Русский вираж

Казак. Панорамы из иллюминатора

«Ил-96» авиакомпании «Трансаэро» делал уже третий круг над водами Персидского залива. В иллюминаторы был виден изрезанный небольшими заливчиками песчаный берег. Вдалеке смутно угадывались прямоугольники городских кварталов Дубая, а в иллюминаторы другого борта можно было увидеть только мелкие черточки волн с белой каймой пены.

Но пассажиры не слишком интересовались морскими пейзажами. Большинство из них были летчиками или авиационными инженерами: в качестве спонсорского взноса «Трансаэро» организовала спецрейс для членов российской делегации на авиавыставку.

В салоне первого класса общались между собой «вели-кие» — генеральные конструкторы и директора заводов, в бизнес-классе разместились их сопровождающие. Экономический же класс был отдан «сермяжным работягам» — так выразился Казак, относя к этой категории и себя, и Наташу, и еще сотню человек: переводчиков, стендистов, референтов Сидели здесь и около десятка летчиков, тех, чьи машины летели на выставку в брюхе транспортных самолетов.

Многочасовой перелет для большинства из них не был каким-то выдающимся событием. Кто-то, откинув спинку кресла, сладко спал, кто-то шелестел газетой, а несколько группок, разбившись по четыре, сосредоточенно играли в преферанс, абсолютно не обращая внимания на происходящее за бортом.

Наташа была одной из немногих пассажиров рейса, которые летали редко и поначалу с интересом смотрели в иллюминаторы, разглядывая далекую землю. Но когда «Ил-96», накренившись, вновь начал разворот, она не выдержала:

— Коля… Коля!

Дремавший рядом Казак пошевелился и открыл глаза.

— Слушай, почему мы все время над одним и тем же местом крутимся? Вон, этот островок в море я уже третий раз разглядываю. Что могло случиться?

Молодой летчик сосредоточенно почесал в затылке, огляделся по сторонам и признался:

— А кто его знает. Может, полоса занята или еще что-нибудь… Ты что, боишься?

— Да нет, что ты! Просто надоело уже немного. Я уже три раза на самолете летала, и каждый раз все было по-другому: долетели и сразу сели.

— Ну а тут… — Николай нахмурился, пытаясь придумать правдоподобное объяснение. — Тут ведь аэропорт большой, рейсов много, а наш специальный, вне расписания. Вот и ждем своей очереди на посадку.

Наташа кивнула, уселась в кресло поудобнее и надела наушники, устремив взгляд на экран, где Чак Норрис второй час доказывал международной мафии, что убивать любимых девушек мастеров рукопашного боя — занятие небезопасное.

Прошло еще около получаса, прежде чем в салоне раздался голосок стюардессы, предлагающей пристегнуть ремни и воздержаться от курения Так надоевший Наташе островок покрасовался в иллюминаторах последний раз, и самолет начал снижение, готовясь к посадке. Вскоре внизу сверкнули на солнце стеклянные крыши зданий торгового центра, уставленное самолетами поле бизнес-аэродрома, а потом под крылом поплыли улицы города, разделенные узким языком небольшого залива.

Самолет ощутимо потянуло вверх, затем раздалось глухое жужжание.

— Закрылки… А теперь шасси вышли, — прокомментировал Казак для Наташи, — значит, скоро садиться будем.

Наташа кивнула и повернулась к иллюминатору. «Ил-96» продолжал снижаться, и после долгих часов созерцания земли с большой высоты ей казалось, что он вот-вот чиркнет брюхом по крышам домов или зацепит мачту электропередачи.

Сидящий в третьем кресле ряда рыжеволосый мужик, из тех, кого за глаза называют «шкафами», тоже глянул в иллюминатор и вполголоса сообщил Казаку:

— Странно как-то заводят, не на главную полосу и даже не на вторую. Вообще-то у них и третья есть, но на нее при мне никогда большие самолеты не принимали…

Николай не стал спрашивать, что означают слова «при мне»: и так было ясно, что сосед знает, о чем говорит. На всякий случай он глянул, пристегнут ли ремень у Наташи, и стал ждать посадки.

За стеклом иллюминатора уже не плыли, а мелькали постройки и дороги, потом их резко оборвал бетонный забор, самолет чуть-чуть приподнял нос, и двигатели устало притихли. Лайнер просел вниз, и в тот момент, когда под крылом показался обрез бетонки, его колеса с ощутимым стуком встретились с землей. Тотчас двигатели вновь взревели, и пассажиров потянуло вперед. «Ил», замедляясь, продолжал бежать по полосе, и сосед снова отметил:

— Слишком долго реверс держит. Наверное… Ого!

Такие же или похожие возгласы раздались по всему салону. Даже преферансисты, побросав карты, уставились в иллюминаторы правого борта.

Параллельно бетонке, по которой катился лайнер, шла еще одна взлетно-посадочная полоса, и взгляды всех устремились на нее. Словно детская игрушка, брошенная малышом, поперек нее лежал, перекосившись, большой пассажирский самолет. Его крылья и фюзеляж были залиты толстым слоем пены, и с десяток пожарных машин стояли вокруг. Отверстия дверей и аварийных люков зияли как пробоины, и от них свисали вниз уже обмякшие надувные трапы, тоже заляпанные пеной. На небольшой высоте над потерпевшим крушение самолетом висел вертолет, а в стороне, на расстоянии метров пятидесяти, стоял человек, самозабвенно глядящий в видоискатель видеокамеры.

Разглядывать эту картину пассажирам «Ила» долго не пришлось: самолет двигался дальше, и скоро место аварии осталось сзади. Люди загомонили, обсуждая увиденное, вспоминая детали и строя гипотезы о произошедшем, но в это время вновь ожили динамики в салоне. По-прежнему сладкий голосок стюардессы сообщил:

— Уважаемые пассажиры, прошу внимания. Прослушайте, пожалуйста, официальное сообщение администрации аэропорта Дубай. Около часа назад на территории аэропорта произошел террористический акт. По счастливой случайности, а также благодаря умелым действиям экипажа и наземных служб, люди не пострадали. Тем не менее в аэропорту введен усиленный режим безопасности, направленный на сохранение вашей жизни. Убедительно просим пассажиров прибывающих самолетов сохранять спокойствие и не покидать своих мест до появления представителей власти. Приносим извинения за причиненные неудобства. — На сохранение вашей жизни… — передразнил лепечущую интонацию стюардессы Казак — Во попали. Сейчас небось часа четыре промурыжат!

— Не должны, — отозвался сосед и продолжил, обращаясь не только к летчику, но и к Наташе, которая после увиденного и услышанного сидела с потерянным видом: — Все-таки официальная делегация, все данные у них. Проверка быстро пойдет. Вот я как-то раз действительно попал… В девяносто втором это было. Я прилетел на чартерном рейсе вместе с челноками, и кто-то стукнул арабам, что на этом самолете идет партия наркотиков. Вот тогда нас действительно Трясли по полной… С двух часов дня до часу ночи В те времена к русским уже сложилось вполне определенное отношение, «рашен-алкашен», и все дела. Арабы здесь что на челноков, что на «новорусов» насмотрелись вдосталь.

— А вы, извините, почему с челноками летали? — вежливо поинтересовался Казак. Внешность соседа как-то не вызывала мысли о том, что свои размеры он накачал, таская на себе стокилограммовые баулы с барахлом.

— У фирмы на нормальные билеты денег не было, — усмехнулся собеседник. — Да, кстати, давайте познакомимся. Алексей Колпиков, заместитель директора фирмы «Аукс». Поставка запчастей для вертолетов российского, польского и румынского производства, а также их модификация. Только никому не рассказывайте, что совсем недавно «Аукс» был таким бедным… — и он сделал испуганные глаза.

Казак, решив поддержать шутку, сделал многозначительный жест, и Колпиков с улыбкой продолжил:

— Впрочем, нет худа без добра. Пока из низов поднимаешься, то поневоле обзаведешься самыми разнообразными связями и знакомствами. Опять же, опыт приобретается. Так что, если у вас какие-нибудь проблемы возникнут, вы не стесняйтесь, может быть, в чем и помочь смогу. Мой номер в гостинице — восемь — пятьсот четыре.

— Пока что у нас тут одна проблема: когда же наконец эти чертовы пограничники придут, или как это у арабов называется! — ответил Казак, и Наташа, соглашаясь, кивнула.

Колпиков оказался прав: надолго проверка не затянулась, тем более что хозяева, казалось, и сами не очень хорошо представляли, чем может помочь делу досмотр самолета с российскими авиаторами. Только после этого «Ил-96» подцепили к буксировщику и подтащили к одному из терминалов аэропорта. Красные трубы подвижного коридора присосались к выходам, и вскоре пассажиры оказались во власти таможенников. Наслышанный об их дотошности, Казак был немало удивлен тем, как быстро продвигается очередь на досмотр. Наверное, решил он, таможню предупредили, что хотя рейс и заказной, на нем не прилетят наглые и шумные «рашен-алкашен», последние могикане некогда могучего племени мелких торговцев. Пройдя контроль, они с Наташей вышли через автоматические двери в зал для встречающих и остановились осмотреться.

— Ты чего? — удивилась Наташа, увидев скептическую ухмылку на лице парня.

— Да так… Я думал, тут что-то из ряда вон выходящее будет, все-таки экзотическая арабская страна. Да еще и, говорят, одна из самых богатых. А тут аэропорт как аэропорт. Нет, я, конечно, понимаю, все на уровне. Воздух прохладный, эскалаторы бесшумные и все такое. Но как-то все очень уж международно-стандартно. Вон, даже «Макдоналдс» есть.

— Вот привереда. Ты здесь «Русское бистро» ожидал увидеть? Ищи лучше Андрея, он должен был еще вчера сюда прилететь.

— Знаю… А, вот и он! — обрадовался Казак, увидев идущего к ним Корсара.

Когда Наташа со своим другом поздоровались как следует (Казак тактично отвел глаза в сторону, сделав вид, что очень заинтересован расписанием), заговорили о делах.

— Значит, так, — уверенно, на правах старожила сообщил Корсар. — На многое тут не рассчитывайте. Под авиавыставку арабы отдали летное поле при новом коммерческом центре — вы его должны были видеть, когда подлетали. Там, в этом центре, есть все, что нужно: и гостиницы, и рестораны, и офисы под найм, ну и аэродром само собой. И с территории центра отпускают очень неохотно. Чтобы позволить мне вас встретить, и то целая история была, хотя я вроде здесь как частное лицо.

— Что, и город не посмотреть теперь? — огорчилась Наташа.

— Какой там город! Патрули на каждом шагу. И полиция, и военные, и еще бог знает кто. Сами видите, что тут творится.

— А что тут случилось-то? — спросил Казак, и Корсар только рукой махнул:

— Идиотизм. Турки, видишь ли, с Ираком поцапались, тут же и иранцы возникли, старую распрю не забыли. Эмираты морально Ирак поддержали, так Иран и на них квакать начал.

— Крутой наезд? — иронически уточнил Казак.

— Ну, на самом-то деле на Эмираты наезжать только сумасшедший будет. Нефтяные шейхи столько денег в оружие вбухали… Правда, у Ирана и народу побольше. А вчера какой-то аятолла, не запомнил имени, пригрозил, что они и ракеты делать научились — те самые, по технологии «СС-4», которую им в девяностых продали. За эти ракеты теперь здесь отношение к русским такое… — Корсар пошевелил пальцами. Жест получился одновременно опасливый и брезгливый. Затем он улыбнулся: — Но что интересно, в ПВО у Эмиратов наши же «С-300» стоят. Они баллистические ракеты должны перехватывать, но сам понимаешь: к хорошей технике нужны хорошие руки, а в хорошие руки у арабов я не очень-то верю. Да они и сами, похоже, это сознают. Словом, пока что обстановочка та еще, все на нервах, хотя до стрельбы дело еще не дошло.

— А этот… Теракт, из-за которого мы лишний час в воздухе проболтались, тоже ж рук дело? — не отставал Казак.

— Ну, друг дорогой, я тебе не ЦРУ. Знаю только то, что видел. «Боинг», три семерки, шел на взлет, и на разбеге правая стойка то ли сама сложилась, то ли действительно, как говорят, взрыв небольшой был… Его, конечно, потащило, развернуло, неведомо каким чудом керосин не загорелся. Все расписание полетело к черту. Часть рейсов в Шарджу отправили приземляться, а часть вообще в Абу-Даби наладили… Я тут уж все боялся, что надо будет хватать тачку и в Шарджу ехать. А у меня бюджет не резиновый.

— Ладно. Насчет бюджета я сейчас тебя обрадую:

Наташка тут уболтала полковника, так что отсюда поедешь с нами в автобусе. И вообще, она ему про тебя такого порассказывала, что ты ему уже за глаза понравился, и он морально готов тебя чуть ли не за штатного сотрудника считать, осталось только повод придумать. По крайней мере пропуск выписать уже обещал. Здорово складывается, правда, пират?

Тот молча кивнул и пристально поглядел на Казака. Тот сначала не понял, а потом вдруг немного изменился в лице.

«Вот-вот, и я о том же, — подумал Корсар. — У нас все продолжает здорово складываться, одна удачная случайность к другой удаче. Но если подумать о том, что, с другой стороны, кто-то так же искусно складывает такую же цепочку, становится не по себе… Вот и Казак это почувствовал».

Но Казак про «кого-то с той стороны» и не думал. Ему было не по себе уже от того, что теперь любое событие рядом с ним или с его другом может оказаться срежиссированным. А еще у него мелькнуло подозрение, что и Наташа на самом деле не случайно встретилась с Корсаром, и что у Льва Сергеевича план всей операции был готов задолго до их разговора.

«Глупость, наверное, — оценил Казак свои опасения. — И ничего такого про Наташку пирату говорить не стоит, а то еще и сам ее подозревать начнет и глупостей каких-нибудь наделает. А девчонка-то хорошая… Обидно будет, если окажется, что я все же прав. А как такое проверишь? Никак не проверишь. Но надо за ней приглядывать повнимательней».

В соответствии со своим решением он ничего не стал говорить Корсару. Но зато заслужил несколько удивленных взглядов Наташи, которая не могла взять в толк: до сих пор Коля Казак был весьма общителен и дружелюбен, но всю дорогу из аэропорта в торговый центр просидел молча, лишь изредка искоса посматривая на нее. На банальную ревность это было не похоже — да и с чего бы, она ведь с ним даже особо не кокетничала, — и Наташа терялась в догадках.