Рептилия

Глава 19

Суббота, 13 февраля

С нарастающим шумом вечерний дождь барабанил по крыше исследовательской палатки. Со дня нашего прибытия прошло три дня. Три дня без особых событий, за исключением, пожалуй, того, что мы с Малони и Сикспенсом немного обследовали местность да распугали почти всех животных, живущих поблизости. Мы обнаружили здесь птиц — ткачиков, ютящихся в своих коконообразных гнездах, серых попугаев и египетских бегунков. Нам даже удалось проследить за тем, как королевский орел сорвал с ветки маленькую обезьянку и отнес ее к себе в гнездо. Только мокеле-мбембе так и не появился. Мало того, мы вообще не видели ни одного намека на его существование. Я уже начал склоняться на сторону Элиши и сомневаться в успехе нашей экспедиции. Неужели мы стали жертвами такого надувательства? Может быть, и видеокассета, которую мы видели в доме Памбриджей, ничто иное, как коварная иллюзия? Как та видеопрезентация в лаборатории… Может быть, наша коллега права, и мокеле-мбембе — это всего лишь миф. Но зачем же тогда леди Памбридж послала нас в это богом забытое место? Какой смысл тогда был во всем этом предприятии? Я не мог дать этому доступного объяснения, но чувствовал, как мною вновь овладевают старые сомнения. На свете нет чудес, равно как нет ничего необъяснимого. Все, что кажется нам мистическим или таинственным, в итоге, оказывается выдуманным самим человеком, чтобы манипулировать другими в своих интересах.

Я откинулся назад и начал следить за легким покачиванием фонаря в палатке Элиши. Я был рад, что Малони все-таки удалось уговорить ее остаться. Я не знал, что именно он говорил, да это, собственно, мне было все равно. В ее присутствии я чувствовал себя намного спокойнее. Кажется, мне удалось найти в ней родственную душу. Ей, как и мне, не нравилось, когда тебя держат за полного дурака. Кроме того, Элиши удалось слегка облагородить нашу грубую мужскую компанию.

Я посмотрел на термометр. Несмотря на затяжной дождь, температура на улице не понизилась ни на градус. В лесу было столь же было душно. Моя рубашка липла к телу, и я уже начал верить в то, что здесь мне так и не удастся выспаться. Постоянный шум от ударов капель по потолку не давал мне сконцентрироваться на работе. Поэтому, просидев так около двух часов, я принялся за свой дневник. Нужно освежить записи и привести в порядок то оборудование, которое нам дала с собой леди Памбридж. Предметов оказалось не очень много, но большего в данной ситуации и не требовалось. Хороший микроскоп, асептически упакованные пробирки и чемоданчик с оборудованием, считавшимся самым прогрессивным в области генной инженерии. Не терпелось посмотреть на его работу, но нужно было ждать, пока нам удастся раздобыть образец ткани мокеле-мбембе. Мне на глаза попался счетчик Гейгера, который Элиши захватила по моей просьбе. Первые замеры на озере показали повышенные колебания. Тем не менее, этого было недостаточно, чтобы доказать мою гипотезу. По идее, нужно измерить глубину водоема.

Мелкие капли дождя просачивались сквозь водоотталкивающую ткань палатки, и, падая прямо на меня, смешиваясь с каплями пота на моей коже.

Я перевел взгляд с приборов и оглядел наш лагерь. Сегодняшняя ночь была такой непроглядной, что тьма казалась живой. Время от времени эту черноту поражала вспышка молнии, и ее отблеск плясал на поверхности воды. Я удрученно посмотрел на палатку Элиши и удивленно замер на месте. У нее не горело лампы. Но биолог не могла лечь спать, ни в коем случае, Она, промокнув под дождем, стояла, как вкопанная, перед входом и всматривалась в темноту. Я проследил за ее взглядом, но, к сожалению, ничего не заметил. Только когда небо озарила вторая вспышка, я тоже это увидел. Оказывается, здесь мы были не одни. В эту секунду просветления я разглядел человеческую фигуру. Она стояла неподвижно за границей нашего лагеря. Человек пристально рассматривал нас.

Это пигмей. Внезапно пронеслось у меня в голове.

— Элиши? — прошептал я.

Она дала мне знать, чтобы я вел себя тихо. Поэтому я остался на своем месте и наблюдал за тем, как она медленно и осторожно подходила к незваному гостю. Кажется, пигмей и не намеревался бежать. Да и не похоже, что он искал с нами ссоры. Он просто-напросто стоял на краю лагеря и разглядывал нас. Я понял это так: он хочет вступить с нами в контакт. Элиши подошла к нему и остановилась на расстоянии приблизительно трех метров. При помощи жестов она пригласила его подойти ближе. Кажется, он только этого и ждал. Как только она махнула ему рукой, пигмей полностью вышел из темноты и вступил на территорию нашего лагеря. Он оказался значительно ниже ростом, чем можно было предположить сначала.

На нем была красная набедренная повязка. Ростом абориген был едва выше полутора метров. А вот сколько ему было лет, я затруднялся сказать — даже приблизительно. Ведь выражение его лица и вся мимика значительно отличались от европейцев. Тем не менее, у меня возникло ощущение, что он достаточно молод, — может быть, лет двадцать или двадцать пять. Пигмей выглядел очень исхудавшим. Да и было заметно: он сильно пострадал в отчаянной схватке либо стал жертвой несчастного случая. Охотник прихрамывал на одну ногу, а правая рука вяло болталась на плече. Весь его внешний вид заставил мое сердце обливаться кровью.

— Вы только посмотрите на это, — пробормотал я, когда увидел все его увечья. — Ему немедленно нужна медицинская помощь. Помогите мне отнести его в палатку, быстрее!

— Еще нужно посмотреть, подпустит ли он нас к себе, — сказала Элиши и обратилась к нему на гортанном наречии. Кажется, он понял. В ответ на это он начал показывать на свои раны и, когда она предложила ему пойти в нашу палатку, кивнул.

Я поспешил туда и зажег лампу, висящую под потолком. Тем временем, Малони и Сикспенс тоже заметили: снаружи происходит что-то странное.

Спустя несколько минут вся команда была в сборе и стояла возле темнокожего незваного гостя, который смотрел на нас, широко распахнув глаза.

— Что он от нас хочет? — обратился я к Элиши.

— Если я правильно поняла, он хотел нас предостеречь, — ответила она. — Правда, я не имею ни малейшего понятия, от чего.

Элиши склонилась над ним и начала обрабатывать раны.

— Мои языковые познания заметно ухудшились с момента последнего пребывания у пигмеев. К тому же он говорит на редком диалекте. Но мне удалось выяснить, что его зовут Эгомо и он родом из племени баяка. Его деревня находится отсюда в четырех днях ходьбы.

Я с удивлением наблюдал за тем, с какой невозмутимостью пигмей терпит болезненную процедуру.

— Откуда у него эти раны? — поинтересовался я, пока Элиши осматривала ключицу Эгомо.

В это время пигмей вздрагивал от боли.

— У него перелом ключицы, — поставила диагноз биолог. — Попробую зафиксировать руку в неподвижном состоянии. Дайте мне, пожалуйста, повязку.

Я достал нашу аптечку первой помощи и вынул оттуда пластырь, марлю и эластичный бинт.

После того, как все раны были обработаны, а рука плотно привязана к телу, Элиши налила пигмею тарелку холодной похлебки и протянула вместе с куском хлеба. Сначала он недоверчиво посмотрел на еду, потом понюхал. Но, после того как он попробовал суп на вкус, тут же начал быстро орудовать рукой и за считанные секунды осушил всю тарелку. При этом нужно заметить: он отказался от ложки и все это время ел пальцами. Перевязанная рука не очень беспокоила его, потому что Элиши все это время держала миску. Похоже, во рту у бедного пигмея вот уже несколько дней ничего не было. Опустошив тарелку, Эгомо кивнул с благодарностью и издал оглушительную отрыжку. Элиши налила ему вторую порцию и продолжила расспросы. На этот раз пигмей ел намного спокойнее и даже нашел время, чтобы отвечать на наши вопросы. У меня создалось впечатление, что он все это время пристально разглядывал меня одного. Я даже кожей чувствовал, как его большие карие глаза следили за мной.

Спустя несколько минут Элиши начала переводить.

— Короче говоря, я не все поняла, что он рассказал. Но очевидно, что он до смерти напуган. Все время рассказывал о жуткой встрече на поляне. Судя по всему, Эгомо имеет в виду ту зону на юге, не покрытую лесом. Что его там так напугало, он не захотел сказать. Тем не менее, ему пришлось бежать. Так он заработал все эти ушибы и раны. Еще он сказал, что хочет вернуться туда, поскольку потерял в траве свое оружие и мешок с провиантом. И, если мы проводим его, то он покажет нам опустошенный лагерь.

— Опустошенный лагерь?

Мне стало очень любопытно. Это было первое конкретное доказательство того, что здесь происходит что-то противозаконное.

— Где он находится? Может быть, это и есть лагерь Эмили? Спроси его, не видел ли он там светловолосой женщины?

Как только пигмей услышал имя Эмили, то выражение его лица сильно изменилось. Кажется, он понял, о чем я говорю. Но, как только он начал отвечать, я почувствовал: произошло что-то ужасное.

— Говорит, что не видел там белой женщины, — перевела Элиши. — Но там лежит много мужчин. И все мертвы. Кстати, наше слово «мертвый» на языке пигмеев имеет множество значений. У них смерть — это всего лишь другое состояние сознания. У пигмеев воздух и земля, даже камни — все живут собственной жизнью. Но он упомянул такое выражение, которое произносят действительно очень редко. Оно значит: нечто действительно мертво и его душа потеряна для всех и навсегда.

— А он уверен в том, что Эмили среди них не было? Разве он проверил все тела? Думаю, он убежал оттуда в панике. Может, кто-нибудь из них был тяжело ранен…

Я запнулся. Мысль о том, что Эмили лежит где-то там, в лесу, надеясь на спасение, была просто невыносимой. Элиши положила мне руку на плечо.

— Может, он ошибся? — пробормотал я. — Вдруг нам удастся кого-нибудь спасти, если тронуться в путь прямо сейчас.

Сикспенс покачал головой.

— Исключено. Нужно подождать, пока не посветлеет. Кроме того, посмотрите на нашего провожатого — он не сможет пройти и двух шагов. Нет уж, если мы что-то и предпримем, то не раньше завтрашнего утра.

— А о чем он хотел нас предупредить? — спросил Малони, все это время стоявший молча. — Кто на него напал, прежде всего — кто по его мнению убил всех этих людей?

Элиши перевела его вопрос темнокожему гостю. Ответ, который мы услышали, был понятен на любом языке. Это было простое, до боли знакомое имя. И, если до сих пор Элиши все еще сомневалась в наших намерениях, то теперь все встало на свои места. Я заметил, как она, услышав это имя, осунулась и посмотрела на нас с упреком и даже в замешательстве.

О сне теперь можно было даже и не мечтать. В полной тишине и задумчивости мы сидели вчетвером у ночного огня, передавая по кругу бутылку вина и наблюдая за языками пламени. После третьей порции похлебки Эгомо устроился на ночлег в хозяйственной палатке, на полу за железными ящиками. Мне было немного жаль, что он уже спит, иначе я с удовольствием спросил бы у него, знал ли он Элиши лично. Но его решение было более чем благоразумным, учитывая все ранения.

— Я задаю себе вопрос, откуда он пришел, что ему пришлось пережить, — сказал я, чувствуя, как молчание становится просто невыносимым. — Да, и конечно, почему он хотел нас предостеречь?

— Это более чем странно. — Элиши налила себе кипятка в кружку и подсыпала туда несколько ложек растворимого кофе. На мой вкус, этого было очень много. Но я уже не раз убеждался в том, что она была сделана из другого теста.

— Обычно пигмеи так себя не ведут — они не вступают в контакт с чужаками, — пояснила она. — Они живут в своем мире, который совсем не пересекается с нашим. Я несколько раз общалась с «маленьким народцем», как их шутливо называют. Но у всех них есть определенная точка, дальше которой они никого не пускают. Я имею в виду духовную сторону. Как только ты их покидаешь — ты для них больше не существуешь. С глаз долой — из сердца вон. Исходя из этого, мне кажется очень странным то, что Эгомо хочет нас предостеречь. Кроме того, есть еще что-то.

Я понял, на что она намекает.

— Вам тоже показалось, что он постоянно смотрел на меня? У вас есть объяснение этому?

— Не совсем. — Она покачала головой. — Скажу только, что он постоянно называл вас своим братом.

— Своим братом?

— Во всяком случае, это звучало именно так.

— Как вы думаете, что бы это значило? — спросил я.

— Слово «брат» на языке пигмеев не имеет точного определения. Но то, в каком контексте он это упоминает, говорит, что он намекает на ваше духовное родство. Вы понимаете: этот народ лишь частично живет настоящим. Большая часть их жизни проходит в мире богов, духов и предков — в мире, который не имеет ничего общего с нашим. Все эти понятия находятся за пределами нашего рассудка. Вы для Эгомо — его духовный брат, нравится вам это или нет.

— Не могу представить себе никого, кто бы мог соответствовать этому понятию — духовный брат, — сказал я в задумчивости. — Как бы то ни было, сейчас не стоит ломать над этим голову. Для начала нам нужно выяснить как можно больше про разоренный лагерь. Меня тревожит мысль о том, что Эмили лежит где-то там и ждет нашей помощи.

— Не поймите меня неправильно, — вкрадчиво проговорил Стюарт Малони, — но, думаю, это не очень реалистично. Знаю, ее судьба вам небезразлична, но лучше не тешить себя иллюзией, что она еще жива, — он положил руку на мое плечо. — Предположим, с вами произошло что-то подобное несколько месяцев назад. Допустим, что вы даже не пострадали. Что бы вы сделали на ее месте?

Я покачал головой.

— Понятия не имею.

— А я вам скажу. Вы бы попытались выйти на связь с внешним миром. А если бы это не удалось, то наверняка захотели бы выбраться отсюда, чтобы попасть в близлежащее поселение. Вы ни за что не остались бы здесь в надежде на помощь. И вряд ли стали бы ждать тут своего часа. — Он улыбнулся мне. — Выше нос, парень! Если этот Эгомо говорит, что ее там не было, значит, это действительно так. Кажется, он неплохой следопыт. Да и блондинка в этой части света — чистая сенсация. Он непременно вспомнил бы такую.

Я кивнул в задумчивости.

— Мне показалось, он с ней знаком. Он так странно отреагировал, когда услышал ее имя. Может быть, они уже когда-то встречались.

— Возможно все, — сказал Малони, пожав плечами, — но это даже еще сильнее убедило бы меня в том, что те трупы не имеют отношения к Эмили. Как знать, может эти люди — члены пропавшей без вести спасательной команды или дикари, вышедшие на охоту и застигнутые врасплох.

— Моя основная проблема заключается в том, что я все еще надеюсь найти ее там.

Малони встал.

— А леди Памбридж была права на все сто процентов.

Я посмотрел на него исподлобья:

— В чем?

— Эмили все еще небезразлична вам. И вы не успокоитесь до тех пор, пока с уверенностью не будете знать, что же с ней произошло в действительности. Это был верный ход со стороны старой леди. Да и к тому же, ваша профессиональная квалификация… — добавил он.

Но у меня осталось подозрение, что последнее замечание было сказано не всерьез.

— А теперь прошу меня извинить, — сказал Малони, похлопав себя по бедру. — Мне нужно срочно полить вот тот вон кустик.

Я повернулся и покачал головой.

— Должен признать: Малони так и останется для меня книгой за семью печатями. Он то дружелюбный, то сдержанный и замкнутый, но уже через секунду у тебя такое ощущение, что ты — его самый лучший друг.

Сикспенс засмеялся.

— Да, это — Стюарт. Другим я его и не знаю. А я знаком с ним, черт возьми, очень давно.

Все это время Элиши сидела молча. Но взгляд, которым она провожала охотника, говорил сам за себя. Он ей очень нравился, что вполне ясно. Но по какой-то непонятной причине меня это злило.

— Что дальше? — обратился я к ней. — Что еще успел рассказать Эгомо?

Элиши выглядела так, словно ее только что разбудили.

— Хм? Ах, да… Эгомо, — она с трудом собрала мысли. — Он предложил уже завтра, сразу после восхода солнца проводить нас к тому лагерю.

Она посмотрела на меня, и устало улыбнулась.

— А вы все-таки сказали правду, — пробормотала она, вынув изо рта косичку. — Вы действительно думаете, что мокеле-мбембе — не выдумка?

— Мы видели его собственными глазами, — сказал Сикспенс. — Он здесь, и мы его найдем.

Элиши кивнула.

— О-кей, мальчики. Думаю, пришло время узнать всю правду. И, прежде всего, от вас, Дэвид.

— От меня?

— Именно. Не обижайтесь, Сикспенс, но Дэвид кажется мне самым большим скептиком в нашей команде. И мой собственный скепсис еще долго не сможет развеяться. Кроме того, я хочу получить информацию о сетях и ловушках, если такие, разумеется, существуют.

Австралийский абориген не имел ничего против, и поэтому я начал рассказывать все Элиши — начиная с моего визита в имение Памбриджей и заканчивая сумасшедшей гипотезой о наследственности динозавров. К моему удивлению, у Элиши это вызвало намного меньше проблем, чем у меня. Она всего один раз прервала мою речь. Все остальное время она колебалась между воодушевлением и скептицизмом. Под конец она даже улыбнулась.

— Смелая теория. Имею в виду иммунную систему. Она настолько сумасшедшая, что запросто может оказаться правдой. Мокеле-мбембе, последний из динозавров. Если бы вы знали, что это имя пробуждает во мне! Думаю, в этой стране нет ни одного ребенка, который не мечтал бы встретиться лицом к лицу с этим созданием. В некоторых деревнях он даже имеет статус местного бога. Его имя вселяет в каждого страх и уважение, вы даже не можете такого представить. И так — на протяжении нескольких веков.

Она налила себе вина.

— Не знаю, когда именно родилась легенда о чудовище из Лох-Несс, но мокеле-мбембе намного старше, уж поверьте. А теперь приходите вы и утверждаете, что видели его живьем. — Она с сомнением покачала головой.

— Эмили его тоже видела, даже успела заснять на камеру, — сказал я. — Как вы думаете, почему эта пленка была такой ценной для леди Памбридж? Ради нее она была готова идти по трупам — в прямом смысле этого слова. Может быть, жителей Кинами ожидали бы более страшные события, если бы они увидели, что на этой пленке. То, что видеовоспроизведение не работало, было счастьем и одновременно — несчастьем для нее. Если бы местные жители видели то, что видели мы… — я покачал головой.

— Кажется, вам совсем не безразлична судьба этих людей. Это меня и удивляет. Вы, белые, не очень-то интересуетесь проблемами моего народа.

— Никто бы не погиб, если бы мы с самого начала раскрыли карты. Вот что меня так злит, так это…

Я не успел закончить предложения, потому что Малони вернулся и встал прямо перед нами. Что-то в его внешности говорило — все мы находимся в опасности.

Обливаясь холодным потом, Эгомо вскочил на ноги. Он дрожал. Он все еще ощущал на своей коже боль от острых зубов, впивающихся в его плоть. Пигмей посмотрел на себя и, потрогав тело, удостоверился, что все было на своих местах. Слава богам — это был всего лишь сон. Только вот страх и чувство приближающейся опасности так и не прошли. Все его мысли были устремлены к озеру. Он собрался и пошарил рукой в поисках опоры. Плечо не замедлило ждать и кольнуло так, что у Эгомо на глаза навернулись слезы. Он наклонился всего лишь на какой-то миллиметр, а его так скрутило. Пигмей сел на один из железных ящиков с запасами, закрыл глаза и подождал, пока не пройдет приступ слабости. После трех глубоких вдохов он снова пришел в нормальное состояние. И вот он снова это почувствовал. Там, снаружи, что-то было.

Что-то большое.

Охотник посмотрел по сторонам. Если бы он не потерял тогда свое оружие! Все, что у него осталось — тупой тростниковый нож, который он много лет назад выменял на двух забитых антилоп. Смешное оружие, шириной не более пяти пальцев. Он снова вспомнил те глаза, которые он видел во сне — огромные, круглые, зеленые, смотрящие на него сверху вниз. Эгомо понял, что с таким оружием у него нет абсолютно никаких шансов.

Потом он увидел открытый ящик, до отказа заполненный всякой всячиной. Среди прочего он разглядел нож в половину его руки. Можно ли его взять? Он осторожно взял его в руки и провел большим пальцем по острию. Острый — с удовольствием отметил он. Хорошее лезвие. Он просто должен был взять его, пусть даже другие посчитают это невежливым. Этого требовали обстоятельства.

Крепко сжав зубы, он вышел из палатки.

— Тушите огонь! Живо!

Я даже не успел понять, что здесь происходит, как Сикспенс вылил на огонь целое ведро воды. На несколько секунд все погрузилось во мрак.

Я, как окаменелый, сидел на своем месте, не в состоянии вымолвить ни слова. Пошевелиться тоже было невозможно. Постепенно я начал узнавать то, что находится рядом. Но одна деталь заставила меня забить тревогу. Пигмей проснулся. Приблизительно в десяти метрах от нас он стоял по колено в воде, держа в руках наш нож для резки хлеба. Он пристально всматривался вдаль.

Никто не слышал и не видел, как он покинул палатку и пришел к озеру. Он двигался, как тень. Так же, как и Малони, он почувствовал — на озере что-то происходит. Я вытянул шею, чтобы увидеть больше, но, к сожалению, впереди были только неясные очертания. Это могло быть что угодно. Деревья, кустарники или полоски тумана. В такой темноте любая тень казалась более чем угрожающей. Но мой рассудок уберег меня от панической реакции. Двенадцать лет интенсивной академической работы в совершенстве отточили механизм моего мышления, который даже в таких критических ситуациях пытался объяснить любое явление разумными вещами.

В этот момент небо посветлело; луна послала на водную гладь серебряный луч света. Мой пульс зашкаливал, и я задержал дыхание. Это свечение было настолько сверхъестественным, что мне показалось, оно озарило все озеро. И ничто не могло ускользнуть от этих холодных лучей. Но, как я ни пытался что-нибудь увидеть, на поверхности не было абсолютно ничего, за исключением пары воздушных пузырей, которые поднялись с глубины и образовали на поверхности концентрические круги. Я облегченно выдохнул. Ложная тревога. Я уже хотел было отклониться назад и расслабиться, но заметил Малони. Мне стало ясно: опасность еще не миновала. Он приставил бинокль к лицу и пристально всматривался вдаль.

— Что там? — услышал я шепот Элиши.

— Без понятия, — ответил я, — но если там что-то и было, то уже ушло.

— Тише, — шикнул на нас Сикспенс, — он все еще там. Стюарт никогда не ошибается в подобных делах.

— Но там же ничего нет, — возразил я, — всего пара пузырей. Это могут быть простые рыбы.

— Не в нашем случае.

В этот момент Малони опустил бинокль.

— Сикс, прекращай болтовню и ступай к камере.

— Точно! Камера. Я — идиот!

Абориген вскочил на ноги и поспешил к наблюдательному пункту. Я услышал, как зажужжал мотор, вернувший DVD в исходную позицию. После недолгих поисков он нашел нужное место. Щелчок сигнализировал о том, что открыт монитор для просмотра изображений. Потом, достаточно долго ничего не было слышно.

— Сикс, не слышу сообщений.

— Бог мой, — послышалось бормотание аборигена, — здесь ничего нет. Идите все сюда — вы должны сами это увидеть.

В мгновение ока мы оказались возле него и по очереди стали смотреть в окуляр. Сперва Малони, потом Элиши, а уж затем — я. Это время, до того, как я смог прильнуть глазом к резиновому окуляру, показалось мне вечностью. Вначале я увидел лишь зеленый дымок — камера была снабжена прибором ночного видения. Но потом этот дымок превратился в осязаемую форму. Форму, которая до боли показалась мне знакомой. Это была мощная, блестящая спина, покрытая пятнами в форме звезд. С той же невероятной скоростью, как оно появилось на поверхности, существо скрылось под воду.

— Святые угодники, — вырвалось у меня.

Прежде, чем я действительно убедился: это не обман зрения, я несколько раз подряд перемотал запись. Но это была не иллюзия. Существо действительно было там, прямо перед моими глазами, и, черт возьми, очень близко от нас. Самым ужасным, однако, стало то, что Малони и Эгомо, чьи способности были просто сверхъестественными, заметили его только тогда, когда оно снова скрылось на глубину. Как же этому чудовищу удается так незаметно подкрадываться?

Я оторвался от камеры и посмотрел на испуганные лица моих коллег.

— Что же нам теперь делать? — прошептал я.

Первым, кто пришел в себя и взял ситуацию под контроль, оказался Малони. Его голос звучал спокойно и сдержанно:

— С этого момента мы установим дежурство и будем караулить всю ночь напролет, — решил он. — Будем наблюдать в группах по двое каждые три часа. Но, прежде чем мы приступим, нам придется изготовить сигнальные ракеты и самовзрывающиеся баррикады. Мы поступили слишком опрометчиво, не сделав этого заранее. Черт, да он стоял почти у нашего дома. Как такое большое существо может двигаться бесшумно? Дэвид, вы поможете Сикспенсу справа, а мы с Элиши пойдем влево. Полтора метра от уровня озера, приблизительно на сто метров в длину. Я хочу заранее услышать, если он снова решит зайти к нам в гости.

Он так сильно сжал кулаки, что даже хрустнули косточки.

— Проклятье! Как мы могли быть столь легкомысленными! Еще одна подобная ошибка, и мы поплатимся за это собственными жизнями.