Русские цари

Годы жизни (12. 12. 1777 — 19. 11. 1825).

Годы правления (1801–1825).

Супруга — Луиза Мария Августа Баден-Дурлахская, в православии Елизавета Алексеевна.

Дети: Мария. Елизавета.

Александр Павлович, старший сын тогда еще будущего императора Павла Петровича и Марии Федоровны, родился 12 декабря 1777 г. Рождение первенца у наследника престола обеспечивало прямое престолонаследие, и, казалось, тревожившие Россию дворцовые перевороты должны были прекратиться. Имя свое Александр получил в честь князя Александра Невского, небесного покровителя Петербурга. Восприемниками при крещении его были император австрийский Иосиф II и король прусский Фридрих II. Поэты того времени — В. И. Майков, В. П. Петров и Г. Р. Державин — приветствовали торжественными одами рождение будущего повелителя России.

Под присмотром царственной бабки

Более всех обрадована была рождением Александра его бабка, императрица Екатерина II, всю свою любовь отдавшая внуку-первенцу. Рождение Александра не внесло, однако, мира в царскую семью, а напротив, увеличило рознь между матерью, с одной стороны, сыном и невесткою — с другой. Екатерина решила сама воспитывать внука и отняла Александра у родителей с момента его рождения. Через полтора года, в апреле 1779-го, у Павла Петровича и Марии Федоровны родился второй сын — Константин, которого постигла та же участь. Александр рос и воспитывался вместе с Константином под постоянным присмотром царственной бабки. В дело воспитания внуков Екатерина вложила много ума, сердца и любви, она хотела вырастить их в духе педагогики и школьной гигиены эпохи Просвещения. Она даже написала для внуков «Бабушкину азбуку», немало рассказов-басен (о Февее, Хлоре), «Записки, касающиеся русской истории». Позже она привлекла к этому делу лучшие научные и педагогические силы тогдашней России: академика Палласа — по географии, Эпинуса — по математике и др. Труды их составили два томика ручной библиотеки, так называемой «библиотеки Александра и Константина».

Говорить и писать об Александре стало потребностью Екатерины, ее наслаждением. Судя по ее письмам, будущий император был исключительным, гениальным ребенком: на четвертом году он уже читает, пишет, рисует; в полчаса узнает из географии по глобусу от бабушки столько, сколько учитель Екатерины сумел преподать ей за несколько лет; он знает немецкий, французский и английский языки; на пятом году овладевает многими ремеслами и обнаруживает удивительную склонность к чтению. Екатерина сильно увлекалась и, несомненно, спешила с образованием внука, так как ей не терпелось видеть его взрослым и развитым. Почти с самого начала ребенок получал умственную пищу не по своим годам. Одаренный ребенок улавливал желания бабки и прилагал все старания казаться таким, каким хотела видеть его императрица. Письма Александра к Екатерине, написанные им в семилетием возрасте, то неграмотно на русском, то хорошо на французском языке, обнаруживают уже недетскую, даже льстивую природу: он всегда целует ручки и ножки бабушки, он умеет шепнуть, кому следует, что высшее его желание походить на бабушку как можно больше. И это не удивительно. С того времени, как Александр стал понимать, он видел резкую разницу между бабкою и отцом и должен был нравиться той и другому.

Физическое его развитие шло очень хорошо. Его англичанка-няня Гесслер привила ему много хороших, здоровых английских привычек, закалила его тело и незаметно выучила английскому языку. Александру не исполнилось еще шести лет, когда Екатерина передала его и Константина на воспитание в мужские руки. Главным воспитателем, надзиравшим за поведением и здоровьем великих князей, стал граф Н. И. Салтыков, дядькой — генерал А. Я. Протасов, а главным учителем — Ф. Лагарп. Поставленный судьбою между отцом и бабкою, любимый донельзя последнею, но никогда к ней не чувствовавший особого расположения, несколько отталкиваемый суровым отцом, который со своего 30-летия стал чрезвычайно раздражителен и мрачен, Александр в Лагарпе, приставленном к нему с 1786 г., нашел не только любящего воспитателя-учителя, но и верного друга. Главная заслуга Лагарпа в том, что он привязал к себе воспитанника и сумел наполнить до известной степени его жизнь до женитьбы. Как представитель либерального направления, республиканец Лагарп в течении 11 лет вкладывал в Александра те идеи, которые воодушевляли передовых людей Европы. При дворе стареющей Екатерины времени Зубовых, при дворе Павла, не выносившего противоречий, честная, несколько идеальная личность Лагарпа и его либеральные теории были не к месту, за что, в конце концов, он был удален от своего питомца раньше, чем это следовало по программе обучения.

Александр совсем не был таким космополитом, каким его иногда представляют. Он был воспитан так, как и другие люди его поколения, принадлежавшие к верхам русского общества и к богатому дворянству — на французской литературе, науке, искусстве. Люди, окружавшие великого князя Александра, все владели французским языком лучше, чем своим родным, в переписке, даже официальной, они нередко прибегали к французскому языку. Знакомство Александра с республиканскими идеями было для него преждевременным, он усвоил эти идеи, но не переработал их. Они скорее были восприняты как заветы дорогого, любимого учителя, к тому же Александр получал их в несколько подслащенном, риторическом стиле. Десятилетним ребенком он читал уже Плутарха, «Илиаду», восторгался римским сенатом, негодовал, когда видел его у ног Цезаря.

Из своей юности он вынес и идеи другого порядка. Постоянные нашептывания бабки о его, Александра, грядущей славе, ее сравнения его с Александром Великим не прошли бесследно. В военной школе своего отца он привык ценить прусские идеи воинской дисциплины и порядка. Ему не исполнилось еще тринадцать лет, когда Екатерина стала искать ему невесту и остановила свой выбор на принцессах Луизе Марии Августе и ее младшей сестре Фредерике, дочерях маркграфа баден-дурлахского Карла-Людвига. Осенью 1792 г. принцессы прибыли в Петербург. Выбор Екатерины II пал на старшую сестру, и, к большому удовольствию императрицы, обе стороны почувствовали взаимную симпатию. 28 сентября 1793 г. состоялось бракосочетание Александра с принцессой Луизой-Августой, в православии получившей имя Елизаветы Алексеевны. Молодому супругу шел шестнадцатый год, супруге — пятнадцатый. Брак этот не был вполне счастливым. Две их дочери умерли в малолетстве — вел. кн. Мария (1799–1800) и Елизавета (1806–1808). Привязанность Александра к своей супруге позднее сменилась равнодушием, что сильно подействовало на Елизавету Алексеевну, питавшую к нему искреннее и глубокое чувство. Оскорбленная его холодностью, она замкнулась в своей личной жизни и мало принимала участия в интересах двора.

После свадьбы учение Александра почти кончилось, занятия с Лагарпом продолжались лишь урывками. Екатерина не скрывала своего намерения оставить Александру престол помимо его отца. Лагарп, отказавшийся участвовать в реализации идеи объявления Александра наследником вместо Павла, должен был оставить Россию в январе 1795 г. Отъезжая, Лагарп оставил своему ученику небольшое наставление, которое интересно тем, что вскрывает недостатки Александра: рано вставать, скоро одеваться, быть умеренным в пище и питье, хорошо обращаться с людьми, не позволяя, однако, им фамильярности, неизменно хранить дружбу и любовь с женою и братом, не сообщать своих горестей и неудач многим, вообще не пускать к себе в кабинет больше 2–3 человек, работать самому над собою, развивать свои познания.

Трудный вопрос о престолонаследии Александр не отважился разрешить прямо. 24 сентября 1796 г. он дал Екатерине согласие принять престол, но в то же время дал присягу отцу, что признает его законным императором. Во всем этом виден главный недостаток Александра — отсутствие воли. Как все слабовольные люди, он скрывал свои истинные мысли и чувства, притворялся, старался казаться другим, чем был на самом деле. Сначала он боялся обнаружить себя перед тем, кто сильнее его, а потом начал вообще рисоваться перед окружающими. Его истинные убеждения часто приходилось отгадывать. При дворе императрицы он — беззаботный, веселый кавалер в духе маркизов XVIII столетия, скромно, временами даже льстиво беседующий в Эрмитаже с Екатериной и ее придворными. Он играет в карты, слушает оперы, концерты, иногда играет сам. В Павловске и Гатчине, при отце, он — офицер, затянутый в прусскую форму, муштрующий своих солдат, спокойно слушающий брань генералов. Вольтерианец, либерал, поклонник принципов революции в беседах с молодыми друзьями, критикующими Екатерину и ее систему, отрицающий какие-либо права рождения, он у себя дома довольно шумящий барин, иногда бранящийся с женой, часто с домашними, забавляющийся грубыми шутками. Во всяком случае, он отражал в себе всевозможные веяния, но проходил мимо них с надменным самомнением. Разные чувства и направления боролись в нем всегда.

Начало активной политической жизни

Смерть Екатерины круто изменила положение вещей. 27 сентября 1797 г. Александр пишет письмо Лагарпу, из которого ясно, что годы царствования Павла I оказались самым тяжким периодом его жизни и болезненно отразились на его дальнейшей судьбе. «Мое отечество — писал Александр — находится в положении, не поддающемся описанию… Вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться в будущем игрушкою в руках каких-либо безумцев». Он мечтает произвести в России революцию с помощью власти, которая перестанет существовать, как только конституция будет закончена, и страна выберет своих представителей. Себя самого в итоге осуществления этой идиллии он видит частным лицом, живущим уединенно, вне пределов России.

В царствование Павла Александр занимал много должностей, но большей частью номинально. Он сам характеризовал свое положение как выполнение обязанностей унтер-офицера. Система павловского правления мало кого устраивала из числа дворянства. Уже в 1799 году предполагалось устроить регентство, передав верховную власть Александру. Ему же, по-видимому, предполагалось поручить осуществление этого проекта. Неудача этого проекта привела к составлению другого, и во главе заговора стали граф А. Пален и Н. И. Панин. Руководители заговора, желая обеспечить свою безопасность, долго уговаривали Александра дать согласие на устранение Павла. Александр долго колебался, но в конце концов уступил. Правда, с Палена Александр взял клятву, что императору Павлу будет сохранена жизнь.

Исполнение давно задуманного плана осуществилось в Михайловском замке в ночь на 12 марта 1801 года и вылилось в беспощадное убийство императора Павла I Петровича. Это событие омрачило все царствование Александра. От душевной раны, нанесенной ему в эту ночь, он не мог оправиться до конца жизни. Он чувствовал себя виновным в том, что уклонился от активной роли, предоставил другим выполнение плана, вследствие чего государственное дело обратилось в ночное убийство.

В последние годы жизни Павла вокруг Александра образовался «интимный» круг друзей, приверженных тем же политическим идеалам, что и будущий император, в который вошли П. Новосильцев (1761–1836), граф П. Строганов, князь А. Чарторыйский, В. Кочубей (1768–1834). Крепли отношения Александра и к Аракчееву. Боясь ответственности пред отцом за неисправное состояние воинских частей, коими он командовал, Александр все больше привязывался к Аракчееву, который был руководителем его в делах этого рода и исполнял за него черную работу, подтягивая вверенные Александру части. Одни писали для Александра конституцию, другой подготовлял войска. После переворота 11 марта Аракчеев, непричастный к заговору, стал еще ближе Александру.

Во главе нового правительства встали лица, самое присутствие которых было неприятно для Александра. Из них граф Пален смотрел на молодого государя как на лицо, нуждающееся в опеке. Александр, однако, не потерялся и удалил из Петербурга лиц, причастных к перевороту, предоставил матери определенный круг дел, окружил ее сыновним почтением. Казалось, для России наступает золотой век. Идя навстречу обществу, он решился произвести коренную реформу. России начала XIX в. недоставало очень многого, но главная причина ее внутренних бед и неурядиц заключалась в отсутствии законности тогдашней русской жизни. Оно сказывалось наверху — в произволе управления, внизу — в крепостном праве. Законности не было и не могло быть. Устранить произвол управления и упразднить крепостное право — вот два вопроса, на которые было обращено внимание как императора, так и всего мыслящего общества.

Так как общественное мнение было тогда почти исключительно дворянским, то вопросу об управлении уделено было больше внимания. Одни возлагали надежды на преобразование Сената, предлагали сделать из него «политический» орган, другие шли дальше, проектируя и реформу Сената, и собрание депутатов; третьи мечтали об усилении в России аристократии как орудия для ограничения самодержавия; четвертые толковали о конституции. Немало было и таких, которые стояли за сохранение самодержавной формы правления во всей ее чистоте, предлагая ограничиться лишь административными реформами. Различные мнения эти вполне ясно сказались по поводу указа 5 июня 1801 г. Полагая законность как исходную точку и конечную цель преобразований, Александр считал себя ниже законов: «быть выше их, если бы я мог, конечно бы не захотел, ибо я не признаю на земле справедливой власти, которая бы не от закона истекала». Поэтому после неудачного образования Непременного (позже Государственного) Совета, поспешно созданного 30 марта 1801 года, Александр хотел поскорее восстановить Сенат во всех его правах и обязанное-тях, рассчитывая сделать его надежным стражем закона. Указ 5 июня 1801 г., признававший, что «умаление прав Сената привело к ослаблению силы самого закона, всем управлять долженствующего», произвел чрезвычайно сильное впечатление в обществе: правительство заговорило о законности, общество — о политической реформе.

Сверх того, государю подано было немало отдельных записок и мнений о том, чем должен быть Сенат. Как уже говорилось выше, еще при Павле около государя образовался тесный кружок лиц (В. П. Кочубей, П. А. Строганов, Н. Н. Новосильцев, А. А. Чарторыйский), с которыми он составлял проекты конституции. Лица, его составлявшие, принадлежали к высшему обществу, были выразителями аристократических тенденций. Это были люди европейски образованные, воспитанные на просветительской литературе XVIII в., в высшей степени честные, не домогавшиеся для себя лично никаких реальных выгод, одушевленные желанием работать на пользу родины и, главное, независимые, готовые помогать императору только при соблюдении им известных условий. Недостатком этих советников Александра было неполное знакомство с бытом и прошлым России, отсутствие деловитости, неумение разобраться в подробностях. Однако сотрудничество их было непродолжительно (1801–1806).

План их состоял в полной реорганизации управления, реформе социальной и — как завершение всего — даровании России конституции, т. е. законного признания прав народа и гарантий нового политического строя. Молодые друзья не обольщали несколько нетерпеливого государя мыслью о скором достижении заветной цели; напротив, они постоянно подчеркивали, что дарование обновленного строя возможно лишь после изучения положения России и, главное, после преобразований административных и общественных. Условием они ставили тайну работ, дабы общество и народ не волновались. Последнее, но главное, условие было то, чтобы реформа была дарована государем как акт его свободной воли.

Принимая на себя задачу полного переустройства России, они бесспорно брали задачу выше своих сил. Они разбрасывались и обсуждали в неофициальном комитете все: и внешнюю политику, и реформу Совета и Сената, и введение министерств и комитета министров, и о крепостном праве, и о дворянстве, и о системе народного просвещения (с 24 июня 1801 г. по 9 ноября 1803 г.). Планы их с наибольшей ясностью вылились в указе 8 сентября 1802 г. о расширении прав Сената и учреждении министерств. Еще М. М. Сперанский указывал на их недостатки. Учреждены были скорее должности министров, чем министерства, ибо коллегиальное начало было сохранено. Распределение дел по министерствам оказалось неудачным, новые права, данные Сенату, — мнимыми, сферы компетенции Совета, Сената и министерств были разграничены весьма неопределенно. Не только ответственность министров перед Сенатом оказывалась призрачной, но и самое положение Сената упало, а взамен выросло новое, едва намеченное учреждение, — комитет министров.

С реформы 1802 г. в России начали самодержавно править министры, что вряд ли входило в планы Александра I и его друзей. Реформа оказалась незаконченной. Её предполагалось увенчать конституцией. Правда, из проекта Новосильцева, которым разработано было и учреждение министерств, конституцию предполагалось ввести лишь впоследствии, когда умы будут готовы к этому; но, во всяком случае, идея министерского управления связывалась с представительными учреждениями. Неофициальный комитет понимал, что ввести министерскую систему без ответственности министров — значило усилить деспотизм. Как временный выход вводилась ответственность министров перед Сенатом, но решительно отвергалась мысль о действительном укреплении Сената и остановились на образовании комитета министров. Здесь неофициальный комитет преследовал две цели: придать единство управлению, уничтожить всеподданнейшие доклады отдельных министров и тем лишить последних возможности подносить к Высочайшей подписи указы и испрашивать Высочайшего разрешения. Устанавливалась особая форма доклада, доклада совместного, т. е. комитета министров. Комитет министров получил особое развитие и значение, главным образом, потому, что в 1802–1805 гг. государь лично почти всегда присутствовал на его заседаниях.

Душу комитета министров составляли члены неофициального комитета: все четверо вошли в его состав, и в первое время его журналы составлялись Новосильцевым и Строгановым. Неофициальный комитет окончил свое существование 12 мая 1802 г., хотя в 1803 г. между 26 октября и 9 ноября состоялись еще четыре его заседания. Можно сказать, что в 1802–1805 г. комитет министров был своего рода продолжением неофициального комитета. Из четырех членов неофициального комитета только один, Кочубей, стал министром внутренних дел, остальные заняли посты товарищей министров, но, тем не менее, присутствовали в комитете.

С 1806 г. кружок распадается. Можно сказать, что первоначальный комитет министров умер одновременно с распадом кружка неофициального комитета.

Борьба за гегемонию в Европе

В международные отношения Александр хотел внести те же воодушевлявшие его чувства законности, любви и мира, он верил в высокую роль, принадлежащую ему и его стране. Он не намеревался расширять владений России, его мечтой было стать во главе человечества, для его блага. Первый консул Франции Наполеон Бонапарт был серьезнейшим препятствием к осуществлению его мечтаний. С первых же дней Александр I выступает как противник Наполеона, конечно, очень осторожный. В наследство от отца ему достались очень запутанные международные отношения: союз с Францией, война с Англией, разрыв с Австрией и почти готовый разрыв с Пруссией. Положение это было настолько странно и ненормально, что даже недавние враги России не смотрели на него серьезно. Александр сразу провозгласил политику невмешательства России — Россия не имеет надобности в союзах, ей не следует связывать себя никакими договорами. «Лично для себя, — говорил император — мне ничего не нужно, желаю только способствовать спокойствию Европы».

В то же время он решился «наложить узду на властолюбие Франции». С первым посланцем Бонапарта, Дюроком, Александр завел речь о королях неаполитанском и сардинском. Он не скрывал от своих сотрудников, что лишь обстоятельства заставляют его поддерживать пока с консулом Франции мирные отношения. Враждебно к Наполеону был настроен и русский двор. Даже в частной жизни своей Александр являлся противником французского правителя. По мере того как Бонапарт окружал себя все большей помпой и роскошью, реставрируя двор прежнего режима, Александр Павлович щеголял простотой быта и обстановки настолько, что вызывал не совсем одобрительное удивление своих подданных.

Русскому правительству было слишком трудно оставаться равнодушным зрителем того, что тогда происходило в Европе. Александр выступил против Франции сначала в союзе с Австрией в 1805 г., потом с Пруссией в 1806 г. В обеих этих компаниях Россия терпела военные поражения. Последствия — Тильзитский мир 1807 г.

Перед началом непосредственных военных столкновений неофициальный комитет разработал план будущих действий — в союзе с Австрией и Пруссией разбить Францию, получить от союзников земли, отошедшие к ним по разделам Польши, с вознаграждением за счет французских завоеваний. В плане этом был один слабый пункт: отношение к Пруссии. Чарторыйский хотел силою заставить Пруссию присоединиться к коалиции против Франции, но Александр не расположен был разрывать с государством, с которым Россию связывали давние союзнические отношения. Из окружавших императора лиц многие разделяли его прусские симпатии. Свидание Александра с Фридрихом-Вильгельмом III укрепило связь между обоими дворами.

При таких отношениях России к Пруссии произошел разрыв с Францией, поводом к которому послужила казнь герцога Энгиенского в 1804 г., родственника Александра, захваченного на Баденской территории. Уверяя, что цель войны — независимость государств Европы, что русский государь, обладая громадной империей, ничего не желает, кроме пользы своих союзников, и начинает войну не против французского народа, Александр вступил в войну, дабы исполнить обязанность могущественного государя, как он ее понимал. Война началась, но Пруссия не присоединялась к коалиции.

Александр поехал в Пулавы, дабы подготовить польское общественное мнение к провозглашению его королем польским, а князя П. Долгорукова послал договориться с королем прусским о конвенции относительно прохода русских войск через прусскую территорию. Когда российский император узнал о том, что Пруссия не вступит в антинаполеоновскую коалицию, он из Пулав поехал не в Варшаву, как раньше предполагалось, а в Берлин. Здесь он добился условного присоединения Пруссии к коалиции, за что ей обещан был Ганновер. Тогда же в Потсдаме, у гробницы Фридриха Великого, Александр поклялся в вечной дружбе королю прусскому и его дому. Затем Александр поспешил к своей армии. Имеется много свидетельств, что он и окружавшие его не сомневались в победе. Накануне битвы князь Долгоруков говорил с Наполеоном от имени Александра так, как будто русские силы стояли на высотах Монмартра. Александр сам горел нетерпением сразиться с Наполеоном.

Поражение русских и австрийских войск под Аустерлицем 20 ноября 1805 г. было полное, коалиция была расстроена, Австрия поспешила заключить мир с Францией. После Аустерлица Александр не отказался от основных своих убеждений, но, получив боевое крещение, стал самостоятельнее, строже, подозрительнее. Самолюбие его не могло не страдать: в столь осуждаемые им эпохи Екатерины и Павла русские войска одерживали только победы — а при нем, в присутствии его, царя, чего не было со времени Петра Великого, войска были разбиты. При этом выявились полное отсутствие у императора полководческих качеств и отрицательные последствия его вмешательства в руководство военными операциями. Он искал в душе оправдания и нашел его — в окружающих. Широко распространилась легенда о коварном образе действия австрийцев. Кроме Австрии, в глазах Александра виноваты были и русские генералы, особенно М. И. Кутузов и члены неофициального комитета — они якобы ввели государя в заблуждение относительно сил Наполеона. Кружок неофициального комитета распался.

Теперь внимание Александра всецело сосредоточилось на внешней политике. При главных дворах Европы стали появляться его особые посланцы с важными, секретными поручениями. Министр иностранных дел не всегда был вполне осведомлен об истинных намерениях Государя. Александр решился продолжать войну с Наполеоном, на этот раз — в союзе с Пруссией. Напрасно князь Чарторыйский энергично протестовал против такого образа действий, предсказывал гибель России от союза с Пруссией, указывал на необходимость для России приобретения устьев Немана и Вислы, т. е. как раз того, что впоследствии Наполеон и предложил Александру. Все эти советы не убедили императора, и князю Чарторыйскому осталось только покинуть пост министра иностранных дел. В следующем 1807 году оставил пост министра внутренних дел и Кочубей, а Новосильцев вынужден был уехать от гнева государя в Вену.

Александр был уверен, что Аустерлицкое сражение — досадное недоразумение, требующее мщения. Подчиняя внутреннюю политику внешней, Александр I стал прибегать к приемам, которых до тех пор избегал. Желая возбудить народное чувство против Наполеона, он повелел Синоду составить объявление, в котором Наполеон обвинялся в восстановлении иудейского синедриона, в ниспровержении церкви Христовой и даже в провозглашении себя Мессией. Русский народ призывался доказать Наполеону, что он — тварь, совестью сожженная и достойная презрения. Объявление это читалось по воскресным дням в церквах.

Неудачи привели Россию к Тильзитскому миру с Францией в июне 1807 г. Александр стал союзником Наполеона, принял от него Белостокскую область из бывших владений Пруссии, обязался присоединиться к континентальной блокаде Англии. Два новых союзника обязались действовать сообща. Особенно тяжелое впечатление в Европе было произведено присоединением Белостокской области, отнятой у прусского государя, которому так недавно Александр дал клятву верности. Таким образом, Александр становился в ряды обыкновенных государей, прикрывавшихся идеями для захвата добычи всюду, где только было можно. Небольшой объем этого приобретения подчеркивал его символическое значение. Образование герцогства Варшавского под протекторатом Наполеона, из которого должна была вырасти Речь Посполитая, делало Тильзитский мир безусловно невыгодным для русского правительства.

Тем не менее, подписывая Тильзитский мир, Александр выгадывал время, чтобы иметь возможность подготовиться к новой войне. Ему не оставалось ничего другого. Он встретился с Наполеоном и одержал дипломатическую победу. Тильзитский мир поэтому — кульминационный пункт в жизни Александра, необыкновенный подъем его духовного развития, остальное уже следствия, вытекавшие отсюда при ослабевавшем уже настроении. Особенно рельефным становится его образ по сравнению, с одной стороны, с Наполеоном, с другой — со всем русским обществом. Он постоянно задает Наполеону вопросы, когда же и как оба императора будут действовать в Турции? По мере того, как Наполеон все больше запутывался в Испании, Александр начал обращаться к нему с робкими сначала намеками о польских делах и в пользу несчастного прусского короля. Русское общество не сочувствовало союзу с Наполеоном. Государя жалели, над ним смеялись, даже болтали, кем бы заменить его.

Объявление войны Англии, соблюдение континентальной блокады пагубно отражалось на России в экономическом отношении: сокращение вывоза хлеба и леса особенно чувствительно было землевладельцам, прекращением морской торговли тяготилось купечество, подорожание привычных уже товаров (кофе, вино), привозимых из Англии, упадок курса и общая дороговизна угнетали служащее сословие. Государь и народ не понимали друг друга. Не отказываясь от своих принципов, Александр счел нужным ввести строгое и крепкое управление. Военным министром вместо Вязьмитинова был назначен граф Аракчеев, влияние которого сразу стало заметно на всем управлении. Иностранные дела, больше номинально, вверены были Н. П. Румянцеву, одному из немногих сторонников союза с Францией, князь А. Б. Куракин занял место Кочубея.

Волнение общества по поводу союза с Наполеоном достигло апогея перед поездкой государя в Эрфурт. В Эрфурте в 1808 г. Россия особою конвенцией обязалась содействовать планам Франции в Австрии, за что Наполеон признавал присоединение Молдавии и Валахии к России. Но уже тогда было заметно, что союз почти разрушается. К числу последствий Тильзитского мира относятся русско-шведская война (1808–1809 гг.) и война с Австрией (1809). Войны со Швецией Александр не хотел, она была начата по настойчивым указаниям Наполеона. Российский император уговаривал шведского короля Густава IV Адольфа, женатого на сестре Елизаветы Алексеевны, вчерашнего союзника России, примириться с Наполеоном, чтобы избежать неприятной и крайне непопулярной войны.

Война со Швецией кончилась присоединением к России по Фридрихсгамскому миру Финляндии. Шведский король навсегда отказывался от своих прав в Финляндии и признал, что она будет «состоять в собственности и державном обладании Империи Российской». Попытка шведских уполномоченных внести в договор определение прав и привилегий финнов была отклонена. Александр обещал населению Финляндии сохранение старинных прав, управления, религии, он лично открыл и закрыл созванный им сейм в Борго, на котором подтвердил обещание сохранения финляндской конституции. Он старался придать присоединению Финляндии характер добровольного подчинения. Александр хотел, чтобы в Финляндии действовала конституция, он не желал подчинять Финляндию русскому управлению и лично вычеркнул ту статью проекта положения, которою предполагалось обязать генерал-губернатора сноситься с министрами по делам Великого Княжества. Император приказал-финляндские дела докладывать лично ему, для чего впоследствии и была учреждена должность статс-секретаря по финляндским делам и особая комиссия. Он не возложил на Финляндию тех тягостей, которые несла Россия. Вина Александра была в том, что он не дал того же России, этим он существенно нарушил равновесие между отдельными частями государства — рядом стали свободный народ, действовавший через своих законных представителей, и народ не свободный.

А между тем Александр готовился к войне с Наполеоном. Войну с Австрией в 1809 г. Александр I вел не серьезно, и Наполеон ясно видел, как мало он может полагаться на своего русского союзника. Впрочем, по Шенбруннскому миру Россия получила от Австрии Тарнопольскую область, но к герцогству Варшавскому от Австрии же отошла территория, в два раза большая.

Второй тур реформ

Намереваясь дать России либеральные установления, Александр в доверительных беседах с М. Сперанским обдумывал план общей реформы, которая должна была обновить Россию. Сперанским был выработан «План всеобщего образования России». Можно установить преемственность плана Сперанского по отношению к замыслам неофициального комитета. Цель «Плана» та же, что и прежде — ввести законность в русскую жизнь. Средства — реорганизация общества и управления, дарование гражданам гарантий и законченные политические реформы. Недостаток «Плана» тот же, что и в проектах неофициального комитета: необыкновенные размеры задуманного преобразования, предполагающего новую организацию сословий, совершенное видоизменение положения крепостного крестьянства, новое административное разделение России, полное переустройство гражданских и судебных установлений Российской Империи.

Представляя свой план в октябре 1809 г., Сперанский рассчитывал, что уже осенью 1811 г. Россия вступит в новое политическое состояние. Из этого плана осуществлено было очень немногое, да и то, что было осуществлено, оказалось в старой обстановке совсем не таким, каким было бы в новой. Государственный совет, преобразованный из непременного совета, должен был обсуждать законы до внесения их в Государственную думу. На деле государственный совет образовал учреждение, в котором в последней инстанции рассматривались проекты законов и уставов. Министерства, в точном смысле этого слова, созданы в России не реформой 1802 г., а Сперанским. Распределение дел по отдельным министерствам и, главное, внутренняя организация министерств проведены были очень точно и ясно, так что эти учреждения могли с лета 1811 г. сразу правильно функционировать на новых началах. Проводя в жизнь единоличное управление в административных органах, Сперанский имел ввиду установление действительной ответственности министров пред Государственной думой. Но так как последняя так и не появилась, то в результате получилось лишь, с одной стороны, улучшение правительственного механизма, с другой — еще большее против 1802 г. развитие министерского самовластия.

Составление свода законов подвигалось вперед медленно. Государственные финансы, расстроенные продолжительными войнами, предполагалось быстро поправить огромным выпуском ассигнаций. Вместо этого в 1812 г. наступил кризис, и курс ассигнаций упал с 50 копеек серебром до 25. В начале 1812 года создалась чрезвычайно напряженная атмосфера. Все чего-то ждали, чего-то опасались.

Страх перед Наполеоном, недовольство преобразованиями, молва о грядущих реформах делали общество и даже государственных людей слишком нервными. Неискренняя внешняя политика — а открытой она не могла быть, официальный язык того времени, далекий от объективности, всегда все преувеличивавший, — все это создавало взаимное недоверие и непонимание.

Учреждение государственного совета понято было некоторыми как ограничение самодержавной власти, на что одни негодовали, а другие, напротив, радовались и думали воспользоваться создавшимся положением для противодействия планам Александра. Резкое столкновение в совете произошло по вопросу о том, как содержать армию, собранную против Наполеона. Ввиду полного недостатка в средствах казначейства правительство предполагало возложить содержание армии на население, т. е. дать армии право забирать провиант и фураж, выдавая владельцам квитанции, по которым впоследствии можно было бы произвести расчет. В совете мера эта не прошла, однако позже она была осуществлена через комитет министров.

Широко распространено мнение, что Сперанский своими проектами нарочно возбуждал общество против императора. Сверх того, Александр узнал об оскорбительных отзывах о нем Сперанского, остротах и каламбурах на его счет. Такого поведения государь не прощал, и Сперанский был выслан из Петербурга 17 марта 1812 года.

По окончании войны с Австрией несогласия между Россией и Францией быстро росли. Война казалась неизбежной. Все сводилось, в сущности, к одному капитальному вопросу: кому из двух — Александру или Наполеону — должна принадлежать гегемония в Европе. В Париж отправился К. В. Нессельроде. Миссия его была очень щекотливая: государь не вполне доверял способностям канцлера своего Румянцева и посла в Париже, князя А. Б. Куракина. В ряде писем, с марта 1810 г. по сентябрь 1811 г., Нессельроде неизменно указывал на неизбежность войны именно в 1812 г. и настойчиво советовал как можно скорее помириться с Турцией, чтобы иметь свободные руки. Желание Наполеона вступить в брак с сестрой Александра, Анной Павловной, было искусно отклонено. Он женился на Марии-Луизе, дочери австрийского императора. Обе стороны начали стягивать свои войска к границе. Александр заручился поддержкой Швеции и Англии. Австрия и Пруссия присоединились к Наполеону. Большим облегчением для России было заключение мира с Османской империей 16 мая 1812 г., по которому Бессарабия по реке Прут отходила к России. 12 июня 1812 г. французы перешли реку Неман.

С самого начала военных действий обнаружилась и полная непригодность выработанного плана, и та дезорганизация, которую присутствие государя с его квартирой вносили в армию. По совету Аракчеева Александр покинул армию и поехал через Смоленск в Москву. Русское общество приветствовало государя в надежде на скорую и решительную победу — после похода Карла XII не допускалось и мысли, что враг осмелится приблизиться к Москве. Однако непрерывное отступление армии быстро изменило настроение — воинственность сменилась унынием.

Во главе управления России стал, на время войны, комитет министров, наделенный по этому случаю особыми компетенциями. Председателем комитета министров был назначен граф Н. И. Салтыков, получивший от государя самые широкие полномочия.

В деле сохранения порядка победа была одержана не войсками, а самим народом. Наполеон ошибся: чем дальше он углублялся в Россию, тем единодушнее становилась нация — именно нация, которой в XVIII в. еще не было. В отношении ненависти к Наполеону и французам царило полное согласие. Брожение в армии, общий голос народа и общества заставили Александра назначить главнокомандующим М. И. Кутузова.

Между тем армия отступала, отступила и с Бородинского поля, оставила Москву, немедленно занятую неприятелем. Паника распространялась. Страх проник, наконец, и во дворец. Императрица Мария Федоровна, Константин Павлович, Румянцев и Аракчеев говорили о необходимости мира. Петербург спешно приготовлялся к вывозу всего ценного. Двигаясь в глубь России, занимая старинную ее столицу, Наполеон рассчитывал прежде всего на моральный эффект, но вызвал только жажду мести. После Тарутинского боя 6 октября 1812 г. обстоятельства круто изменились. 14 октября Наполеон начал отступление. Лишь жалкие остатки когда-то непобедимой наполеоновской армии достигли русской границы. Теперь встал вопрос, продолжать ли войну или заключить почетный мир с Францией?

Большинство в окружении императора придерживалось мнения, что заключить мир с Наполеоном значило бы отказаться от всех понесенных жертв. Александр был душою составившейся в 1813 г. коалиции против Наполеона. В итоге 19 марта 1814 г. русский император и прусский король вступили в Париж.

Победа над Наполеоном не завершила дела. Для осуществления своих планов Александру пришлось вести долгую дипломатическую кампанию со своими союзниками, пришлось делить добычу. Во время своего пребывания во Франции в 1814 г. Александр I проводит свои прежние идеи: по отношению к Европе, особенно к Франции, он желает только обеспечить мир, внутреннего её устройства он не хотел касаться. Вознаграждением для России император считал восстановление Польши и присоединение ее к России.

С самим Александром в это время происходит перемена. Император стал искать поддержку и утешение в религии. С лета 1812 г. совпадение обстоятельств он стал объяснять вмешательством Божественной воли. Разочаровавшись в своем окружении, обманувшись столько раз в своих расчетах и надеждах, Александр видел в поражении Наполеона непосредственную руку Божественного провидения. С лета 1812 г. он стал ежедневно читать Библию, иногда вместе с императрицей. Медаль, выбитая в память двенадцатого года, имела надпись: «не нам, не нам, а имени Твоему». Обет, данный Александром выстроить в Москве храм Христа Спасителя, широкое гостеприимство, оказанное государем английскому библейскому обществу, несколько раньше сношения с масонами — вот первые показатели нового настроения императора. В Париже государь пожелал непременно говеть. В первый день Пасхи, 29 марта 1814 г., в Париже, на том месте, где был казнен «добрый и кроткий Людовик XVI», устроен был амвон и совершено торжественное богослужение в присутствии царя и всех русских войск.

Сначала религиозное настроение еще уживалось с либеральными идеями, но Александру уже стало казаться, что он — орудие Божественного промысла. Робкий, неуверенный в себе, Александр I показал себя как неглубокий и несамостоятельный политик. С 1814 г. начинается постепенное падение авторитета Александра. На Венском конгрессе в 1815 г. Александр I усиленно проводил свою программу, но в действиях его в Вене с прежними политическими идеями уже переплетаются начала религиозные. На свои отношения с государями российский император смотрел с всепрощающей христианской точки зрения. Он мог настоять на присоединении к России всего Варшавского герцогства, а между тем он согласился на компромисс, довольствуясь присоединением части Польши, уступая Австрии Тарнопольскую область.

Кратковременное торжество Наполеона во время ста дней было очень мучительно для Александра. До тех пор он верил, что французский народ добровольно призвал Бурбонов, отныне же эти иллюзии были разрушены, и ему пришлось поддерживать Бурбонов грубой силой. Во время вторичного пребывания в Париже русские войска неоднократно испытывали на себе гнев государя. В таком настроении Александр пожелал, чтобы народы увидели, как государи принимают верховную власть от Бога. Проект акта, известного под названием Священного союза, составлен был самим Александром. Государи, подписывавшие этот акт, обязывались и во взаимных отношениях, и в управлении подданными руководствоваться библейскими заповедями. Эти заповеди должны были непосредственно и во всем управлять европейскими монархами и их действиями.

Аракчеевщина

Дальнейшая политика Александра I, внешняя и внутренняя, была попыткой внедрения в жизнь начал, провозглашенных актом Священного союза. В 1815 г. Александр вернулся в Россию. После Петра Великого он был первый русский царь, ездивший за границу. Император возвратился усталый, три года, проведенные в непрерывном напряжении, в решении мировых вопросов, его совершенно изменили, его интересы остались за границей. Он принял на себя поддержку установленного Венским конгрессом порядка, борьбу против революции, считал возможным всегда, когда сочтет нужным, снова двинуть русскую армию за границу, и не сомневался в том, что всегда будет располагать необходимыми для того средствами. Всем этим уже предрешался вопрос, может ли Россия получить конституцию.

Заботы об армии и ее всегдашней готовности стали особенно привлекать внимание государя. Россия в 1815 г. находилась в печальном положении. Даже недавно реформированные высшие центральные органы управления не оправдали надежд императора. Он остался недоволен комитетом министров, ибо раскрылись большие злоупотребления. Управляющий делами комитета Молчанов и военный министр, князь А. И. Горчаков были отданы под суд. Управление шло чрезвычайно плохо. Отсутствие государя, неизвестность, в которой находились многие министры, полномочия, данные местным властям, и непосильные задачи, возложенные на них по сбору налогов на военные дела, — все это привело к полному разгрому местного управления. Неисполнение сенатских указов, накопление недоимок, произвольные аресты граждан, жестокие наказания в местах заключений, взятки, продажа казенных имуществ, ябедничество, отдача откупов без торгов, корчемство, контрабанда, даже подделка ассигнаций — таковы были пороки тогдашней русской жизни. Еще более печальные дела открылись при многочисленных крестьянских волнениях. Крестьянские жалобы того времени дают яркую картину полного произвола и жестокости.

Александр хотел искоренить все эти пороки, но, не собираясь лично заниматься текущими делами, он предоставил их комитету министров, отдав его под надзор графу Аракчееву. Предложения комитета докладывались государю графом Аракчеевым, значение которого теперь чрезвычайно возросло. У императора не было времени читать доклады комитета, для него составлялись особые краткие мемории, на которых Аракчеев часто излагал свои заключения и примечания к пожеланиям комитета. Решения государя почти всегда совпадали с мнениями Аракчеева. На нового временщика Александр переложил все текущие дела, оставив за собой только главное руководство.

Александр все еще продолжает верить, что либеральные учреждения, «коих священные начала смешивают с разрушительными учениями, не суть мечта». Он все еще продолжает обдумывать конституционные планы. Россию предполагалось разделить на наместничества, в каждом наместничестве должен быть свой сейм, собирающийся раз в 3 года. Общий государственный сейм, или Государственная дума, должен собираться раз в 5 лет. Как местные сеймы, так и Государственная дума должны были быть двухпалатными: верхнюю палату в общем сейме образует Сенат, а нижнюю — посольская земская изба. Сенаторы должны назначаться, в посольскую палату дворяне и горожане должны избирать определенное число депутатов, две трети которых утверждаются государем в звании послов. Император оставался единственным источником всякой власти, но сейм должен содействовать законодательной власти государя. Проект различал закон от устава и указа. Издание последних остается прерогативой монарха, равно как и объявление войны, заключение мира, договоров, распоряжение армией.

Решено было сначала даровать конституцию Польше. Речь, произнесенная Александром в 1818 г., при открытии польского сейма, произвела сильнейшее впечатление, но Россия ее не услышала. Дав конституцию царству Польскому, Александр так и не решился на подобный шаг в своем отечестве.

В эти годы стали усиленно насаждаться военные поселения. Многие факторы были тому причиной: положение солдата, после 25-летней службы остававшегося без всяких средств к пропитанию, тяжелое его положение во время службы, положение офицеров армейских полков, рассеянных по трущобам и медвежьим углам. Ко всему этому прибавлялись и соображения бюджетные. Во время наполеоновских войн русская армия достигла небывалых размеров: в 1812–1815 гг. — до 1 237 000 человек, при численности податного населения в 15 800 000 человек. К 1826 г. в армии числилось 884 000 человек. Однако сокращение армии не входило в расчеты Александра. Оставалось, следовательно, изыскать новые способы содержания войска. Не могла удовлетворять и система комплектования армии: больше половины рекрутов поступало от помещиков, которые старались отдавать не лучших крестьян.

При таких условиях мысль, что армия может кормиться собственным земледельческим трудом, представлялась чрезвычайно соблазнительной. Кроме того, новая система должна была гарантировать солдату, по окончании долгой и тяжелой службы, земельную собственность и семейную обстановку. Предполагалось, что молодое поколение будущих воинов вырастет в военной обстановке. Страна давала своего рода огромный капитал, казенных крестьян и земли, под военные поселения, но за это освобождалась навсегда от главнейших трат на военное дело.

Проведение в жизнь идеи военных поселений Александр поручил Аракчееву. В военные поселения перешли 138 батальонов, 240 эскадронов и некоторые другие части. Но что было прекрасно в теории — на практике оказалось очень тяжелым и возмутительным. Регламентация труда и самой жизни возмущала всех, кто соприкасался с военными поселениями, особенно тех, кто терпел от власти Аракчеева, человека жестокого и совершенно бездушного, смотревшего на людей как на автоматов. Его система получила название «аракчеевщины», и жуткая память о ней надолго сохранилась в русском народе. В обществе военные поселения сравнивали с лошадью, которой прибавляют дачу овса на гарнец, чтобы взвалить лишних 20 пудов, в конце старались убавить и гарнец, — авось, довезет и без него.

Положение помещичьих крестьян Александру так и не удалось улучшить, несмотря на все его стремление к этому. Он обсуждал крестьянский вопрос порою весьма тщательно, всегда сознавал несправедливость крепостного права, но вопросы, как освободить крестьян, с землею или без земли, и как достигнуть того, чтобы не восстановить против себя дворянство, не поддавались решению и заставляли его медлить. Ему подсказывали, что недовольство народа опаснее возмущения дворянства. Но народная масса стояла далеко, а дворянство тесною толпою окружало трон, и голос его всегда был слышен царю. Надежда на добровольный отказ дворянства от права владеть людьми вскоре была оставлена: число уволенных крепостных по закону 1803 г. достигло только 50 тысяч душ. Никого в крепостные Александр вновь не обращал, раздачу людей в награду за службу прекратил. При нем строжайше соблюдалось правило, что свободный человек не мог стать предметом частного владения. Александру I удалось добиться освобождения крестьян в прибалтийских губерниях. Это был первый опыт освобождения значительного числа крепостных — и опыт неудовлетворительный.

Частые войны не только отвлекали Александра от внутренних реформ, но и мешали освобождению крестьян еще тем, что дворяне всегда принимали самое деятельное участие в этих войнах. Вследствие крестьянских волнений император повелел, чтобы приговоры, которыми присуждалось к наказанию более 9 крестьян, шедшие через Сенат, докладывались бы лично ему, и часто смягчал наказания, проявляя почти всегда большую, по сравнению с Сенатом, строгость к помещикам, приказывая иногда брать их имения в опеку.

В общем, Александр I не так настойчиво занимался внутренними реформами. Ему, как он считал, повелителю не только России, но и всей Европы, не страшны заговоры, не страшно и недовольство страны. Но такое настроение продолжалось недолго. Думали, что по удалении Бонапарта настанет время покоя и мира. Мира, однако, не было в Европе, не было и внутри России.

Одну из позитивных сторон деятельности Александра составляла забота о просвещении России. Ученик Лагарпа справедливо придавал огромное значение делу просвещения и склонен был считать министра народного просвещения едва ли не важнейшим из министров. Он намеревался покрыть Россию целой сетью учебных заведений, которые последовательно вели бы учащегося «от азбуки к университету». Сеть эту должны были составить приходские училища, уездные, губернские гимназии и университеты. Низший разряд училищ казна не обеспечивала, на высшие разряды в начале царствования тратилось около 1,2 миллиона рублей, т. е. из 90 миллионов общего расхода около 1,3 %, в конце царствования — около 8,6 миллиона рублей при 413 миллионах рублей, т. е. около 2 % всего расходного бюджета. До 1801 г. в России было два университета — в Москве и Дерпте. При Александре I были открыты университеты в Харькове, в Казани и в Петербурге. Был преобразован или вновь открыт целый ряд специальных заведений — лицеев. Правда, в университетах сначала не хватало профессоров, и было совсем мало студентов, но это с течением времени сглаживалось.

Сначала все учебные заведения отличались своим светским характером и всесословностью. Но когда государя охватило мистическое настроение, это сказалось и на участи учебного дела. Он решил тесным образом соединить веру и знание, «дабы христианское благочестие всегда было основанием истинного просвещения». Видимым знаком нового направления было образование соединенного министерства духовных дел и народного просвещения. Министром был назначен князь А. Н. Голицын, еще более государя подпавший под влияние мистических учений. Но это обоснование знания верою, порученное к тому же чиновникам, которыми почти всегда руководили соображения вовсе не идейного порядка, гибельно отразилось на судьбе науки.

Роль, сыгранная в борьбе с Наполеоном, поставила Россию и ее государя чрезвычайно высоко. Но вместо того чтобы пользоваться одним моральным почетом, он старался удержать за собою направление общеевропейской политики. Свою политику последних лет Александр построил на грубом силлогизме — всякая революция есть война и завоевание, следовательно, надо бороться с революцией, где бы она ни начиналась. В образованном обществе многие были недовольны царем, который «из России делал страшилище народов». Еще в Аахене, в 1818 г., на первом конгрессе Священного союза Александр играл роль величественного государя, решал вопросы сообразно своим намерениям. Но уже вскоре Союз превратился в орудие борьбы монархов с революциями. Александр уже принимает меры против испанцев, был готов двинуть русские войска против пьемонтцев. Только в греческом вопросе общественное мнение оказало на него некоторое влияние, не позволив ввязаться в очередной международный конфликт.

Последние годы царствования

Последние годы царствования Александра I представляли собой картину медленного увядания. Никогда император так много не ездил, так часто не отсутствовал в России, как теперь. Острили, что государь управляет Россией из почтовой коляски, жаловались, что государю было дело до всего, только не до того, что происходит в России. Масса дел оставалась нерешенной, стали появляться тайные общества. В 1820 г. начался голод, сначала в Черниговской губернии, а в 1821 г. голодало уже 15 губерний. Большинство помещиков отказывалось помогать своим крестьянам. Все это создавало благоприятную почву для волнений, для пробуждения серьезного недовольства.

И личная жизнь Александра I в последние годы протекала мрачно, дух его не был спокоен, общество его тяготило. Отраду и отдых он находил только в путешествиях, причем сознавался, что именно езда доставляла ему удовольствие, а вовсе не цель поездки. С семьей Александр не сходился, не находя в ней ни утешения, ни спокойствия.

17 апреля 1818 г. у великого князя Николая Павловича, брата императора, и его супруги Александры Федоровны родился сын Александр. С этого времени положение в царской семье изменилось. Рождением маленького Александра обрадована была больше всех его бабка, императрица Мария Федоровна. С этого момента Николай Павлович и Александра Федоровна становятся ее любимыми детьми. До сих пор она противилась постоянным намерениям второго сына Константина Павловича развестись с женой, Анной Федоровной. Теперь она круто изменила свое мнение и согласилась на развод. Причины этой перемены были ясны — старая императрица хочет видеть на престоле Николая, а потом и внука. Насколько это радовало Марию Федоровну, настолько же огорчало Елизавету Алексеевну. Ее письма к матери наполнены в эти годы довольно резкими выпадами против Николая Павловича и его супруги, а отчасти и против Марии Федоровны: по словам Елизаветы Алексеевны, Александр I разделял ее мнение о Николае.

Тем не менее Александр специальным актом признал отречение Константина Павловича и назначил своим преемником Николая. Однако отречение Константина не было обнародовано.

1 сентября 1825 г. Александр в последний раз покинул Петербург. Смерть настигла его в Таганроге. В последние дни он заботливо ухаживал за больной женою, жил в Таганроге чрезвычайно просто, гуляя по утрам и подолгу беседуя с простыми людьми. Болезнь он подхватил, возможно, оттого, что долго вечером стоял в одном сюртуке, не показывая виду, что озяб, тогда как слуга, который вез ему шинель, по недоразумению с экипажем стал не в указанном месте, сам от холода закутался в шинель и заснул под экипажем, а государь промерз, но не рассердился. Он терпеливо переносил болезнь, все время наблюдая, чтобы за ним ухаживали как можно меньше. 19 ноября 1825 г. император Александр Павлович скончался. «Незримый путешественник», как называли его при жизни, умер так, что многие долго не верили в его смерть и полагали, что он скрылся, таинственно исчез.

В ряду русских государей Александр I занимает высокое место, он принадлежит не только русской, но и всемирной истории. Нельзя излагать и внешней, и внутренней истории многих европейских государств того времени без обращения к личности этого монарха. Он не удержался на достигнутой его народом высоте, его не называют великим, но имя «Благословенного» закрепилось за ним в памяти народной. В нем не было самомнения, самоуверенности, столь частых в его положении, — он весь был сомнение и колебание. В области религии Александр, отличаясь веротерпимостью, с полным уважением относился и к православным монахам, особенно отшельникам, и к квакерам, и к католическим ксендзам, и ко всем сектантам. В области гражданских свобод он не уничтожил крепостного права, но первый положил конец распространению этого уродливого явления русской жизни и продолжал начатое его отцом вмешательство государственной власти в отношения между помещиками и крестьянами. В области политических свобод он в первую половину царствования искренне хотел дать их русскому народу, во вторую только иногда говорил об этом. Во всяком случае, он много содействовал развитию либеральных идей в России.