Руки прочь от Миссисипи

Глава двенадцатая

— Это просто ошеломительные новости, — сказал доктор Кнапс. — Просто уму непостижимо и довольно тревожно.

Долли позвонила ему сразу, чтобы сообщить о последних событиях, но после обеда ветеринар пропадал в каком-то свинарнике. А потом ему ещё нужно было подлечить трёх коров, старого коня и овцу. И когда он наконец сидел вместе с Эммой и Долли за столом в гостиной, уже смеркалось.

— Вы думаете, Гансман снова появится? — спросила Эмма.

Кнапс в задумчивости помешивал свой кофе, специально для него сваренный Эммой особенно крепким.

— В любом случае вам следует хорошенько беречь эту копию договора, — сказал он. — Раз этот тип даже на взлом кого-то подбил, значит, Миссисипи представляет для него действительно большую важность.

— Но почему? — Долли завесила клетку с волнистыми попугайчиками платком и села на диван рядом с Пучком. — Почему он ни с того ни с сего так рискует головой ради лошади, которую ещё пару дней назад собирался отдать живодёру?

— Это должно быть как-то связано с наследством, — сказал Кнапс. — Сколько бы этот тип ни старался убедить нас в том, что его мучают угрызения совести из-за покойного дяди. Нет, его наследство в опасности. И нам необходимо как можно скорее выяснить, в чём здесь дело. Вот что, Долли, — он отодвинул в сторону свой кофе, — передай-ка мне телефон.

Поднявшись, Долли поставила аппарат перед Кнапсом на стол. Ветеринар достал из куртки книжечку, немного полистал её, затем снял трубку.

— Пожелайте мне удачи! — прошептал он.

Эмма перевела вопросительный взгляд на Долли, но та лишь пожала плечами.

— Алло, фрау Штрицель? — произнёс доктор. — Да, это Кнапс беспокоит, добрый вечер. Прошу прощения за такой поздний звонок, но не могли бы вы прийти с Барнабасом завтра утром ко мне в лечебницу? В нашей округе сейчас свирепствует очень скверный собачий грипп, вот я и подумал… нет, нет, ничего опасного для жизни, и всё же… ну конечно, конечно, есть прививка, так что… да, да, вот мы завтра же утром всё и сделаем. Хорошо. Часиков в одиннадцать? Не стоит благодарности. Это же само собой разумеется, фрау Штрицель. Что ж, тогда до завтра. И хорошего вам вечера.

Ветеринар со вздохом положил трубку.

— Кнапс! — сказала Долли. — Какой же ты, однако, бессовестный лгун! Собачий грипп. У тебя не покраснел даже кончик носа. С тобой, оказывается, нужно быть начеку.

Эмма смотрела на них и ровно ничего не понимала.

— Что всё это значило? — спросила она. — Кто такая фрау Штрицель?

— Дора Штрицель… — Долли налила себе ещё чашку кофе. — Дора Штрицель, дорогая моя, в течение пятнадцати лет была экономкой Иоганна Клипербуша. После его смерти она, насколько мне известно, ушла на покой и проводит время за тем, что кормит свою собаку шоколадными конфетами и распускает слухи о завещании Клипербуша.

Кнапс кивнул.

— Вот именно. И мы должны выяснить, что кроется за этими слухами. Только так мы узнаем, с чего это в племяннике Клипербуша внезапно проснулась совесть.

— Ах вот что! Выходит, нет никакого собачьего гриппа? — Эмма взглянула на доктора с восхищением. — Вы всё это так рассказывали… Я бы тоже на это клюнула. Сто процентов.

— В самом деле? — Доктор польщённо улыбнулся.

— Ну вы только посмотрите на него! — всплеснула руками Долли. — Теперь он ещё и возомнил о себе, будто умеет красиво врать.

— Исключительно ради высокой цели, — отмахнулся Кнапс и повернулся к Эмме. — Скажи, ты всё ещё хочешь стать ветеринаром?

— Да, конечно! — ответила Эмма. — А что?

— А то, что ты будешь мне завтра ассистировать. Приём пациентов начинается в девять. Значит, тебе нужно быть у меня в лечебнице где-то без четверти, чтобы моя настоящая ассистентка успела немного ввести тебя в курс дела, прежде чем мы начнём. Ладно?

Эмма растерянно молчала.

— Это означает «да»? — улыбнулся Кнапс.

— Я… — Эмма нерешительно сглотнула. — Я, кажется, не смогу.

— Ещё как сможешь, — уверенно сказал ветеринар и пододвинул к ней свою чашку. — Кто варит такой отличный кофе, сможет решительно всё. Нальёшь мне ещё чашечку?