Русский вираж

Сирил Мэндел. Окончательный расчет

Сирил Мэндел разогнулся, с наслаждением вытянул руки вверх, а потом закинул их за голову и размял шею. Затекшие за время сидения перед монитором мышцы отозвались неприятным, болезненным ощущением. Глаза тоже болели.

Не вставая, он оттолкнулся ногой от стола. Стул с высокой спинкой откатился на колесиках, и сенсоры на мониторе, зафиксировав отсутствие пользователя, погасили изображение, включив режим сохранения экрана. Теперь по черной поверхности старенького семнадцатидюймового «Филлипса» скользили только две маленькие человеческие фигурки по имени Дик и Джейн. Изредка встречаясь, они делали попытки заняться любовью, но вскоре оказывались по разным углам экрана. На свежего человека это производило впечатление, но Сирил, сам же и программировавший анимацию картинок, относился к проделкам Дика и Джейн совершенно равнодушно. Он поднял с подставки электрочайник и залил кипятком уже давно насыпанную в чашку порцию кофе. Поднимая чашку, Сирил заметил, что его рука немного дрожит.

Наверное, не стоило сидеть всю ночь напролет — особенно если учесть, что таких ночей за последний месяц было уже около двух десятков. Интересно, сколько литров кофе было выпито за этот месяц? Может, Олег подсчитал?

Впрочем, теперь это неважно. Работа практически закончена, бесшумный лазерный принтер выводит последние страницы отчета, и через минуту зажужжит брошюровщик, превращая стопку только что отпечатанных страниц в аккуратный томик. Придется подождать…

Сирил Мэндел устало закрыл глаза и на несколько секунд превратился в Кирилла Менделева, который ждет, когда заводская переплетная закончит возиться с его отчетом. Отчетом, который он целый месяц печатал на полусломанной «Ятрани», стуча по тугим клавишам карандашом (пальцы разболелись после первой же недели), отчетом, который будет нужен разве что плановому отделу…

В переплетной, похоже, знают, что отчет никому не нужен, и не торопятся. Кирилл стоит лицом к окну, на свежем ветру с криками кувыркаются чайки. Если в мастерской поторопятся, то можно будет не сидеть на работе до шести вечера, а уйти домой с обеда. Правда, зачем? Чтобы на четыре часа раньше увидеть очередную шестиконечную звезду, намалеванную на двери квартиры? Боже, как давно это было…

Мэндел потер глаза ладонями и открыл их, снова став самим собой — высокооплачиваемым специалистом, системным аналитиком экстра-класса. Вольным стрелком, работающим по разовым контрактам. Или не работающим. Он усмехнулся, вспомнив, сколько заплатил ему «Майкрософт», неведомо как узнавший, что у мистера Мэндела есть даже не разработка, а только идея, как заставить «Виндоус» обходиться вполовину меньшим объемом памяти. И правильно сделал, что заплатил, — иначе получился бы хорошенький скандал, узнай пользователи, что тратить деньги на совершенствование своих машин было совершенно необязательно. Так что безделье умного человека может стоить не меньше, чем его труд!

Сейчас, конечно, совсем другая ситуация, и свои деньги он получит именно за работу, причем за работу каторжную. Вряд ли какой-нибудь стопроцентный американец взялся бы за такое! Всего делов-то: по видеограммам и данным телеметрии вычислить алгоритмы управления некоего самолета, причем самолета весьма нестандартной схемы. В процессе предварительных переговоров Сирил понял, что заказчика с такой задачей уже посылали к черту не раз и не два, посылали весьма солидные научные и исследовательские центры, причем даже не торгуясь. А вот Сирил Мэндел поторговался, внимательно изучил исходные данные и посылать клиента никуда не стал. И выполнил заказ, пользуясь помощью одного-единственного человека — правда, этого человека пришлось вызвать из Израиля, но дело того стоило.

Олег разбирался в аэродинамике так же, как сам Сирил в программировании, и дело пошло. По ходу работы выяснилось, что часть программного обеспечения — та, что поставлялась вместе с электроникой «Коулсон», — уже известна, и после этого исчезли последние проблемы.

И вот перед Мэнделом лежит окончательный расчет. Все честь по чести: анализ, выводы, графики. Как и требовал заказчик, особое внимание уделено вероятному поведению самолета на предельных и запредельных режимах. Так что клиент должен быть доволен!

Говоря откровенно, цель работы Мэндел не очень понимал, а вернее, не хотел понимать. Если это подготовка к переговорам по закупке самолета, то все исходные данные должна была выдать фирма-изготовитель, но материалы, с которыми пришлось работать, были получены неофициальными путями. Это если выражаться мягко, а если назвать вещи своими именами — то путем промышленного шпионажа. Похоже, заказчик хотел получить компрометирующие данные на самолет либо воспользоваться результатами чужого труда, а может быть, преследовал и обе эти цели одновременно. В подобной ситуации задавать какие-то вопросы было бы большой ошибкой.

Сирил Мэндел всегда утверждал, что ему все равно, в какой стране он живет и на каком языке говорят окружающие. Жить надо там, где спокойнее и проще зарабатывать деньги, а как называется это место — Саратов ли, Нью-Йорк или кибуц Бер-Шалаим, — абсолютно без разницы. Он убеждал в этом окружающих и одновременно себя, зная, что в глубине души ему всегда будет отчаянно хотеться вернуться в свой город… И с тем большим ожесточением Мендэл отстаивал в разговорах и статьях позицию «гражданина мира», тем более мрачными красками рисовал свою жизнь на родине, сознательно забывая все хорошее, что там было, и подчеркивая неприглядные стороны. И теперь, зная, что работает против России, он пребывал в странном состоянии — все вроде бы казалось правильным и справедливым, бизнес есть бизнес, и проигравший должен остаться за флагом. Но в то же время где-то в подсознании таилось ощущение, что некто Кирилл Менделев совершает предательство.

Тихонько запел сигнал телефона. Вместо номера на индикаторе определителя появилось кодовое слово: звонил представитель заказчика. Сам клиент так ни разу и не встретился с Мендэлом, да и его представитель тоже сразу же предупредил, что хотел бы остаться неизвестным. В принципе, Мэндел при желании мог бы залезть в базу данных телефонной компании, сломать защиты файлов и узнать номер «представителя», а потом, пройдя по цепочке дальше, узнать и его личность. Но зачем? До сих пор все шло гладко, «представитель» платил наличными столько, сколько требовалось, и вообще выполнял все контрактные условия. Так зачем же искать себе на голову лишних приключений?

— Алло? Мистер Мэндел?

— Да, я.

— Вы говорили, что, возможно, сегодня закончите работу?

— Даже не сегодня, а прямо сейчас. Фактически уже закончил, так что можете приезжать хоть немедленно и оформить все как положено.

— Прекрасно. Я так и сделаю. Буду через полчаса, если только не попаду в пробку.

Мэндел положил трубку и улыбнулся: шесть часов утра. Даже здесь, в Лос-Анджелесе, какая может быть пробка в такое время? Полчаса… Как раз и Олег придет, сразу можно будет с ним рассчитаться, и прочь из этой до смерти надоевшей конуры с кондиционированным воздухом! Деньги в банк, хотя… Надо бы несколько дней поболтаться где-нибудь на море, чтобы вычистить из мозгов все эти уравнения, характеристики, всякие цэ-игреки и омеги-зет. Скорее всего стоит смотаться куда-нибудь на Кубу: там народ еще только начал отходить от коммунистического прозябания, и за пару наличных долларов можно получить больше, чем на Багамах за сотню по кредитной карточке.

Консьерж позвонил через двадцать минут. Мэндел приказал впустить посетителя и направился к входной двери. Было слышно, как за стеной остановился лифт, и за односторонним бронестеклом двери появился знакомый силуэт «представителя» — молодого, но уже начинающего тучнеть человека, который ни разу не назвал своего имени, и его спутника, сухощавого мужчины среднего роста с «дипломатом» в руке. «Дипломат» был небольшой, простецкого вида, но при его виде Мэндел почувствовал легкое возбуждение: он-то знал, что должно скрываться внутри.

Сирил распахнул дверь и, пропустив гостей, захлопнул ее за ними.

— Вы сказали, что отчет готов? — спросил «представитель», не оборачиваясь.

— Да, вот он.

— Хорошо. Математика, программы и прочее?

— Вот, здесь.

Мэндел обошел сухощавого и показал на лежащую поверх бумаг коробочку с магнитооптическим диском.

— Чтобы работать с ним, потребуются какие-нибудь ваши пояснения?

— Нет, я специально постарался, чтобы проблем не было. Знаете, как это неприятно — вроде бы сделал работу, а потом еще полгода тебя дергают: то неясно, это непонятно… Так что тут все!

— Хорошо. В прошлый раз вы упоминали, что просчитали один интересный маневр…

— Да, я это вынес в специальный раздел, как договаривались. Вот, — Мэндел быстро пролистал отчет, отыскивая нужную страницу. — Здесь. Как я и говорил, при резкой перекладке ручки управления из вот этого положения… — палец Мэндела указал на оттененный сине-красным пунктиром небольшой участок на графике, — так вот, при даче ручки отсюда одновременно вправо и вверх до второго барьера нагрузки на скоростях в диапазоне от четырехсот до. четырехсот двадцати километров в час, система искусственной устойчивости выдает на рули неадекватный сигнал, и аппарат переходит в неуправляемое падение.

— А что это за фотографии?

— Это сверхзвуковой лайнер «Ту-144». Он разбился на авиасалоне в Париже в 1973 году по аналогичной причине. В тот раз от него слишком близко прошел «Мираж», экипаж уходил от столкновения. Самолет перешел в пикирование и при попытке выйти из него разрушился.

— Вы хотите сказать… — заинтересовался «представитель», но Мэндел перебил его:

— Нет, тогда вряд ли все было подстроено. Для этого летчик «Миража» должен был очень хорошо знать, когда и как пересечь путь «сто сорок четвертому».

— Интересно. А почему подобный дефект появился и на современном самолете?

— Это не дефект. Судя по тем документам, которые вы мне выдали, вероятность выхода на подобный режим для «Крыла» близка к нулю. Тем более что даже при повторении парижской ситуации летчик самолета-препятствия должен сознательно загонять «Крыло» на совершенно конкретный критический режим, действуя при этом с точностью автомата. Впрочем, как я уже сказал, тут все написано, а на диске есть еще несколько графиков с иллюстрационными видеороликами.

— Понятно, — проговорил «представитель». — Что ж, вы хорошо поработали, Сирил. Давайте займемся расчетом.

— Может, подождем моего напарника, он скоро придет… — начал Мэндел, но сухощавый, уже открывая «дипломат», впервые подал голос:

— Да нет, ждать не стоит… Ого! Гляньте, что у вас с монитором?!

Сирил Мэндел удивленно вскинул брови и повернулся к компьютеру, пытаясь понять, что удивило гостя.

Выстрелы прозвучали тихо, гораздо тише хруста пуль, вгрызающихся в тело. Сирил Мэндел не успел даже вскрикнуть — болевой шок от первой же раны милосердно выключил его сознание на все оставшиеся несколько секунд жизни.

Сухощавый не зря попросил его повернуться. Очередь из «ингрема» с глушителем не швырнула тело в глубь комнаты, а прижала к стене. Когда он отпустил курок и труп Сирила осел, «представитель» оценил результаты работы:

— Вполне аккуратно. Не то что некоторые: забрызгают все вокруг так, что ступить нельзя, не посадив пятна на обувь или одежду.

Сухощавый пожал плечами: дескать, халтурить не привык, и шагнул назад. Выложил из «дипломата» небольшую пластиковую коробочку и положил на освободившееся место отчет и диск, а коробочку пристроил на системный блок компьютера. Улыбнулся, посмотрев на очередную романтическую встречу Дика с Джейн, и вместе с «представителем» направился к двери. Все шло по графику, и перестраивать таймер взрывателя не понадобилось.

Когда они садились за руль, мимо пронеслась черно-белая полицейская машина с завывающей сиреной. Не такое уж редкое зрелище для Лос-Анджелеса, но «представителю» почему-то показалось, что именно эти копы едут осматривать место убийства израильского подданного с русским именем Олег. Про убийство американского подданного Сирила Мэндела они узнают позднее.