Глава 14

После университета поехал в ЗАГС оформлять свидетельства о рождении детей. Мне предложили на выбор или подождать часа полтора, или приехать завтра. Решил время не терять и приехать ещё раз. Доставать корочки, чтобы пройти без очереди, посчитал неудобным. Мимо кого без очереди проходить, таких же свежеиспеченных родителей, как и сам, или пуще того, мимо бедолаг, что за свидетельствами о смерти пришли? Некультурно…

Приехал домой, а у нас коляска чужая посреди прихожей. Оказалось, это Жариковы в гости приехали всем семейством. Пётр выпросил у командования три дня за семьёй съездить, а сам их в выходные привёз, и теперь до четверга совершенно свободен. Сашка у них такой круглый стал.

— Ну ты брат и раздобрел, — взял я в руки племянника. — На кабачок стал похож.

Инна сразу забрала у меня ребёнка, что-то фыркнув. А Ирина Леонидовна принялась объяснять, что в четыре месяца дети ещё двигаются мало. Вот начнёт сидеть, ползать и сразу похудеет. Как будто я сам не знаю. Но пришлось кивать, словно только что постиг эту сложную истину.

Аришке пошёл третий год, егоза ещё, конечно, но по сравнению с братьями уже смышленый человек. Всё разглядывала моих мелких и показывала два пальчика, тыкая то в себя, то в парней: ей два годика и рядом два мальчика. Соображает.

Сообщил Жариковым, что выкупил эту квартиру у хозяев. Про однушку, даже, не стал пока ничего говорить. Инна и так таким взглядом Петра смерила, услышав, что тот аж вздрогнул, но, правда, вслух ничего не сказала. И что она от него ждет, чтобы он, едва в Москву попав, тут же и квартиру получил? Ну так он не генеральский сын, чтобы так произошло. Потерпеть придется, постоять в очереди. Главное, что офицера все равно не обидят, дадут жилье. Пусть в тридцать пять или тридцать семь, но дадут же. И сейчас же не на улице живут… Общежитие, да, но офицерское, не обычное. Там такая взаимовыручка, такие интересные люди попадаются… С теплотой вспомнил командира и его зама военной части, которым Славку подкинул в шоферы. Глушь какая, но умные, интеллигентные, в шахматы играют вовсю, и на очень приличном уровне, никакие тебе не солдафоны.

В последнюю категорию, разве что, мой Тимур сможет попасть. Вот уж кто ни одной книги не прочитал, и при виде на шахматную доску первым делом прикинет, как ей, не сломав, нокаутировать противника, а вовсе не шахматные комбинации начнет просчитывать…

Петр и Инна привезли ещё детских вещей, что Саньке уже малы, и подарили две пары одинаковых крохотных ботиночек на шнурках.

Галия, в свою очередь, порылась в наших запасах дефицита и собрала им полную коробку всякой всячины.

Сестра рассказывала, что видела в Святославле Тимура Полянского в форме курсанта. Вот же — только что о нем вспомнил, и тут же и новости о нем узнаю!

— Такой дядя взрослый стал, — рассказывала Инна. — Я его не сразу узнала. С девчонкой из вашего класса шёл. Славка твой мимо проезжал несколько раз. Один раз он с командиром был, не стал останавливаться, только побибикал. А второй раз мы с ним поболтали. Он с Эммой Либкинд дружит, ну, ты знаешь. Она с нашей мамой в соседнем отделе работает и на заочное поступила. Славка смеётся, что она, теперь, раньше него институт закончит.

— Как он, вообще, выглядит? — почувствовал я, что скучаю по друзьям.

— Тоже, такой взрослый стал, важный, — рассмеялась сестра и надула щёки, изображая Славку.

— Водитель командира части, — объяснил я, улыбаясь. — Это тебе не хухры-мухры.

— Даже не верится, — вдруг сказала Инна. — Я же помню, как вы все ещё в первый класс ходили.

А я не помню… Если бы не мои детские фотографии в бабушкином сундучке, то и не знал бы, как мы все выглядели тогда.

— А как там Иван Николаев? Не видела его случайно? — вспомнил я наши с ним приключения.

— Это же мой одноклассник, а не твой, — с подозрением посмотрела на меня сестра.

— Ну и что? — рассмеялся я. — Дружить нам, что ли, теперь нельзя?

— Можно, можно. Видела как-то… Что-то он не очень в настроении был разговаривать. Так, особо не делился ничем. Жену вот только, сказал, что с базы уволили…

— Да ладно! — удивился и расстроился я. — Веронику уволили? Где же она теперь?

— Вроде, в магазине работает продавцом.

— Ну да, ну да, она же торговый техникум окончила.

— Ты-то откуда знаешь? — удивилась сестра.

— Деда её, Аристарха, хорошо знаю. Мы с Галиёй Юльку мою Вабищевич за его племянника замуж выдали. Галия у них на свадьбе свидетельницей была.

— Удивляешь ты меня, — ошарашенно сказала сестра.

— Да, ты много пропустила, уехав из нашего городка — улыбнулся я.

Инна вспомнила, что забыла маме отзвониться, как доехали. Тут же заказали разговор, пока у неё рабочий день не закончился, и проболтали с мамой десять минут все по очереди, и Инна, и я, и Галия, и Аришка.

Короче, на волейбол я сегодня не попадаю. Пойду в пятницу.

Позвонил Эль Хажжам, трубку взял Фирдаус, сообщил ему, что в воскресенье привёз жену с детьми и пригласил навестить нас, как будет время. Фирдаус позвал Диану, она решила ехать прямо сейчас. Ну, кто бы сомневался.

— Что вам подарить? — прямо и по-деловому спросил зять.

— Памперсы, брат, — печально сказал я.

— Я понял, — рассмеялся он.

Ирина Леонидовна с Галиёй по очереди искупали малышей. Потом наша няня попрощалась, закончив на сегодня, и ушла. Галия и Инна остались вдвоём с четырьмя маленькими детьми, но чувствовали себя вполне уверенно. Сказал им, что б звали на помощь, если что.

* * *

Москва. Дом Ивлевых.

Альфредо ещё в метро заметил красивую соседку, с которой уже несколько раз пытался познакомиться. Шёл за ней до самого дома на небольшом расстоянии. Уже представлял себе, что скажет ей в этот раз, чтобы расположить к себе. К его удивлению, она пошла не во второй подъезд, где жили Альфредо и Мартин, а в третий. Альфредо моментально решил, что ему срочно нужно навестить своего друга, который, какая удача, тоже живёт в третьем подъезде.

— Добрый вечер, — улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой Альфредо соседке, ожидавшей лифт на первом этаже. Но она лишь молча кивнула и ринулась на лестницу, испугавшись чего-то. Но чего?

— Куда вы? — удивленно воскликнул ей вслед Альфредо, но открылся лифт и ему не оставалось ничего другого, как поехать на третий этаж не солоно хлебавши.

Да что ж это такое? — думал Альфредо. — Я что, настолько ужасен для русских женщин? Такая красотка… как жаль, что никак не получается с ней познакомиться. Он уже все советы от Ивлева использовал — руками перестал размахивать, улыбаться начал гораздо спокойнее, не показывая все зубы — и ничего не помогает!

* * *

Москва. Дом Ивлевых.

Тяжело дыша, Лина остановилась на втором этаже, когда поняла, что незнакомый цыган сел в лифт и проехал уже выше. Она очень испугалась, когда он зашёл за ней в подъезд, он же рядом живёт, во втором подъезде, что ему в третьем делать? Лина решила, что он преследует её, и, если бы он сделал хотя бы один шаг вслед за ней, она подняла бы крик.

Но он вышел на третьем этаже. Лина тихонько поднялась на несколько ступеней и попыталась посмотреть, что он там делает. Он позвонил в одну из дверей и вскоре она услышала радостное приветствие соседа Ивана Пашки:

— Альфредо! Дружище! Заходи!

Ничего себе, — думала ошарашенная Лина, ожидая лифт на втором этаже. — Так он не за мной, что ли, в подъезд ворвался? И что это за имя такое Альфредо? Цыгане, конечно, люди необычные, но такое имя у них она все же не слышала, пока жила в колхозе… И почему Пашка, который недавно дрался с цыганами, так радостно приветствует одного из них?

* * *

Познакомил зашедшего в гости итальянца с Жариковыми. Представил ему Галию, он, оказывается, не видел её ещё. И правда — это мне кажется, что он черти сколько уже в СССР живет, а ведь все это время Галия в Паланге и Клайпеде провела.

Эль Хажжи приехали, как раз, к началу очередного хоккейного матча суперсерии. Привезли четыре упаковки памперсов, прямо, низкий поклон им отвесил. Наскоро представил Фирдаусу и Диане Альфредо. Женщины с детьми ушли от нас в спальню, не желая слышать наши вопли отчаяния, Эспозито на первых же минутах забил нам первую шайбу.

Во время первого перерыва Альфредо на полном серьёзе заявил, что хочет жениться на русской.

— У вас у всех такие жёны красивые! — объяснил он.

— Не спеши, парень, — ответил ему Пётр. — Хорошо подумай. Русская женщина с характером.

— Это точно! — рассмеялся Фирдаус.

— Ну а у меня жена не совсем русская, — добавил я. — У меня тесть татарин, а тёща с Украины.

— Всё равно, — настаивал Альфредо. — Хочу жену отсюда.

— Так какие проблемы? — удивлённо взглянул на него Фирдаус. — Бери и женись.

— Да что-то я правильного подхода к вашим женщинам никак не найду. Сегодня опять, вот, хотел познакомиться, так она от меня убежала.

— В смысле, убежала? — не поверил я.

— Бегом! — изобразил Альфредо такой ужас на лице, что мы с мужиками расхохотались в голос.

— Не там ты знакомишься, — уверенно ответил ему Фирдаус. — Надо в университете, со студентками.

— Пытался, тоже не получилось, — грустно ответил итальянец.

— Это с Региной, что ли? — догадался я. — Ты даже не знаешь, как тебе повезло, что не получилось! Других нормальных девчонок вокруг полно, глаза, только, разуй.

— И как я могу разуть глаза? — печально спросил итальянец, — я же не ношу очки…

Пришлось объяснять ему эту идиому…

* * *

Северная Италия. Город Больцано.

Рикардо не смог дозвониться Тареку в гостиничный номер и оставил ему через портье просьбу связаться с ним.

Рикардо расстроился из-за отсрочки разговора с ливанцем. Ему не терпелось получить свои деньги. Он провёл успешную работу с владельцами разорившейся фабрики «Роза Росса», напугал их зверствами, что творят красные бригады и убедил срочно продать весь комплекс зданий вместе с землёй и, собственно, бренд «Роза Росса» залётному иностранцу, пока тот не разобрался в местной специфике.

— Он может заплатить вам целый миллион долларов! — с придыханием говорил депутат, как будто это невероятная сумма. — Главное, не тяните! Совсем скоро вы, вообще, не сможете никому продать свою старую, никому не нужную фабрику, даже и за пятьсот тысяч. Совершат красные бригады еще несколько успешных терактов, и вообще никто ничего не захочет покупать в Италии. И что вы тогда будете делать у закрытой, никому не нужной фабрики?

Владельцы фабрики дрогнули под убедительным напором депутата и согласились на миллион долларов. И это хорошо, что сработал этот вариант, иначе ему пришлось бы натравить на них своих сицилийских друзей, уже второй год обживающихся в Больцано. Но тогда пришлось бы делиться с ними частью гонорара от Тарека, а зачем? Это сто пятьдесят тысяч долларов посреднических! Ничего, они свое возьмут, когда он отстроит свой бизнес и завод начнет снова работать.

Ну и где ливанца носит⁉ — сгорал от нетерпения Рикардо, желая поскорее получить свои деньги.

Но тут Тарек позвонил, и они договорились о немедленной встрече в том же уличном кафе в исторической части города, в котором завязалось их сотрудничество. Гостиница, к счастью, была буквально в двух минутах от кафе, как и офис депутата.

— Вижу, у вас хорошие новости, — сразу заметил нетерпение Рикардо Тарек, едва сев за стол.

— Да. Мне удалось сбить цену! В результате очень сложных и долгих переговоров я добился снижения цены вдвое!

— Поздравляю, — удивился Тарек. — Прекрасный результат.

— Я хотел бы получить свою часть, — сразу потребовал депутат.

— После сделки, — твёрдо ответил Тарек. — Если она состоится по объявленной вами цене.

— Обязательно состоится, — разочарованно ответил Рикардо. — Как же иначе?

— В ваших интересах организовать мне встречу у нотариуса с владельцами фабрики как можно быстрее, — улыбнулся Тарек и щелкнул пальцами, подзывая официанта.

Депутат поднялся с недовольным видом, отказался от трапезы, пожелав сразу заняться организацией сделки, и они попрощались.

* * *

Инна несколько раз предлагала Петру ехать домой, но он уговаривал её дать ему досмотреть матч, пообещав взять такси.

Надежда на ничью сохранялась почти до самого окончания третьего тайма. Но наши, всё-таки, продули в очень упорной борьбе. Судя по доносившимся извне приглушенным воплям, разочарование накрыло весь наш дом.

Жариковы тут же собрались домой. Альфредо тоже ушёл. Решил проводить Жариковых до такси, и правильно сделал, держал спящего Саньку на руках, пока Пётр с водилой складывали и прятали в багажник коляску.

Думал на ходу, что, теоретически, примерно помня невеселые результаты матчей, мог бы неплохо заработать в подпольном тотализаторе, ставя на канадцев. Вася, наверняка, подсказал бы мне, куда обратиться, стоило бы мне только заикнуться. Как бы ни хотело ОБХСС прикрыть все подобные конторы, но те, которыми пользовались большие люди из московской элиты, закрыть было невозможно. Но оно мне надо? Все равно это околокриминальные круги, и светиться мне в них с моими доходами совсем не с руки. Выиграл бы пару раз подряд, унеся оттуда солидные суммы, но мог бы привлечь к себе внимание совсем не тех людей, с которыми стоит тесно общаться…

Вернулся домой, а Галия сказала, что Сатчан ждёт звонка. Сразу ему и набрал. Он попросил о встрече, и я объявил жене и Эль Хажжам, что должен буду отойти на полчаса-час. Фирдаус сразу же засобирался домой, Диана его поддержала.

— Ну, как тебе хоккей? — разочарованно спросил Сатчан, когда я подсел к нему в машину.

— Такой хоккей нам не нужен, — ответил я.

— Вот именно, — буркнул он. — Слушай, понимаю, что тебе сейчас ни до чего, но работа есть работа. По автобазе. Захаров не хочет ждать две недели, он хочет видеть результаты раньше. Сделай анализ по второму кварталу, черт с ним с третьим. Я бумаги завтра тебе привезу.

— Хорошо, — мысленно чертыхнулся я. — Сделаю. А как бы узнать у Захарова один вопрос? Он обещал насчёт моей посещаемости в университете договориться, чтобы от меня не требовали каждую пару сидеть…

— Так уже давно договорился же, — удивлённо посмотрел он на меня. — Напрямую с ректором. Он хоть и вхож в очень высокие круги, а без московских властей много важных для него вопросов по хозяйственной части никак не решится… Что, кто-то что-то на твоем факультете не понял?

— Да чёрт его знает. За физкультуру боюсь, что влетит за пропуски… Но выясню завтра.

— За физкультуру? — с усмешкой взглянул на меня Сатчан. — Возьми официальную справку в секции самбо у Марата, что занимаешься, и участвуешь в соревнованиях. И пусть от тебя отстанут.

— А так можно? — удивился я.

— Было можно. Если, разве что, поменялось что-нибудь.

— Спасибо за подсказку. Марат приезжал вчера. Жаль, не знал про такой фокус, сразу бы у него справку попросил.

— Ну, я завтра попрошу. Какая разница? Не о том думаешь.

— А о чём надо думать? — напрягся я, подумав, что наша группировка от меня ещё каких-то подвигов ждёт.

— Про агитбригаду забыли все? Сентябрь почти закончился. На картошку же в этом году не ездили. А где выступления?

— Понял, — озадаченно ответил я. — Состав менять придётся, много народу отсеялось по разным причинам. Когда нужно выступить первый раз?

— Ну, хотя бы одно выступление в сентябре успеешь организовать? — с мольбой в глазах посмотрел на меня Сатчан. — Для отчёта надо.

— Постараюсь. Завтра же займусь, — пообещал я, а сам лихорадочно пытался вспомнить, где у меня оба сценария?

— Да, и ещё. Нужны предложения по музейному комплексу.

— Какие ещё предложения? — недоумённо посмотрел на него я. — Я ж, и так, уже столько всего напредлагал!

— Место. Идея очень понравилась, но где именно ее реализовать? Нужно конкретное место. Чем ближе к столице, тем лучше, но без фанатизма. Хотя не совсем удачно выразился. Чтобы не совсем вот уже близко. Хоть километров тридцать от нее было минимум. Но и не три сотни нужно было пилить, чтобы добраться…

— А почему я? — удивлённо посмотрел на друга.

Он многозначительно поднял брови, недвусмысленно намекая.

— Ясно. Инициатива наказуема, — понял я.

Хотя, — думал я, попрощавшись с Сатчаном, — если учесть, что я сам попросил себе большую долю в этом будущем комплексе, то мне и сунули все карты в руки, трудись, не надорвись.

Придя домой, удивился тишине и пустоте в квартире. Заглянул в спальню, Галия и дети спали. Три верёвочных системы, что я соорудил на скорую руку, использовались только на треть. Только на одной из верёвок сушились пелёнки. Всё-таки памперсы — великое изобретение.

Порылся в своих бумагах, нашёл оба сценария выступлений для агитбригады и положил в портфель, чтоб не забыть.

По сложившейся уже привычке, посмотрел ежедневник на завтра. Дописал себе туда «агитбр.», «замок». Перечитал старые записи и, среди прочего, наткнулся на тему лекции и пометка «согласование». Точно, у меня же в четверг лекция на Лубянке. Завтра надо отвезти текст на согласование. Прощай отдых.

Сел писать, а что делать? Легализовывать доходы тоже как-то надо. А так, чуть-чуть капает от Института стекла по линии КГБ, что-то от ЗИЛа, что-то от Верховного Совета, от общества «Знание» нехилые такие выплаты случаются, стипендия опять же и гонорары за статьи. Пусть кто-нибудь докажет, что я не по средствам живу.

Тема для КГБ «Использование технических средств в управлении отраслями народного хозяйства СССР». Хорошая тема, по моему профилю. Можно до бесконечности говорить. Но надо расставить приоритеты. Уже несколько дней вынашивал методику оптимизации грузоперевозок для нашей автобазы. Вот и про это в лекцию, среди прочего, вставил. Автоматизация этого процесса позволит сэкономить и уменьшить сроки доставки. Плюс оптимизация грузопотоков, в целом, для народного хозяйства имеет решающее значение. Не возить через всю страну грузы, а искать нужные материалы поблизости от получателя. Наличие специализированных баз данных позволит решить эту задачу.

Ну, и в целом, автоматизация любого учёта позволит выйти на качественно новый уровень анализа всех данных, возможность быстрого поиска нужных данных и так далее, и тому подобное. Написал много. Пусть изучают. Спать пошёл в четвёртом часу утра.

В среду на первой же паре Лёха обратился ко мне с просьбой заняться организацией работы по вечерам и выходным для нашей команды.

— Я позвонил Воздвиженскому, — говорил друг. — Он готов дать нам объём, но я не хотел бы без тебя к нему ехать. Только ты из него способен шикарную цену вытряхнуть.

— Лёх, ни сегодня, ни завтра не могу, — сонно ответил я, недосып, несмотря на молодой возраст, все равно не шел на пользу, — только в пятницу. А тут ещё выступление агитбригады надо успеть до конца сентября, хотя бы одно, организовать на ЗИЛе. Забыли все, что картошки в этом году нет. Не выступим до конца сентября ни разу, комитет комсомола заводской подведём и райком. Можешь помочь? Костенко не приглашаем в этом году. Ну её нафиг. Ираклия надо попросить, Витю, Машу Шадрину. Блин, если завтра выступать, то я не могу, у меня лекция. Блин! У меня завтра две лекции! Короче, справитесь без меня?

— А кто вместо Костенко будет? — озадачился Лёха.

— Аишу попросим.

— А вместо тебя?

— Мартина Нойлера. Они не откажут.

— Хорошо, давай, я нашим скажу и попрошу Витю до Маши дойти в перерыве. А на обеде Мартина с Аишей познакомим со сценарием. И останемся на репетицию сегодня. Всё нормально будет. Выкрутимся, — уверенно заявил Лёха. — В конце концов, сами все сценки отыграем. Мартину и Аише по одной сценке дадим для проформы. Пусть в русском совершенствуются. Если так сказать, то тут же побегут участвовать.

— Спасибо, дружище. А то я в полной запаре.

В перерыве Лёха, в присущей ему суетливой манере, с преувеличенной важностью забегал по друзьям, ставя им новую задачу, к моему полному удовольствию и благодарности, а я помчался к Эмме Эдуардовне узнать про моё свободное посещение.

Её в кабинете не оказалось и мне пришлось ждать. Чуть не весь перерыв её прождал, вышагивая вдоль по коридору туда-сюда. Ну, тоже полезно, разминаюсь…

* * *

Москва. МГУ. Кабинет Самедова.

Вспоминая вчерашнее комсомольское собрание экономического факультета, Рашид Фархадович подумал, что Луппиан вчера слишком разошлась. Взять, вот так, на весь факультет и указать ему, секретарю комсомольской организации МГУ, что ему нужно делать. Это нельзя так оставлять ни в коем случае.

Если она хотела мне сказать, — думал Самедов, — что Быстровой в «Комсомольском прожекторе» не место, то надо было делать это, во-первых, наедине, а во-вторых, преподнести это, даже, не как совет, а как… Самедов задумался, какая форма высказывания его не оскорбила бы? Вот! Луппиан должна была прийти ко мне и доложить, что среди комсомольцев распространено мнение, что Быстровой в «Комсомольском прожекторе» не место. Да, это было бы уместно! Тогда бы я, может быть, и прислушался бы. Но Луппиан же так не умеет! А, может, не хочет? Ничего, не может — научим, не хочет — заставим, — пододвинул к себе телефонный аппарат Самедов. Да, нельзя такое беспардонное поведение поощрять, сейчас позвоню и устрою ей!

* * *
Загрузка...