Рукой подать

Глава XI. Фьюмичино

Олив закрыла ноутбук и протяжно выдохнула. Это была победа. Победа в первую очередь над собой. За последние два дня она переделала массу работы. Сегодня ей удалось структурировать все процессы, и у проекта, наконец, появились итоговые сроки публикации. Лондонское представительство теперь было круглосуточно на связи, и Олив уже успела отправить им несколько отчётов по проделанной работе. За вторник и среду они с Тео и небольшой съемочной группой объездили весь город. Работать пришлось в непростых условиях: текст составлялся и редактировался буквально на ходу, но они справились. Остальное она сможет подкрутить уже из Лондона, её присутствие в Риме больше не обязательно. Осознание последнего неприятно укололо где-то на краю сознания, и тогда Олив подняла глаза на притихшего на диване Тео. Она ожидала увидеть его задремавшим или задумчиво рассматривающим потолок, но наткнулась на пристальный взгляд пронзительной синевы. Мысленно выругавшись, она поборола желание стушеваться.

— У меня что-то на лице? — голосу удалось придать беззаботные нотки.

Тео в ответ дёрнул плечом:

— Да вот не пойму, — протянул задумчиво, но, махнув рукой, тут же добавил, — Забудь. Как дела?

Олив взяла со столика простой карандаш и, открыв ежедневник, принялась расставлять галочки напротив обозначенных ею же задач на сегодня.

— Я договорилась по дедлайнам, и, наконец, запустила все ключевые процессы вплоть до поиска джингла, но студия ответила, что пришлют варианты тебе и мне ближе к пятнице, — грифель сломался в руке и, цокнув языком, Олив отложила его на кофейный столик, — Остальное буду контролировать на расстоянии, но в Лондоне придётся несколько раз поездить к ним в офис. Думаю, я смогу проконтролировать монтаж готовых материалов.

Тео слушал её, всё так же, не отводя внимательного взгляда, отчего Олив захотелось на воздух. Немедленно.

— Пока это всё, — добавила она, чтобы как-то подытожить.

— Понял, — он, словно очнувшись, отвел взгляд и задумчиво уставился куда-то перед собой.

Олив украдкой оглядела его. Всегда разговорчивый Тео последние три дня был тише обычного.

— Во сколько у тебя завтра самолёт? — спросил он буднично.

Олив бросила взгляд на висевшие на стене часы.

— Уже сегодня. Через двенадцать с половиной часов.

В ответ Тео лишь кивнул, но спустя недолгую паузу, добавил:

— Ты не будешь против, если я провожу тебя в аэропорт?

— Буду, — как быстро этот разговор превратился в изощрённую пытку, но Олив не утратила самообладание, — Я… — она ненадолго замялась, но напустив на лицо беззаботную мину, все же проговорила, — Ненавижу прощаться.

Снова кивок:

— Понял, — он перевёл взгляд на часы, — Тебе, наверное, нужно ещё собрать вещи.

Он ещё и прогоняет её! Уму непостижимо!

— Да-а, поэтому я-а… Я, пожалуй, пойду, — Олив спешно встала с места, чётким движением уложила ноутбук в шоппер и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу.

— Постой! — за её спиной Тео тоже подскочил, — Уже поздно. Я провожу тебя.

— Не стоит… — хотела было возразить Олив.

— Стоит! — раздалось настойчиво за спиной, — На Тибуртине небезопасно по ночам.

Эту ремарку она не удостоила ответом. Сняла с крючка ветровку и дернула дверную ручку. Дверь не поддалась.

— Тебе бы подружиться с дверными механизмами, — Тео обогнул её и дважды повернул один из замков, параллельно натягивая второй рукав легкого пиджака в мелкую клетку.

Они вышли к лифту и замерли в ожидании. Олив, оглядев двор, не обнаружила ни единого признака жизни в черных окнах.

— Здесь много пожилых и семей с детьми, — прозвучало слева, — Все уже видят десятый сон. Мейв и Грейс тоже ведь давно легли.

Обернувшись на звук, она снова наткнулась на прямой беззастенчивый взгляд. Олив безмолвно кивнула и шагнула в очень кстати открывшиеся двери лифта.

Они в полном молчании прошли через двор, и вышли сквозь железные ворота на опустевшую улицу. Лицо обдало свежим ветерком, но его бодрящий эффект тут же испарился, когда уже привычным движением Тео придержал её за запястье у самой дороги. Мимо них на высокой скорости пронеслось случайное такси, вылетевшее из узкого переулка по соседству. Ладонь Тео никуда не пропала, даже когда они вошли в дворовые ворота. Вверх на лифте, и вот за коридорным поворотом показалась зелёная дверь.

— Что ж, спасибо, что проводил, — начала было Олив, как только он выпустил её руку из теплого капкана.

— Бен дома? — мрачный голос Тео сбил её с мысли.

Он привалился к стене и сложил руки на груди.

— Он приедет завтра утром, — Олив протянула недоуменно, — А что?

— Да так, неважно, — Тео дёрнул плечом и привычным движением убрал с глаз челку, прочесав волосы до затылка, — У тебя-а… У тебя найдётся стакан воды?

Олив замешкалась.

— Да, вроде есть вода и холодный чай, — не с первого раза она вставила ключ в замок и несколько раз провернула вправо.

— Годится, — Тео отлепился от стены.

— Ла-адно… — Олив распахнула дверь и прошла внутрь, — Проходи в гостиную, я принесу стакан, — бросила она, не оборачиваясь, и направилась прямиком к кухонному гарнитуру.

— Спасибо… — тихо прикрыв за собой дверь, Тео прошёл следом и прислонился к стене-нише, отделявшей кухню от гостиной.

Взгляд его, кажется, был направлен в сторону выхода на балкон. Теперь Олив стояла на цыпочках и тянулась к стакану на верхней полке.

— Тебе нужна помощь? — спросил Тео, приблизившись к ней на шаг.

Рука Олив дрогнула и, зацепив кончиками пальцев стакан, она не сумела вовремя его ухватить. В следующую секунду тот громко хлопнулся вниз, разлетевшись крупными осколками по железной мойке. Чертыхнувшись, Олив заметалась в поисках полотенца или какой-нибудь плотной тряпки. Она не успела ничего предпринять, когда почувствовала теплые ладони на своих плечах. Тео мягко и ненастойчиво отодвинул её и, сорвав несколько бумажных полотенец, обернул ими руку и принялся убирать острые куски стекла.

— Осторожно, — зачем-то произнесла Олив.

— Да, постараюсь, — прозвучало не без иронии в ответ, — Куда это можно выбросить?

— Бак под мойкой.

— Угу, — Тео открыл скрипучую дверцу, и осколки со звоном ударились об дно высокого пластикового ведра.

Он включил воду и, направляя поток ладонью, смыл мелкие куски стекла с железных стенок мойки.

— Наверное, я полный идиот, раз надеюсь, что ты всё же передумаешь уезжать? — обронил он как бы, между прочим, закрывая воду.

От этих слов у Олив чаще забилось в груди.

— Ты не идиот, — она постаралась сохранить спокойствие в голосе, ощущая себя при этом словно вор, пойманный на горячем, — Но мне, правда, нужно уехать как можно скорее.

— Зачем…если не секрет? — он всё так же не смотрел на неё, протирая бумажным полотенцем капли на мойке.

— Причин ворох, — она нервно пожала плечами, — Наш с тобой проект, в первую очередь. Его нельзя просто отдать в продакшн, и никак не контролировать побочные процессы на месте. А ещё мне нужно разобраться с квартирой и перевезти вещи в Глазго. Но об этом я уже говорила.

В ответ Тео закивал, замерев над столешницей. Одним движением он бросил промокшее полотенце следом за осколками и, закрыв шкафчик, всем телом развернулся к Олив.

— А вернуться? — спросил он вкрадчиво, — Ты не хочешь потом вернуться?

Что происходит? Олив шумно выдохнула и, отрицательно мотнула головой.

— Тео, боюсь, что это невозможно.

— Почему?

— Потому что я не вижу для этого достаточных оснований, — теперь в тоне её голоса проступило раздражение, и, заметив это за собой, Олив поспешила добавить уже спокойнее, — Я не могу сидеть тут просто потому, что мне больше некуда деться. Тревожно жить совсем без планов на будущее. Словно в невесомости.

— Некуда деться, — задумчиво повторил Тео вполголоса, — Да, понимаю, и твоё окружение тут было несколько однообразным…

— Нет… — она выставила ладони перед собой, в надежде остановить этот поток сознания, — Дело вовсе не в этом.

— А в чём тогда?

— Тео, я не хочу оставаться. Я уже однажды приняла подобное решение и потом страшно пожалела об этом. Нельзя, просто нельзя делать одно и то же и надеяться на разные результаты.

Тео промолчал, лишь пристально посмотрел на неё. Под этим взглядом стало тяжело дышать.

— Тебя совсем не заставить задержаться здесь ещё ненадолго? — тихо прошелестел его голос в тягучем вакууме, наполнившем комнату.

Олив нечего было на это ответить. Она обошла кресло и приблизилась к книжному шкафу. В поле зрения попала обложка «Божественной комедии» Данте. Ад на обложке. Ад в душе.

— Я могу предложить пару причин? — раздалось за спиной спустя недолгую паузу.

Она отрицательно замотала головой и сдавленно проговорила:

— Нет, если это снова рассказ об итальянских университетах или рабочие предложения, то здесь не о чем говорить, — Олив прикрыла глаза, втянула носом воздух и медленно выдохнула через рот.

— Нет, речь вовсе не об этом, — голос Тео прозвучал совсем близко, — Ты нужна мне.

Олив повернулась на звук, и тут же оказалась вжата в книжный шкаф. От неожиданности, она схватила ртом воздух, вцепилась пальцами в полы его пиджака, и тогда её губы обожгло поцелуем. Мгновение застыло, словно кто-то поставил вселенную на паузу. Олив вся натянулась как струна, но осторожные прикосновения губ Тео, такие нежные и уже родные, подействовали успокаивающе, унося прочь от накопившихся тревог. Она снова оказалась внутри того ощущения, которые затапливали её весь минувший уик-энд.

Олив обвила его шею руками и утонула в нахлынувших чувствах с головой. Мягкие осторожные поцелуи скользнули на её скулу, оттуда на шею, очертили ключицы и вернулись к губам. Олив с готовностью раскрыла их и провела кончиками пальцев от его шеи по широким плечам, заметив ощутимую дрожь в ответ.

— Останься, прошу, — прошептал он, ненадолго оторвавшись от её губ.

Уже более настойчиво Тео поцеловал Олив снова, сомкнув руки на её талии. Олив смелее прижалась к нему и, раскрыв полы его пиджака, очертила ногтями линию позвоночника сквозь тонкую ткань рубашки. Ей мучительно хотелось забыться в этом мгновении, но когда прикосновения губ стали более уверенными, она вновь ощутила сомнения в рациональности происходящего. Внутренние противоречия не позволили ей погрузиться в тёплый поток эмоций. Голос разума требовал немедленно оттолкнуть Тео и выставить его за дверь, пока она снова не построила в голове целый ансамбль из воздушных замков и не перекроила свою жизнь ради очередного мужчины. Почему же это всегда должна быть она?! Олив вжалась спиной в полки и сквозь поцелуй проговорила, едва успев схватить ртом воздух:

— Стоп, Тео. Прошу, остановись…

Он замер, ослабил хватку и немного отстранился, с недоумением посмотрев на неё.

— Почему? — спросил, всё ещё не выпуская Олив из объятий.

— Потому что это не то, чего я хочу сейчас. Всё это, — жестом она очертила комнату.

— Олив, я не понимаю, — Тео нахмурил брови и разомкнул руки, давая ей пространство.

На его лице отразилась полная растерянность.

— И я не понимаю, что всё это значит, — процедила Олив и, заложив руки за спину, отвела плечи назад.

— Это значит, — Тео сделал паузу, явно пытаясь правильно подобрать слова, — что ты нужна мне. Что я потерял голову как подросток.

— Это очень точно сказано, — Олив быстро закивала, невидящим взглядом уставившись на него, — Мы поступаем сейчас как дети. Безголовые дети.

— Олив, — Тео взял дыхание, чтобы сказать ей ещё что-то.

— Тео, услышь меня, — нет, она не станет его слушать, — Я сейчас нахожусь в ужасно странной точке моей жизни. В ней произошёл крах всего, что было привычным и понятным, и это больно ударило по мне. Поверь, тебе не нужны мои тараканы. Ты знаком лишь с витринной частью, но настоящая я, утопающая в депрессивных эпизодах, синдроме самозванца и кризисе тридцати тебе здесь ни к чему.

— То есть ты всё уже решила. За меня. За нас обоих, — не вопрос, констатация.

Тео медленно выдохнул скопившийся воздух и выжидающе посмотрел на Олив, пытаясь что-то прочесть в её лице.

— Нет, — в сердце больно укололо, — Я решила за себя, и мне это не нужно. Точно не сейчас.

Светло-голубая синева его глаз опалила Олив затравленным взглядом.

— Прости, — он дёрнул бровями и покивал каким-то своим мыслям, — Я всё понял и уже ухожу.

Больше не говоря ни слова, Тео стремительным шагом направился к выходу. Олив так и осталась стоять, опираясь на книжные полки, не в состоянии обнаружить в замутнённом сознании хоть какие-то слова. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Чёрт возьми, что она только что наговорила?!

— Тео, постой! — она, ведомая неясными инстинктами, поспешила за ним, не зная, что делать дальше.

— Олив, забудем, — раздалось от двери, — Это больше не повторится.

Она так и застыла, опершись на спинку стоящего рядом стула. Тео тем временем справился с щеколдой на замке и открыл дверь. Замер в проёме и, повернув голову, проронил:

— Про аэропорт я всё понял, но Мейв наверняка захочет с тобой проститься. Во сколько у тебя такси?

— В девять тридцать, — Олив сомкнула пальцы за спиной, чтобы унять дрожь в руках.

— Ясно, — он сошёл с единственной ступеньки на улицу, — Спокойной ночи.

Дверь закрылась, и стало тихо.

Какой же идиот!

Эта мысль без конца крутилась в голове последние десять минут. Тео ввалился в квартиру, и, захлопнув входную дверь, прижался к ней спиной, будто это был спасательный плот после страшного кораблекрушения.

— Твою же мать, — пробормотал он, растирая лицо ладонями.

Ну как?! Как он мог так всё испортить?! Можно же было просто довольствоваться дружеским общением с некоторыми бонусами, и втайне ловить её взгляды и улыбки, тихо умирая внутри. Всё бы забылось, эта глупая привязанность точно бы сошла на нет, ведь ничто так не убивает чувства, как расстояние. Хуже только несвоевременные признания и их безответность.

В глубине квартиры послышалось шуршание, скрипнула дверь и в коридоре появилась Грейс. Завернутая в болотного цвета вафельный халат, она напоминала греческое изваяние.

— Что? Натворил делов? — прозвучал сонно её голос.

— Это так очевидно? — Тео отлепился от двери и, бросив пиджак на вешалку, прошагал к дивану.

— Выглядишь депрессивнее обычного, — она прошла следом за ним и мягко опустилась в кресло напротив.

— Есть повод, — он невидяще уставился на полотно штор, сквозь ткань которых виднелся свет в окнах напротив.

— Поругались? — спустя недолгую паузу спросила сестра.

— Нет, — он устало потёр переносицу и, слегка повернув голову, бесстрашно встретился с её пытливым взглядом, — Грейс, я не уверен, что готов сейчас это обсуждать.

— Ты вечно ко всему не готов, — она опёрлась на один из подлокотников и уложила подбородок на тонкие пальцы сжатой руки, — но это не я тут теряю перспективу на нормальные отношения с идеальной девушкой десять из десяти.

— Вот прямо сейчас ты делаешь хуже, хотя ещё минуту назад казалось, что хуже уже некуда.

Грейс в очередной раз проявила полное безразличие к его выпадам. Слегка наклонив голову, она спросила:

— Что натворил, колись?

Тео не хотелось отвечать. Он сомкнул губы и, отрицательно мотнув головой, прикусил щеку изнутри. Выждал минуту, но сестра, кажется, никуда не собиралась уходить. Еще одна минута в полном молчании. Ну почему, почему она всегда так поступает?! Из последних сил сдерживая раздражение, Тео потер бровь кончиком указательного пальца и тихо проговорил:

— Я попросил её не уезжать, ну или хотя бы потом вернуться.

— Неплохо, — лицо Грейс вытянулось, — а она?

— А ей это неинтересно, — уголки его губ непроизвольно дёрнулись в ехидной улыбке.

— Враньё, — безапелляционно заключила сестра, махнув рукой.

— И давно ты читаешь мысли малознакомых людей? — Тео не скрывал скепсиса, — Или уже успела сделать расклад таро? Прочла гороскоп?

— Не нужно увлекаться эзотерикой, чтобы понять, что она по уши втрескалась в тебя, а ты щёлкаешь клювом, как последний, — она сделала паузу, будто подбирая подходящее слово, — чудак.

— Грейс, — кажется, в его голосе сейчас прозвучала вся усталость этого мира, — это всё сейчас очень не к месту. Я не нуждаюсь в твоей интервенции.

— Скажи ей всё, как есть, не понимаю, чего ты мучаешься как малолетка, — не унималась сестра.

— Считай, сказал. Ещё раз, Грейси, услышь меня, ей это не нужно. Завтра такси в девять тридцать и прости, прощай, — Тео больше не хотелось участвовать в этом обсуждении, он поднялся с дивана и направился к кухонному гарнитуру.

— Подожди, ты что, признался ей?! — кошачьи глаза Грейс, кажется, стали ещё больше, — И?! Она прямо так и сказала «Мне это неинтересно»?!

— Спокойной ночи, — он схватил с кухонной стойки планшет и, больше не глядя на сестру, направился в спальню.

Закрыл дверь на щеколду, выдохнул. Какой же поганый вечер! Хуже будет только утром. Завтра, проводив Олив, Грейс и Мейви уедут в тур, а это значит, что можно будет достать бутылку Bushmills (*от авт. известная марка ирландского виски) и утопить на её дне все свои несбывшиеся надежды.

Этой ночью Олив так и не сумела заснуть. В районе пяти утра она встала с постели и, раскрыв чемодан, принялась складывать в него одежду из шкафа. В самом углу гардероба обнаружилась сумка на магнитном замке, и Олив, переложив в неё вещи, спрятала купленную в Трастевере плетенку в чемодан. Вздохнула, смахнула с глаз очередную порцию слез и упрямо продолжила сборы. Ближе к восьми утра сквозь ставни начал пробиваться солнечный свет, но Олив не нашла в себе сил их распахнуть. Мрачная обстановка пустой комнаты теперь идеально отражала её внутреннее состояние. Ч и т а й н а К н и г о е д. н е т

Как только за Тео закрылась дверь, она осознала, что натворила. Не дав и шанса. Не допустив в своей бездарной, бестолковой голове, что, возможно, причиняет ему страшную боль, только основываясь на неудачном опыте своей идиотской жизни. Жалкая. Жалкая и глупая. В моменте ей ведь казалось, что так она выбирает себя, но вот утро постепенно наползло на город, и Олив окончательно утратила всякую способность сдерживать слезы. Выбор себя не должен заканчиваться глухой болью в грудной клетке. Он должен быть про гармонию со своим решением, а не страданиями от него. Но плёнку уже не отмотать назад, и потому впереди её ждёт Лондон и очередные бессонные ночи со слезами в подушку, ведь днём ей нужно приводить дела в порядок и заниматься их с Тео работой на студии.

— Блеск, Олив, как всегда полный блеск, — обратилась она к себе вслух, и звук собственного голоса отозвался гулким эхом в пустой квартире.

Бен приехал ближе к девяти часам, когда до прибытия машины оставалось совсем немного. Олив сидела на диванчике в гостиной и невидящим взглядом «смотрела» какое-то музыкально-комедийное шоу. Сосредоточиться на вакханалии, происходящей на экране, ей не позволял внутренний монолог, громкость которого шла по нарастающей.

— Ого, ты уже на чемоданах, — не без удивлённой улыбки воскликнул Бенни, но увидев отсутствующее выражение на лице кузины, моментально нахмурился, — Так, что случилось?

— Всё в порядке. Просто уже скучаю по Риму, — выдала Олив заранее придуманный ответ.

— Оу, ну-у, — он почесал в затылке, — твой опыт знакомства с ним был слишком положительным. Зато возвращаешься в Лондон с новой работой и можешь заняться интересным делом. Разве не круто?

— Да-а, — Олив постаралась не выдать своё безразличие к его слова, втайне надеясь, что ответила впопад, — Я заварю нам чаю, — она поднялась с места и проплыла на кухню, мимоходом нажав на кнопку чайника.

— Как Тео воспринял твоё решение уехать? — спросил кузен осторожно.

— Это неважно. Теперь мы коллеги и продолжать всё это было бы неэтично. Что он думает на этот счёт не должно меня волновать.

Какую же чушь приходится нести, чтобы не утратить лицо.

— Нда… — протянул Бен и взглянул на часы, — Ну тогда выпьем чаю и я спущу чемоданы вниз.

— Как там пригород Милана? — желая сменить тему, спросила Олив.

Бен в ответ протяжно вздохнул:

— Иногда мне кажется, что, придя на эту работу, я тупо променял антропогенные катастрофы на стихийные бедствия.

— И-и это плохо?

— Пока не знаю. В первом случае ты наблюдаешь грязь, боль и смерть по причине отсутствия у людей мозгов, а в другом всё то же самое, но просто потому что такова жизнь. И там, и там осадочек мерзкий.

— Чужая глупость раздражает сильнее, чем буйства природы, — задумчиво протянула Олив, — невозможно не злиться на несправедливость и отсутствие эмпатии у людей, обладающих властью и вооружением. А природа просто живёт своей жизнью. Жестокой, даже первобытной. Но тут уже редко кто-то бывает виноват.

— Наверное, ты права… — Бен покивал и присел на диван.

Олив подала чай и ещё минут десять они обсуждали его миланские приключения. Когда чашки опустели, Бенджи отнёс их в раковину и, выдвинув ручку чемодана, откатил его к входной двери.

Уходить не хотелось. Она в последний раз вышла на балкон и оглядела оживлённую виа Тибуртина. В ресторанах всё так же сидели люди, пекарня напротив издавала умопомрачительные ароматы, а по дороге внизу курсировали автобусы, проезжали машины и носились мопеды.

Глаза вновь наполнились влагой. Быстро смахнув слёзы, Олив мельком взглянула на пустой балкон напротив. Закрытые ставни и никого. Она опустила взгляд и заметила, что внизу припарковалась белая машина: такси.

— Там, случайно не наш автомобиль приехал? — спросила она у Бена.

— Что? Уже? Иностранец что ли за рулём? — кузен вышел на балкон и посмотрел вниз, — Марка тачки вроде совпадает. Очень странно. Они обычно опаздывают минут на пятнадцать-двадцать. Италия же, ну.

Он оставил чашку на столике здесь же и быстрым шагом направился к двери, подхватил чемодан и вышел.

Олив посмотрела вниз. Водитель вышел и, облокотившись на капот, осмотрел улицу. Вот появился Бен, что-то у него спросил, тот покивал. Открыл багажник и погрузил чемодан внутрь. Хлопнула дверь. Она вздохнула.

Не помня себя, закрыла дверь на ключ, спустилась на лифте и вышла на виа Тибуртина.

— Ну что, едем? — спросил Бенджи.

— Думаю, да, — она покивала, — Мейви хотела попрощаться, но, мне кажется, от этого всем только хуже.

— Пожалей детскую психику, ей ещё сниматься в новом сезоне «Очень странных дел», — подмигнул ей кузен.

— Да-а, — Олив закатила глаза, — повторяй эту шутку почаще, и тогда она точно станет смешной.

Бен проигнорировал её слова и, открыв дверь, сел на переднее пассажирское. Олив подняла глаза на балкон напротив. На секунду ей показалось, что там мелькнул силуэт, но плотно закрытые ставни разубедили её в том, что кто-то из семейства Галлахер мог заметить её отъезд. Что ж, тем лучше. Она села в такси, закрыла дверь. Автомобиль пришёл в движение и вскоре покинул виа Тибуртина.