Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

Заключение

Проделанное выше исследование позволяет прийти к определенным выводам о том, как видоизменились традиционные внешнеполитические программы основных политических центров Восточной Европы после сдвигов, наступивших с заключением Люблинской унии, каково было их классовое содержание, какой круг идей и представлений определил выбор конкретных путей к достижению поставленных целей, наконец, как внешнеполитические концепции обеих сторон эволюционировали на протяжении изученного периода.

Заключение в 1569 г. Люблинской унии между Королевством Польским и Великим княжеством Литовским было крупнейшим событием в истории Восточной Европы XVI в., и прежде всего в истории отношений между родственными восточнославянскими народами, сформировавшимися к этому времени на основе единой древнерусской народности. Принятие унии означало окончательную адаптацию господствующим классом Украины и Белоруссии не только польской модели общественного устройства, резко отличной от великорусской (что уже само по себе предопределяло разные исторические судьбы русского дворянства и белорусско-украинской шляхты), но и концепции политического развития, отводившей польским феодалам главную руководящую роль в восточноевропейском регионе.

Люблинская уния — соглашение феодального дворянства, направленное против украинских и белорусских крестьян, горожан, казаков, — не разрешила и не могла разрешить противоречий, порожденных польской и литовской феодальной экспансией на белорусские и украинские земли. Более того, уже через несколько десятилетий стало ясно, что она сильнейшим образом способствовала их обострению и углублению. Однако в конкретной ситуации последней четверти XVI в. позиция украинского и белорусского дворянства ставила русское правительство перед сложной задачей поисков дальнейших путей воссоединения в условиях, когда России противостояло вновь возникшее огромное государство, превышавшее ее и по размерам территории, и по численности населения. Со своей стороны и перед польскими феодалами после заключения Люблинской унии встала необходимость определить свое отношение к Русскому государству, исключить угрозу их господству над украинскими и белорусскими землями, исходившую от великорусского политического центра с его программой воссоединения восточных славян.

В этих условиях обе стороны искали решения восточноевропейских проблем на путях обращения к проектам создания в Восточной Европе феодальной «федерации» держав, в состав которой вошли бы и Россия, и Речь Посполитая. Выдвигавшиеся обеими сторонами проекты такой федерации носили классовый характер, были выражением политики дворянства (иногда еще уже — политической элиты дворянства) как России, так и Речи Посполитой.

Классовый характер русской внешнеполитической программы проявлялся прежде всего в том, что лежавшая в ее основе исторически назревшая задача воссоединения восточнославянских народов облекалась в средневековую феодальную форму борьбы за восстановление «вотчины» Владимира Киевского. На первый план поэтому выдвигался вопрос о признании господствующим классом Речи Посполитой русского самодержца своим наследственным монархом как «вотчича» всех этих земель. Еще более важно, что русские феодальные политики искали решения вопроса лишь на путях соглашения между дворянством обеих стран. В рассматриваемую эпоху даже не ставился вопрос о возможности какого-то направленного против польско-литовских феодалов соглашения русского правительства с иными общественными группами в Речи Посполитой.

Расчеты на то, что польско-литовских феодалов удастся склонить к признанию верховной власти русского государя, в немалой мере объяснялись тем, что русские политики первоначально не имели достаточно ясных представлений о действительных планах и намерениях польско-литовских феодалов, хотя в попытках осуществления своих проектов они обнаружили известное знание внутренних проблем Речи Посполитой, и небезуспешно пытались использовать в своих интересах противоречия между магнатами и шляхтой. По мере того как планы и намерения польско-литовских феодалов становились в ходе политических контактов все более очевидными, стала меняться и вся позиция русского правительства.

Важнейшим итогом этих контактов для русского правительства стало ясное понимание, что соглашение с польско-литовским дворянством на условиях, приемлемых для русской стороны, невозможно, а других путей, ведущих к воссоединению, русские феодальные политики в то время не видели. В этих условиях их политические построения эволюционируют от концепций создания феодальной «федерации» в Восточной Европе к концепции военно-политического союза между восточноевропейскими государствами, союза, который позволил бы решить в интересах России и Речи Посполитой балтийский вопрос и укрепил бы позиции обеих держав перед лицом военно-феодальной экспансии Османской империи. В этом процессе смены и выработки решений проявились такие положительные качества стоявших у руководства Русским государством Б. Годунова и А. Щелкалова, как способность реально оценивать обстановку, широкий международный кругозор. К сожалению, эти проекты, предвосхищавшие программу русско-польского сближения, выдвинутую в XVII в. А. Л. Ординым-Нащокйным, не были осуществлены во многом из-за иной позиции польско-литовских феодалов.

Для второй половины XVI — начала XVII в. трудно говорить о наличии единой восточной политики у господствующего класса Речи Посполитой. Между позициями отдельных группировок существовали весьма серьезные расхождения, объяснявшиеся как разницей в социальном положении, так и различиями этнического характера, разными внешнеполитическими традициями и т. д. Так, если шляхта хотела видеть на троне сильного правителя, способного сломить власть магнатов (вроде Ивана IV), то магнаты решительно предпочитали слабого государя, отдавая свои симпатии его сыну Федору. Литовские феодалы предпочитали добиваться своих целей мирными средствами, в то время как польские феодалы были более склонны к применению силы и т. д.

Однако, сопоставляя между собой все выдвигавшиеся варианты, необходимо отметить наличие в них общей основы — единой политической программы, выражавшей интересы всего господствующего класса Речи Посполитой. Ее главной целью, как это признали уже и некоторые представители буржуазной историографии, было обращение русских земель в объект для польско-литовской феодальной колонизации. Что касается путей, ведущих к достижению этой цели, то при всех различиях в позиции отдельных группировок исходные предпосылки их политических построений определялись общими для всех них представлениями о Русском государстве и русском дворянстве как правящем политическом слое русского общества. Эти представления не основывались на реальном знании, а были продуктом механического переноса на Россию опыта действий в иной культурно-исторической среде, но были необыкновенно живучими и распространенными. Среди них — представление о русском дворянстве, включая и его элиту — монарха и его окружение, как о политически неразвитой, не имеющей за собой традиций политического воспитания общественной группе. Это представление, сочетавшееся с убеждением о превосходстве общественного строя Речи Посполитой и особой притягательности шляхетских «вольностей» для дворянства соседних стран, лежало в основе всех политических комбинаций польско-литовских политиков, полагавших, что им легко удастся обратить и русского монарха, и русское дворянство в орудие своих политических планов.

Правда, с развитием политических контактов в эти планы и представления был внесен существенный корректив: наталкиваясь на трудности при переговорах с царем и его советниками, правители, стоявшие во главе Речи Посполитой, постепенно уяснили себе, что русская правящая верхушка вряд ли будет способствовать осуществлению их замыслов. Но тем больше надежд возлагалось на возможности привлечь на свою сторону русское дворянство. Именно такие расчеты лежали у истоков сложившейся в последних десятилетиях XVI в. концепции неравноправной унии, суть которой состояла в том, что в обмен за предоставление части шляхетских «свобод» русское дворянство согласится на превращение России в неполноправный политический придаток Речи Посполитой.

Критический момент для проверки реальности всех этих представлений и основанной на них политической концепции наступил в годы первой крестьянской войны в России, когда не стало мешавшей польско-литовским планам династии, а вторгшиеся в Россию польско-литовские феодалы имели все возможности вступить в непосредственный контакт с разными социальными слоями русского общества. Как известно, это испытание завершилось полным крушением как всей этой концепции, так и попыток наиболее авантюристических и агрессивных кругов господствующего класса Речи Посполитой разрешить все проблемы путем завоевания России. А затем казацкие восстания, переросшие в народно-освободительную войну украинского народа, открыли новые перспективы политического развития Восточной Европы.