Ростов-папа. Часть 2

Глава 23

И в Ростове и в Таганроге мне уже приходилось бывать в прошлой жизни. Тогда мы ехали с дочкой на комфортабельной электричке, стартовавшей с вокзала Ростова-на-Дону (перед чемпионатом мира по футболу для города закупили много всякого транспорта, включая железнодорожный).

Сама поездка заняла, если я не ошибаюсь, часа полтора, может, меньше.

Гуляли мы одним днём, накатавшись на таганрогских трамвайчиках и побродив по городу. Спускались и к заливу, недалеко от которого стоит памятник Петру Первому. Строился он на пожертвования горожан, включая самого Антона Павловича Чехова.

Кстати, аналогичный памятник был установлен в Питере, но несколькими годами позже. Именно он красуется на пятисотрублёвой купюре.

Но это было совсем другое время, сейчас же мне пришлось трястись в поезде шести часов с несколькими двадцатиминутными остановками. Чтобы занять себя в пути, я скупил в привокзальном киоске все газеты и несколько тоненьких бульварных детективов, в основном, псевдопереводных. То есть несмотря на громкие иностранные имена на обложках, сочинялись эти повестушки зачастую авторами отечественного разлива.

И в очередной раз в голову пришла мысль, что будь у меня побольше свободного времени — я бы мог написать как минимум не хуже, а то и лучше, тем более в голове сохранилась куча сюжетов, как из жизни, так и из тех, что были потом подсмотрены в сериалах или прочитаны в более поздних книгах. Понятно, что всё это пришлось бы переделывать в соответствии с нынешними реалиями.

Нет, не зря, среди писателей и сценаристов куча бывших ментов…

Потом мысли переключились уже на текущие дела. Очередная атака со стороны Радека отбита, но моей заслуги в том нет — повезло, что враг плохо подготовился, а у меня нашлись высокие покровители. Очевидно, Радек не ожидал, что на мою сторону встанут Маркус и Артузов. Кому-то другому повезло бы куда меньше. Не удивлюсь, если бы дело закончилось судом и серьёзным сроком, если не расстрелом.

Глупо надеяться, что получив отпор, Радек успокоится. На какое-то время он возьмёт паузу, выждет, когда всё стихнет, и я расслаблюсь, а потом нанесёт новый, на этот раз более сокрушительный удар.

Что это будет: снова заряженный на меня киллер или конкретная подстава — остаётся только гадать.

Считается, что лучший способ защиты — это нападение, и я опять задумался над физическим устранением врага.

Да, мне этот способ не по душе, он претит всей моей натуре. Я часто убивал людей, но это другой случай.

А что если Радек попробует надавить на меня через семью? Бр! Меня с ног до головы окатило горячей волной, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

За своих любимых я на всё пойду!

Сидевшая на скамье напротив семья: муж, жена и двое ребятишек, приступили к дорожной трапезе. Разложили на газетке нарезанное кольцо копчёной колбаски, варёные яйца, хлеб, какие-то плюшки и, набрав на станции кипятка, предложили мне перекусить вместе с ними.

Перед тем, как сесть в поезд, я успел подзаправиться в дорожном буфете, съев пару бутербродов с сыром и выпив стакан отвратительного на вкус и запах кофе, само собой, этого хватило только чтобы заморить червячка.

На предыдущей станции я купил у бабульки варёной картошки и солёных огурцов и сделал свой «взнос» ими.

Нехитрая провизия пошла на ура: пацанята, ехавшие с нами, были готовы смолотить всё и уговаривать их поесть было без надобности. Ели так, что за ушами трещали.

Закончили импровизированный перекус сладким до слипания известного места чаем: на сахаре соседи не экономили.

— Я, так понимаю, вы — не местный? — проницательно заметил глава семейства.

Я кивнул, не делая вдаваться в детали.

— Мы тоже не здешние, — показал на жену и детей мужчина. — работаем и живём в Харькове. Таганрогские товарищи пригласили помочь им построить первую очередь водопровода, еду делиться опытом. А вы часом не военный?

— Почему вы так решили?

— Держитесь так, словно всю жизнь в армии прослужили…

Я улыбнулся.

— Нет, не военный. Хотя повоевать пришлось — не без этого. Временно безработный, а в Таганрог еду к тётке. Давно к себе звала.

— Так давайте я насчёт вас похлопочу, — предложил сосед. — Думаю, найдём для вас место на стройке — рабочие руки всегда нужны.

— Спасибо за заботу, конечно! Мне уже предложили должность в Ростове, через неделю она должна освободиться, как раз к этому моменту я и вернусь, — соврал я.

Ни к чему этой милой семье знать, кто с ними едет в одном купе. И им спать будет лучше и мне лишний раз лучше не светиться.

— Воля ваша, — сказал сосед. — Но, ежли что — обращайтесь.

Он назвал имя и фамилию, но я пропустил эту информацию мимо ушей, только вежливо кивнул в ответ.

Когда поезд прибыл на конечную станцию, я помог ему вынести из вагона сумки и чемоданы (вещей с собой у них было взято много), потом он нашёл носильщика. Мы тепло распрощались, дружная соседская семья ушла с перрона, а я остался возле вагона.

По идее меня обещали тут встретить коллеги из таганрогского угро. Им уже телеграфировали о моём прибытии. Начальник городской милиции Русанов обещал всяческое содействие.

Видимо что-то пошло не так, я прождал полчаса на перроне За это время ко мне никто так и не подошёл: ни в милицейской форме, ни в гражданском.

Накладки бывают везде, а я — достаточно большой мальчик, чтобы не заблудиться в небольшом городе — в данный момент население Таганрога не дотягивало и до ста тысяч. Не деревня, конечно, но и не мегаполис вроде Ростова и тем более Москвы.

Адрес, где размещались городская милиция и угрозыск, я взял заранее. Вышел с вокзала на площадь, осмотрелся по сторонам и спросил у пожилого дворника, где Лермонтовский переулок 10.

— Какой-какой переулок? — недоумённо захлопал он глазами.

— Лермонтовский.

Он снял треух и задумчиво почесал седую макушку.

— Чтой-то и не знаю такого. Ты вон к ним подойди и поспрашай. — Дворник указал в сторону кучковавшихся на площади извозчиков.

Клиентов у них не было, и «водители кобыл» скучали, лузгая семечки из газетных кульков, тем самым добавляя дворнику работы.

Шелуха летела прямо им под ноги.

— День добрый! — поздоровался я.

Вышел я с вокзала, с деревянным чемоданчиком в руках — определить во мне потенциального клиента было не сложно. «Таксисты» оживились.

— Здравствуйте! Желаете прокатиться? Доставлю с ветерком! — отозвался жилистый мужик лет сорока с лицом типичного хитрована.

— Лермонтовский переулок далеко отсюда?

— А, Варвациевский… — протянул извозчик. — Его Лермонтовским совсем недавно назвали, многие даже не знают., а кто знает, всё равно по привычке Варвациевским зовёт. Вёрст семь, наверное. Поехали — недорого возьму? — показал он на свой экипаж.

Я прикинул — наверняка извозчик слегка приврал, но по любому километров шесть-семь будет, неспешным шагом почти два часа ходьбы, а такое чудо общественного транспорта как таганрогский трамвай появится ещё не скоро.

— Сколько? — осведомился о «прайсе» я.

Извозчик назвал цену. Даже по ростовским меркам, пусть и от вокзала — это был перебор.

— Не пойдёт, — покачал головой я.

— Ну, а сколько хотите? Овёс нынче дорог.

Услышав эту фразу, я невольно фыркнул, и собеседник недоумённо вскинул брови, не понимая, чего такого он сказал.

— В два раза дешевле хочу…

Начался торг в лучших традициях восточного базара. Мне удалось уломать несознательного гражданина, и он серьёзно подвинулся в цене. Правда, судя по лукавому взгляду, которым меня наградили — в любом случае я был в минусе.

— Поехали.

Мы погрузились в экипаж. Пролётка тронулась с места и набирая скорость, покатила по разбитой дороге.

— А почему у вас вокзал так далеко от города? — спросил я.

— Знамо почему: когда чугунку строили, инженеры взятку запросили — пятьдесят тыщ золотом, а местный градоначальник согласился только на сорок.

— Десятку, значит, не доплатил…

— Ага. Только потом подсчитали — прослезились. Дорогу сюда прокладывать ещё дороже обошлось. — снабдил меня ценной информацией извозчик. — А вам на Лермонтовском куда нужно?

— Дом десять.

— В милицию что ли?

— В неё родимую, — не стал отрицать я.

— На допрос чтоль вызвали или видел чего? — продолжил выпытывать дотошный извозчик.

— И то и то. Я в деревне живу, у нас на праздники мужика одного зарезали: вашего городского. В общем, еду давать показания.

— Это ты его порезал? — обернулся и окинул меня испуганным взглядом «водила».

Наверное, он уже приготовился получить от меня нож в спину.

— Бог с тобой! Окстись! Нет, конечно.

— А… — успокоено протянул он. — А то я даже не знал, чего и подумать. Мне всякие попадались. Помню в прошлом году чуть черепушку мне не проломили, когда цыгане лошадку мою хотели украсть. Насилу отбился. С тех пор вот дрючок с собой вожу.

Извозчик показал увесистую дубинку.

Так, за разговорами, мы незаметно подкатили к одноэтажному каменному строению с зарешечённым окнами полуподвала.

— Вам сюда, — показал извозчик.

Я расплатился и пошагал к крыльцу.

Внутри было темно и накурено. Вдоль обшарпанной стены тянулась длинная скамеечка, на которой сидели, дожидаясь своей очереди, люди. Они переговаривались друг с другом, иногда, кроме русского языка, проскальзывала и украинская речь.

Дежурный — смуглый красавец с длинным казацким чубом вопросительно вскинул голову.

— Здравствуйте! Мне бы к начальнику уголовного розыска товарищу Овчинникову… — Я показал удостоверение.

— По коридору и направо. На очередь не глядите.

— Спасибо!

Я зашагал по узкому коридору, увидел табличку на дверях начальника подотдела угро и, постучав, зашёл внутрь.

Сидевший за столом грузный широкоплечий мужчина — скорее всего сам Овчинников — как раз опрашивал плачущую женщину, почти каждое слово которой сопровождалось всхлипами и рыданием.

— Я на Александровской живу… Муж на фабрике работает, а я хозяйство веду. Слышу — в двери стучат. Думаю — муж с работы пораньше вернулся. Открываю дверь, а там молодой хлопец, лет семнадцать-восемнадцать наверное. Чистенький такой, опрятный. И главное — лицо порядочное…

Она вытерла глаза большим платком и продолжила.

— Спрашивает — «Вам масло сливочное надо? Недорого отдам». Показывает здоровенный такой кусок: как и приволок — не знаю. Я гляжу: масло хорошее, жирное, свежее… А главное — стоит недорого. Взвесили — один пуд четыре фунта. Я, значит, деньги ему платю, масло забираю…

Её тело снова содрогнулось. Овчинников с тоской взглянул на неё.

— То есть вы купили пуд с лишкой масла… Ну и что?

— Купила, товарищ начальник, дура такая! Чтобы масло не стаяло, решила положить на ледник. Стала резать на куски — а там, внутрях, каменюка лежит здоровенная, на тридцать фунтов потянула. Оказывается этот ирод булыжник мне подсунул, только маслом сверху обмазал, чтоб я сразу не догадалась.

— Хорошо, гражданка Еремеева, понял я вашу беду. Постараемся помочь и найти этого субчика.

Он постучал кулаком по стене.

— Мамед! Зайди ко мне.

Я невольно усмехнулся такому способу связи.

Пока Мамед — очевидно один из здешних «оперов» не пришёл, я воспользовался паузой и показал удостоверение.

— Товарищ Овчинников, здравствуйте! Я — Быстров, из ДонОблУгро. Вам должны были отправить телеграмму…

— Всё верно, Быстров! А что — разве тебя на вокзале не встретили? — удивился Овчинников.

— Как видите. Ничего страшного, сам дошёл.

Вошёл Мамед — невысокий, тёмный, с густой вьющейся шевелюрой и не менее густыми усами.

— Вызывали?

— Вызывал. Видишь гражданку, — Овчинников показал на Еремееву. — Допроси её как положено и всё показания запиши. Похоже у нас опять масляные жулики завелись.

— Сделаем! — Мамед посмотрел на женщину. — Пойдёмте со мной, пожалуйста.

Они вышли из кабинета, а я, спросив разрешения, сел на освободившийся стул.

— Вот такие у нас дела, Быстров, — заговорил Овчинников. — Эта гражданочка далеко не первая, кого так облапошили. Причём по всем приметам орудует парочка: молодой парень и мужик постарше. Мы их про себя отцом и сыном кличем — уж больно приметы схожи. То камень маслом обмажут и продадут, то в бетон…

Он так и произнёс это слово — «бетон», но я догадался, что под ним понимаются жестяные бидоны.

— … воды нальют. Масло же лёгкое, поверху плавает. Сразу не разберёшь…

Тут Овчинников опомнился.

— Извини, что своими делами гружу… Так говоришь — не встретили тебя.

— Бог с ним! — отмахнулся я. — Не встретили — так не встретили. Я не в обиде.

— Так-то оно так… Просто я за тобой Веню Дохина посылал, а он такой, в лепёшку разобьётся, но поручение выполнит.

Овчинников снова постучал в стену.

— Мамед!

— Секунду! — донеслось с той стороны.

В дверях снова нарисовался усач.

— Ты Веню Дохина когда видел?

— Часа два назад. Он собирался какого-то товарища из Ростова встречать, а по пути хотел домой к себе заскочить. А что?

— Тогда знакомься, это и есть товарищ из Ростова — Быстров…

— Георгий. Можно Жора, — сказал я.

— Ну, а это наш самый ценный сотрудник угро — Мамед Челик. Хоть папа у Мамеда и был турецко-подданный, но сам Мамед — наш человек до мозга костей!

Мы с Мамедом пожали руки.

— Георгий, если не затруднит — сгоняй с Мамедом к Дохину на квартиру. Что-то мне тревожно, — попросил Овчинников.