Ростов-папа. Часть 2

Глава 10

Прямо за порогом квартиры Андрюсенко меня ждала не самая лучшая картина на свете — сын обнимающий мёртвую мать.

К сожалению, мне тоже пришлось пройти через это, похоронив родителей. И каждый раз на сердце оставалась незаживающая рана. Даже спустя много лет она продолжала напоминать о себе и заставляла с тоской думать о том, что я когда-то не договорил с папой и мамой, не сделал для них всё, что мог, а теперь этого не вернёшь и уже не исправишь!

И пусть Тарас был пособником бандитов, на некоторое время я почувствовал сострадание к нему.

— Ну как? — спросил Паша.

— Ушёл, сволочь! — вздохнул я, рассказав, как Медик устроил на улице настоящее столпотворение, начав кидаться пачками банкнот.

— Наверное, до сих пор на мостовой деньги собирают, — заключил я.

Паша выругался.

— Находчивый, сволочь!

— Что есть, то есть! Наших вызвал?

— Вызвал. Будут с минуты на минуту. Как понимаешь, врач уже не понадобился, — он покосился на мёртвую женщину.

— Что — сразу умерла?

— Да. Медик её двумя выстрелами наповал уложил.

— А почему стал палить? Тебя узнал?

— Не, мы с ним незнакомы. Как-то догадался или почуял. Сам знаешь, как у них чуйка обострена…

— Это точно.

Я подошёл к Тарасу и тронул его за плечо:

— Ты как?

Он промолчал.

— Ты же понимаешь — мы здесь не при делах.

— Я знаю, — сквозь зубы произнёс он.

— Раз знаешь — чего молчишь? Это Медик убил твою мать практически у тебя на глазах. Неужели не хочешь ему отомстить?

Тарас обернулся, на его лице проступила гримаса ненависти.

— Отомстить? Больше всего на свете хочу! Будь моя воля — задавил бы собственными руками, гниду!

— Оставь это для нас. Мы разберёмся как полагается! Лучше говори всё, что знаешь: о нём, о банде…

— Помогите перенести мама на кровать, и мы поговорим. Клянусь, я расскажу всё, что знаю.

Я кивнул.

Мы подхватили труп, перенесли его с прихожей в комнату и положили на кровать.

— Прости, мама, — с печалью произнёс Тарас, затем посмотрел на меня:

— На похороны отпустите?

— Не обещаю, но сделаю всё, что в моих силах.

— Спасибо!

— Да пока ещё рано благодарить.

— Пойдёмте на кухню. Мне там будет легче говорить без мамы.

— Хорошо.

Мы сели за стол крохотной кухни.

Тарас нервно сглотнул.

— Кассира ограбили по моей наводке. Это я рассказал Медику, когда будет выдача зарплаты на заводе и где нас можно перехватить. Просил обойтись без стрельбы и трупов.

— Это мы уже поняли. Кассир тоже замешан? — продолжил допрос я.

— Нет, конечно. Он честный человек, — подтвердил мою догадку Тарас.

— Сколько было бандитов?

— Четверо.

— Имена и клички знаешь?

— Только двоих.

— Хорошо, потом назовёшь их для протокола. Медик среди них был?

— Нет.

— А что так? Не барское дело? — удивился я.

— Вроде того. Не такие уж огромные деньги для него.

— Значит, на пустяки он не разменивается…

— Конечно. Он лично выходит только на крупное дело и то, чтобы как он говорит — размяться.

— Где его можно искать?

— Где угодно. У него полно лёжек и в Ростове и в Нахичевани. К тому же он сейчас в авторитете. Шутка ли — поезд грабанул! Если кого-то из больших людей попросит об услуге — никто не откажет.

— Мне общие слова не нужны. Конкретику давай, детали! — сурово сдвинул брови я.

Тарас задумался. Мы с Пашей не мешали ему, терпеливо выжидали, когда он разродится полезной информацией.

Наконец, Тарас встрепенулся:

— Баба у него есть.

Я усмехнулся.

— Тоже мне — открыл Америку! У такого как Медик этих баб должно быть как у дурака махорки.

— Так да не так, — возразил Тарас. — Эта баба особенная!

— Чего это в ней такого особенного? — хмыкнул Паша. — Там, внизу, — поперёк, а не вдоль что ли?

Тарас насупился. Я одёрнул Павла:

— Паша, хорош шутки шутить! Дело серьёзное.

— Молчу.

— И правильно делаешь. А ты, Тарас, продолжай! Почему эта баба особенная для Медика.

— Почему — не знаю, только Медик в неё втюрился по самые уши! Души в ней не чает. Подарки дарит, в ресторации возит, даже жениться обещал, — заговорил после молчания Тарас.

— А она? — спросил я.

— А она тоже втрескалась в него как кошка. Взаимность у них полная. И, если вы её заарестуете, ничего она вам про Медика не скажет, хоть пытайте!

— Пытки — это не наш метод. Кто она такая и где её искать?

Тарас задумался.

— Имени её не помню, хоть тресните… Знаю только, что она — из бывших, живёт где-то на станции «Комураки»…

— Где-где? — недоумённо вскинулся я.

— На Синявской, — пояснил Паша.

— А почему название такое — странное? Там что — японцы живут?

— Это вряд ли, — хмыкнул Паша. — Живут там наши, донские, а название такое в народе ходит потому, что когда к станции подходит поезд, со всех сторон его обступают торговки и кричат «Кому раки?». Уж чего — чего, а раков в устье Дона хоть завались! Ты к стати как к ракам относишься?

— Никак не отношусь, но с пивом можно. Только как мы найдём там подругу Медика, если не знаем ни имени, ни фамилии? Думаю, из бывших там не она одна.

— Точно не одна, — подтвердил Тарас. — Только не каждая из них учит Будённого французскому языку.

Мы с Павлом переглянулись.

— А ты нам случаем не заливаешь? — выразил общее мнение вопросом я.

— Зачем мне врать, после того, как Медик убил мою маму?

— Резонно. Ещё есть чего рассказать?

— А как же? Тот, бородатый, про которого я раньше говорил… Он частенько в одной пивнушке бывает. Можете там его взять. Ну и ещё про парочку налётчиков могу рассказать.

Я принял решение:

— Так, Паша, ты оформи показания гражданина Андрюсенко как полагается, а я поеду к Художникову.

— Насчёт любовницы Медика?

— Угадал. Боюсь, будет не так-то просто к ней подобраться. Всё-таки, Будённый есть Будённый, а у нас на эту дамочку из доказательств только свидетельства Андрюсенко. Не уверен, что этого достаточно, если она нажалуется Семёну Михайловичу.

— Не исключено.

— Вот и я так думаю.

Пока я добирался до угро, в голове успели появиться кое-какие соображения. Осталось только донести их до начальства, а там — как карта ляжет.

Художников уже был в курсе о моей неудавшейся погоне: оказывается, история с разбрасыванием Медиком бабла успела уже облететь весь город.

— То есть бандит сделал тебя вчистую и ушёл как тот колобок от бабушки с дедушкой? — недовольно произнёс Иван Никитович в ходе моего доклада.

— Ничего, долго ему не бегать, — пообещал я.

— А что — есть зацепка?

— Зацепка то есть, только вот с ней не так просто. Мы выяснили, что Медик крутит роман с учительницей французского языка товарища Будённого. Осталось только установить её личность и подобраться поближе.

— Ты сам понял, что сказал?! — насупился Художников. — Ладно — установить личность, с этим всё понятно. Но, что у тебя на неё есть?

— Показания Андрюсенко, — опустил взгляд я.

— И всё? — протянул начальник угро.

— Пока да, — не обрадовал его яю

— Пока… Звучит не очень оптимистично. И что ты хочешь с ней сделать — арестовать и расколоть на допросе?

— Если бы всё было так просто, — вздохнул я. — Андрюсенко утверждает, что она любит Медика до беспамятства и никогда его не выдаст.

— Замкнутый круг какой-то…

— Согласен. Но есть один способ его разорвать! — торжественно объявил я.

— Даже так. Ну-ну, по глазам вижу — ты что-то придумал. Давай, излагай!

— Надо подобраться как можно ближе к этой гражданке. В идеале сделать так, чтобы ей и в голову не пришло, что я — засланный казачок. Для этого мне необходимо оказаться на одной ступени с ней.

— Что-то я тебя пока плохо понимаю, — покачал головой Художников.

— Всё просто, Иван Никитович: она — учительница, и я должен быть учителем.

— Кхм, — кашлянул Художников. — Чему же, если не секрет, ты собрался обучать товарища Будённого?

— Точно не французскому, — улыбнулся я. — Семён Михайлович слывёт чемпионом французской борьбы. Не спорю, это дело хорошее, но есть и более прикладные виды единоборств, например, джиу-джитсу — я, когда служил в Москве, учился у самого товарища Катаямы!

Уточнять, что длилось это удовольствие всего один день, я благоразумно не стал.

— То есть ты хочешь попасть в окружение товарища Будённого в качестве инструктора джиу-джитсу? — улыбнулся Художников.

— Почему нет? Это самый простой и безопасный способ оказаться возле любовницы Медика. Рано или поздно он обязательно проявится возле неё.

— Да, он мог запомнить тебя, — справедливо заметил Художников.

— Вряд ли. Он видел меня практически мельком, когда отстреливался. Но я могу изменить внешность.

— Бороду ты точно отрастить не успеешь.

— Скорее наоборот, не буду ничего отращивать, а, скажем, подстригусь налысо.

— И тебе не жалко пускать под нож шевелюру?

— Так это ж для дела. К тому же со временем отрастёт, будет не хуже чем сейчас, — равнодушно сказал я.

Никогда не комплексовал по этому поводу, даже когда рано начал лысеть в прошлой жизни. А сейчас — так вообще грех жаловаться! С волосами на голове настоящему Быстрову очень даже повезло. Ни малейшего намёка на ранние залысины или плешь.

— Будь по твоему, — решился Художников. — Семёна Михайловича ставить в известность будем?

— Не стоит. Он военный, а не сыщик, может случайно меня «запалить».

— Согласен. Но ты понимаешь, что так просто эти дела не делаются. Придётся согласовывать с особистами ГПУ. Кого попало к товарищу Будённому не подпустят.

— Мышанского напрягите. Пусть по своим каналам организует. В конце концов одним делом занимаемся, пусть и от чекистов будет толк.

— Сегодня же с ним свяжусь. А ты точно не опозоришься с этим своим джиу-джитсу?

— Обижаете, товарищ начальник. Могу продемонстрировать умения хоть сейчас.

Я стал снимать с себя пиджак.

— Не надо! — попросил Художников. — Считай, что я тебе верю.