Русские цари

Годы жизни (28. 01. 1693 — 17. 10. 1740)

Годы правления (1730–1740).

Муж — герцог Фридрих Вильгельм Курляндский

Детей нет.

Анна Ивановна была четвертой дочерью Ивана V Алексеевича от брака с Прасковьей Федоровной Салтыковой. Родилась в Крестовой палате Московского кремля. Имеется версия, что настоящим отцом девочки был спальник царицы Прасковьи В. Юшков, приставленный к ней деверем — царем Петром I. Выросла с матерью и сестрами в подмосковном селе Измайлово. Рано умерший отец не имел на семью никакого влияния, а мать не любила Анну из-за ее замкнутости и угрюмости. По требованию Петра I воспитанием Анны руководили учителя-иностранцы. Преподавателем немецкого языка был Иоганн Христофор Дитрих Остерман, брат будущего вице-канцлера А. И. Остермана. Научившись понимать, но не говорить по-немецки, Анна Ивановна так и не научилась писать по-русски без ошибок. Грамоту дочери царя Ивана V постигали по букварю Кариона Истомина, иеромонаха московского Чудова монастыря. Но наряду с этим на царевну влияли также юродивые, святоши и разные приживалки, которыми был наполнен двор царицы Прасковьи. Еще в молодости Анна отличалась набожностью, но вместе с тем и строптивостью нрава, унаследованной от матери.

С марта 1708 г. семья покойного Ивана V по распоряжению Петра I переехала в Петербург и проживала при дворе царя. По воспоминаниям современников, Анна всегда чем-то раздражала царицу Прасковью, в отличие от старшей дочери Екатерины. И когда Петр I предписал царице Прасковье выбрать из своих дочерей невесту для курляндского герцога Вильгельма, она сразу же назвала Анну: очевидно, молодой герцог показался ей незавидным женихом, поскольку славился как дебошир и выпивоха. Свадьба Анны Ивановны состоялась 31 октября 1710 г. Петр I назначил ей 200 тыс. рублей в приданное и 400 тыс. рублей ежегодного содержания в случае смерти мужа и бездетности. 8 января 1711 г. супруги отправились в Курляндию, но прожили вместе недолго: не прошло и двух месяцев, как 17-летний герцог умер от простуды и перепоя по дороге из Петербурга в Митаву. Овдовевшая герцогиня вернулась в град Петров.

Однако Петр из-за политических соображений постарался водворить племянницу в ее новые владения, т. к. заботился прежде всего об интересах России: Курляндия в то время граничила с Лифляндией, куда входили земли Северной Латвии и Южной Эстонии, которые только что были завоеваны русскими войсками.

Герцогиня Курляндская

Поначалу царь хотел отправить в Митаву, где с лета 1712 г. находилась Анна, и всех ее сестер вместе с матерью, но позже отказался от этой идеи. Жизнь Анны Ивановна на чужбине в окружении чужих ей курляндских дворян была печальной. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что вскоре фаворитом герцогини стал обер-гофмейстер герцогского двора и представитель России П. М. Бестужев-Рюмин.

Через вдовствующую герцогиню и П. М. Бестужева-Рюмина Петр надеялся сохранить влияние на положение дел в герцогстве. В это время Анну Ивановну обычно видели полуодетой, нечесаной, целыми днями валявшейся на медвежьей шкуре. Управление Курляндией в значительной степени сосредоточилось в руках Бестужева-Рюмина, который жил в Митаве с сыновьями Михаилом и Алексеем (будущим канцлером). Вдовствующая герцогиня имела много женихов (которых привлекала прежде всего герцогская корона Курляндии), но брачные переговоры, по политическим обстоятельствам, не привели к результату: в 1717 г. к Анне Ивановне сватался герцог Иоанн Адольф Вейсенфельский, затем маркграф Фридрих-Вильгельм Бранденбург-Шведтский. Так как выделенных ей Петром I денег на житье-бытье не хватало, она часто выезжала в Россию, посещала Измайлово и просила денег в Петербурге. После того как стало известно о романе герцогини с П. М. Бестужевым-Рюминым, царица Прасковья стала требовать его отзыва из Митавы, но гофмейстер был нужен там Петру I. После же смерти императора опала Бестужева-Рюмина не замедлила последовать.

В 1726 г. Анна Ивановна просила разрешения императрицы Екатерины I на брак с Морицем Саксонским, внебрачным сыном короля Августа Сильного, претендовавшим на курляндскую корону. Это был единственный жених, нравившийся самой невесте. Но в этом Екатерина I отказала ей, так как светлейший князь А. Д. Меншиков тоже хотел стать герцогом Курляндским. После вступления Анны Ивановны на русский престол, в 1730 г. явился еще один претендент на ее руку — дон Эммануил, инфант Португальский. Этот был последний, и, отказав ему уже лично, Анна решила уже не выходить замуж. С 1727 г. ее фаворитом стал курляндский дворянин Э. И. Бирон. Он стал настоящим другом герцогини на многие годы. Некоторые историки утверждают, что у них даже родился сын. Во всяком случае, Анна практически не расставалась с Бироном и с его младшим сыном и жила с ними почти что одной семьей.

Судьба Анны круто переменилась 19 января 1730 г., когда скоропостижно скончался юный император Петр II.

На экстренном заседании Верховного тайного совета было решено передать российский престол герцогине Курляндской. По предложению князя Д. М. Голицына, чтобы оградить Россию от влияния фаворитизма, сильно дававшего себя знать последние два царствования, было решено ограничить личную власть монарха. Предложение Голицына было принято остальными «верховниками».

В Митаву из Москвы отправилось посольство в составе князя М. М. Голицына, князя В. Л. Долгорукого и М. И. Леонтьева, которое представило герцогине «Кондиции», содержавшие ограничивавшие будущую монархиню условия. Согласно им императрица должна была не выходить замуж и не назначать себе наследника, содержать в Верховном тайном совете всегда 8 человек и без его согласия не объявлять войны и не заключать мира, не налагать податей и не расходовать государственных доходов, не жаловать вотчин и не отнимать имения и чести у шляхетства, не жаловать никого в придворные и генеральские чины, гвардию и все прочие войска передать в ведение «верховников».

Встретив в Митаве посланцев Совета, Анна не колеблясь подписала предложенные ей кондиции. Она прекрасно понимала, что главное — получить желанную власть. И действительно, приехав в феврале 1730 г. в Москву, она оказалась вовсе не такой послушной, как того от нее ожидали. Она привезла с собой Э. И. Бирона, а затем с помощью гвардии упразднила Верховный тайный совет и отменила «кондиции», демонстративно разорвав их. В современном понимании она совершила государственный переворот, начав тем самым длинную череду дворцовых переворотов в России.

Императрица

Взойдя на престол, Анна вовсе и не мечтала прослыть мудрой законодательницей или праведным судьей. На троне она вела себя как помещица, владеющая большим имением. Она гневалась на леность, не терпела распутства, жестоко карала обманщиков. Ее девизом стали слова: «Кого хочу — пожалую, в том я вольна».

Вкусы и интересы русской императрицы были весьма причудливы. Она была воспитана в патриархальной обстановке XVII в., в соответствии с которой и организовала свой быт. Ее окружали мамушки и нянюшки, различные приживалки, карлики, шуты и шутихи.

Однако и жизнь на чужбине наложила на нее не меньший отпечаток. Анна страстно любила театр, особенно итальянскую комедию масок, была неравнодушна к опере и балету. Именно при ней в Петербурге была основана первая балетная школа. При Анне в придворном театре ставились оперы.

Любопытно, что Анна Ивановна была прекрасным стрелком. Не проходило и дня, чтобы она не упражнялась в стрельбе из лука или ружья. По нескольку раз в год для нее устраивались охоты. Любила также играть на бильярде. Зато государственными делами она занималась очень редко. Практически вся власть находилась в руках герцога Бирона, а также приближенных к нему кабинет-министров А. И. Остермана и А. П. Волынского. Вернувшись однажды с доклада, А. П. Волынский сказал своему приятелю: «Государыня у нас дура! Резолюции от нее не добьешься». Действительно, от царствования Анны Ивановны не сохранилось ни одного пространного манифеста.

С первых же минут самодержавной власти императрица начала «накладывать опалы» на русскую знать. Представители ее (Долгорукие, Голицыны, Черкасские, Юсуповы) постепенно теряли свое значение и служебные места, подвергались гонению и ссылке. В то же время не менее систематически шло возвышение «немцев»: они заняли первые места в придворной администрации. «Немец» А. И. Остерман стоял во главе текущего управления, «немцы» Б. X. Миних и П. П. Ласси были во главе армии. Немалый вес имели братья Р. Г. и К. Г. Левенвольде, барон К. Л. Менгден и др. Но наибольшим влиянием пользовался Э. И. Бирон, которого царица прихватила с собой из Курляндии, — человек ничтожный по способностям и безнравственный по натуре. Пользуясь ее доверием, «Бирон вмешивался во все дела управления, но не имел никаких государственных взглядов, никакой программы деятельности и ни малейшего знакомства с русским бытом и народом. Он не управлял государством, а эксплуатировал страну в своих личных выгодах, презирал закон и совесть и обманывал императрицу». Народные силы подтачивали и стихийные бедствия: мор, голод. Ропот не смолкал. Все беды народ приписывал слабой женской власти и был уверен в том, что даже хлеб не родится потому, что «женский пол царством владеет».

После ликвидации Верховного тайного совета было восстановлено прежнее значение Сената. Большинство бывших членов Совета вошли в Сенат, но бывший глава «верховников», князь Д. Голицын был судим особым судом и заключен в Шлиссельбургскую крепость, где и умер в 1737 г. В 1731 г. Анна Ивановна учредила Кабинет министров. Тогда же знаменитый Преображенский приказ Петра I был ее указом заменен на Тайную розыскных дел канцелярию, где при расследовании «Слова и дела государева» применялись жестокие пытки. Сначала задачей Тайной канцелярии было следить за всеми членами бывшего тайного совета, но потом, по воле Э. И. Бирона, она стала следить за всем населением страны. Этот сыскной орган, руководимый А. И. Ушаковым, был завален политическими делами; мелкая житейская вражда, чувство мести, низкое корыстолюбие могли привести всякого человека к следствию, тюрьме и пытке. Желающему кого-либо оклеветать достаточно было только крикнуть: «Слово и дело!» — и бедняга попадал к «заплечных дел мастерам». В обществе господствовала атмосфера террора.

В эту мясорубку попали князья Долгорукие, причем всей семьей. В 1738–1739 гг. женщин из этого рода разослали по отдаленным монастырям, а князю Ивану (фавориту Петра II) и остальным мужчинам отрубили головы на эшафоте. Через несколько месяцев после этих событий топор обрушился на А. П. Волынского. Он провинился в том, что посмел вести себя слишком вызывающе по отношению к императрице. «За компанию» с ним, в 1740 г., были казнены и его друзья: П. М. Еропкин и А. Ф. Хрущов.

В то же время Анна Ивановна помнила, что императрицей ее сделало вмешательство гвардии, т. е. дворян, а потому ее политика была ориентирована на них. Так, срок военной службы она сократила до 25 лет, а жалование офицеров приравняла к жалованию офицеров-иностранцев. Причем дети дворян могли теперь обучаться в новом Шляхетском кадетском корпусе и выходить оттуда с офицерским чином. Э. И. Бирон отменил указ Петра Великого о единонаследии, и дворянские дети все получали наследство, что намного облегчило им жизнь и расширило их права. Мало того, дворяне имели теперь право получать образование дома. Но вскоре этот указ был отменен, так как очень многие хотели им воспользоваться.

В 1730 г. императрица издала Манифест Святейшему синоду с требованием соблюдения чистоты православной веры, искоренения ересей, расколов и суеверий, распорядилась о сожжении колдунов; была установлена смертная казнь за богохульство.

Под руководством Б. X. Миниха проводилась военная реформа, способствовавшая улучшению снабжения и руководства войсками. Была изменена организационная структура русской армии. Царица сформировала два новых гвардейских полка: Измайловский и Конный, причем Измайловским полк был назван в память о безмятежном детстве, проведенном в селе Измайлово. Но укомплектованы они были в основном остзейскими немцами.

Характеристика личности

Сохранилось множество отзывов современников о Анне Ивановне как личности. Знаменитый генерал-фельдмаршал Б. X. Миних писал о ней: «Эта великая государыня обладала от природы большими достоинствами. Она имела ясный и проницательный ум, знала характер всех, кто ее окружал, любила порядок и великолепие, и никогда Двор не управлялся так хорошо, как в ее царствование». Согласно воспоминаниям прусского короля Фридриха II, «она отличалась возвышенностью души, твердостью ума; щедрая на награды, строгая в наказаниях, она была добра по природным склонностям и сластолюбива без разврата».

Есть и прямо противоположные характеристики. 22 января 1730 г. прусский посланник Мардефельд сообщил своему королю: «Настоящая императрица обладает большим умом и в душе больше расположена к немцам, чем к русским, отчего она в своем курляндском придворном штате не держит ни одного русского, а одних только немцев». Княжна Н. Б. Долгорукова, подвергшаяся гонениям, в это время писала о царице: «Престрашного была взору, отвратное лицо имела, так была велика, что когда между кавалерами идет, всех головою выше, и чрезвычайно толста». А вот другая характеристика, тоже женская, но данная женой английского посланника леди А. И. Рондо, которая имела возможность часто видеть царицу: «Она почти моего (высокого) роста, чрезвычайно полна, но несмотря на это хорошо сложена и движения ее свободны и ловки. Она смугла, волосы ее черны, а глаза темно-голубые; во взгляде есть что-то царственное, поражающее с первого разу. Когда она говорит, то на губах ее является невыразимо приятная улыбка». Конечно, женское мнение — вещь субъективная, но виден разброс оценок.

Подметили современники, как императрица реагировала на появление Э. И. Бирона. Об этом пишет сын фельдмаршала Э. Миних: «Государыня сия была умна, судила о вещах здраво и сообразно с тем поступала во всех случаях, когда предубеждение и пагубная страсть к наперснику не препятствовали действиям ее… Невозможно более участия принимать в радости и скорби друга, сколько императрица принимала в Бироне. На лице ее можно было видеть, в каком расположении духа находится наперсник. Является ли герцог с нахмуренным видом — мгновенно и чело государыни печально; когда первый казался довольным, веселье блистало во взоре; не угодивший же любимцу тотчас примечал явное неудовольствие монархини».

Обычный день Анны Ивановны распределялся так: «Она просыпалась в 6 часов утра, но целый час или два нежилась в кровати, приходя в себя. Затем, в 7–8 часов, наконец, вставала, пила кофе и рассматривала сокровища, в 9 часов принимала министров и подписывала бумаги, как правило, не читая их, после чего стреляла из окон по птицам из заранее приготовленных ружей или отправлялась на конюшни к Бирону. В полдень она обедала с Бироном, затем шла с ним спать, а потом слушала сплетни, сказки и песни фрейлин, которым могла приказать: «Ну, девки, пойте!» Но в 10 часов вечера непременно ложилась спать». По свидетельству современников, воля императрицы, особенно в последние годы ее жизни, была всецело подчинена Э. И. Бирону. К концу жизни слухи о внебрачных детях от Бирона усилились. Молва стала приписывать ей не только младшего сына, Карла-Эрнста, но и старшего, Петра, добавляя к слухам то, что во время беременности царицы жена Бирона Бенинга подвязывала подушки на своем животе, обозначая? что беременна как раз она!

Современные историки часто объясняют влияние немцев при дворе Анны Ивановны тем, что они зависели от императрицы, тогда как русская знать пыталась ограничить ее власть «Кондициями». К. Валишевский даже положительно оценивал немецкое влияние. Е. В. Анисимов считал, что императрица вынуждена была опираться на немцев, столкнувшись с вольнодумством русских дворян, хотя сама была привержена традиционному русскому укладу. Степень влияния немцев при ней Анисимов считает сильно приувеличенной. Он приводит данные за 1729–1738 гг., показывающие, что доля немцев в высшем командном составе русский армии не превышала доли русских, а во флоте в 1741 г. из 20 капитанов 13 были русскими, тогда как в 1725 г. русским был 1 из 15 капитанов.

Внешняя политика

Внешняя политика Анны Ивановны, обусловленная союзом с австрийским императором Карлом II, выдвинула три вопроса: польский, восточный и курляндский. Поводом к войне за «польское наследство» послужили выборы нового короля на польский престол после смерти 1 февраля 1733 г. польского короля и саксонского курфюрста Августа Сильного. Кандидатами на трон Речи Посполитой стали новый саксонский курфюрст Фридрих Август, сын Августа Сильного, и Станислав Лещинский, тесть Людовика XV, который пользовался поддержкой Франции.

В случае своего избрания польским королем Фридрих Август обещал Анне Ивановне, что Речь Посполитая откажется от претензий на Лифляндию и передаст ленные права на Курляндию фавориту императрицы Э. Бирону. Если бы польский трон занял Лещинский, то образовался бы антирусский блок в составе Франции, Польши, Турции и Швеции.

В августе 1733 г. в Польшу вошел 16-тысячный русский корпус генерала П. П. Ласси. В сентябре сейм Речи Посполитой избрал королем Лещинского. Его противники обратились за помощью к России. Когда к Варшаве подошли русские войска, состоялись новые выборы — 24 сентября королем стал Фридрих Август III. Началась война. Лещинский отступил в Гданьск, который в январе 1734 г. осадили войска П. П. Ласси. В марте его заменил Б. X. Миних.

В апреле вблизи Гданьска появилась французская эскадра из 11 кораблей, на берег высадился 2-тысячный десант. Русский Балтийский флот (14 линейных кораблей и 9 фрегатов) тоже подошел к Гданьску и в мае заставил французскую эскадру отойти, а десант весь попал в плен. В июне С. Лещинский бежал из Гданьска в Пруссию, переодевшись в крестьянское платье.

Для поддержки Австрии против Франции в июне 1735 г. на Рейн был отправлен корпус Ласси, однако прибытие русских войск уже не могло изменить в целом неудачный для австрийцев ход войны. По заключенному в октябре 1735 г. миру Австрия теряла Лотарингию и Южную Италию. Франция признавала Августа III польским королем. Россия приняла условия мира в мае 1736 г., когда Лещинский отказался от польской короны, получив взамен Лотарингию. После его смерти Лотарингия должна была отойти к Франции.

Результаты войны были официально утверждены Венским договором в октябре 1738 г. между Австрией и Францией. Между этими двумя договорами и возник курляндский вопрос, который заключался в том, что после пресечения герцогской династии Кетлеров русские войска по приказу Анны Ивановны в 1737 г. силой возвели на курляндский престол Э. И. Бирона, т. е. человека, ничего общего не имевшего с интересами России. Некоторые современные историки (В. К. Чернышова) трактуют это событие так: «В результате этой русско-польской войны Россия присоединила к себе Курляндию (на которую давно метил Бирон)». Но это только фиксация желаемого, так как окончательно Курляндия вошла в состав России только при Екатерине II. Но после этой акции к Венскому договору 1738 г. в мае 1739 г. присоединилась и Россия, поставив европейские державы в известность о происшедших в Прибалтике изменениях. В результате решения «польского вопроса» позиции России в Европе утвердились, усилилось ее влияние на Речь Посполитую.

Решение восточного вопроса было более сложным. В 1731 г. в состав России добровольно вошел Младший казахский жуз, в результате чего хан Абул-Хаир и 30 тысяч киргиз-кайсаков (казахов) стали подданными России. В то же время в Персии дела шли не очень хорошо. Приходилось постоянно отбивать атаки кочевников, а на территории, отвоеванной Петром I еще в 1723 г., — горцев. Войска не выдерживали местного климата, тысячами болели малярией, что вызвало в 1735 г. подписание Гянджинского договора с Персией, по которому Россия отдавала назад западное и южное побережье Каспия и часть Армении, которая вошла в состав России при Екатерине I. Русская граница здесь снова отодвинулась до уровня реки Терек.

В вопросе о Черном море правительство Анны Ивановны желало доказать, что следует заветам Петра I и поэтому вступило в борьбу с Турцией. Война возникла даже не из-за реваншистских устремлений России, а из-за того, что необходимо было опять отражать набеги татар из Крыма. Здесь снова союзником становилась Австрия ввиду ее враждебных отношений с Турцией. Когда крымские татары по приказу турок совершили в 1735 г. поход в Персию, пройдя напрямик по русским владениям на Кавказе, что окончательно обусловило решение отдать их назад Персии, а сами турки дерзко вмешались в ущерб русским интересам в дела Польши, Россия в конце 1735 г. объявила войну Турции. Армия генерала П. П. Ласси с помощью Донской флотилии овладела в 1736 г. Азовом, а армия фельдмаршала Б. X. Миниха ворвалась в Крым и заняла его столицу Бахчисарай, но из-за нехватки воды и провианта отошла назад. В 1737 г. Миних штурмом захватил турецкие крепости Очаков и Кинбурн в Днепровском лимане, а Ласси совершил новый набег в Крым, разбив там крымского хана.

В июле 1737 г. войну туркам объявила и союзная России Австрия, но австрийцы в отличие от русских терпели поражения. В 1738 г. русские войска отразили нападение турок в устье Днепра, но из-за эпидемии чумы оставили Очаков и Кинбурн, утратив, таким образом, уже завоеванный выход к Черному морю.

В 1739 г. армия Миниха, перейдя Днестр, разбила турок у Ставучан, заняла Хотин и Яссы и вышла к Дунаю. Однако Австрия вышла в этот момент из войны, а на севере возникла угроза войны со Швецией, ввиду чего Россия вынуждена была заключить с турками в сентябре 1739 г. Белградский мир, удовольствовавшись частью степи между Бугом и Днепром, возвратом одного Азова со срытыми укреплениями, не имея права строить в нем флот.

Последние дни

Еще в сентябре у императрицы появились признаки подагры, но их приняли за женскую болезнь, а кровохаркание и боли в пояснице связали с нарывом в почках. 5 октября 1740 г., по возвращении из Петергофа, она почувствовала себя плохо за обедом и с того дня слегла в постель. До 16 октября Анна Ивановна не подписывала завещание, надеясь выздороветь, но потеряв всякую надежду, подписала его, оставив престол двух месячному принцу Ивану Антоновичу Брауншвейг-Люнебургскому (правнуку царя Ивана V Алексеевича), назначив регентом при нем Э. И. Бирона. Это она сделала, стремясь закрепить право на российский престол за потомством своего отца. 17 октября 1740 г. в 21 час Анна Ивановна умерла в возрасте 47 лет. Похоронена в Петропавловском соборе в Петербурге.

Н. И. Костомаров давал такую оценку ей как правительнице: «Возведенная на степень такого могущества, какого никогда себе не ожидала, она оказалась вовсе не подготовленною ни обстоятельствами, ни воспитанием к своему великому поприщу. На престоле она представляла собой образец русской барыни старинного покроя… Ленивая, неряшливая, с неповоротливым умом, и вместе с тем надменная, чванная, злобная… Анна Ивановна не развила в себе… привычки заниматься делом и особенно мыслить…»