Рок царя Эдипа

Глава 1 Ранчо Марго

Тэд открыл глаза и сказал:

— Может, ты никуда не поедешь?

Инна улыбнулась:

— Ты что, всю ночь придумывал это?

— Ага, — простодушно признался муж.

— Тогда поспи еще, это не самая лучшая мысль.

Тэд потянулся, откинул одеяло и встал.

— Сегодня погода подходящая, можно перегнать арабов с Сухого лога на Ист.

— Вот это хорошая мысль, — похвалила его Инна.

Она тоже встала, накинула халатик и первой отправилась в ванную.

— Дай мне Бог в следующей жизни иметь две ванные, — громко сказал Тэд свою дежурную шутку.

— Ах ты, пастух нечесаный, ванную ему подавай! — откликнулась Инна. — Ты давно перестал с зеркалом здороваться?

«Все нормально, — улыбнулся Тэд, — она не нервничает».

«Все нормально, — подумала Инна, — он ничего не заметил».

За завтраком муж просматривал газеты и громко высказывал свое одобрение или неудовольствие по поводу политических событий в мире.

— Их бы всех сюда на месячишко! — Это относилось к сербам и хорватам. — Живо дурь из головы вылетела бы!

Инна заглядывала в газету просто так, ей приятно было прикоснуться к плечу мужа.

— Слушай, — вдруг светлел лицом Тэд, — а давай пригласим к нам Билла и Хилари, пусть поживут здесь, отдохнут…

Словом, ранчо Марго было для Тэда и раем и адом одновременно.

С Тэдом Инна познакомилась в Нью-Йорке. Она возила тогда русские экскурсионные группы. Заставляла ошалевших от впечатлений русских туристов вертеть головами направо и налево, забавляла старыми анекдотами про Гарлем и Бродвей, отвечала на вопросы и тихо ненавидела свою работу.

Этот сухой дядечка пристал к ней как банный лист, все расспрашивал про Центральный парк, а она в тот день была не в духе и предложила ему прокатиться вместе с русскими.

Дядечка в автобус залез, даже с удовольствием проехался до Сорок третьей улицы, еще улыбался, когда туристы осматривали Эмпайр Стэйт биддинг, еще терпел, когда они бросали монетки в Гудзон, но, когда русские толпой, все сметающей на своем пути, ломанулись в супермаркет, сказал:

— Тяжелая у тебя работа, беби. Бросай ее, поехали со мной.

— Куда? — спросила Инна скорее для хохмы.

— На ранчо Марго. У меня там, кроме коровника, показывать нечего.

— И нет автомобильных пробок?

— Только запоры у кобыл.

— И нет телевизора?

— Я его разобью.

— И две ванные?

— Вторую я построю, — пообещал Тэд.

— О'кей! — засмеялась Инна.

Дядечка появился и на следующий день. И на следующий…

Он ошивался у автобуса целую неделю. Даже выучил несколько русских слов, а маршрут экскурсии знал назубок.

— Посмотрите налево, — говорил он по-русски, — Бруклинский мост, — показывая при этом на здание ООН.

— Знаешь что? — в конце концов разозлилась Инна. — Давай договоримся — ты пасешь своих лошадей, я пасу своих русских. Наши дороги не пересекаются.

На следующий день автобус, завизжав тормозами, остановился, едва не налетев на едущего прямо посреди улицы всадника. Это, конечно, был дядечка.

— Посмотрите направо, — сказал он. — Это товарищ Тэд Уильямс.

— Терпеть не могу лошадей, я обожаю город и автомобильные пробки! — кричала Инна.

— Хорошо, будут тебе пробки.

— Я целыми днями смотрю телевизор!

— У меня четыре.

— Ты старый!

— Поживешь у меня, тоже не помолодеешь, — хладнокровно парировал Тэд.

В следующий раз он появился на Рождество. Инна в тот день не работала. Решила сама себе устроить праздник, пройтись по магазинам и накупить всякой ерунды.

Тэд возник словно из-под земли, как Санта Клаус.

— Как ты думаешь, семь машин могут создать пробку? — спросил он.

Рождественскую ночь они провели вместе.

Конечно, Инна ни за что не бросила бы городскую жизнь. Она и представить себе не могла, что будет жить в глухом углу Калифорнии, гонять мух и готовить яичницу с беконом для вонючего ковбоя.

Но Тэд начал издалека. Очень издалека. С Парижа. Месяц пролетел как один день. И надо было возвращаться.

Инна махнула рукой и сказала:

— Я только посмотрю.

— Нет, — отрезал Тэд. — Сначала поженимся. Если я привезу на ранчо красотку и она окажется не моей женой, меня просто линчуют.

— Слушай, а пояс верности у вас случайно не в ходу?

— Нет, теперь ставят сигнализацию.

Они обвенчались в небольшой церквушке, Тэд надел Инне на палец кольцо, а потом весь вечер танцевал с ней какие-то дикие танцы под ирландские мелодии.

На ранчо они приехали ночью, Инна только успела отметить, что последние мили три машину кидало так, словно они ехали по Брянской области.

Утром она боялась открыть глаза. Но лежать так вечно было нельзя.

Тэд уже встал, она слышала, как он с кем-то ругался во дворе. Инна заперлась в ванной, посмотрела на себя в зеркало и сказала по-русски:

— У, дура!

Дом оказался просторным, крепким и безвкусным. Какая-то помесь колониального стиля и карикатурной готики. Телевизора не было ни одного. Зато за окнами, на которых отсутствовали шторы и занавески, открывался широкоформатный вид на бескрайнюю степь, на стада коров и табуны лошадей, на хлопковые плантации и далекие-далекие горы в синей дымке. Смотри — не хочу.

Инна поняла, что одного дня ей вполне достаточно. Она быстро упаковала не совсем еще распакованные чемоданы, оделась по-дорожному и стала ждать Тэда.

Он заявился только к обеду, пыльный, потный, шумный, пахнущий навозом. Сразу все понял, ни слова не сказал, вышел куда-то во двор и вернулся с сыромятными вожжами.

— Это зачем? — подозрительно спросила Инна.

— Зависит, — неопределенно ответил Тэд.

— Дай-ка сюда, — сказала Инна. — И не вздумай никогда приносить эту гадость в наш дом.

— В наш? — переспросил Тэд.

— Дай сюда! — закричала Инна. Она выхватила у него вожжи и вдруг с размаху влепила ему ими пониже спины. — Вот тебе, деревенщина! Вот тебе, брехун! Вот тебе, крутой мужик!

— Ты что?! Прекрати! — уворачивался Тэд. — Люди же видят!

— А надо было занавески повесить! Ты это кого учить вздумал? Ты меня хотел вожжами?! Где телевизоры, я тебя спрашиваю?! Ты знаешь, что я вчера всю задницу себе отбила на твоем проселке?! Где вторая ванна?! Ты что думал — привез девчушку, осчастливил коровьим навозом? Думаешь, кольцо надел, так и хозяин?! Они, вишь, сигнализацию ставят! Я тебе под глаз сейчас такую сигнализацию поставлю — за милю видно будет! Где машина? Я уезжаю. И дня больше здесь жить не буду!

Она бросила вожжи рядом с растерянным мужем и схватилась за чемодан.

— Прости, — тихо сказал он. — Я забыл.

— Что ты забыл? Что я тоже человек?! Ты решил, что я твоя собственность?

— Я забыл, что ты русская…

Никуда в тот день Инна не уехала. И на следующий тоже. Правда, все время порывалась. Но потом подумала-подумала — и осталась.

Пошвыряло ее по миру, поболтало. Хватит, не девочка уже.

В этом безвкусном, старом доме вдруг почувствовала она твердую и однозначную опору. Это как мать. Друзья, мужья, знакомые могут меняться, а мать всегда — мать.

Тэд с этого дня бросил свои джон-уэйновские замашки. Был он парнем тихим, нежным, добрым и простым. Любил Инну так, что даже окрестные мужики не смели подшутить над ним. Только в отличие от ковбоев и вообще американцев имел одну старомодную страсть — читать книги. Да все какие-то странные — античную литературу, трагедии…

— Ты что, мечтал в детстве стать актером? — спросила как-то Инна.

— Нет, тут про судьбу… — загадочно отвечал Тэд.

Он иногда гадал на этих книгах — откроет на любой странице, отсчитает строки и:

Инна не была в него так уж влюблена. Скорее, позволяла себя любить. Но и в мегеру не превращалась. Она по-своему нежно и трепетно относилась к Тэду. А после близости ей иногда казалось, что она даже любит его.

Словом, они были счастливы.

Только одна беда — Инна никак не могла забраться на лошадь. Вернее, даже не забраться, а просто сидеть в седле. Она боялась высоты. Ей казалось, что она сейчас как-то очень неудачно упадет, что-нибудь себе сломает, изуродует. Для нее этот страх высоты был непреодолим.

А местные дамы все звали ее на прогулки, Тэд приглашал на дальнее пастбище, где «прелесть и прелесть».

— Купи мне «джип», — сказала Инна. — Лошадь не для меня.

Так что и эта проблема была решена. Во всяком случае, здесь на ранчо Марго Инна гоняла на «джипе» куда быстрее, чем всадники на самых быстрых арабских скакунах. Вскоре многие дамы и даже мужчины тоже понакупили «джипов», так что обещание Тэда устроить автомобильные пробки было уже недалеко от исполнения.

А сегодня Инна собиралась в дальнюю дорогу, чтобы решить и остальные свои проблемы.

Поэтому Тэд с утра был так осторожен и внимателен с ней. Он знал, жене придется лететь на самолете. И сама мысль об этом уже неделю не давала ей покоя.

Но, кажется, в панику она не впала. Все обойдется.

Конечно же, Тэд не стал сегодня гнать лошадей с Сухого лога. Он собирался проводить Инну. Ему вдруг ужасно захотелось, чтобы она никуда не улетала. Тем более в эту далекую опасную Россию.

Вон он читает «Ранчер монитор», там же пишут: преступность, нестабильность и не найти «Корнфлекс».

— Слушай, а чем же они завтракают? — удивлялся Тэд.

— Они не всегда и обедают, — своеобразно утешала его Инна.

Тэд готов был напихать в ее чемодан пакетов и банок на полгода активной еды, но Инна, конечно, отказалась:

— Там все есть, успокойся.

— Но я читал, что они едят китайскую свинину — в ней же холестерина уйма и аминокислоты понижены. Это же яд!

А Инна уже притягивала к себе русские привычки, быт, язык, странности…

Нет, что ни говори, какой-то теплотой оттуда веет.

— Ты лучше не забудь построить вторую ванную, — в который раз напомнила она Тэду. — Теперь это уже не прихоть. Нам вчетвером не обойтись одной.

— Ты все-таки надеешься привезти его сюда?

— Не надеюсь — уверена.

— Иисусе, Инна, ты же не видела его столько лет! Вдруг он не захочет? Ты же его совсем не знаешь.

— Дурак ты, Тэд, и шутки твои дурацкие — он мой сын!

— Ну дай Бог, дай Бог…

— Так не забудь про ванную.

— Завтра же позову Кила. А комнату им покрасить?

— Конечно. И покрасить, и побелить, и полы перестелить. Ты тут без меня не заскучаешь.

— Заскучаю, — сказал Тэд. — Все равно.

— Значит, больше будешь любить.

Она включила зажигание. Подставила Тэду щеку.

— Когда вернешься? — в который раз безнадежно спросил он, целуя ее.

— Вернусь, — в который раз неопределенно ответила она.

У Тэда защемило сердце. Ему вдруг так захотелось удержать ее, не отпускать. Это было какое-то сильное чувство, переросшее в убеждение.

Но Инна тронула «джип», и тот запрыгал по ухабам, выбивая колесами тучи красной пыли.

Только когда проселок закончился, Инна оглянулась. Ранчо Марго уже превратилось в еле заметную точку на горизонте.

У нее тоже почему-то защемило сердце. Она пожалела, что так поспешно и холодно простилась с Тэдом. Но, с другой стороны, не превращать же расставание в мелодраму. Она и раньше уезжала, и надолго. Терпеть не могла всех этих надрывных прощаний. В ее жизни их было предостаточно.

«Надо будет купить Тэду в России лисью ушанку, — подумала она. — Хотя зачем ему ушанка в Калифорнии? Лучше куплю ему матрешку. Такую огромную, красивую, со множеством сестричек внутри. Хотя такую матрешку можно купить и в Далласе. Нет, надо привезти что-то такое, чего в Америке нет и быть не может».

Она отвлекала себя мыслями о сувенире, все отчетливее понимая, что Америку удивить невозможно. А вот Россию — еще получается.

Впрочем, сама Россия может удивить. Только ее никуда не увезешь…