Рептилия

Глава 32

Эгомо бежал сломя голову, куда глаза глядели. Он не имел ни малейшего представления о том, где находился или даже в каком направлении бежал. Пигмей просто хотел быть как можно дальше от того сумасшествия, которое завладело миром.

Спустя какое-то время, когда лагерь был уже далеко позади, он остановился и попытался понять, где находится. Эгомо надеялся найти путь домой, к родным хижинам. Его плечо все еще болело, но благодаря нагрузкам прошедших дней оно немного поджило и теперь он точно сможет преодолеть четырехдневный путь. Его мысли вертелись в голове, как осенние листья. Боль — это признак выздоровления, так сказала Элиши. Может, она заблуждалась? Эгомо не становилось лучше, и боль не утихала. Когда прогремел выстрел, а штука, с помощью которой они хотели позвать помощь, разлетелся на мелкие кусочки, Эгомо понял — в игру вступил темный дух озера. Дэвида со всей силой ударило взрывной волной, после чего он, окровавленный, упал на землю, закрыв лицо руками.

Пигмей чувствовал дух озера, еще, когда в первый раз посмотрел на его гладкую поверхность. В воде были не просто водоросли и рыбы — там жила душа. Черное дыхание. Проклятие, которое распространялось на любого, кто задерживался на побережье. В случае с Малони налицо было безумие. Каким был этот человек, когда Эгомо увидел его в первый день? Высокий мужчина, внимательный, уверенный и дружелюбный. А теперь? Куда девались великодушие и проницательность? Разум и способность видеть хорошее в окружающих? От этого величественного человека осталось лишь сломленное создание, одержимое одной лишь мыслью — месть! Черное дыхание распространилось и на него. В этом Эгомо был уверен. Вспомнив про своих друзей — Элиши и Дэвида, он замедлил шаг. Они тоже изменились, даже если в их случае эти изменения не так бросаются в глаза. Они стали серьезными и грустными. Это и не удивительно, учитывая то, что им пришлось пережить на равнине. Эгомо вспомнил о белой женщине в храме. Неужели это была та самая женщина, которая заходила к ним в деревню много лун назад? Очевидно, Дэвид знал ее раньше. Ее смерть причинила ему много боли.

Боль — признак выздоровления…

Слова Элиши снова всплыли в его памяти. Шаг Эгомо становился все медленнее. В конце концов, он остановился, переводя дыхание. В руках пигмей держал свой лук, крепко прижав его к груди. Какого выздоровления ждали его друзья? Его брат нуждается в помощи, он безоружным подставил себя под удар безумного охотника…

Мысли Эгомо кружились в голове в разных направлениях. Что делать? Уходить отсюда, пользуясь несчастьем других? Хорошо ли это? Разве он не должен был помочь, как помогли ему? Разве это не в его силах — дать исцеление тем, кто в нем так нуждался?

Еще несколько дней назад он так и сделал бы — вернулся бы домой, как трус. Но он пересилил себя и остался. Сейчас же он видел лишь одну возможность: вернуться домой как герою — или умереть.

Эгомо замешкался на минуту, потом развернулся назад.

Я услышал рыдания. Я даже подумал, что это мой собственный голос. Но потом почувствовал мягкие руки, гладившие меня по голове, а звуки превратились в успокаивающие слова. Элиши. Это она плакала.

— Что произошло? — пробормотал я, пытаясь подняться. — Где я, почему так темно?

Мне показалось — или рыдания стали сильнее? И почему я ничего не видел? Мир вокруг меня стал темнее, чем самая черная бездна. Я потрогал свое лицо и закричал. Кожа лица напоминала огромную открытую рану. Но самым ужасным было осознание того, что мои глаза были открыты, на них не было ни повязки, ни тугого бинта, но я, тем не менее, ничего не видел. В мою голову закралось ужасное подозрение, и я попытался на ощупь определить, что с лицом. Но я опять почувствовал мягкие руки, которые осторожно уложили меня на пол.

— Не надо, — прошептала Элиши, — не трогай.

— Что с моим лицом? — вырывался я.

Боль была адской. Кожа была похожа на поверхность кратера. Паника возвратилась.

— Что со мной? — шептал я. — И почему я ничего не вижу?

— Твои глаза… — Голос Элиши пропал, прежде чем она продолжила, прошло несколько минут. — Все будет хорошо, — проговорила она. — Тебе нужно лежать спокойно, чтобы я смогла обработать раны.

— Я ослеп? Ты должна мне сказать! Что со мной произошло? — Мой голос начал дрожать, а Элиши все молчала. — Последнее, что помню — ослепительная вспышка, — говорил я. — Больше ничего не помню.

— Я не врач, — наконец-то заговорила Элиши. — Все, что я могу сказать — это то, что ты очень скоро будешь в больнице. Если хоть что-то и можно спасти, то только там.

Ее слова погрузили меня во мрак. Значило ли это, что я, возможно, уже никогда не смогу видеть?..

— Боже, — прошептал я, — как такое могло произойти?

— Это был Малони, — ответила она, и ее голос задрожал от ярости. — Он следил за нами, когда мы пытались дозвониться до Марселина. Он, — ее голос опять пропал, — он выстрелил! А приемник взорвался всего в нескольких сантиметрах от твоего лица. Ты упал в обморок. Вот уже несколько часов я пытаюсь привести тебя в чувства. — Я услышал ее рыдания. — Можно сказать, очень повезло, что ты остался в живых.

Мои мысли вертелись в голове, как сумасшедшие.

— Почему он это сделал? Что с ним происходит?

— Не знаю. Может быть, он перестал доверять нам, а может, и правда, сошел с ума. После выстрела он исчез в лесу. Около часа назад раздался второй выстрел.

— Неужели он?.. — слова застряли у меня в горле.

— Честно говоря, я ужасно боюсь, Дэвид. Я хочу уйти отсюда как можно скорее.

Я собрался с духом.

— Скажи мне правду. Что с моими глазами?

— Ты должна мне это сказать. Пожалуйста, Элиши.

— Мне так жаль!

Я кивнул.

— Тебе нужно лежать спокойно, чтобы я как следует перебинтовала голову.

Она подняла мою голову и попросила застыть в таком положении. Я почувствовал, как она наложила повязку, а через некоторое время услышал, как затрещала марля. Легкое нажатие — и Элиши зафиксировала бинт. Потом она наложила вторую повязку.

Минуты шли. Странно, осознание того, что я ослеп, не было таким ужасным, как я предполагал. Честно говоря, я и сам был удивлен, с каким спокойствием воспринял роковую новость. Раньше я часто спрашивал себя, можно ли жить в полной темноте — без света, без цветов. Не наслаждаться внешностью прекрасной женщины, красивым пейзажем или звездным небом. Да это почти то же самое, что оказаться погребенным заживо. А что теперь? Я кожей чувствовал ветер — предвестника шторма. В нем были маленькие капли дождя. Я чувствовал затхлый запах воды с озера и слышал, как ветер прибивает волны к берегу. Все было спокойно и мирно.

Слишком мирно.

— Что ты мне дала?

— Морфий. Десять миллилитров, — ответила она. — Твои раны очень серьезны. Это только поверхностные резаные ранения, — продолжила Элиши, — но они по всему лицу. Я очень долго вынимала из твоей кожи пластиковые и металлические осколки. Ты потерял много крови, но жить будешь.

— А ты сама-то не пострадала?

— Я стояла за твоей спиной и… — сказала она. — Все, готово. Надеюсь, повязка сидит не очень туго, иначе мне придется немного ослабить ее.

— Спасибо. Так нормально.

— Попробуешь встать?

Я неловко поднялся и почувствовал, как боль продиралась даже через плотную завесу морфия. Когда я качнулся, Элиши тут же взяла меня под руку, и я смог опереться на нее.

— У меня есть план, как мы можем уйти отсюда, — говорила биолог, — на воде все еще стоит надувная лодка. Горючего там тоже, кажется, достаточно. Если поторопимся, то сможем исчезнуть еще до того, как Малони что-то заподозрит. Еду и самое необходимое, как, например, пробу ДНК и дневник Эмили, я уже упаковала. Не хватает только тебя.

— Куда ты хочешь нас отвезти? — спросил я.

— Мы пойдем тем же путем, каким доставили камеру Эмили Памбридж. Помнишь, я спрашивала у Малони о запасном плане? Сейчас самое подходящее время, чтобы претворить его в жизнь.

— Другой возможности у нас просто нет. Итак, чего же мы ждем? — согласился с ней я.

Через пять минут мы добрались до того места, где была пришвартована лодка. Элиши довела меня до берега, и еще немного мы прошлись по воде, пока я не уперся в резиновый борт. Она помогла мне залезть внутрь, прежде чем сама села с другой стороны. Признаюсь, это странное чувство — не ощущать под ногами твердой земли, когда ничего не видишь. Сейчас я намного лучше ощущал колебания лодки.

— Ты готов? — спросила Элиши, и в ее голосе слышалось волнение. В этот момент у меня в голове возникла обжигающая мысль.

— Что с Эгомо?

— Он как сквозь землю провалился, — сказала Элиши со злостью, пытаясь завести лодку. — Он убежал из лагеря, как заяц, поджав хвост, сразу после выстрела. Больше я его не видела.

Элиши снова потянула за шнур, но мотор издал только лишь сухой кашель.

— Что с этой чертовой развалиной? — выругалась Элиши после неудавшейся третьей попытки. — Еще недавно он был в полном порядке.

— Проблемы с мотором? — голос прозвучал совсем рядом.

Я почувствовал, как дернулась Элиши. Лодка начала раскачиваться. Африканка ругалась шепотом, еле слышно. Потом она снова попыталась завести мотор.

— Будьте так любезны, покиньте мою лодку. Она нужна мне для более важных дел. — Голос Малони был холодным, без эмоций. — Можете даже не стараться; без свечей зажигания завести мотор вам не удастся.

Элиши тут же прекратила все попытки.

— Будь ты проклят, свинячье отродье! Отдай нам свечи зажигания и отпусти нас, — прошипела она.

До меня донесся сдержанный смех.

— Вы не можете ничего требовать. Или вы хотите, чтобы я пустил вам пулю в лоб? — Раздался щелчок. — Пошли прочь из моей лодки, живо! — Я реально чувствовал, как он наставил на нас дуло своего пистолета. — Это была ваша последняя попытка одурачить меня. Если такое повторится, выстрелю, не задумываясь.

Осторожно я вылез из лодки и побрел назад, к берегу. Элиши взяла меня за руку и вывела на берег.

— Нет, ну как трогательно, — сказал Малони, — какая красивая парочка! Хотя поводов для веселья, прямо скажем, нет. Шикарно выглядите, мистер Эстбери, со своей повязкой, действительно, шикарно. Живей шагайте к своим палаткам!

— Малони, почему вы делаете это? — спросил я, сохраняя спокойствие. Может быть, причиной спокойствия стал морфий, который распространился по моим венам. — Что мы вам сделали?

— Не задавайте глупых вопросов. Вы оба злоупотребили моим доверием. То, что вы хотели вызвать сюда самолет вопреки моему приказу, было непростительной ошибкой. Жаль, конечно, прибор, но мы обойдемся и без него. Вы назвали меня сумасшедшим… С этим я смогу жить, но попытку стащить мою лодку я прощать не намерен!

— Будьте прокляты, — выругался я. — Я ослеп. Это и есть ваша благодарность за то, что я спас вам жизнь?

— Что вызывает у меня уважение к вам, но никак не может изменить моего решения. Даже если бы вы десять раз спасли мне жизнь. Я не люблю, когда что-то стоит у меня на пути к добыче. Разве Сикспенс вам не рассказывал?

Я услышал, как рядом со мной Элиши вскипела от ярости.

— Кончай свои охотничьи байки, мне от них уже плохо, — сказала она сдавленным голосом. — Да как ты вообще отважился произносить имя своего друга! Он умер по твоей вине, разве ты забыл? Сикспенс пожертвовал собственной жизнью, чтобы уберечь тебя от могилы, которую ты вырыл сам себе. По справедливости сейчас не он должен лежать в сырой земле, а ты!

— Заткни рот, проклятая баба! Замолчи сейчас же! — Кипя от злости, Малони приблизился к нам на несколько шагов.

— А ты не выносишь правды, я права? — смело продолжала она. — Да твоя месть — ничто иное, как завуалированное чувство вины, которое ты хочешь выплеснуть на бедное животное.

— Бедное? — закричал он. — Бедное животное?! Эта тварь убила моего лучшего друга. Он разрезал его вдоль, разорвал на куски и растоптал так, что от Сикса почти ничего не осталось! — Голос Малони был на грани срыва.

Я прыгнул вперед и, хотя не знал, где он находится, попытался встать напротив. Внутренне я полностью был готов к тому, что получу от него нехилый удар или, как минимум, буду отброшен в сторону. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого раздалось странное жужжание, за которым последовал глухой звук. Это было очень похоже на летящую стрелу.

Малони вскрикнул. Даже не видя происходящего, я знал, что случилось: Эгомо вернулся.

Я услышал, как он подбежал к нам. Потом раздались стоны и тяжелое дыхание дерущихся мужчин. Вдруг мне стало ясно, насколько я оказался беспомощен. Оставалось только в ярости размахивать кулаками.

Внезапно все закончилось, причем таким образом, что хуже себе и представить нельзя.

— Нет, Стюарт, не делай этого! — резко крикнула Элиши прямо у меня над ухом. И тут же прозвучал оглушительный выстрел.

Раздался стон, очень похожий на крик раненого животного, затем последовал глухой удар о землю. Когда Элиши закричала, мне стало понятно, что это был Эгомо. Он лежал где-то неподалеку от меня. Не помня себя, я пошел в том направлении, откуда раздался выстрел.

— Назад, Эстбери! — зашипел Малони. — Ни с места!

Я игнорировал его.

— Я предупреждаю вас, Эстбери, мое ружье все еще заряжено.

— Тогда жмите спусковой крючок, — проговорил я, склоняясь к телу раненого друга.

Эгомо все еще крепко прижимал лук к груди. Его рука была холодной.

Я почувствовал, как через его руку мне передалось своеобразное тепло. Оно поднялось по моим рукам и проникло в грудь, откуда вытеснило горе и холод. Я почти видел, как улыбается Эгомо, и чувствовал: он внутренне прощается со мной. Очень странно, но у меня не появилось ощущения, будто пигмей сожалел, что прощается с жизнью. Кажется, он звал смерть. В этот самый момент я мог читать его мысли и чувствовать эмоции — словно одна часть его вселилась в меня. Потом тело пигмея обмякло.

Ветер вернулся и снова стал играть с озером. Волны начали хлопать по берегу. Над водой раздался гром — предвестник приближающейся грозы.

— Он умер? — В голосе Малони неожиданно зазвучало сожаление.

Я кивнул.

Он подошел ближе.

— Проклятье, я не хотел этого. Жаль, потому что он был смелым. Кроме того, я думал, что он мой друг, — пробормотал он. — И зачем он только сделал это?

— Потому что мог отличать правду ото лжи, а хорошее — от плохого, — сказала Элиши, в которой все еще горела жажда нападения. Но силы оказались неравными, исход боя был предрешен.

— Оставь, Элиши, — вздохнул я, — нет смысла продолжать борьбу. Теперь мы в его руках.

— Но…

— Никаких «но». Лучше замолчи, иначе будет только хуже, — сказал я и сел на землю.

Былая сила улетучилась из моего тела.

— И это говорите вы, — издевался австралиец. У него была потрясающая способность избавляться от собственного горя, как от надоевшей перчатки. — Уважаю, Дэвид. Вы натолкнули меня на одну мысль.

Он осторожно обошел нас, как кошка, подбирающаяся к своей жертве. Я даже мог слышать, как дьявольский план ворочался в его воспаленном мозгу. Когда он, наконец, остановился, я понял: ничего доброго сие не предвещает.

— Честно говоря, я планировал использовать в качестве приманки антилопу, которую подстрелил в лесу, — сказал он. — Но сейчас думаю: нечто иное донельзя лучше подойдет для этой цели.

— Мы? В качестве приманки? Для чего? — недоумевала Элиши.

Охотник откашлялся и сплюнул на землю. Куда бы стрелы Эгомо не угодили Малони, они явно причиняли ему много неприятностей. Видимо, болело сильно.

— Отгадайте с трех раз. Поднимайтесь и не делайте глупостей.

Раздался удар и крик. Он стукнул Элиши по ногам.

Я собрался с силами и встал на ноги.

— Прекратите, — устало сказал я, — оставьте Элиши в покое, возьмите лучше меня. Вы, же все время хотели именно этого. Ну что же? Я здесь.

Я услышал циничный смех.

— А вы неплохо узнали меня за это время, мистер Эстбери.

Удар под дых сложил меня пополам, как перочинный ножик. Но я ожидал чего-то в этом роде, поэтому был готов к удару. Элиши проклинала Малони, но он не обращал на нее никакого внимания. Видимо, сейчас его интересовал только я.

— Как чувствуете себя, мистер Эстбери? Готовы предстать перед Создателем?

— Вашим или моим? — прошипел я от боли. — Не верю, что нас создал один и тот же бог.

— Вперед, парень, — приказал он и пихнул меня по направлению к лодке. На этот раз я нашел путь намного быстрее.

— Подождите-ка здесь, — сказал Малони, когда я залез в лодку. — Пойду, привяжу к дереву нашу подругу. Мы же знаем, какой непослушной она порой бывает.

Я услышал, как он прошлепал по воде и вышел на берег. Потом раздались проклятья и ругань. Судя по всему, он встретил сопротивление при попытке привязать Элиши. Когда он вернулся, то пыхтел, как списанный локомотив.

— Эта женщина — настоящая дьяволица, — выдохнул он.

— Что вы с ней сделали?

— Ничего, чего она не заслужила бы. Полагаю, у мадмуазель Нгаронг будет немного болеть голова, когда она придет в себя.

Кажется, на этом тема для него была закончена. Малони возился около лодки. Видимо, он пытался привязать к ней самодельный плот. Через несколько минут он закончил работу и сел рядом со мной. Потом австралиец вкрутил свечи зажигания и с легкостью завел мотор. Ветер обдувал мою кожу, когда мы отправились в нашу последнюю поездку.

Лодка отчалила от берега и спустя пару минут остановилась в центре озера. В воздухе раздавались глухие раскаты грома. Я чувствовал кожей первые капли дождя.