Руки прочь от Миссисипи

Глава пятнадцатая

В конюшне было тихо. Ничто не шуршало в соломе. Лунный свет струился в темноте, сплетаясь в серебряные нити. Миссисипи дремала в своём стойле, тихонько всхрапывая во сне. Но Эмма не могла заснуть, беспокойно ворочалась с боку на бок и всё думала: «Бедная Мисси, она ничего не знает о письме».

Рядом с нею причмокивал своему сну Пучок. Эмма уткнулась лицом в его шерсть, чтобы не расплакаться, но слёзы выступили всё равно. Что она вообще может сделать?

От тягостных раздумий голова совершенно раскалывалась. Но в неё так и не пришло ни одной идеи. Вообще ни одной. Даже сбежать с Мисси Эмма не могла. О том, что случилось бы тогда с Томом и Джерри, ей и подумать было страшно. «Существуют ли забойщики собак?»

Она положила голову Пучку на спину.

Большой пёс тихонько заскулил, и его лапы беспокойно задёргались в разные стороны.

«Что же ему снится? Кролики? Или охота? А какие сны снятся лошадям?»

Эмма села и устремила взгляд на луну, светившую в окно конюшни.

«Вот бы сейчас оказаться там, — подумала она. — Далеко-далеко от всего этого безобразия».

Рядом всхрапнула Миссисипи.

Эмма откинула одеяло и босиком прошлёпала по колкой соломе к стойлу. Там она прислонилась к перегородке и просто загляделась на кобылу.

Удивительно, что лошади спят стоя! Эмма долго не могла в это поверить. До тех пор, пока однажды не пришла в конюшню проведать Альдо ночью.

Доктор Кнапс как-то попытался ей объяснить: «В общем, мне это представляется так. Лошади относятся к числу тех животных, для которых бегство — единственный шанс на спасение в случае опасности. Допустим, лошадь спит, лёжа на земле, а к ней подкрался хищный зверь. Чтобы вскочить на ноги, ей понадобится чересчур много времени. Телу потребуется несколько мгновений, чтобы обрести равновесие, а кровообращение при этом восстановится слишком медленно. И потеряются драгоценные секунды. Вот почему лежачее положение для лошади опасно».

Эмма прислонилась головой к шершавому дереву.

— Эх, Мисси. Бегством от Аллигатора не спасёшься, — пробормотала она.

Спасаться бегством сегодня для лошади всё равно бессмысленно — слишком уж много заборов и дорог. Не попадёт лошадь к добрым людям — значит, плохо её дело. Всю жизнь простоит в каком-нибудь душном хлеву, и выводить её будут разве что только для верховой езды. И будет она делать всё, чего захочет её хозяин. Будет существовать только для его забавы.

От своих мрачных мыслей Эмма очнулась, когда Пучок вскочил и, виляя хвостом, побежал к воротам конюшни. В проёме показалась голова Долли.

— Ну что, вы тоже не можете заснуть? — Она протиснулась внутрь, держа в руках две дымящиеся кружки. На ней были тёплый утренний халат и резиновые сапоги.

— Пучок сегодня ночью спал как младенец, — сказала Эмма. — Иногда мне тоже хочется быть собакой. Они вообще не знают никаких забот.

— Кто этих собак знает. — Усевшись на одеяло Эммы, Долли похлопала по нему рукой. — Садись ко мне поближе. Я согрела нам молока с мёдом. Горячее молоко хоть и не прогоняет мрачные мысли, зато нагоняет сон. Так, по крайней мере, считается.

Эмма села рядом с Долли и положила голову ей на плечо.

— Что же нам теперь делать? — спросила она.

Долли только развела руками.

— Ума не приложу. Всё это время я сидела в гостиной и размышляла. Но мне ничего в голову не приходит. Боюсь, что мы сможем предпринять что-либо, только если вернём собак. — Она погладила Эмму по волосам. — Ты знаешь, единственная польза от этого нелепого завещания заключается в том, что Гансман не может отдать Миссисипи живодёру. Пожалуй, в этом-то и состоял замысел Клипербуша. Но, по-моему, он вполне мог бы придумать решение и поумнее.

Эмма вздохнула. Она выпрямилась и выпила своё молоко.

— Кнапс, выходит, тоже ничего не придумал?

Долли покачала головой.

— Боюсь, что бедный парень лежит сейчас в своей постели и, так же как мы, не может заснуть. Лучше бы я ему утром позвонила.

Эмма зевнула. Пучок улёгся рядом с нею и лизнул её босые ноги.

— Фу-у, Пучок! — Эмма со смехом спрятала ноги под ночную сорочку. — Перестань! Ужасно щекотно.

— Ой, это ещё что, — сказала Долли, поднимаясь. — Иногда он залезает зубами ко мне между пальцев ног и покусывает. Очень бережно. Но от этого можно сойти с ума.

— Мне кажется, он понимает нас, — сказала Эмма. — Погляди.

Большой пёс смотрел на Эмму так, словно был смертельно обижен.

— Да брось, он постоянно так смотрит, — сказала Долли. — Ему, как всегда, хочется чего-нибудь пожрать. А теперь пойду-ка я в свою постель, а не то завтра утром свалюсь с велосипеда. Как ты думаешь, ещё немного поспать сможешь?

— Я попробую. — Эмма забралась под одеяло и подтянула его до самого подбородка. — До завтра.

— До завтра, — улыбнулась Долли.

Она ещё не успела прикрыть за собою ворота конюшни, а Эмма уже заснула.