! – чуток поартачилась и я.

– Я Сугардар из Олластала! – хмуро отрекомендовался он.

– Ваша милость! Господин Сугардар, вы похитили трёх аттестованных опекунов-хранителей Ордена Отражения! – уже почти хрипела я, надорвав-таки на этих переговорах глотку. – И пытаетесь вывезти их за пределы таната Руфес! Орден крайне редко обращается за помощью к тану! Он сам занимается своими проблемами! А потеря таких влиятельных опекунов, как мои, настоящее бедствие! – сгустила я краски. – Поэтому, я буду биться за них насмерть! И если понадобиться, убью вас всех!

– Рога обломаешь, сука! – нервозно выкрикнул кто-то из-за стены щитов.

Я зафиксировала его. Вот так всегда: обязательно найдётся сволочь, что вытащит из тебя тварь. А ты уже не в силах сохранять совесть – ты вымоталась. В горле хрипит боль, в душе исходит визгом страх. Мои мужики, того и гляди, кинутся умирать за мои интересы. А это будет ещё ужасней. Словом, я демонстративно наставила на ублюдка руку и обездвижила его безо всяких церемоний. Вероятно, кто-то одобрительно хлопнул его по спине, а то и отвесил ему леща – исходный толчок роли не играл. Хамло полетело носом вперед, словно сбитая кегля, и крепко приложилось о палубу. Приятели, шокированные скоростью возмездия, не поспешили на помощь. Даже слегка попятились от проклятого, во избежание заразы.

Моё сердце разошлось не на шутку – таранило грудную клетку с маниакальным упорством изнасилованного долгой осадой неприятеля. А этот проклятый Сугардар из Олластала всё кобенился, поддерживая имидж сурового северного ярла-сераскира. Наконец, он неторопливо пошёл на попятный. Пропел сагу о подпольной, но честной сделке по купле-продаже рабов с уважаемым человеком. Безо всякого удивления выслушал ответную балладу Мероны о безвременной кончине своего делового партнера. Поторговался о собственной судьбе и пресловутой мести Ордена Отражения за невольно нанесённую обиду.

Я смертельно устала толочься на месте, между каменными плечами Мероны и Мейхалта. Хотела пить и в туалет. Пох с Чохом на моих онемевших плечах стремительно набирали в весе, пригибая шею к палубе. Время издевательски щерилось прямо в лицо. Когда на палубу северян выбрались мои опекуны, вопль заслуженной радости сдох где-то в гортани и скатился обратно тяжёлым камнем. Облегчение наступило лишь в руках Сарга. Он подхватил меня, как только его ноги грохнули о палубу в шаге от моего трупа. Я обхватила его за шею двумя руками, силясь задушить эту хладнокровную сволочь. Но, мочевой пузырь намекнул, дескать, лучше не напрягаться, дабы не оконфузиться. Надеюсь, Сарг в своей неизречённой наглости не решит, будто мои объятья были пылким изъявлением любви.

Он не решил. Верней, решил, но другое: задрать меня нотациями, как хорёк курицу. Не успел выползти из рабского ярма, как сразу принялся качать права. Дескать, носиться по всяким подозрительным злачным местам Внимающим не прилично. И ватаги разбойные собирать не к лицу. А рисковать ради тех, у кого есть руки с навыками рукопашной борьбы, глупо и непродуктивно. И это у меня над ухом нудит простофиля, купившийся на дармовую выпивку, заряженную усыпляющей дурью. Да ещё той – как просветила Мерона – специфический запашок которой не дезинфицирует даже алкоголь. А у меня же был законный повод к торжеству – его следовало додегустировать до донышка. Накося выкуси, черноглазая!

Итак, мужики, как прежде, рулят. Надеюсь, что назад в нужный порт. Потому, как моё задание добраться живой до собственной агратии никто не отменял. Там, поди, уже все глаза проглядели! А хозяйка тешит себя морскими прогулками, от которых её тошнит и при полном иммунитете к морской болезни. Чего хочет женщина, того хочет бог – те, кто мне это пообещал, либо лгуны, либо надо мной издеваются. Ибо боги, подслушав мою немую молитву о скорейшем возвращении на сушу, затеяли шторм, увлёкшись до полного штормагеддона. Тот порадовал нас почти сразу по пятам счастливого воссоединения.

Ну, что сказать непосвященным? Помню, в детстве заглядывала в новенькую советскую стиралку по имени «Сибирь», поселившуюся в нашей квартире. И гадала: интересно, а каково там внутри моим колготкам, когда мама прикрывает крышку и поворачивает ручку? Так вот, шторм, в сравнении со стиральной машиной, это… Это, как примерно шесть галактик в сравнении с шестью сотками под картошку. Жутко неудобная в использовании болтанка и неодолимая сырость, заполонившая весь мир. Ела я всухомятку, ловя зубами куски, норовящие выскочить на свободу. Пила, получая из кружки мокрые пощечины воды, возомнившей себя бурлящим морем. Спала, катаясь и подпрыгивая на узкой капитанской лежанке… Правда, притопила при этом часов на десять. Никогда не думала, что гигантские волны так замечательно укачивают.

А с утра поучаствовала в общей панике: нам угрожала группа островов, некстати подвернувшись не в лучшую для нас минуту. Затем лечила тех, кто боролся с бурей в первых рядах на всех флангах. Мерона – в наказание за скверный характер – подцепила морскую болезнь, из-за чего сняла руку с пульса и упустила меня из виду. Я сбежала от её позеленевшего трупа путаться под ногами кока, осенённая идеей безвозмездной помощи. Пару раз порезалась, набила шишку, зашибла колено. И опрокинула на себя кипящий котелок, на сотворение которого отважились, как только шторм начал выдыхаться. Кожаные штаны в повседневной носке – божья кара! Но, как средство от ожогов, хороши.

Олсак меня похвалил за то, что я самостоятельно нашла себе занятие и не сварила его кока живьем. Сарг с Вотумом тоже одобрительно высказались о продуктах моей жизнедеятельности за последние сутки. Из чего я, проштудировав их мозги, сделала единственно верный вывод: от меня что-то скрывают. Припёртые к стенке опекуны быстро сдались и огорчили: нас отнесло далеко в море. Капитан, естественно, сориентируется на местности, лишь только эта местность попритихнет. Но, путь домой несколько удлинился. Да и пресной воды было бы неплохо раздобыть. Так что, едва море позволит, мы высадимся на ближайший остров.

Хождение по твёрдой земле – единственно верный способ выжить в нашем безумном мире. К такому выводу я пришла, когда Сарг вынес меня на руках из шлюпки и вытряхнул на песок. Наблюдая за вихляющейся морской походкой лайсаков, удирающих в заросли, я сосредоточилась на собственной. Потом валялась в траве и лопала ещё не вполне созревшие ягоды. Затем до одури лакала воду, пытаясь избавиться от вяжущей рот дряни. Тренировалась влиять на поведение ящериц, третируя попавшегося мне неудачника. Вот за этим занятием меня и застал Кух с традиционно вытаращенными глазищами.

ирландские и британские банши, приносящие вести о грядущей смерти, очень трудолюбивы и преданы своему делу. А мой неутомимый Кух таскал информацию о неприятностях прямо-таки с садистским энтузиазмом.

– У тебя беда? – мучительно не желая этого, переступила я через себя.

Причём, начала сразу со второй фазы опроса, проигнорировав первую. И, как оказалось, напрасно. Малыш обругал меня за легкомыслие, отрицательно мотая головкой.

– У нас беда, – уныло констатировала я и раздражённо отфутболила бдительного надоеду: – Так и ступай к опекунам. Чего ко мне-то пристаешь? Моя безопасность – ваша забота.

Подкатившаяся к нам Рах не стала вступать в дебаты. Она взлетела на моё плечо и яростно зашипела в ухо, почти касаясь его обнажившимися зубками. Меня пробрало и мобилизовало.

– Всё так серьезно? – извинилась я перед друзьями.

Они почти изобразили обморок и потребовали разоблачиться. Я стянула балахон и бросила его на ветку. Затем встретила подлетевших Сарга, Алесара, Вотума и Мейхалта – от их внимания не укрылась толкотня возле меня, а потому мечи они держали наготове. Мужики пытались «обойтись без баб», но лайсаки – теперь уже вся шайка-лейка – оттянули их в самых грубых выражениях. Дескать, куда вы лезете, салаги! Вам без всемогущей орденоносной Внимающей вообще кранты. Олсак, чуть не разревелся из-за невозможности встрять в новое приключение, но свой барк не бросил, занимаясь ремонтом. И большинство своих людей притормозил, рискуя нарваться на полноценный бунт. А вот гвардейцы вышли в пеший поход по острову в полном составе, приняв в свои ряды пятёрку, видимо, самых бесполезных матросиков.

Остров не баловал просторами, но мы ползи еле-еле. Пробирались по лесу в партизанской манере, обнюхивая каждый куст и перечитывая каждую подозрительную тропку. Мерона вела меня под уздцы, сковывая пылкую натуру Сиятельной. В целях конспирации ненавидеть её приходилось молча. Я потеряла всякий счёт времени и терпению, когда наш боевой отряд окончательно остановился и залёг.

Впереди по курсу виднелась крыша какого-то сарая, сложенного из свежеструганных брёвен. Солидное строение – каждому из нас в нём можно было бы нарезать по традиционной советской спаленке три на три. Лайсаки волновались и таращились на меня с таким видом, словно их работа закончилась. Они, дескать, притащили меня к месту боевых действий, а тут уж мне и карты в руки. Делать нечего: пришлось ползти в компании своих церберов-опекунов, стараясь опираться только на локти. Впереди маячила хвостатая задница Рах, служащая нам проводником.

Я страшно боялась, что меня заставят обползать весь этот бревенчатый новострой по периметру. Но Сарг ограничился штурмом широкой двустворчатой двери. Они с Алесаром очень героически и убедительно тестировали вход, затаивались у косяков и проникали внутрь в компании Куха с Шехом. Позднее – видимо по сигналу изнутри – к ним присоединились близнецы. Я начала позорно клевать носом, но меня затрясла Мерона. Внимающей пора вступать в игру! А я, как сонная курица плелась к распахнутым дверям без малейшего расположения к труду, а тем более к обороне.