Русский мат. Поэмы XVIII–XXI вв

Сливайте воду — кончен бал,

Утрите пот, кто танцевал,

Княжна, в боа засуньте локоть…

И поумерьте вашу похоть…

Кому приятен первый бал,

Коль вас никто там не ебал?

Вам так сказала бы Параша,

Прохвоста дочь, ей князь — папаша.

Коль дела нет до ваших зон –

Совсем не радует музон.

На двух балах всё было скромно –

Сейчас противно даже вспомнить.

Она была уж не дитя –

Почти пятнадцать лет спустя,

Когда кузен Обломский спьяну

Ебал её, зазвавши в ванну.

Тогда понравилось то ей,

И стала первой из блядей.

Хотя, порой, поддавшись скуке,

В тоске заламывала руки:

Эх, мелковаты все хуи,

А мне так хочется любви,

Чтоб был елдак большой и чистый

С залупой твёрдой и лучистой.

Но в том ей много не везло –

Прохвосты липли, как назло:

То местный писарь, то аптекарь,

То почтальон, то конский лекарь…

Одни мученья, нету сил –

Два раза сунул и… спустил.

Но для Параши то не ебля,

Когда хуишки тоньше стебля.

Но попадалась иногда

И нехуёвая елда –

К примеру, трахал конюх Прохор

Вполне достойно и неплохо.

К тому ж, на выдумки мастак –

Поставит раком на верстак,

Подгонит мерина-трёхлетку,

Возьмёт за хуй его и метко

Заправит девке между ног,

Чтоб из пизды забрызгал сок.

Княжне такое развлеченье –

От ипохондрии леченье.

Корнет Треухов был не князь,

Хотя и падал мордой в грязь.

Для светских дам он был загадкой,

О нём шептались все с оглядкой.

По виду — вроде из дворян,

Но слишком скромный — не буян.

Любил он просто тихо выпить,

Хотя мог хуем зубы выбить,

Коль рассердить его всерьёз –

Но после каялся до слёз.

Бывало — ёбнет в нос подносом,

А после — с горя срёт поносом.

К тому ж чурался он девиц,

А также прочих женских лиц.

И про него ходили слухи –

Его отец не граф Треухов,

А то ли чукча, то ль раджа,

Который как-то объезжал

Россию с севера на запад

И портил девок тихим сапом.

Итак:

Разъезд — кареты, кони ржут,

Лакеи тут и там снуют,

Княжна, скукожась величаво,

Карету ждала и рычала:

Какая падла сей корнет –

Не дал мне выполнить минет.

Ему бы так я отсосала,

Как даже в сказках не писали.

Его распухший длинный шланг

Я в рот взяла б, как акваланг,

И проглотила б до желудка

Его огромную залупку.

Я, как могучая боа,

Могу взять даже хуй вола.

Моя пылающая глотка

Тянуться может, как колготки.

Мне делать это не впервой –

Люблю работать головой.

Елду я выжму, как мочалку,

И пусть не хныкает, что жалко.

Корнет же юный, как юла

Вертелся рядом, пьян с утра.

Не писал он во время бала,

А вот сейчас моча взыграла.

Покуда весь честной народ

Плясал мазурку и фокстрот,

Корнет за стойкою в буфете

Лакал крюшон и жрал конфеты.

Конфеты были «Трюфеля»,

Их любит каждая свинья.

Поскольку было всё халявой –

Корнет увлёкся той забавой.

Настолько, что забыл про дам,

Не слыша щебет их и гам,

Когда они, задрав подолы,

Скакали козами по полу.

Шажок вперёд, прыжок назад –

Весь зал трясётся, как вокзал…

Пылали жарко бабьи лица,

Росинки пота на ресницах,

По щёкам в рот сползала тушь –

Какой там к чёрту «Мулен Руж».

Княжна порхала — сущий ангел –

Как между яхт могучий танкер.

И, как на волнах утлый плот,

Тряслися груди и живот…

Живого веса целый центнер

По залу нёсся, словно ветер.

Как фея нежная, слегка

В прыжке касаясь потолка,

Она кружилась в менуэте,

Дразня подвязками корнета.

Корнету ж было не до них –

К буфетной стойке он приник,

Глаза мечтательно блестели,

И мысли вдаль его летели.

В мечтах он видел Летний сад,

В котором много лет назад

Гулял юнцом под деревцами

И писал в грядки с огурцами.

А вот сейчас, уже корнет,

Обязан ссать в ватер-клозет,

Где спёртый воздух, нет простора,

И пахнет хлорным дезодором.

Но наш корнет — дитя лесов,

В которых бегал без трусов –

Терпеть не мог такую пытку

И хуй свой, свёрнутый в улитку,

Сжимал, боясь попасть впросак

И ненароком обоссать

Девиц, вальсировавших в круге,

Беспечно жавшихся к подруге.

Терпел он муку до конца,

И вот сейчас, вблизи крыльца,

Где долго лошади стояли,

И доносился звук рояли,

Он был готов поймать свой шанс,

И сев в почтовый дилижанс,

Отъехать быстренько за угол,

Чтоб помочиться там на уголь.

Ах, ё…! В пост-бальной кутерьме

Вдруг поскользнулся на дерьме

И растянулся под Парашей,

Чем вызвал гневный вопль мамаши:

Ты, сукин сын, ещё не зять,

А уж намерился ебать

И лезешь с ходу ты под юбку

К моей дочурочке-голубке.

Так просто дочку не отдам

На поругание и срам,

Не допущу, чтоб в панталоны

К ней лезли всякие гондоны.

Проверить я сама должна

Какой длины твоя елда,

Чтоб не испортил нашей чести

Какой-то ёбарь неизвестный.

Венчает наш фамильный герб

Длиной в аршин могучий хер.

Наш княжий род сей герб прославил –

С покон веков он баб забавил.

Коль ты на девку глаз поднял,

Хоть с нами вовсе не родня,

То должен быть её достоин –

Вон, вишь, она, как тёлка, стонет.

Позора я не допущу

И хуй сама твой раздрочу.

Влезай-ка, мальчик мой, в карету,

Подушки там уже согреты.

Корнет от ужаса застыл –

Ведь, он ещё невинным был,

А тут ведут такие речи,

Что хуй стал твёрдым, как подсвечник.

Лосины начали трещать,

Когда елда набрала стать –

Мамаша с дочкой глаз не сводят –

Ну, хороша — почти колода!

Такое чудо им впервой –

Какой подарок дан судьбой!

Их матки кровью забурлили,

И пизды губы все раскрыли.

Не обманули их сердца –

Такого сняли молодца!

Для развлеченья и потехи

Теперь не будет им помехи!

Корнет же мыслит об одном –

Скорей пописать перед сном.

Но эти глупые блядищи

Понять не могут, что он ищет.

Зажав парнишку с двух боков,

Бегут, не чуя каблуков.

Скорей, скорей его в карету,

А то прознают все газеты.

Потом попробуй докажи,

Что нам елда принадлежит.

Найдутся бляди на халяву,

Пойди, найди потом управу…

Для нашей княжеской семьи,

Где секс все знают лет с семи,

Не может быть альтернативы,

Должны ебаться всем на диво –

Маман учила в спешке учила дочь,

Стараясь девочке помочь.

Княжна давно уже созрела,

Но, в основном, еблась без дела.

То даст мальчонке со двора,

То отсосёт всем поварам.

Она пока что лишь играла

И секса толком не познала.

Любила голой влезть на стол

И, громко щёлкая хлыстом,

Заставить дворню бегать кругом,

Сношая в очередь друг друга.

Она резвилась, как дитя,

Пиздой пылающей светя.

Она считала еблю шуткой,

За что прослыла проституткой.

Злословен часто наш народ –

Коль баба в рот елду берёт,

То все от зависти сгорают,

Но всё же блядью обзывают.

Пусть даже денег не берёт,

А по желанию даёт –

Кричат все дружно «проститутка»,

Хотя, самим охота жутко.

В карете влезли на диван

Корнет, Параша и маман.

Возница дёрнул за поводья,

Погнав коней по половодью.

Внутри вначале тишина –

Так тройка вся поражена –

Одни не верят в своё счастье,

Другому грезится ненастье.

Крюшона доброе ведро

Наружу просится давно –

Треухов бедный чуть не плачет,

А кони дальше резво скачут.

В карете душно и темно,

Воняет потом. Сквозь окно

Луна глядит из туч печально –

Такое грустное начало…

Но вдруг раздался громкий стон:

Зачем на свет я был рождён?

Остаться б лучше мне в утробе,

Чем ссать сейчас себе на ноги.

Корнет мочился и вопил:

Зачем я столько много пил…

Молю, о Боже, чтоб «Трюфели»

Созреть для срачки не успели.

Мадамы рядом слышат всё –

О, ужас, если вдруг насрёт…

Вчера карету из ремонта

Пригнали к зависти бомонда.

Но чёрт с каретой — хуй нужней…

А пол в карете всё влажней –

Корнет от счастья замурлыкал:

Ох, пронесло, спасён от лиха.

Средь аромата потных тел

Корнет мочился и пыхтел.

И напоследок, громко пёрднув,

Совсем испортил воздух спёртый.

Но тут уж женщин прорвало –

Терпенье кончилось давно –

Во тьме забрезжил луч рассвета,

Но нет им пользы от корнета.

Елда-колода между ног

У наших милых недотрог,

А пизды соки исторгают,

Пустые анусы страдают.

Вцепились ручками в елду

И тащит каждая ко рту.

Дочурка более проворна –

Залупу впихивает в горло.

Но вдруг полезли из орбит

Глаза на лоб — она вопит:

Не может быть, не верю в чудо –

Такого нет у Робин Гуда!

Княгиня глянула в лорнет

На то, чем действует корнет,

И в первый миг остолбенела –

Восторгу не было предела!

Елда вращалась, как кардан –

Такой корнету дар был дан.

Он мог ей двигать вправо, влево,

В спираль закручивал умело.

Вращал её и так, и сяк…

Пока пузырь весь не иссяк.

Княгиня взвыла от восторга,

Но дочка думала не долго –

Вскочила резво, как коза,

И, закатив ко лбу глаза,

Взметнула мигом шубу, юбки,

Как паруса, расправив губки.

И с маху шесть своих пудов

На хуй воздвигла без трудов –

Корнета бросила на спину,

Карданный член вогнав в вагину.

Мамаша — дочке: «Не спеши,

Манду рукой пока чеши,

Должна сама я убедиться,

Что этот хуй тебе годится.

Усладу мне пусть даст сполна,

Потом отведаешь сама.»

Параша с этим не согласна:

Неужто, маменька, не ясно,

Сей дивный хуй — моя мечта,

Во снах мне грезился с мальства,

Ведь даже папенькин, аршинный,

Такого чуда не свершил бы.

А этот, глянь, упёрся в грудь,

Что мне ни пёрднуть, ни вздохнуть…

Но это только половина,

Ещё снаружи полдубины!

Сейчас ещё поднапрягусь

И глубже на хуй натянусь.

Не опозорю княжей чести –

Весь член окажется на месте.

Не беспокойся за меня,

Елда корнета — не херня!

Уютно ей в роскошной письке,

Как в теплом сэндвиче — сосиске.

Открою, маменька, секрет,

Что с хуем делает корнет –

Во мне свернул его улиткой,

Хоть поначалу было пыткой.

Но так зато распёр внутри,

Что матка вся огнём горит.

Когда входил, то было туго –

Корсет аж лопнул от напруги,

А клитор вылез на вершок,

Как индюшиный гребешок.

Но я вздохнула, как акула,

И полхуины заглотнула.

Теперь внутри он, как змея,

Заполнил полностью меня.

Какое, право, наслажденье –

В пизде змеиные движенья.

Таращит маменька глаза –

А если та змея — гюрза?

Зубами с острыми краями

Она нас сделает блядями!

Ведь мы тогда не сможем спать,

Ночами будем змей искать.

А где у нас найдёшь питона,

И где держать потом — в бидоне?

Но дочка молвила в ответ:

Пизда моя крепка, как клеть.

Питон не вылезет наружу,

Пока не спустит спермы лужу.

Параша ёрзала вверх-вниз,

Пиздой мочалила «сюрприз»,

Карета прыгала по кочкам,

Корнет похрапывал под дочкой,

Мамаша гладила елду,

Ту часть, не влезшую в пизду…

И, задремав, чуть-чуть стонала,

Как будто в жопу хуй вставляла.

В свои неполных сорок пять

Могла княгиня заебать

Пиздой и жопой необъятной

Кого угодно и приятно.

Гусарский полк имел успех

В предоставлении утех,

Когда стоял у них в усадьбе –

Тогда был праздник хлеще свадьбы!

(Тот праздник был похлеще свадьбы!)

Раздев гусаров догола,

Княгиня конкурс провела –

Там было много номинаций,

Не обошлось и без сенсаций.

Размер — длина и толщина,

Объём головки и ствола,

Упругость, твёрдость и надёжность –

Обмер проделала дотошно.

По стойке «смирно» целый день

Весь полк стоял ни шага в тень –

Княгиня каждую залупу

Сама исследовала в лупу.

Отбор прошли сто сорок пять…

Второй этап — ведро поднять.

Прошла лишь сотня к пьедесталу,

Хотя, по русским меркам — мало.

Заданье третье — пенис в рот

Участник бережно берёт

И, встав во фрунт в том положеньи,

Без рук исполнить упражненье –

Подпрыгнуть, сесть и снова встать –

Здесь важно воздух не глотать.

Этап четвёртый — ближе к цели –

Проходит в княжеской постели.

Всего лишь десять удальцов

Взошли шеренгой на крыльцо.

Все гости с завистью глядели,

Как их залупы в ряд блестели.

Княгиня, радостно смеясь,

Снимает платье — рядом князь –

Помог спустить ей панталоны,

И, шлёпнув ласково по лону,

Провёл мизинцем между ног:

Ля мур, я выполнил свой долг?

Гусары ж дружно побледнели,

Когда пизду её узрели.

Жену Прохвостов не любил,

На еблю с ней не тратил сил.

Ему по нраву больше девки,

Пусть помоложе, но не целки.

Любил сбирать их в хоровод

И слушать песни про народ.

Их жопы голые и пенье

Ему дарили вдохновенье –

Хуй разбухал, в размерах рос,

А князь решал в уме вопрос:

Какой из девок дать забаву

Елдой, похожей на булаву,

С залупой больше кулака –

Ведь для такого елдака

Не в каждой жопе будет место –

Хотя, приятно, если тесно.

Сказать по правде, всем вставлял

И так все жопы раздолбал,

Что выбрать тесную — не просто,

Совсем проблема тут не в росте.

Еблась княгиня с юных лет –

В двенадцать сделала минет,

В тринадцать пажа соблазнила,

В пятнадцать — Ржевского растлила…

На протяженье многих лет

Искала счастья амулет –

Ей фаллос чудился повсюду –

Дыханье ветра, сом на блюде,

Фонарный столб, кокосы, трость,

Пучок редиски, ржавый гвоздь,

В соседней спальне сонный возглас

Будили в ней желанный образ.

Могла неделями терпеть –

Не пить, не есть, не спать, не петь –

Но коль без ебли больше суток –

Теряла полностью рассудок:

Мигрень, понос и тошнота,

Меж ног прыщи и краснота –

От недоёба все напасти,

Когда пизда пылает страстью.

В такой беде не страшен чёрт –

В пизду засунешь и ботфорт,

Простишь себе любую слабость,

Чтоб испытать быстрее сладость.

Но всё ж вернёмся на крыльцо –

Постель, гусарское кольцо,

Хозяин дома дремлет в кресле,

Во сне почёсывая чресла.

Княгиня, лёжа в неглиже

Среди шедевров Фаберже,

Рукой взмахнула — начинайте,

Друг друга в жопу наслаждайте.

Хуи гусаров пали вниз:

Вот это, бля, пошёл стриптиз…

Прости покорнейше, княгиня,

Гусара честь — для нас святыня.

Француза выебем всегда,

Но чтоб друг друга — никогда!

Пусть голубые нынче в моде,

Но мы, гусары — не уроды.

Тебя ебать готовы ночь,

А коль устанешь, то и дочь.

Княгиня ласково взглянула,

Предвидя сладостность загула.

Ну, так и быть, прощаю вас.

Никто из вас не пидорас.

Служите верно елдаками

Руси Единой… Выше знамя!

В алькове — пышный будуар

Всегда распахнут для гусар…

Плюмаж из розовых бутонов

В пизду засунула со стоном…

Гусары гаркнули: Ура…

И драли бабу до утра.

Досталось вдоволь всей семейке –

Ебли в постелях, на скамейках…

Княгиню, князя, дочерей,

Прислугу, дворню и гостей –

К утру все бляди на усадьбе

Уснули, радуясь усладе.

Воспоминаний сладкий сон

Был вдруг внезапно осквернён –

Карету резко покачнуло,

И всех гусар, как ветром, сдуло.

Кажись, приехали, пиздец.

Ну что ж, Треухов. Молодец!

Достоин быть Параше мужем,

Такой зятёк семейке нужен.

Мамаша держит зятя хуй

И дарит жаркий поцелуй:

Еби Парашеньку почаще,

Пускай в пизде ей будет слаще.

А я уж так, разок в денёк,

К вам загляну на огонёк.

В кругу семейном, пред обедом,

Все позабавимся минетом.

А если постный будет день,

Иль, например, ебаться лень,

Поедем в ближнюю деревню

Искать малину для варенья.

И там, среди кустов и трав

Таких наделаем забав –

Крестьяне со смеху усрутся,

Увидев, как князья ебутся.

Благословеньем одарив,

Маман рванула с треском лиф:

Пойду, порадую папашу –

Нашла хуину для Параши!

А князь уж выполз на порог,

Тряся мудями между ног:

Я рад за вас, мои красавы,

Треухов-младший — ёбарь славный.

Услышав шум и голоса,

Корнет с трудом продрал глаза.

Случилось это очень кстати –

Пошли на выход трюфли — мать их…

Корнет вскочил и встал во фрунт,

И, пёрднув, выдал целый фунт.

Семейство дружно засмеялось:

Каков орёл! Насрал не малость!

Параша вскрикнула: «Шарман!

Как мило начат наш роман!

Как романтично на рассвете

С любимым странствовать в карете.

И возвращаться в отчий дом,

Где каждый хуй пизде знаком,

Чтоб лечь в пуховую постелю,

Отдав для сладкой ебли тело»

С улыбкой нежной на челе

Жуёт Параша член во сне –

Ночная жизнь в опочивальне

Тиха, пристойна и банальна.

Но завтра снова выезд, бал…

Ах, только б муж в село съебал…