Русская война 1854. Книга четвертая

Глава 14

Лешка Уваров думал, что оглохнет. Лежать весь день под взрывами вражеских снарядов — нет, он никогда больше не посмотрит сверху вниз на обычную пехоту. Они ведь даже шутить умудрялись. А потом подниматься и встречать врага огнем. Как оказалось, самым сложным для сидящего тут же офицера было удержать всех от атаки. Когда враг побежал в первый раз и когда во второй.

— Мы выстояли! — повторял он. — Умирать задачу не ставили! А уничтожат врага те, кто к этому готовился.

— Правильно, — поддержал молодого поручика пожилой ефрейтор. — Не будем отбирать хлеб у паровиков и летунов. А то обидятся еще…

Солдаты засмеялись, а потом дружно закричали «ура», заставляя врагов бежать еще быстрее. Для многих это стало концом сражения, но не для Лешки. Как оказалось, принимать удар было даже легче, чем следить, как продолжают биться твои товарищи. Вот вражеская флотилия пошла вдоль северного берега Габа-Тепи. Вот ее начали обстреливать броневики. А потом и самолеты полетели. Лешка сразу узнал идущий первым номером «Чибис» капитана Щербачева.

Удар… Он ждал удара, и вот вниз посыпались бомбы. Бухту заволокло пороховым дымом, несколько долгих секунд ничего не было видно, но потом из белого марева начали показываться корабли. Побитые, пожженные, но англичане с французами шли вперед.

— Четверых достали! Один на дно ушел, три хода лишились! — кто-то из казаков с острым зрением первым разглядел результаты бомбардировки.

А вот Лешка заметил еще кое-что. На палубы уцелевших кораблей, что все-таки вырвались на открытое пространство, вытаскивали знакомые силуэты с красными крыльями. Значит, есть все-таки у врага свои самолеты, и он, словно чувствуя опасность, берег их до последнего. И ведь выбрал момент, когда отбомбившаяся эскадрилья совершенно беззащитна, а на прямой дистанции даже старые «Призрачные огни» смогут попить из нее крови.

Почти два десятка английских планеров взмыли с палуб сбегающей эскадры на подозрительно длинных языках пламени. Похоже, союзники не просто так оставили старые «Призрачные огни» в строю — они улучшили их новыми разгонными ракетами. Расстояние до уходящих бомбардировщиков быстро сокращалось. Часть англичан выпустила ракеты, к счастью, не угадав с дистанцией подрыва, часть еще больше ускорилась, словно собравшись на таран, а с головного планера и вовсе застучала митральеза.

Недолго — отдача мгновенно сломала линию полета, и «Призрачный огонь», закружившись словно сломанная игрушка, полетел вниз. Остальные атаки тоже не сработали — «Пигалицы» даже без оружия все равно были гораздо маневреннее. Они ушли с линии огня вправо, вот только это оказалось ошибкой… Теперь-то Лешка понял, зачем разгонялись так и не выпустившие свои ракеты «Огни»: хотели обойти наших и занять позицию, чтобы достать их как раз после маневра.

А он на земле! И ничего не может сделать!

Хитрые, сволочи! Под кожей ходили мышцы, с трудом удерживая штурвал. Как нас почти загнали в ловушку! Еще ведь и выжидали до последнего, чтобы вторая эскадрилья пролетела и не успела развернуться, чтобы нас прикрыть. Если бы это еще не читалась так легко, могло быть опасно. А так…

Ушли от первой атаки и повернули вторую группу «Призрачных огней» спиной к нашим позициям, заодно забравшись метров на пятьдесят повыше. В общем, англичане даже разрядиться не успели, как их сняли ракетчики с обрыва. Тут, конечно, не Сашка Алферов командовал, но генерал Хрущев просчитал ситуацию и не опоздал с командой.

А там и чуть запоздавшая вторая эскадрилья довершила разгром. От воздушной поддержки летучей эскадры не осталось и следа, и единственное, что оставалось англичанам с французами — это полагаться на скорость своих паровых машин, храбрость и удачу.

— Обе эскадрильи под загрузку. Первая — бомбы, вторая — ракеты, мне — «Большую мамочку», — отдал я приказ сразу после приземления.

Теперь у меня было около пяти минут, чтобы немного размять мышцы, сполоснуть горло и еще раз продумать тактику второго захода.

— Стоит ли? — словно из воздуха рядом появился Руднев.

Капитан старался этого не показывать, но его немного гнело, что его броневики не смогли внести существенный вклад в это сражение. И ведь сколько ему ни объясняй, что без него бы мы без потерь не обошлись — некоторым хочется именно самим врываться на чужие позиции и сносить вражеские головы.

— Нужно, — ответил я.

— Ты же говорил, что на заходе без прикрытия минимум треть эскадрильи потеряешь, — Иван Григорьевич показал, что все же слушал меня. — Машины, люди… Зачем? Если мы уже победили?

— Если эти, — я кивнул в сторону спешащих в море кораблей, — уйдут, то уже скоро снова встанут в строй. Станут силой, с которой под прикрытием большой эскадры ни пять, ни десять, ни даже пятьдесят «Пигалиц» ничего не сделают. Нет, их нужно дожимать сейчас. Тем более, они почти сломались, я чувствую!

— Господин капитан! — ко мне подбежал Алехин с пилотами второй эскадрильи. Тоже недовольный, только в отличие от Руднева немного по-другому. — Почему опять ракеты? Разрешите поставить бомбы, мы справимся! Кровью смоем ошибку, когда дали к вам прорваться!

— Первое, не было ошибки, — я покачал головой. — Враг обошел нас не потому, что мы ошиблись, а потому что он все сделал хорошо. И нужно уметь замечать такие моменты и делать выводы! И второе… Ваша задача снова будет сложнее. На этот раз не если что-то случится, а сразу.

— Что нужно сделать? — пилоты моментально подобрались.

— Идете первой волной. Запускаете ракеты чуть с перелетом, чтобы вражеские корабли накрыло облаками дыма. Да, вы будете атаковать с максимальной дистанции — тут особая точность и не нужна — но по вам будут стрелять всем, чем только можно. Первая же эскадрилья пойдет второй волной и будет работать уже вплотную. Звучит опасно, но, если вы справитесь, у нас будут хорошие шансы вернуться. Все ясно?

— Так точно.

— Тогда принимайте ракеты и готовьтесь к полету!

— Есть!

Вторая эскадрилья разошлась по своим местам, а я собрал первую. Нам ведь даже с таким прикрытием атаковать будет непросто. Полетим в лоб — точно собьют. Так что нужно думать. К счастью, с учетом нашего максимального угла атаки в 30 градусов математика тут несложная. Катет напротив такого угла всегда равен половине гипотенузы, так что, зная высоту, можно всегда заранее посчитать дистанцию до цели. Полетим с пятисот метров от земли, нужно будет пикировать почти километр, с сотни — всего двести метров. То, что сброс будем делать незадолго до цели, на общих цифрах это особой роли не сыграет. Главное, со стратегией нужно определяться заранее.

И полумеры тут не помогут. Нужно удивлять!

В общем, я свою идею изложил, каждый зафиксировал план полета, а там и снова пора было выбираться в небо.

Лешка уже было решил, что битва закончилась, но тут в небе снова появились серые тени. «Пигалицы» первой и второй эскадрилий опять шли в атаку и на этот раз без всякого прикрытия. Кто-то из солдат тоже их заметил, даже радостно закричал, но… Лешка-то знал, чего на самом деле будет стоить подобная дерзость. Сколько раз капитан им говорил, что так нельзя поступать, и вот сам повел самолеты в безрассудную мясорубку.

— Что они задумали? — Лешка сам не заметил, как заговорил вслух. — Прикрытие ракетами?.. Но этого же не хватит! Никогда не хватало!

Тем не менее, две эскадрильи шли точно на врага. Англичане с французами уже все поняли и носились по палубам, готовясь к отражению налета. Пушки с картечью, если кто-то окажется настолько глуп и безрассуден, что попадет в радиус их атаки. Взводы стрелков — ходили слухи, что в Европе собирали всех охотников, умеющих бить птиц влет. Несколько митральез, под которые спешно подкладывали упоры, чтобы задрать стволы повыше. И ракеты… Лешка точно видел блеснувшие в свете идущего на закат солнца стальные трубки. Верная смерть! Но капитан все равно вел «Чибисов» вперед.

Вот вперед выдвинулась вторая эскадрилья и запустила наши ракеты. Как на ученьях — чуть вперед, чтобы облака дыма накрыли весь корабль, скрывая остальную атаку. Вот только какое же куцее получилось облако! Словно почувствовав, что этого будет недостаточно, два «Чибиса» придержали часть ракет и пошли ближе. Илья Алехин и его ведомый Ефим Вахромеев — Лешка узнал чужие машины издалека. Приблизившись еще на несколько сотен метров, они выпустили сэкономленные заряды прямо по палубам ближайших кораблей и только потом отвернули.

Раскидали пару взводов шотландцев и одну готовую к бою митральезу. Но и сами получили под сотню пуль вслед. Алехину повезло, а вот Вахромеев закрутился и пошел штопором вниз. Спрыгнул? Лешка не разглядел — все перекрыла тень от развернувшейся «Пигалицы» Алехина. Не бросил ведомого, но… Все внимание Лешки вернулось к первой эскадрилье. Еще до рывка этой парочки она, словно горный ручей, разошлась на два потока. Нет, словно ножницы! Разошлись и тут же, не снижая скорости, сошлись прямо над кораблями противника.

Кажется, те сначала не ожидали столь резких маневров, потом долго не могли взять упреждение по высоте — как оказалось, каждое звено шло по своей траектории. Вот только потом машины все-таки начали падать: одна, две, три… Минус целое звено! Но остальные добрались до цели, скинув на сжавшиеся для отражения атаки вражеские корабли еще под сотню бомб. И не только.

Лешка только в последний момент узнал закрепленную под брюхом «Чибиса-01» «Большую мамочку». Почти двести килограммов пороха, которые летели прямо не больше полусотни метров, а потом так и норовили уйти в сторону — их нужно было подвести почти вплотную к кораблям противника. И капитан вел…

— Давай же! — Лешка закричал. В этот момент ему было плевать на все — пусть заметят, пусть домой отправляют, лишь бы у их командира получилось.

И у него был шанс. Сначала ракеты, потом бомбы — враги просто не ожидали, что будет третья волна. Пусть и одиночная. Впрочем, кто-то спохватился — зазвучали выстрелы, но попасть в узкий передний профиль «Пигалицы» та еще задача. Кто-то начал поворачивать пушку — эта не промажет. Но Капитан все видел. В последний момент сместился в сторону, выигрывая драгоценные мгновения, а потом сбросил «Мамочку». Казалось, та рухнула и побежала прямо по воде.

Ее провожали взглядами все. Свои, чужие — а потом взрыв, разваливший винтовой шлюп «Керли» на две части. Одним ударом капитан и выбил вражеский флагман, и преградил дорогу остальным кораблям. Кто теперь примет у них командование? Кто будет решать, прорываться мимо лоции, рискуя сесть на мель, или же принять разумное решение? Англичане и французы ведь всегда хвалились, что они очень разумны.

— Белый флаг! — крик ударил Лешке в уши.

— Они сдаются! Сдаются!

— Мы победили!

— Ура!

Крики взлетали над пляжем, и, казалось, никто кроме бывшего мичмана не заметил, как начал крениться самолет капитана. Сначала немного, а потом резко клюнул вправо, словно пилот завалился прямо на штурвал… Лешка больше не думал и не ждал. Откинув винтовку, он бросился в теплые воды Фракийского моря. «Чибис» легкий, сразу на дно не уйдет, и, если будет кого спасать, он сделает все, что можно.

«Домой ведь отправят. Теперь уже точно», — мелькнула предательская мысль, но Лешка даже не обратил на нее внимания.

Нормально все прошло. Если бы меня не подстрелили, вообще бы идеально. Я даже, падая, успел заметить белый флаг, поднятый над палубой идущего вторым «Своллоу». И как только так быстро успели? Неужели кто-то начал заранее готовиться? Очень разумно… А вот то, что я не придумал ремни для пилотов — уже нет. Вот, кажется, подстрелили, навалился на штурвал, падаю и ничего не могу сделать.

«Чибис» с треском ударился о воду и тут же принялся закапываться в волны. Тело начало шевелиться, но так заторможенно, что это не особо помогало. Кажется, все — если хотя бы кабина была бы сплошной и герметичной, возможно, успел бы прийти в себя. Очередная волна вытащила меня с сиденья и попыталась уволочь за собой. Вниз… Как же быстро, я даже вдохнуть не успел!

Меня закрутило. Одна польза — увидел напоследок свет и мутное небо сквозь толщу воды. А потом чья-то сильная рука ухватила меня за шкирку и дернула на поверхность.

— Вот вы где, ваше благородие! — мичман Прокопьев держался на воде не очень умело, загребая по-собачьи. Но это не мешало ему одной рукой удерживать меня на плаву. И улыбаться. — Я же говорил, что пригожусь!

Насчет улыбки — это он зря. Очередная волна заставила моего связиста нахлебаться воды, и дальше он тратил все силы на то, чтобы уже молча тянуть нас к берегу. Помочь бы ему, но… К счастью, скоро к мичману присоединился кто-то еще. И уже вдвоем им стало легче. А потом появились еще ребята, кто-то пригнал одну из оставленных англичанами лодок, и до берега мы добрались даже с комфортом.

Здесь меня сдали врачам. Бледному доктору Гейнриху и похожей на ледяную королеву Анне Алексеевне. Девушка во время операции, казалось, даже не смотрела на меня. Сквозь эфирную повязку я чувствовал все словно в тумане, но невольно думал только об этом. Почему?

— Григорий Дмитриевич, с возвращением, — поприветствовал меня залитый кровью врач, когда я пришел в себя.

Уже в другом месте. Точно, это палатка для выздоравливающих, через открытую дверь которой задувал освежающий ветерок. А еще было видно небо с красным шаром у самой поверхности воды. Получается, солнце еще даже не скрылось за горизонтом. Все закончилось настолько быстро?

— Спасибо за помощь, — я кивнул Гейнриху и порадовался тому, что тело выполнило приказ. А то ведь была мысль, что повредило позвоночник, и тогда все. — Что со мной?

Доктор не успел ответить, кто-то позвал его на следующую срочную операцию, и он поспешил обратно в хирургический блок. Рядом же появилась до этого незаметная в тени Анна Алексеевна.

— Вам повезло, — ее голос звучал еле слышно. — Вражеская пуля попала в одну из стоек «Чибиса», согнула ее и та проткнула вам плечо. Из-за болевого шока от застрявшего в теле металла вы не могли двигаться, но на самом деле рана гораздо легче, чем если бы вас задело пулей напрямую. Считайте, просто штыком пырнули, — девушка даже улыбнулась. С каждым словом она расцветала все больше и больше, и я неожиданно осознал такую простую и очевидную вещь. Ледяной королевой она была из-за меня: чтобы не отвлекаться, чтобы сделать все необходимое, я ведь и сам такой: когда занят делом, стараюсь просто ничего не чувствовать.

— До чего мы дошли, удар штыком — уже везение, — я пошутил. — Кстати, каков прогноз?

— Две недели, и рукой можно будет пользоваться. Пара месяцев, и можно возвращать нагрузки. А ходить — думаю, свежий воздух вам будет полезен прямо сейчас. Тем более, там за палаткой все ваши собрались. Ждут. Впрочем, я могу отправить их в казармы, а вы отдохнете. После принуждения к сдаче целой эскадры вам теперь многое можно. И… — тут девушка перешла на шепот. — Теперь князю Меншикову не удастся отвертеться и придется заплатить вам все призовые за захваченные суда.

Мы понимающе улыбнулись. Александр Сергеевич хоть и не его прадед, который «полудержавный властелин», но серебро — что свое, что государственное — тратить не любил. Ничего, усиление русского флота, который он считал своим детищем, будет для князя неплохим утешением… Анна подставила мне плечо, и я, стараясь опираться не слишком сильно, вышел из палатки.

Тут действительно было людно. Все пилоты, половина броневой команды Руднева — те, кто сейчас не отгонял технику обратно к крепостям, еще из нижних чинов не меньше сотни человек. И все ждали именно меня. Среди этой толпы я невольно выделил несколько знакомых фигур. Мокрая четверка. Прокопьев, вытащивший меня. Лешка Уваров — вот засранец, вернулся, причем, судя по форме, в пехоту, и ведь улучил момент и тоже поучаствовал в моем спасении. Взгляд отводит, чувствует свою вину, но не сбежал… Третий — Алехин, на нем тоже лица нет. Его ведомый, как раз четвертый, стоит рядом, живой, но видно, что старший второй эскадрильи места себе не находит, что чуть не отправил его на тот свет. Вот и хорошо, что он это понимает.

— Спасибо, братцы! — я обвел взглядом собравшихся солдат, и, кажется, сейчас это были самые правильные слова. Слова, которые всегда важны. — Спасибо, что сегодня каждый сделал то, что должен, что выдержали, что не дрогнули. И враг не сбежал, не убит — лучше! Он сломался и поднял белый флаг на море, пожалуй, впервые со времен мыса Лизард в 1707-м! Я горжусь вами! Ура!

После громового ответа люди начали расходиться, а я уже без лишних глаз подошел к мокрой четверке. Пришло время разобраться, как поступать с этими нарушителями приказов. Сегодня каждый из них сделал что-то хорошее, но в то же время пошел против правил, без которых на войне все просто развалится. И как теперь с ними быть?

— Мичман Прокопьев, я приказывал вам покинуть мой «Чибис», но вы остались, нарушив приказ и воспользовавшись спешкой перед вылетом, — начал я. — Лейтенант Уваров, вы были отчислены из рядов пилотов, но решили вернуться на фронт против моего слова и прямого приказа. Рядовой Вахромеев, ваша вина меньше всех — вы следовали за ведущим, но тем не менее нарушили план на битву. И, наконец, мичман Алехин, ваша вина больше остальных — вы мало того, что нарушили приказ, но еще и рискнули доверенной вам жизнью ведомого…

Я замолчал, собираясь с мыслями.