Репатриация на чужбину

Глава 4

В которой меня таки выперли за порог и…

Не пожалели

И обратно согласна с Франсуазой Саган: для моего здоровья восхищённые взгляды мужчин гораздо важней всяких там калорий и лекарств. Не то, чтобы я была оголтелой охотницей за такими взглядами – но частенько провоцировала их по мелочам. Такая зараза – никак не удержаться. Но, что поделать: этот рецепт и приятней в употреблении, и почти не стоит денег – если, кончено, не увлекаться и не впадать в крайности. Как, к примеру, попытка переодеть за рулём поехавшие колготки – взгляд того мужика, с которым мы чуть-чуть не разъехались был точно восхищённым. А мой взгляд весь оставшийся день сам собой становился интригующим и задиристым.

С последним пунктом списка я поторопилась, и старшие меня поправили. Оставалось сделать четвёртый и самый важный шаг, о котором я пока и понятия не имела. Кроме туманных намёков Шарли и патронессы в загашнике ничего не было, когда вечерком, следуя их приказу, я спустилась в замковый садик. Пришла, покрутила головой, несколько раз измерила его шагами вдоль и поперёк. Наконец, созрела для бунта. Однако любопытство пересилило, и я рухнула на скамейку у прудика, в котором лениво помахивали затейливыми плавниками жирные рыбёхи. Сидела, болтала ногами, и вяло раздумывала о том, насколько мне хреново. И хреново ли вообще?

Набычившегося соседа, примостившегося справа на самом краю скамейки, заметила не сразу. А заметив, не сразу признала в нём полноценного соседа. Среди всех галок, что привелось когда-то видеть на Земле, такого урода я не встречала. Вместо благородно-обтекаемой гордой птицы рядом покачивалась на корявых ножках помесь разозлённого дикобраза и обдёрганной метёлки в драных штанах. Ни о какой попытке опознать его цвет, речи не было: грязно-серо-буро-чёрно-говнистые оттенки напоминали обыкновенный комок грязи. Скверно уложенный хохолок нависал над длинным клювом веками немытой чёлкой.

Вот клюв – просто загляденье. Таким человека прирезать – нечего делать. Я даже отъехала на попе от греха подальше с мыслью, что испортить этого типа ещё больше просто невозможно. Поторопилась с выводами: сосед повернул головку, хмуро оглядел меня с ног до головы и выжидательно уставился прямо в глаза. Уставился своими разноцветными глазками: с зелёной радужкой и с жёлтой. Жуткое зрелище!

– Привет! – выпалила я под давлением многозначительного взгляда.

– Тр-р-р! – качнулась чёлка, и грязная перьевая задница опустилась на нашу беленькую чистенькую скамеечку.

– Ольга... Тьфу, Ксейя, – лишний раз прорепетировала я новое имя. – А ты кто?

– Керррк, – на полном серьёзе представилась пернатая живность.

– Это имя? – задурковала я, и заполучила утвердительный кивок.

– Только не говори мне, будто у птиц бывают собственные имена. Давать вам имена могут только люди, – нравоучительно поправила я зазнайку.

– Тр-р-р, – презрительно пробурчал собеседник, отворачиваясь.

– Прости, – вдруг искренно застыдилась я. – Не хотела тебя обидеть. Не обращай внимания. Я здесь новенькая. Мозги на место ещё не встали. Кстати, – пошла я на подлость, – так, как твое имя?

– Керррк, – терпеливо повторил носатый тоном задёрганной няньки.

Я же нормальная. Поэтому плела и плела невесть что, время от времени расставляя капканы. На все вопросы мой новый приятель строчил автоматной очередью с поразительно попадающими в строчку интонациями. Но, звали его неизменно Керк, что я, в конце концов, и приняла к сведению.

– Так что, получается, мы с тобой больше не увидимся, – сожалела я. – Видишь ли, Керк, меня выгнали из дома. Завтра я отбываю на свою баронскую родину.

И вот тут-то мой доселе вполне приличный собеседник подскочил, как ошпаренный. Он нервно промаршировал вплотную ко мне и требовательно полез в глаза жёлто-зелёным едучим взглядом.

– Тр-р-р! Тр-р-р? – настойчиво подталкивал он меня к какой-то мысли. – Тр-р-р! – досадовала птица на мою непроходимую тупость. – Тр-р-р! – ругалась, топоча когтистыми лапками.

Вопрос: должна ли я взять его с собой, был где-то двадцать восьмым, а то и шестидесятым в списке. Довольная собой, я щурилась на проваливающееся за стену замка солнце. А взмокший Керк, плюхнувшись на задницу, тихо ругался. Я почему-то здорово обрадовалась такому знакомству. А пуще классному спутнику в этом долбанном путешествии. Наконец-то, хоть одно существо, которого от меня не воротит, не считая бывшей свекрови. Даже поговорить можно, хотя и приходится потеть над наводящими вопросами в спортивном режиме.

Я мирно балагурила сама с собой, когда боковым зрением поймала тёмную молнию, шарахнувшую из-за соседнего деревца в кусты. Может, конечно, и не придала бы этому значения, кабы не Керк, вступивший в права должности моего охранника. Он встрепенулся, вытянулся по стойке смирно и нацелил свою носяру куда-то прямо напротив нашей скамейки. Я же нормальная. Так вот: ничего, кроме травы по колено, там не был. И даже не мерещилось. Юную неопытную девушку легко обмануть – миг, и над травой выросла кошачья голова. Мой самый любимый типаж: длиннющие уши, громадные глаза. И даже слегка вытянутая мордочка эту прелесть не портила.

– Кис-кис-кис, – покровительственно покликала я.

Морда пренебрежительно фыркнула и нырнула в траву. Готова поклясться, там ровным счётом ничего не ворохнулось: ни там, ни в обозримом пространстве. Но ровно через пять секунд длинное гладкое тёмно-пятнистое тельце материализовалось по левую руку. Кошачья головка на теле куницы ли, норки, горностая – эти для меня все на одно лицо. Небольшое, то есть не слишком длинное тело где-то в две мои ладошки, далеко не ценно-меховой хвост, короткие лапки с офигительными коготками. Основательный зевок познакомил с зубками – под стать когтям – и моя оценка «прелесть» обескураженно лопнула мыльным пузырём. В опасности этого хищника, при всём старании, не усомнишься.

Я поёжилась, но отступать было некуда – Керк прилип к моему бедру, внимательно изучая пришельца. Да и кото-норк не походил на копьеносца в эпицентре атаки: вяло щурился, лениво поводил ушами и нетерпеливо тарабанил когтями по скамье. Эксцессов я не искала и продолжила знакомство:

– Меня зовут Ксейя. Я, вроде как, Внимающая. А это Керк, – ткнула я пальцем в галку. – Мой друг. А тебя как?..

– Кух! – вычихнул тот, перебивая меня.

– Будь здоров, – машинально отреагировала я.

Последовавшее за этим писклявое шипение и щебет заставили сконцентрироваться на процессе.

– Кух! – настойчиво потребовал принять и запомнить своё имя гордый зверёк, скалясь и выгибаясь.

– Кух так Кух, – проворчала я слегка обиженная таким обращением. – Чего сразу в бутылку-то лезть? Можно подумать, я тут каждый божий день со зверьём ручкаюсь. А имена их в поминальник заношу. Да со мной это вообще впервые.

Меня начинало нести. Подумаешь, цаца! Да оба наших кота и пёс внука откликались на что угодно, лишь бы дали пожрать. И мои собственные дети так не щепетильничали! Мать – она всегда знает, как подходяще тебя обозвать!

– Тр-р-р, – примирительно окоротил меня Керк.

– Как погляжу, вы уже познакомились, – насмешливо прокомментировала устроенную мной выволочку миссис Далтон.

Повернувшись, я обозрела умилительную картинку: леди и её питомцы. На одном плече язвительной патронессы горделиво восседала сногсшибательная белоснежная птица с королевским хохолком. И кучерявым хвостом, более похожим на полу-свернутый веер. А в колыбели из согнутых рук нежился такой же белоснежный горностай-кунице-норк, чуть ли не вдвое превосходящий моего знакомца. Превосходство в голубых глазах жирной твари складировалось в концентрированном и плотно сжатом состоянии. Не удивлюсь, коли и сама миссис Далтон своё превосходство черпает в этом же источнике. Подозрение, будто это презрение в голубых глазах адресовано моей компании, выбесило нешуточно. Никто не смеет оскорблять моих друзей в моём присутствии!

Белый хорёк явно услыхал грохот моих телепатий. И сообразив, кому сие адресовано, принял моё предупреждение со всей серьёзностью: виновато заморгал и спрятал бесстыжую морду в складках рукава балахона. А дотоле растерянные Керк с Кухом гордо задрали подбородки и нагловато зыркали на коллег. То, что белая парочка – нечто, вроде приятелей-охранников миссис, пришло на ум само собой. Отсюда цель знакомства с моими замухрышками стала простой и понятной. Не знаю уж, какими бойцовскими навыками обладают эти два чистеньких перекисно-водородных пижона, но в своих ребятах я ни на секунду не усомнюсь. С такими рожами, как у них, только и болтаться по дальним дорогам да разбойничьим притонам – у любой сволочи ёкнет при попытке щёлкнуть в мою сторону зубами. А то и вовсе завернёт её с нашего пути куда подальше!

Не разобрала, что там плескалось в обманчивых жёлто-зелёных зеницах вспучившегося Керка, а Кух точно смотрел на меня с восхищением.

– Ты полегче, – добродушно посоветовала ему миссис Далтон. – Ишь как тебя раздуло-то от чванства. Ты не слишком-то верь похвалам этой дурочки. Она здесь без года неделю. Знаний всего ничего, мозги с горошину, а туда же: резолюции печёт, как пироги. И всем под нос тычет надо и не надо.

Я ушастого чуть ли не в предательстве заподозрила, когда он понуро опустил головёнку, внимая отповеди патронессы. Но, ехидное упрямство, что сверкнуло в глазках, искоса метнувших на меня взгляд, опровергло обвинение. Правильно, мальчик мой: пусть её тётка ругается, а мы с тобой знаем то, что знаем. И с этой позиции ни-ку-да!

– Два сапога, – вздохнула женщина, вовсе не желавшая нам зла. – Да и чёрт с вами! Мне в вашем котле не вариться. А ты, Олга, усвой: лайсак – твой новый дружок – один из самых страшный убийц на этой планете. Быстрый, как молния, кусачий, но, главное, крайне ядовитый. А яд у него и в зубах, и в когтях. Местные боятся лайсаков, как огня. Однако периодически пытаются поймать. Всё хотят их приручить и заставить служить в качестве наёмных убийц.

– Получается? – напряглась я.

– Ловить да, – досадливо признала патронесса. – Человек, когда ему приспичит, и дьявола за хвост ухватит. А вот о ручном лайсаке – хотя бы об одном – я никогда не слыхала. В неволе они не живут. Едва почуют, что вырваться им уже не судьба, убивают себя. Но до тех пор за свободу бьются отчаянно.

Гордость за моего малыша ударила в голову – Кух, уловив это, приосанился и вызывающе глянул на белоснежку в руках патронессы. Той стоило немалых усилий проигнорировать вызов. Интересно: а у этой в каком месте яд? Каким местом она двуногих травит? Керк едко кашлянул смешком – неужели эмоции читает подлец? И поскорей отвернулся, якобы дело у него там. А прекрасная дама на плече моей шефини совершенно отчетливо покачала хохолком. Укоризненно.

– Почему твой хвостатый дружок выбрал тебя, ума не приложу, – не скрывала изумления миссис Далтон. – Его сородичи по какой-то своей прихоти иногда нам помогают. Но крайне редко. А вот такое желание стать опекуном одной из Внимающих, на моей памяти впервые. Да и в хронике Ордена о том ни разу не упоминалось. Повезло тебе: твой хранитель стоит многих. И никогда тебя не бросит. Но и ты не зевай: оберегай его от жадных рук. Профукаешь – его братья никогда не простят тебе этого. Так что на смену караула даже не рассчитывай.

– Да поняла уже, – поспешила я съехать с неприятной темы. – А Керк?

– Вирок? – миссис растянула губы в ехидной улыбке. – Ну, что тебе сказать? Такого бойкого, наглого, пройдошливого, хитрого, тонкого, увёртливого, скрытного, вороватого, беспринципного...

– Ну, ты даёшь! – невольно вырвалось у меня в адрес Керка. – Да с такими твоими талантами, парень, мне и целая армия на один зуб. Самая отъявленная сволочь просвистит мимо безобидней мухи.

– Не зарывайся, – холодно отрезала миссис Далтон. – Одной стрелы достаточно, чтобы ты лишилась такого чудесного друга. Кстати, прежде вироки также не сходились с нами накоротке. Подозри-ительно все это, – переводила она испытующий взгляд с одного прохиндея на другого.

Но так и не дождалась признаний.

– Ладно, – вздохнула патронесса, как-то устало и даже горько. – Марш отсюда, малышня. Мне нужно поговорить с вашей подружкой наедине. И не подслушивать у меня там! – прикрикнула бабка сразу во все стороны, хихикнула и прошептала: – Бесполезно. Все равно где-то рядом устроятся и станут греть уши. Ну, да ничего. Глядишь, и пригодится им где. А ты... слушай внимательно. И всасывай всё без остатка своей могучей памятью, раз уж заполучила такой пылесос. Если что-то пропустишь мимо ушей, так не пеняй на меня потом. Дескать, бросила тебя старуха в пучину. Да вместо поплавков камень пудовый к поясу прицепила.

Солнце ещё только-только выставило на обозрение свою лысую макушку, а моя Эпона уже бодренько потрюхивала по узкому мосту, перекинутому через грохочущую неласковую бездну. Зажмурившись, яскукожилась на облучке, более похожем на кресло в гостиной. Страх перед высотой, издевавшийся надо мной со щенячьего возраста, не оставил и здесь. И точно так же, как раньше, на всё, что выше табурета, я восходила только с закрытыми глазами. Кух, забравшись за пазуху, угнездился между нательной рубахой и курткой. Время от времени он там ворочался с боку на бок. А я всё пыталась разглядеть в щёлку промеж век: похожу на беременную, или балахон всё-таки скрывает последствия нашей с лайсаком близости? По всему выходило, что широкий пояс не давал паршивцу скатиться в район живота. А потому выглядела я не по размеру сисястой. Причём только на одну да к тому же блуждающую грудь.

От моего смеха Керк, дремавший на спине Эпоны, всполошился и чуть не сверзился под копыта. Грязно ругаясь, он взмыл вверх и плюхнулся на крышу крузака. А я... Ну, не стану же я пояснять мужику, мол, ржу, как лошадь, потому, что думаю совершенно не о том. Мне бы трепетать по причине ядовитого хищника в опасной близости от тела. А я волнуюсь о том впечатлении, что произведу во-он на тех двоих, угрюмо взирающих на нашу разудалую компашку с берега.

На самом деле, Сарг с Алесаром не были угрюмыми. Скорей мрачными до последней степени замогильной обречённости. Правда, ненавидеть меня они явно устали ещё вчера. И теперь с неизлечимым отчаянием хватались за ускользающий воинский долг. Хотя тот и пытался растолковать осуждённым, что я, как объект, ко всему воинскому не имею и призрачного отношения. На моё ласковое приветствие не ответил ни один – две окаменевшие спины замаячили впереди, упрямо игнорируя присутствие симпатичной девушки.

Я нормальная. А потому совершенно не расстроилась. И злорадно пообещала этим долдонам: цацкаться вам со мной, лоботрясы, не перецацкаться. Хотя у меня нет и тени намерения выёживаться – тем более, напоказ. Не девчонка же, в самом деле! Да, признаюсь: я страдаю невинной тягой к необременительному позёрству. Не соблазниться иной раз пококетничать, выше моих сил. Но зрелые леди принципиально доставляют другим как можно меньше проблем. И, естественно, привыкли ожидать адекватной реакции. Вот примерно в таком взвешенном конструктивном ключе зрелая дама и фантазировала дорогой. Пристрастные фантазии назойливо вылезали на передний план и морочили голову. Нет, я не задремала! Просто забралась глубоко в себя и внимала собственным рассуждениям – Внимающая я, в конце-то концов, или штатная юродивая? И какого рожна ко мне так подкрадываться?!

– Сиятельная! – официально-ядовито громыхнуло над моей свесившейся головкой. – Вам угодно простоять здесь до вечера? Мы можем распрягать вашего заснувшего обра?

Ну, то, что я заполошной курицей подпрыгнула на своем элитном насесте – это ещё, куда ни шло. Запуталась в балахоне и чуть не съехала лбом вперед – мне не привыкать выглядеть дурой. Кстати, лучше этого защитного механизма в моем арсенале нет ничего. А выставлять дураком или трусом мужика – это нельзя! Это табу для любой здравомыслящей женщины. Ибо даже измену мужчина прощает с большей охотой, а такой конфуз – никогда.

Но помилосердствуйте! Тут уж не моя вина, что потревоженному Куху приспичило лично выяснить отношения с теми, кто его разбудил. Я даже не сразу и сообразила: отчего лицо подкравшегося к нам Алесара так побелело под несмываемым загаром? Охти ж мне, какие пертурбации: от злой заносчивости самоуверенной молодости до ошеломления и отвращения, сопутствующих банальному страху. А это отнюдь не приличествует воину. И весьма неосмотрительно для женщины-свидетеля. Но, кто бы мог подумать, что такая крохотная головка столь очаровательной зверушки может обесчестить такого мужественного витязя?

А заодно и его скакуна: обр не просто попятился, а буквально проехался задом и, крутанувшись, скаканул в сторону. Сарг, которого мы с Алесаром умудрились удивить, подался в нашу сторону, но на полпути и его обр объявил забастовку. Пока военнослужащие приводили в порядок свои средства передвижения, мы с рассевшимся на моем плече Кухом вяло переругивались.

– Разве можно так пугать? – восстанавливала я справедливость.

– Фыр-фыр-фыр, – оправдывался он, намекая на то, что чужие страхи его не касаются.

– Ты прекрасно знаешь, что мы теперь одна команда, – резонно возражала я. – И нас касается всё, что касается других. Даже, если нам до этого и дела нету.

– Фыр-фыр-фыр? – недоумевал Кух по поводу того, что нам вместо охраны втюхали каких-то гимназисток.

– Ты к ним несправедлив, – отрезала я. – Тебя не всякий пожелает видеть рядом с собой. И о твоих намерениях эти благородные воины не имеют ни малейшего представления. Вот когда они узнают тебя поближе...

– Сиятельная, – зло процедил подошедший Сарг, наплевав на бесперспективную борьбу с разъярённым обром. – Простите, что прерываю вашу задушевную беседу с вашим... приятелем, – с трудом выплюнул он приличный эпитет. – Но мне хотелось бы знать, что этот..., – проглотил он что-то ругательное. – Что это животное делает в вашем фургоне?

– Едет, – брякнула я, не имея в виду обидеть.

– Едет, – тупо повторил Сарг, борясь с искушением...

Выдрать меня, что ли?!

– Да, – начала раздражаться я. – Едет. Не понимаю, с чего такой ажиотаж? Мой друг сопровождает меня в поездке, и что такого?

– Ваш друг? – неожиданно спокойно, хотя и несколько потрясённо переспросил мой опекун.

– Да, – несколько подрастерялась и я, не улавливая, чего от меня добиваются. – Мой друг Кух. Он вполне достойный и добропорядочный челов... лайсак. И вообще мой страж. Кстати, – стрельнула в голове превосходная идея. – Вам нужно познакомиться поближе.

До этого предложения Сарг не сводил взгляда с моего плеча. А теперь о-очень внимательно посмотрел куда-то в центр моей маски. Затем тряхнул головой, прикрыл глаза и с видом человека, решившегося на отчаянный поступок, шагнул к нам. Кух, покосился на меня, сомневаясь, будто я приняла взвешенное решение. Затем, то и дело оглядываясь, полез вниз по балахону. Замер на конце подножки, недоверчиво обнюхал воздух вокруг воина, покачал в задумчивости головкой и прыгнул. К чести моего опекуна, тот не бросился прочь и даже не дёрнулся. Стоял и провожал глазами меховую гусеницу, что проскользнула по его груди и утвердилась на широком плече. Он умудрился не вздрогнуть даже тогда, когда Кух, усевшись на хвост, сопел ему в ухо.

Я умилялась, наблюдая, как мои мужчины опознают друг в друге единомышленников на поприще моего сбережения. Стоит ли упоминать, какое облегчение снизошло на меня при виде скривившихся губ Сарга – эта гримаса заменяла ему улыбку. Мужики поладили! Затем подцепили Алесара и отправились знакомиться с обрами. Керк дрых где-то на крыше крузака. Эпона всласть подрёмывала, на том же месте, где нас с ней пытались застать врасплох. Признаться, и мне в голову начало приходить нечто подобное – уж больно обстоятельно мужики отнеслась к учреждению священного братства защиты среды, окружающей Внимающую.

Но, их суровый военный долг не терпел проволочек, и колонна продолжила движение к пункту назначения. Причём, этот предатель Кух с явственным удовольствием укрепился на новом месте дислокации. Плечо Сарга в смысле территории предоставляло большую маневренность – я не стала даже обижаться. Я же нормальная. Игра эмоций моего опекуна дарила ехидное удовлетворение. Восхищение новым соратником не было самодовольством человека, выигравшего главный приз лотереи. На лицо гордость пацана, свершившего первый признанный мужской поступок. Мальчишки – они и в Руфесе мальчишки. Надеюсь, это позволит Саргу позабыть, как хлипкая уродливая мутантка усадила его гордость в лужу, и теперь мы подружимся.