Россини

* * *

Джоаккино заходит в ложу к Кеккино Дженнари, и тот, изумлённый, восклицает:

— Боже милостивый, что за люди! Я бы не стал заниматься этим ремеслом, даже если бы меня озолотили!

— Убийцы. Но вот увидишь, я настою на своём.

Однако, вернувшись домой вместе с супругами Моранди, у которых он живёт на пансионе, Джоаккино, обессиленный, падает в кресло. Примадонна ласково смотрит на него.

— Что с вами? Вы плачете? О бедный мальчик, не расстраивайтесь, всё будет хорошо!

Маэстро Моранди тоже пытается утешить его.

— Не переживай. И у Гольдони была примерно такая же история, даже почище, с его первой пьесой «Амалассунта». Он сам рассказывает об этом в своих «Мемуарах», помнишь? Это неизбежно на первых порах. Так что ты в хорошей компании!

— Я вовсе не намерен подражать великим людям в их неудачах! — возражает Россини. — Но я так огорчён!

— О Джоаккино, не узнаю тебя. Чтобы ты плакал?! Я думал, ты не знаешь, как это делается. Перестань! Вот увидишь, Роза права, всё будет хорошо.

— Я не хочу принимать требования этих глупых невежд. Они губят театр, музыку, искусство! Пора покончить с их глупейшими претензиями!

— Ты прав, я тоже так считаю. Только нельзя сразу, резко восставать против традиций. Сначала постарайся приобрести известность, имя, кем-то стать, — и тогда сможешь выставлять свои требования. А сейчас надо как-то приспособиться. Партитура и в самом деле нуждается в некоторых поправках.

— Я ничего не буду в ней менять. Я и так уже слишком много работал над этой оперой.

— Сколько же ты работал?

— Восемь дней.

— Маловато.

— И восемь ночей!

— Понял. Но всё равно маловато. Я сам сделаю необходимые поправки, чтобы успокоить певцов, а ты посидишь рядом и посмотришь, верно ли это. Согласен?

Джоаккино стремительно обнимает маэстро.

— Вы — моё спасение! Но я в отчаянии. Я чувствую себя таким одиноким.

В дверь заглядывает служанка и сообщает, что тальятелле по-болонски уже на столе.

— О, браво! Наконец-то радостное известие! — восторженно кричит Джоаккино.

— Э, а куда делось твоё отчаяние?

— Моё отчаяние всегда отступает перед аппетитом!