Розовый космос Розы

Глава 16

Оказаться в тюремной камере однозначно не входило в мои планы на день Единства, но хотя бы условия заключения на «Титане» сравнительно с земными тюрьмами щадящие. В камере чисто, сухо и тепло. Имеется окно и хорошее освещение, разве что с развлечениями напряг: кроме карты звёздной системы «Альфа» на стене больше ничего и нет. Вот и приходится разглядывать её, лёжа на койке без дела.

«Перед тобой открыт весь мир, а ты хочешь прожить жизнь взаперти? Одумайся!»

Гласила надпись на плакате с картой. Должно быть, она призвана вразумить здешних обитателей, но я-то в исправлении не нуждаюсь. Всё это одно большое недоразумение, но в праздничный день никто не стал меня слушать. Никому не было дела до правды. С глаз долой, как говорится. Остаётся только дожидаться, когда последние гости покинут крейсер, а капитан будет готов уделить внимание этой досадной ошибке.

— Надеюсь, он скоро обо мне вспомнит, — вздохнула, в сотый раз обежав глазами карту. — Данфу’ри-2, Мардали, Клатонк… — произнесла вслух названия планет.

На каждой из них я успела побывать за последние полгода и на каждую из них являлся смок. Но что странно, из всей звёздной системы лишь об этих планетах я что-то знала. Слышала от отца о технологичном прогрессе Клатонка, о запретном лесе на Мардали, о холодных песках Ратуя на Данфу’ри-2, где побывала во время своей первой совместной операции с Нироном, когда вблизи планеты появился смок, а затем на нас напали Брохоны и мы потерпели крушение.

Обо всех этих местах мне в детстве рассказывал отец, оттого я и знала об их особенностях. И как по нотам возникал смок, стоило «Титану» приблизиться к одной из перечисленных планет. Совпадение? Не думаю. Разлом во время празднества над Клатонком стал последней каплей после смоков в запретном лесу и во дворце барона Ло То. Как такое вообще возможно? Два разрыва на одной планете с разницей всего в двое суток! Я настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дверь в мою камеру отворилась, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.

— Лицом к стене, — сходу скомандовал охранник.

— Зачем? — Я тут же вскочила с койки. — Что-то прояснилось? Меня отпускают?

— К тебе пришли, — сухо сообщил не по годам морщинистый мужчина, застёгивая на моих запястьях наручники.

Из камеры выходила с мыслью, что это недоразумение скоро закончится. Однако мужчина в синем бомбере смыл с моего лица радость, толкнув в плечо как презираемую заключённую. Возмущаться не стала, но ускорилась, чтобы не схлопотать ещё.

Меня ввели в узкое помещение с одной единственной дверью, в которую я и вошла. С одной стороны была серая жесть, с другой — зеркальная стена с нумерацией каждые два метра. На том же расстоянии у зеркала стояли жёсткие стулья без спинок. Словно я попала в самую уродливую на свете гримёрку. Хотя освещение здесь слишком тусклое, чтобы у зеркала можно было наносить макияж.

— Ко второму окну, Росс, — скомандовал сопровождавший меня охранник, предварительно сняв наручники.

Я кивнула. Мужчина вышел из помещения, закрыв за собой дверь на замок, а я приблизилась к цифре два. Зеркальная зона под этим номером тотчас рассеялась, став прозрачной, и по ту сторону перегородки показался лейтенант.

— Нир!

Он стоял, я тоже осталась на ногах, только подошла к стеклу вплотную.

Я была рада его видеть. Нуждалась в его поддержке, а главное, в новостях по моему нелепому делу.

— Привет, Роза, — не вдохновляюще тоскливо отозвался парень. — Как ты?

— Это будет зависеть от того, что ты мне скажешь. Что насчёт моего освобождения?

— Капитан слышать об этом не хочет, — кое-как выдавил из себя Нир.

— А как же камеры? Пусть проверят камеры!

— Они были отключены в VIP-зоне и на входе в неё по просьбе высших чинов с Клатонка. Генералы не любят компромат на своих пирушках. Так что у нас нет никаких доказательств твоей невиновности. Никто кроме меня не видел, как ты конфисковала наркотик у Дерека, но я считаюсь заинтересованным лицом, и мои показания не будут учитываться.

— Вот чёрт…

— Я одного не пойму — откуда Дерек знал, что камеры будут отключены в VIP-зоне на весь вечер?

— Он не знал, — вздохнула, подперев плечом стекло. От дыхания на нём появилась испарина. — Он, как всегда, делал всё, что ему вздумается, невзирая на последствия.

— Я собирался припугнуть Дерека, заставить признаться, но оказалось, что поганец покинул «Титан» сразу, как настучал на тебя Харту.

— Это в его стиле, — мрачно усмехнулась, приложив ладонь к тому месту, где запотело стекло.

Нирон сделал то же самое, как вдруг на том самом месте в перегородке образовалось отверстие. Наши пальцы соприкоснулись, от неожиданности я резко одёрнула руку и стекло заросло.

— Не знала, что здесь есть такая функция.

— Специально для посещений, — кратко пояснил лейтенант.

Появившееся ненадолго отверстие напомнило мне проём для сдачи крови. При зачислении на «Титан» мне пришлось пройти полное обследование и сдать кучу анализов, но зато я узнала, что здорова как бык.

— Точно! — опомнилась я. — Пусть сделают тест на наркотики!

— Трэйд не оставляет следов…

— Но… но… что мне тогда делать? Как доказать свою невиновность? — я слышала в своём голосе жалостливые нотки. Они были мне противны, но ничего не могла с собой поделать. Я больше не контролировала собственную речь.

Нир почувствовал моё отчаяние и опустил глаза. Я же продолжила сверлить его умоляющим взглядом. Переведя дыхание, парень вновь взглянул на меня и признался:

— Капитан и слушать ничего не хочет. Ему нужен козёл отпущения. История получила огласку, а ты стала для него идеальным кандидатом. Он обвинил тебя в некомпетентности, халатности и порче имущества. Он считает, что все проблемы на наших заданиях — это не случайность, а твоя вина… — Нирон поморщился, словно собственные слова причиняют ему боль: — Харт даже сказал, что до тебя я якобы был самым перспективным пилотом с быстрым ростом в званиях, а после тебя стал проблемой. Сказал, что счастлив избавиться от тебя и твоего влияния на меня. Что всё это из-за трэйда, который ты принимаешь и становишься неуправляемой. Сказал, что сделал миру одолжение, арестовав тебя… А ещё он собирается выступить на слушанье против тебя, — последняя фраза далась парню особенно трудно.

Оно и понятно. Слово капитана накинет мне как минимум парочку лишних лет. После его обвинений никто уже не усомнится в моей виновности, как бы я не отнекивалась. Теперь окончательно стало ясно, почему показания Нирона никак мне не помогли: слово лейтенанта против слова капитана — итог очевиден. Хуже расклада не придумать.

— Может он прав… и я мешаю тебе, — к глазам подступили слёзы. Я поспешила отвести взгляд.

— Не надо так. В тебе сейчас говорит отчаяние. — Нир снова положил руку на стекло, я повторила за ним и на этот раз не отняла пальцы, когда стекло между нашими ладонями исчезло.

— Обещаю, я что-нибудь придумаю и вытащу тебя отсюда, — проговорил он почти шёпотом.

— Я знаю, что ты попытаешься. — Без веры в успех заключила я, мысленно добавив:

«Но это ничего не изменит».

Длинные пальцы Нира переплелись с моими маленькими и тонкими. Моё лицо было так близко к стеклу, что оно снова начало запотевать. Парень наклонился вперёд, чтобы наши глаза не просто встретились, а практически соприкоснулись ресницами. Из-за его приближения, отверстие в перегородке расширилось, я могла бы выбраться через него наружу, но позади лейтенанта виднелась точно такая же пустая комнатушка, запертая на ключ. Слабый побег, лишь усугубивший моё и без того незавидное положение.

Однако пока об этом размышляла, Нирон оказался совсем близко, и я поняла, что он намеревается сделать. Я тоже этого хотела. Хотела поцеловать его. Мои глаза начали смыкаться, а губы потянулись к его лицу. Мягкая, налитая кровью плоть едва соприкоснулась, как позади меня громыхнула дверь, а следом раздалось усталое:

— Время приёма окончено.

Не церемонясь, мужчина заковал меня в наручники, не дав даже толком попрощаться. Нирон только и успел бросить напоследок:

— У меня есть одна идея. Я вытащу тебя! Обещаю!

Я улыбнулась ему тоскливой кривой улыбкой. После чего дверь за мной захлопнулась, лишив взора на смешные белокурые волосы и бирюзовые глаза. Как же непривычно не видеть их перед собой.

Возвращаться в камеру оказалось труднее, чем попасть сюда в первый раз. Тогда я ещё думала, что это маленькое и глупое недоразумение, которое очень скоро разрешится. И ничего, кроме короткого опыта посещения подобных мест, меня не ждёт. Сейчас же я была не на шутку взволнована своим положением: одна, без надежды на справедливость. Перспектива застрять в камере «Титана» до суда, а затем провести несколько лет в земной тюрьме без дальнейшего права работать пилотом пугала до дрожи в суставах. У меня словно не осталось костей, а мягкие ткани тряслись как желе. Ноги не держали, а в голове помутнело. Такого я ещё не испытывала. Наверное, так ощущается обречённость.

Мне вдруг захотелось стать маленькой девочкой, не несущей ни за что ответственности. Попроситься на ручки и забыть обо всех невзгодах. Но то лишь мечты, реальность от одного желания никуда не денется.

«Я ничего не решаю…» — осознание собственного бессилия страшнее всего.

Я не могу повлиять на сложившуюся ситуацию и это страшно. Чертовски страшно. Страшнее любого смока.

— За что мне всё это? — простонала, обняв колени. — Мало у меня было проблем в последнее время?

На мою голову свалилось так много, но каждый раз я выпутывалась. Преодолевала все препятствия. Сметала любые преграды. Но не в этот раз… Сейчас я во власти закона, а не обстоятельств. Здесь не выехать на одном только упорстве, тут нужны доказательства.

— Где же их взять? — спросила у карты звёздной системы и разревелась.

Слёзная истерика продлилась несколько минут, после чего болезненно защипало глаза, а свет начал казаться слепящим. Я прикрыла веки, и вскоре меня сморило в сон.

Проснулась от грубого толчка в плечо. Не успела ещё понять, что происходит, как меня заковали в наручники и, подхватив под локоть, потащили к выходу. На любые попытки заговорить на меня шикали.

Сморщенный охранник быстро перебирал ногами, заставляя меня следовать его темпу. Никто нам не препятствовал, но выглядело это более чем подозрительно.

«Может, меня решили казнить?» — промелькнуло в голове, когда мы наконец остановились около лифта.

Это мысль была практически моментально отвергнута, стоило мне вспомнить, что смертные казни запрещены во всей звёздной системе, подвластной законам конфедерации.

— Вы кто? — снова поинтересовалась я, когда двери лифта сомкнулись.

Ничего не ответив, мужчина молча дождался остановки подъёмника, после чего потащил меня за локоть по коридору. Тут я и осознала, что мы спустились в ангар с крупной лётной техникой.

— Что вам надо?! — я не на шутку разволновалась. — Куда вы меня ведёте?!

Из этого ангара совершаются вылеты шаттлов среднего и дальнего назначения. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что меня собираются увезти с «Титана». Но что самое странное — шлюз не заблокирован, а значит вылет санкционированный.

— Что происходит?! — голос сорвался на крик.

— Тебя переводят, — наконец отозвался мой конвоир.

— Куда?

Мужчина запихал меня в шаттл на пассажирское сидение, сам заняв место у штурвала за прозрачной перегородкой. Мы видели друг друга, но больше не слышали. Сквозь перегородку я смогла рассмотреть координаты места прибытия: 172,91936°. Они мне ни о чём не говорили и это пугало ещё сильнее.

— А день всё страннее и страннее, — пробормотала, однако ощутила внутри прилив сил.

Странностей я не боюсь. Заточение в разы хуже. Я способна побороть многое, но не решётки. А раз их больше нет, то так тому и быть, я подожду и узнаю развязку моего внезапного перевода. Я даже с собственной свадьбы умудрилась сбежать, прорвусь и на этот раз!

— Если только меня не переправляют в тюрьму… — в груди ёкнуло от предвкушения новых решёток.

Потом я всю дорогу убеждала себя, что это невозможно без суда и следствия. Ведь невозможно?..

По пути я вспомнила координаты Земли и окончательно убедила себя, что мы летим не в тюрьму. А когда сквозь иллюминатор стало видно грубую тёмно-серую обшивку крейсера «Громовержец» я и вовсе осознала, что меня ожидает кое-что похуже тюрьмы…

Корабль принял нас по первому же запросу. Шлюз распахнулся и шаттл приземлился на борт военного судна. Сказать, что мне не хотелось выбираться наружу — ничего не сказать.

Напуганная, с руками скованными наручниками — такой я ещё не представала перед отцом.

Но каково было моё удивление, когда я увидела его на помосте в компании Нирона. Взгляд лейтенанта был теплее отцовского.

Я медленно зашагала к ним.

— Освободите её, — первым делом приказал адмирал Росс моему конвоиру.

Мужчина тотчас подчинился, избавив мои затёкшие руки от наручников. Оказалось весьма приятным вновь владеть собственными конечностями.

— Что всё это значит? — спросила осторожно, растирая пальцами запястья.

— Пришлось перевозить тебя как заключённую, — ответил мне Нирон. — Формально ты всё ещё под стражей и обвинения с тебя пока не сняты. Но будут.

— Я не об этом. — Смотрю на отца. Он понимает мой взгляд.

— Я добился твоего перевода на мой корабль, — сообщил адмирал.

— Я об этом не просила, — огрызнулась в ответ, уловив обвинительные нотки в тоне отца. Всё-таки он меня не понимает.

— Я попросил, — встрял лейтенант.

— Как ты мог… — прорычала скорее утвердительно, нежели вопросительно. Наш разговор напоминал тыканье пальцами друг в друга.

— Это был единственный вариант уберечь тебя от суда на «Титане». Адмирал Росс готов замять дело против тебя. Капитан Харт был иного мнения, сама знаешь. Он бы упёк тебя в тюрьму.

Я проглотила крик, который хотела обрушить на Нирона, предавшего моё доверие. Восстановила дыхание и как можно спокойнее произнесла:

— Не хочу тебя больше видеть. Улетай поскорее на «Титан». И не возвращайся.

— Ты взглядом умоляла меня что-нибудь сделать, и я сделал! Сделал что смог! — парень повысил голос. Прежде я не видела у него столь острых эмоций. Но разве не мне следует злиться? Не я должна обижаться? Так почему кричит он?

— Лейтенант Креос останется на «Громовержце» как твой ментор, — отец пресёк нашу перепалку своим поставленным голосом. Ему не требовалось кричать, чтобы все остальные умолкли. — Отказ от наставничества над тобой поставит крест на карьере пилота. Разве не об этом ты всегда мечтала?

— Неважно, — бросила на эмоциях.

— Лейтенант Креос сам попросил о переводе, чтобы не рушить твоё личное дело. Отказ ментора от ученика равен возвращению в Академию на переобучение, ведь это значило бы, что ты не справилась.

— Неважно, — повторила я, закипая от злости и стыда.

Наступила неловкая пауза. Я опустила глаза, чувствуя два пристальных взгляда: один испытующий, другой непонимающий.

— Почему ты сама не попросила меня о помощи? — вдруг спросил отец.

Я резко подняла глаза.

— А ты попросил бы?

Адмирал Росс ухмыльнулся одним уголком рта и перевёл взор на Нирона:

— Лейтенант Креос, возглавьте операцию в восточном секторе. Оба ваших джета уже доставлены на борт. Только сначала переоденьтесь, на моём корабле форма обязательна для всех членов экипажа. — Отец снова посмотрел на меня. — Для всех, кадет Росс.

— Да, капитан, — отозвался Нирон, поворачиваясь ко мне спиной.

Он собирался покинуть помост, как вдруг адмирал остановил парня резким вопросом:

— Вы вместе?

— Да.

— Нет.

Ответили мы одновременно, но по-разному, из-за чего Нир обернулся и одарил меня таким незнакомым взглядом, что его значение я не смогла разгадать.

— Я могу идти? — спросил он отца, глядя при этом на меня.

— Вольно, лейтенант.

Нирон поспешил удалиться из ангара, но я чувствовала, что недоговорила, а потому, не спрашивая разрешения, помчалась вслед за ним. Отец и не пытался меня остановить. Думаю, этот его вопрос также был неспроста. Не знаю, чего именно он хотел им добиться, но подозреваю, что ничего хорошего.

Я всё ещё злилась на лейтенанта, но была готова отправиться вместе с ним на задание. Соскучилась по работе, адреналину и бесконечному космосу после душной тюремной камеры. К тому же так я смогу проветрить голову и привести в порядок мысли. Слишком многое свалилось на меня в последнее время, мне нужен хотя бы один спокойный день, чтобы вернуть моему миру равновесие.

— Как ты мог? — Нагнала я парня.

— Не будем об этом. — Он не остановился, шагая дальше.

— Ах так? — тогда я преградила ему дорогу. — Это мне впору обижаться. Ты обратился к моему отцу, хотя знал, какие у нас отношения. А теперь я вынуждена торчать на его корабле, ведь ты заключил с ним сделку. Продал меня ему! Ты обещал меня вытащить, а вместо этого пересадил из одной клетки в другую!

— А что мне оставалось делать? — бесцветно уточнил Нирон.

— Я бы предпочла ту тюрьму этой…

— Неужели? Знаешь, Роза, ты до ужаса неблагодарная. Раньше я думал, что под маской дерзости скрывается прекрасная светлая девушка, но, похоже, я ошибался.

— Я ошиблась в тебе не меньше, — сощурилась, скрестив на груди руки. — Предатель.

— Предатель? — он тоскливо усмехнулся. — Я пожертвовал ради тебя всем. Своей карьерой. Я откатил её назад по меньшей мере на два года, переведясь с «Титана» на «Громовержца», где пилоты джетов не входят в офицерский состав. Они здесь и не требуются. Адмирал Росс годами обходился без них, сделав исключение лишь ради своей единственной дочери.

— Я его об этом не просила. И тебя не просила. Вы всё решили за меня. Ты обратился к отцу, не посоветовавшись со мной! — на последней фразе голос дрогнул, превратившись в хрип.

— Да, я сам так решил. Мне не хотелось оставлять тебя одну, зная о твоих отношениях с отцом, но перевод по приказу адмирала был единственным способом вытащить тебя из тюрьмы и спасти от записи в личное дело. Харт бы этого не спустил, а твой отец замнёт дело.

— И всё-таки ты не был обязан переводиться вместе со мной, раз это такая большая жертва! Пускай бы меня вернули в Академию, тебе-то что?

— Верно. Не обязан… но я не хотел отпускать тебя, даже если это будет стоить мне карьеры.

— Так всё дело в твоих собственных желаниях, а не в якобы беспокойстве о моём будущем? — хмыкнула я. — Вот и не смей упрекать меня, делая вид, что всё ради моего блага!

— И это всё, что ты можешь мне сказать?.. Знаешь, в восточном секторе совсем небольшой смок, я справлюсь с ним сам. Вольно, кадет.