Русский вираж

Наташа и Казак. «Скромная клиника»

Несмотря на свое корейское происхождение, «Дэу-Донус» обладал характером скорее американским, чем азиатским. Он, вальяжно покачиваясь, словно летел над шоссе, с легким подрагиванием корпуса проглатывая мелкие неровности. Жилые городские кварталы уже кончились, но вдоль шоссе продолжали мелькать склады-ангары, залитые светом прожекторов площадки, уставленные длинными контейнерами, потом вдали замаячили приземистые серебристые цилиндры нефтехранилищ, тоже ярко освещенные. По другую сторону трассы виднелась сухая, потрескавшаяся земля, а над горизонтом в нескольких местах дрожало красное зарево.

— Это пустыня? — спросил Казак, глядя туда.

— Почти, — ответил водитель и продолжил с интонациями словоохотливого московского таксиста: — Настоящая пустыня, с барханами и дюнами, начинается дальше, километрах в десяти отсюда, а мы пока едем вдоль нее. Там и нефтепромыслы… Вот эти красные отсветы — это газ жгут, на каждую скважину по факелу. Был я там — ох и страшные же места! Дышать нечем, пить нечего… Большая часть рабочих иностранцы, там и арабы из бедных стран, и турки, и индусы… Из Европы народ тоже есть, в основном из Восточной. Западников да американцев меньше, хотя и попадаются. Но они все больше по другому профилю — у них сейчас как раз ислам в моду входит.

— Серьезно? — скорее для поддержания разговора, чем действительно всерьез заинтересовавшись, спросил Казак.

— Конечно. Иногда сядет такой: чалма на полметра, в крышу упирается, после каждого слова Аллаха поминает, а рожа — кроме как на гамбургерах, такую не наешь. И все они хотят быть правоверней Магомета. Так им не скажи, этак не погляди… Фанатики, хуже местных.

— И как власти на них смотрят? — заинтересовалась Наташа.

— Нормально смотрят. Подкармливают даже. Шейхам лишние подданные никогда еще не мешали, да притом такие, за которыми ни клан, ни семья не стоит. Восток — дело тонкое, родственные связи очень много значат, с ними считаться приходится ой-ой-ой как! А тут словно в подарок: ни роду, ни племени. Сделают что угодно, не оглядываясь, и с ними тоже что угодно сделать можно!

Машину легонько встряхнуло, и после этого она еще несколько раз качнулась, словно биржа на невысокой речной волне.

— Старая дорога, давно не чинили, — как бы извиняясь, сообщил водитель, и Казак кивнул, хотя по его представлениям «давно не чиненная дорога» должна была быть несколько иной.

— А далеко еще до четвертой развязки? — спросил он, и таксист, скосив глаза на электронное табло навигационной системы, пояснил:

— Семь миль. Минут через пять будем. А сколько потом, это уж вам лучше знать.

— А компьютер на что? — удивилась Наташа.

— Компьютер — он железный. В него что заложено, то он и выдает, — с видимым удовольствием от возможности поговорить по-русски объяснил водитель. — А заложен в него у меня диск еще прошлого года выпуска, новый только появится через месяц. Так что, судя по всему, ваша клиника совсем новая, даже дорогу до нее еще в базу данных не ввели. Или это такое хитрое заведение, которое не на всех картах рисуют. Как в Союзе в старые времена… Вы молодые, уже не застали, а я еще помню: в карту смотришь — а там половины дорог нету. Мой дружок как-то раз московское бетонное кольцо от руки в атласе нарисовал, чтобы знать, где сворачивать. Так на посту увидели — а дело как раз при Андропове было, — и руки за спину. Государственная тайна! Насилу отбрехался… Во какие веселые времена были.

— Ничего, сейчас тоже не скучно, — мрачно заметил Казак, и таксист поддержал:

— Это точно. Веселимся от души…

Разговор сам собою увял, и последние несколько минут до развилки они ехали молча.

Странно было видеть вдруг поднимающуюся среди полупустыни трехуровневую транспортную развязку. Если три предыдущих казались среди городских кварталов вполне уместными, то это сложное сооружение на пересечении трех абсолютно пустых в это время дорог казалось чем-то нереальным, и тем более непонятно было, зачем все это поднимать на высоту нескольких метров над землей.

— Деньги девать некуда было, — поняв, о чем думают пассажиры, пояснил водитель, сбрасывая скорость чуть ли не вдвое. — Говорят, что это кто-то из родовитых детишек проектировал, чтобы доказать отцу, мол, пять лет в Москве не по бабам шатался, а честно учился. Дал волю фантазии, мать его! — добавил он, внимательно разглядывая щиты со схемами движения. Каждая из пяти полос уходила на свой пандус, и ошибиться при выборе значило обречь себя на несколько минут блужданий в этом бетонном лабиринте, даже для того, чтобы снова выйти на исходную позицию и повторить попытку.

— Ну, и где этот ваш указатель? — такси остановилось прямо около щита. И водитель, и пассажиры внимательно рассматривали переплетение разноцветных линий, но ничего похожего на указание на дорогу до клиники не было.

Казак нахмурил лоб, потом полез за листочком. Вроде все правильно: шоссе то, место то, а где указатель? Наташа, глядя через его плечо, заметила:

— Написано не «перед четвертой развязкой», а «на развязке». Давай поедем по ней, может быть, и найдется он наконец?

Водитель пожал плечами, как бы говоря: мое дело маленькое, и такси на черепашьей скорости двинулось вперед, а Казак с Наташей смотрели по сторонам, чтобы случайно не пропустить нужный знак.

Однако первым указатель заметил таксист. На боковом отбойнике очередной бетонной петли, огибающей могучую опору более высоко проложенной эстакады, мелькнул небольшой стенд, на котором была изображена прихотливо изогнутая стрелка, направленная куда-то в сторону. Никаких надписей на стенде не было, под стрелкой виднелись два номера телефонов и электронный адрес. Водитель нажал на тормоза и обернулся к пассажирам:

— Ну что, оно?

Казак почесал в затылке, а потом сообразил:

— А на вашем диске, в компьютере, телефонный справочник есть?

— Обязательно есть… — обиженно начал водитель, но вдруг воскликнул: — Что ж я раньше не догадался! Надо было просто позвонить и спросить, как проехать! Сейчас это и сделаем…

— Не надо, — встрепенулся Казак. — Лучше проверьте эти телефоны, то или не то?

Водитель еще раз пожал плечами, откинул маленькую клавиатуру, пощелкал кнопками и сообщил:

— Так и есть. Частная клиника доктора Зуфира. Ни рекламы, ни дополнительных сведений. Только то же самое, что и на щите.

— Тогда поехали! — воскликнула Наташа, но водитель пожал плечами в третий раз и обернулся:

— Слушайте, ребятки! Я, конечно, очень рад, что вы меня не стали грабить, и все такое. Но чем дальше я вас везу, тем сомнительней и сомнительней мне: а может, лучше было бы вам бандитскими «шестерками» оказаться? Какая-то хитрая клиника, звонить туда, оказывается, не надо, маскарад какой-то. Я в чужие дела не лезу, но всему есть предел, да?

Казак промолчал. Где-нибудь около госпиталя он собирался оглушить водителя, связать и оставить дожидаться возвращения пассажиров — не потому, что ему хотелось поиграть в полицейских и воров, а из желания быть уверенным, что машина дождется.

Но теперь, после часа дороги с этим водителем, годящимся Казаку если не в отцы, то в дядьки точно, после того как поговорили с ним и даже как-то сдружились… Он совершенно не представлял, как теперь шарахнет этого человека по голове, а потом бросит неподвижного дожидаться неизвестно чего.

— М-м… Ну мы тут договорились… То есть с нами должны договориться… — начал Казак на ходу придумывать правдоподобное объяснение, но придумать не получилось, он запнулся и с удивлением услышал голос Наташи:

— Просто мы хотим зайти в этот госпиталь и поговорить с одним человеком. Он свидетель преступления, в котором обвиняют моего друга… Свидетель, что все было не так, понимаете? Поэтому и маскарад, поэтому и звонить не надо.

— Про тебя разговор, что ли? — внимательно глянул водитель на Казака. Тот немного покраснел, немного отодвинулся от Наташи и пояснил:

— Это и мой друг тоже.

— А… — понимающее протянул таксист и вдруг как-то сник. Теперь он стал казаться совсем стариком.

— Не врал ты, парень, действительно, уж веселиться — так от души! А если не получится?

— А твоя беда какая? — ощетинился Казак. — Довез, денег получил, и вали, твоя хата с краю. Плати своим Махмудикам, или как там их…

— Гордый… Знаешь, сынок, ты мне очень напоминаешь одного парня, — печально ответил таксист.

— Кого?

— Меня. Мой дружок, которого в восемьдесят третьем с картой ловили, он вообще невезучий был. Уже после перестройки у него «КамАЗ» отняли вместе с грузом… А то, что именно отняли, а не сам налево пустил, мог подтвердить только один мент, гаишник из Пензы. Дружок мой доказывает, а ему и не верит никто. Ну, я решил найти этого гаишника. Взял неделю, приехал в Пензу и вычислил того мента, даже по телефону дозвонился! Договорились встретиться прямо на дежурстве, он на объездной должен был стоять. И вот ловлю я чайника на «Запорожце», еду, уже вижу «Жигуленок» с синей полосой на обочине — а тут меня обходит красная девятка без номеров, и оттуда очередь по «жигуленку».

Таксист рассказывал негромко, но работающий на холостых оборотах двигатель почти не мешал слушать.

— Чайник, скотина, тормозить не хочет, боится, я ему в ухо. Остановились — да только без толку. Обоих гаишников срезали, и моего, и напарника. Я только потом сообразил, что тот чайник мне жизнь спас — будь у него машинка побыстрее, и я бы там на обочине лег…

Он помолчал, вздохнул.

— Так я ничего никому и не доказал. Весь долг на друга моего повесили. Он как узнал, что до конца жизни будет в кабале ходить, только на еду получая, так сразу и сломался. Был человек, и не стало человека — одна тень. Только и радовался, что жена с ним еще раньше развелась и ребенка забрала. Года три прожил, а потом разбился где-то в Белоруссии. Говорили, что заснул за рулем и с дороги слетел, а мне кажется, просто решился наконец… А теперь получается, что я как тот чайник на «ушастом»: довезу куда надо — тебя с твоей девчонкой возьмут за шкирку, откажусь везти — друга вашего к ногтю прижмут. И что мне делать, а, парень?

— А вы бы для себя что выбрали? Если бы тогда знали все заранее? — подрагивающим от напряжения голосом спросила Наташа.

— Я бы… — таксист распрямил плечи, в его глазах появился огонек… Не закончив фразы, он резко газанул, и машина, словно застоявшийся конь, рванулась вперед, заверещав резиной по асфальту. — Ну что, ребятки, вы запомнили, где там поворот? — бросил он.

Съезд с пандуса оказался небольшим ответвлением, очень похожим на те ответвления, которые в блистающем чистотой Дубае ведут к мусорным контейнерам. Над ответвлением висел «кирпич», выполненный из газосветных трубок, а под знаком красовалась коробочка телекамеры с небольшим прожектором, нацеленная на начальный участок дороги в клинику.

— Семь бед… — вновь вспомнил пословицу водитель, готовясь направиться под знак, и тут же поправился: — Хотя какие там семь!

— Проедь-ка мимо и тормозни! — скомандовал Казак.

Водитель послушался.

— А теперь дай-ка твою лопатку!

Казак выскочил из машины и подбежал к приподнятому над полотном дороги отбойнику, сделанному из толстой железной трубы. Между ним и решетчатым заборчиком было небольшое пространство, как раз достаточное для того, чтобы мог пройти пешеход — только вот пешеходы здесь вряд ли часто ходили.

Прикинув угол контроля камеры, Казак двинулся вдоль заборчика, подошел сбоку к столбу со знаком и присмотрелся. Ну точно — вот он лючок, а вот скважина для ключа.

«Ключ им… Тоже мне, сейф! — подумал он злорадно, поддевая лопаткой лючок. — Темно-то как там… А, чего разбираться!» — и, ухватив лопатку за отполированный до стеклянной гладкости черенок, он с размаху рубанул куда-то в темноту, одновременно прикрывая глаза рукой.

Раздался громкий треск, полыхнул фонтан искр. Прожектор под камерой погас, но знак продолжал гореть. Казак ударил еще раз. Искры снова посыпались, но «кирпич» не потух, продолжая озарять пространство вокруг себя красивым алым цветом.

— А, чтоб тебя! — высказал Казак пожелание знаку и примерился ударить по проводам и по третьей, но под ногой что-то подалось. Он нагнулся и нащупал большой кусок, отколовшийся от основания столба.

«М-да, не зря архитектор в России учился… Или те, кто материалы для строительства поставлял, свою выгоду за три версты чуяли. Впрочем, оно и к лучшему!» — и Казак недолго думая поднял цементный обломок и запустил им в «кирпич». Зазвенело стекло, сначала наверху, и через секунду — внизу, о бетон.

— Осторожней, там осколки от знака на дороге! — сообщил Казак водителю, садясь обратно в машину.

— Какого знака? Не видел я никакого знака… — очень натурально удивился тот и, сдав назад, свернул на узкую дорогу. Фары на несколько секунд высветили уходящую вдаль полупустыню и вновь уперлись в асфальт. Первые несколько десятков метров дорога была очень узкой и извилистой, казалось — вот-вот, и она действительно окончится чем-то вроде мусорного ящика или свалки. Однако, перевалив через холмик, она расширилась и выпрямилась.

— Похоже, то, что надо, — сообщил Казак.

— Ну ладно, до стоянки, или что у них тут, я вас довезу. А дальше что думаешь делать? — поинтересовался водитель, внимательно следя за дорогой.

— Не знаю! — честно ответил Казак, — На месте посмотрим. Может, через забор переберусь или в проходной кому-нибудь дам по кумполу. Или Наташка им мозги запудрит. Кстати, папаша, я твоей лопатой можно еще попользуюсь?

— Бери, коль надо. Вернешься, отдашь.

— То есть как… Ты что, нас ждать собрался? А вдруг мы там надолго застрянем?

— Подожду, — беззаботно сообщил таксист. — У меня кондиционер есть.

— Так вас же…

— А что меня? Я ведь не просто так буду ждать, а со счетчиком включенным. Клиент всегда прав, это даже здесь понимают. Сказано ждать — я жду.

— Ну папаша… Ну спасибо! — только и сказал Казак. Наташа же подошла к вопросу более практично:

— А сколько счетчик натикает?

— Девочка, — мягко произнес таксист, — сейчас не вы мне, сейчас я сам себе плачу. По старому долгу… Ага, похоже, вон и ваш госпиталь!

Казак подался вперед. Дорога шла по небольшой ложбине, и даже красного зарева факелов на горизонте теперь не было видно. До сих пор картина, разворачивающаяся перед ветровым стеклом машины, была строгой и однообразной: полого уходящая вверх в темноту песчаная почва, покрытая редкой низкорослой травой, отражение света фар на столбиках, покрытых катафотным пластиком, а сверху — усыпанное многими тысячами ярких звезд небо. Казаку эта картина не была в диковинку, а вот коренная москвичка Наташа даже сейчас нет-нет да и бросала взгляд вверх.

Но после очередного поворота открылся новый вид: далеко впереди на пустынной равнине сверкал огнями небольшой комплекс зданий. Центральный корпус был отмечен лишь четырьмя красными маячками на крыше и несколькими вертикальными полосками бледного, мертвенного света — судя по их расположению, это были лестничные марши. Широкие окна приземистого двухэтажного здания невдалеке, наоборот, были освещены почти все, а теплые, оранжевые и желтоватые тона света создавали иллюзию царящего там уюта. Кроме того, около этих двух основных строений было еще несколько построек, полускрытых от взгляда пышными купами пальм. Выше пальмовых ветвей возвышалось несколько башен с прожекторами, свет которых был направлен вниз и в стороны, освещая таким образом не столько территорию комплекса, сколько подступы к нему.

— Неплохо… — оценил Казак увиденное и тут же привычно прикинул про себя: чтобы обмануть радар, надо будет подойти как раз по этой лощине, потом отстрел мишеней, горка, первая пара ракет по локатору, а посты расчетов ЗРК должны стоять один на крыше, а пара других…

«Эко занесло меня… — спохватился он. — Рефлексы, мать их! Ладно, будем надеяться, что этот госпиталь все-таки не военная база и локаторов у них там нету. А есть обычная, да, будем надеяться, самая что ни на есть примитивная сигнализация и не менее обычные охранники…»

Он представил себе обычного охранника: с тяжелым пистолетом в расстегнутой кобуре на поясе, в пухлом бронежилете, с тонким проводком наушника и маленьким шариком микрофона у рта и, само собой, в темных очках.

«Ну и что мне с тобой сделать? — мысленно спросил у него Казак. — Могу лопаткой по черепу, а могу удавкой сзади. Или договоримся?»

Воображаемый охранник договариваться не пожелал, пакостно улыбнулся и медленно потащил из кобуры пистолет. Казак помотал головой, и видение исчезло.

— Что случилось? — заботливо спросила Наташа.

— Да нет, ничего. Думаю, как поступим.

— Ну и какие предложения?

— Пока никаких… — признался Казак. — А у тебя?

— Я думаю… — начала девушка, на несколько секунд замолчала, потом заговорила решительно: — Мне надо будет просто подойти к проходной, или что у них там будет, и завести разговор.

— О чем? У тебя ни документов, ни денег!

— Я уже все придумала. Скажу, что я из Сирии, приехала к родственнику, к дяде. Он попал в аварию, и мне сказали, что его привезли сюда. Думаю, что минут десять я с ними на эти темы проболтаю. Ты будешь тем временем осматриваться. А когда выяснится, что дяди моего здесь нет и не было… Ты должен будешь уже решить что к чему. Или мне придется отвлекать их дальше.

— И насколько сильно отвлечешь? — двусмысленно улыбаясь, спросил Казак.

Он хотел всего лишь шуткой разрядить обстановку, но Наташа коротко глянула на Казака и сказала вполне серьезно:

— Надеюсь, что получится не очень сильно. — И, поняв, что выбрала неверный тон, тоже улыбнулась: — В крайнем случае попробую расслабиться и получить удовольствие. Говорят, южные мужчины — это что-то восхитительное!

И теперь уже Казак не захотел понимать юмора, а мрачно насупился. К одному нелегкому делу теперь прибавилось еще одно. Конечно, шутки шутками, но, если дойдет до дела, Наташку действительно придется вытаскивать!