Рыцарь

Глава 31 СНОВА В МОРЕ

Самая яркая, самая близкая звезда горела под нами: костер у подножья нижней лестницы. Мы двинулись вниз, очень медленно, на ходу запихивая в рот пригоршни снега. Я тащил на плечах Поука и поддерживал Танрольфа. Мы находились недалеко от нижней ступеньки, когда Танрольф воскликнул:

– Ауд!

Сидевшие у костра мужчины вскочили на ноги, а Танрольф нетвердой поступью преодолел последние несколько ступенек и стал обнимать своих подданных, плача от радости. Я положил Поука на землю у костра, распорол обе штанины и с радостью убедился, что переломы у него не открытые. Бертольд Храбрый говорил мне об опасности открытых переломов, когда однажды я упал с дерева, и сказал, что в таких случаях люди обычно умирают.

– Это Ауд, мой дворецкий, – сказал мне Танрольф. – А это Викс, мой камердинер. – Слезы текли у него по щекам. – Я в жизни не был так рад видеть двух этих плутов.

У них были вино и вода. Мы сели у костра и стали пить вино, уговаривая Поука тоже выпить немного. У бедняги кружилась голова от слабости, и, похоже, он не понимал, где он и кто мы такие.

– Сегодня исполнился ровно год с того дня, как вы спустились в Огненную гору, ваша светлость, – сказал дуд. – Мы пришли сюда помянуть вас.

– Мы собирались возвращаться в Сигерт, ваша светлость. Завтра утром, – сказал Викс. – Лорд Олоф готов принять нас на службу, но мы не хотим служить у него.

– Значит, в Круглой Башне теперь новый хозяин. – Казалось, Танрольф разговаривал сам с собой. – Мне все равно. Мне действительно все равно. Я отошел от дел.

– Его прислал король, ваша светлость, – сказал Ауд.

– Тогда я могу вернуться домой. Мы вернемся домой. – Он встряхнулся и осушил свой кубок. – Я страшно устал, без вашей помощи мне не встать на ноги. И Эйбелу вам тоже придется помочь. Сэру Эйбелу. Вы отправитесь со мной в Сигерт, сэр Эйбел? Вы станете моим главным рыцарем и моим наследником. Я усыновлю вас.

Я поблагодарил Танрольфа, но объяснил, что мы Поуком направляемся в Форсетти, чтобы поступить на службу к герцогу Мардеру.

– Я лягу спать здесь. Накрой нас, Викс.

Танрольф лег на землю и сомкнул веки, а Викс накрыл его плащом.

Они приехали сюда на ослах, и Ауд отправился в Круглую Башню за лекарем. Я заснул до прибытия врача, и то была одна из редких ночей, проведенных в Митгартре, когда мой сон не тревожили образы людей, из жизней которых Парка свила для меня тетиву. И Сетр не беспокоил меня, хотя впоследствии он часто являлся мне в снах.

Я не помню, чтобы мне еще когда-нибудь так не хотелось просыпаться и так не хотелось вставать, как на следующее утро. Солнце стояло уже высоко, когда я наконец сел на земле. Солнечный свет не разбудил меня раньше, поскольку лекарь накрыл нам лица тонкими платками.

– Вашего друга отвезли в Круглую Башню, – сказал он мне. – Я сделал для него все, что мог: наложил шины на обе ноги и на руку и приложил целебную мазь к ожогам. Я смазал ожоги и вам, и, конечно, лорду Танрольфу.

Я даже не знал, что у Поука сломана рука.

– Лорд Олоф тоже считает, что вас не стоит перевозить, покуда вы не оправитесь немного.

Очевидно, наши голоса разбудили Танрольфа. Он снял платок с лица и попытался сесть. Викс и Ауд кинулись к нему на помощь.

– Не знаю, смогу ли я идти, – сказал Танрольф лекарю. – Но если вы посадите меня на лошадь, наверное, я удержусь в седле.

– В этом нет необходимости, ваша светлость. У нас есть носилки для вас – и для сэра Эйбела тоже.

– На которых я не поеду, – заявил Танрольф. – Ни за что, покуда я не при смерти. Помоги мне подняться, Ауд. Где мой конь?

В нашем распоряжении имелась только лошадь лекаря. Мы с Аудом помогли Танрольфу сесть в седло, и я пошел рядом, держась за стремя. Я боялся, что он свалится с лошади, а он, наверное, боялся, что я упаду. Когда мы почти достигли замка, Танрольф тихо сказал:

– У меня к вам просьба, сэр Эйбел. Я знаю, вы ничего мне не должны, но все равно обращаюсь к вам с просьбой – и вы убедитесь, что я не самый плохой друг.

Я объяснил, что за мной как раз остался долг. Я занял у него септр и не вернул – и взамен обещал оказать любую услугу, о которой он попросит.

– Я уж и забыл. Отлично. Я прошу вас простить меня. Вы простите?

Я посмотрел на него:

– Да, милорд, но это не просьба. Я давно простил вас.

– Таким образом вы оказали мне обещанную услугу. Теперь я обращаюсь к вам с другой просьбой. Можно?

– Конечно.

– Когда мы прибудем в Круглую Башню, позвольте говорить мне одному. Соглашайтесь со всеми моими словами и не говорите ничего такого, что может запятнать мою репутацию.

Я все еще пытался придумать учтивый ответ, когда к нам подскакали дюжина рыцарей. Несколько из них были вассалами Танрольфа, прочие служили Олофу, но все они узнали, что происходит нечто важное, и выехали из замка посмотреть, что именно. Рыцари Танрольфа просто не верили своим глазам.

– Мы столкнулись с драконом, – сказал он, – и я потерял свой меч. Мне бы хотелось вернуть его, но не ценой встречи с еще одним драконом. Вы когда-нибудь прежде видели дракона, сэр Эйбел? Я видел на картинках, но картинки не дают никакого представления о них.

– Один раз видел, милорд, но легче от этого мне не стало. Вряд ли человек может вообще когда-нибудь привыкнуть к драконам.

Танрольф улыбнулся. Из-за ожогов на лице улыбка получилась кривой, но это все равно была улыбка.

– Я-то уж точно никогда не привыкну, если говорить обо мне.

Потом с нас сняли цепь. Затем еще много чего происходило, но я не стану описывать здесь все события. В скором времени Танрольф покинул крепость и отправился в порт, где сел на корабль, идущий к родным местам. Почти все его вассалы последовали за ним, но по суше, поскольку ехали верхом. Мы с Поуком оставались в замке, покуда Поук не начал ходить, и Олоф держался с нами очень любезно. Он вернул мне Мечедробитель и лук, вместе с кучей подарков. Когда мы покидали крепость, он дал нам на время коней и послал с нами своих слуг, чтобы они привели животных обратно.

Три дня (если мне не изменяет память) мы прожили в трактире и остались не в восторге. Потом Поук нашел пожилую чету, которая согласилась сдать нам комнаты получше и подешевле, чем в трактире. Старик раньше служил капитаном корабля, но оставил службу, когда начал слепнуть. Он знал уйму разных историй. Все их стоило выслушать и многие стоило запомнить. Мы прожили у них месяц с лишним.

Днем я упражнялся в стрельбе из лука и тренировался с Мечедробителем или же шел в конюшню и брал коня. За пару медяков я мог взять на целый день лучшего коня. Я разъезжал по окрестностям, то пускаясь в галоп, то переходя на рысь. Мне казалось, что я уже вполне освоил искусство верховой езды, но на самом деле я только начинал учиться.

Поук каждый день ходил в порт и подыскивал для нас корабль, разговаривая с моряками и портовыми грузчиками. Однажды вечером он встретил меня на пороге с улыбкой от уха до уха. Он сказал, что в порту стоит корабль, который направляется в Форсетти.

– Прекрасно! – воскликнул я. – Пойдем узнаем, сколько они возьмут с нас. По-твоему, корабль приличный?

– Да, сэр! Именно так я считаю. Только я уже заказал нам места, сэр, с вашего позволения. Уютная каюта, сэр, и корабль идет вдоль побережья прямо в Форсетти.

Я спросил, сколько нам придется заплатить. Танрольф дал мне много денег, но я знал, что мне еще многое надо будет купить по прибытии в Форсетти. Рыцарские доспехи стоят недешево, а конь вроде Черногривого (так звали коня сэра Равда) – вообще целое состояние.

– Цена вас устроит, сэр. – Поук ухмылялся, точно обезьяна.

– Ты имеешь в виду, что сам заплатил? Я собирался заплатить за нас обоих.

Он коротко рассмеялся.

– Так точно, сэр. Заплатил.

– Тогда я верну тебе деньги.

– О, не беспокойтесь, сэр. Я заплатил из денег, которые дал мне дракон.

Я точно знал, что от дракона Поук не получил ничего, кроме синяков и шишек.

Корабль оказался «Западным купцом». Разумеется, ты догадался об этом гораздо быстрее, чем я. Он выглядел немногим лучше, чем год назад, но и не намного хуже. И когда мы поднялись на борт и получили возможность оглядеться по сторонам, я заметил, что почти все паруса новые.

Мы с Керлом крепко обнялись, и он поведал мне, как ходил в Круглую Башню в поисках нас с Поуком. Он явился туда через неделю после того, как мы спустились в недра Огненной горы, и там ему сообщили, что мы с Поуком погибли и Танрольф тоже погиб. Я рассказал Керлу почти обо всем, что с нами произошло: сказал, что Танрольф хотел пристыдить своих рыцарей (что было правдой), но умолчал о том, как он пытался убить меня, когда я не стал убегать от Сетра.

Я попросил старую женщину сшить мне вымпел, пока «Западный купец» разгружали, грузили и готовили к выходу в море. Она использовала лоскуты шелка, оставшиеся у нее после раскройки и пошива платья для дочери начальника порта. Сам вымпел был зеленым, а с обеих сторон она нашила на него вырезанные из красного шелка сердца. Пока я находился на корабле, он развевался на главной мачте. Позже я далеко запрятал вымпел и забыл о нем до дня, когда изготовил себе пику из ветки апельсинового дерева. Тогда я вспомнил о вымпеле, достал его и привязал к пике. Он оставался там, покуда пику не перерубили в схватке.

Мы с Поуком жили в доме старого капитана все время, пока корабль готовился к отплытию. Во-первых, мы устроились там очень удобно. Во-вторых, я хотел, чтобы Керл как можно дольше занимал свою каюту. Он не собирался брать с нас плату и слушать не желал о деньгах, но я решил по прибытии в Форсетти оставить в каюте остерлингский кинжал, подаренный мне Олофом. Серебряную рукоятку и серебряные ножны кинжала украшали кораллы, так что он стоил довольно дорого, но слишком походил на меч, чтобы нравиться мне.

Я так и поступил.

Казалось, мы никогда не выйдем в море. На грот-мачте сломалась рея, и Керлу пришлось искать длинный брус из прочного дерева, чтобы плотник изготовил новую рею; потом они погрузили на судно и уложили в трюм оставшийся товар. Когда мы с тобой жили вместе, я читал разные истории о плаваниях и пиратах, о морских сражениях с Наполеоном и тому подобном, но совершенно не представлял, насколько медленно все происходит. Сколько времени все занимает. Необходимо сделать одновременно тысячу разных вещей, а когда корабль уже готов к отплытию, на него грузятся запасы воды, поскольку вода начинает портиться с той минуты, когда оказывается в бочонке. По словам Поука, слабое пиво лучше, поскольку хранится дольше. Но оно стоит денег, а вода бесплатная.

У нас с Поуком в каюте было пиво. И вино тоже. Вино в Митгартре не похоже на настоящее, поскольку здесь не выращивают виноград. Но они изготавливают из разных фруктов другой слабоалкогольный напиток, вроде нашего сидра. В маленьком портовом городке близ Огненной горы он стоит дешево, и мы привыкли к нему. На корабле имелись также галеты, сыр и повидло, три разных сорта вяленого мяса, два вида соленой рыбы и много других продуктов. Старая женщина собрала нам корзину еды на первый день: бутерброды, фрукты и всевозможные соленья. Съестных припасов в корзине оказалось так много, что нам хватило на первых три дня путешествия. Старый капитан подарил мне медную свайку, которую брал с собой в первое плавание, и сказал, что мне следует научиться рассучивать канаты, пока у меня есть такая возможность. Умение обращаться со свайкой могло пригодиться мне впоследствии, и я научился.

Потому что в конце концов мы все-таки вышли в море. Мы ждали очень долго и уже не верили, что это когда-нибудь произойдет.

Большинство людей в Митгартре никогда не путешествовали на кораблях, а многие никогда не видели моря. (Дизири не видела.) То же самое с жителями Америки, и они нисколько не переживают по этому поводу. Поэтому я считаю нужным объяснить некоторые вещи – в частности, насчет хлеба. В камбузе есть печь, и кок выпекает хлеб для команды, когда может. Но он никогда не разжигает печь во время шторма, поскольку из нее могут вывалиться угли, и тогда корабль сгорит дотла. В ненастье приходится есть галеты и холодное мясо – всем, даже капитану. В благоприятную погоду кок кипятит мясо в морской воде, чтобы выварить из него соль. Но для приготовления любой горячей пищи требуется топливо, а на корабле запасы топлива ограничены. В холодную погоду единственным источником тепла является камбузная печь. По мере нашего продвижения на север становилось все холоднее и холоднее. Зима уже кончилась, но на севере королевства все еще стояли холода. Я провел около трех лет с Гарсегом в Эльфрисе и ровно год с Танрольфом в Муспеле. В мирах, расположенных под Митгартром, время всегда течет медленнее, но насколько, понять трудно. Иногда не намного, а иногда гораздо медленнее.

Мысленно обращаясь к тем дням – ко всем дням, неделям и месяцам, прошедшим после нашего возвращения из недр Огненной горы, – я вспоминаю прежде всего две вещи. Во-первых, как выглядел Поук, когда мы вытащили его оттуда и он лежал сначала на скале в ожидании лекаря, а потом в постели в Круглой Башне. Со своим огромным крючковатым носом и тяжелым подбородком размером с фонарь он не отличался особой красотой – и вдобавок не вышел ростом. Его слепой глаз производил жуткое впечатление, а здоровый был маленьким и вечно прищуренным. Но бедняга, получивший столь тяжелые травмы, вызывал страшную жалость, и он изо всех сил старался держаться молодцом. Когда Танрольф пообещал Поуку, что никогда больше не поступит с ним так, он сказал лишь: «Спасибо, сэр. Спасибо» – и закрыл глаза. Я не сознавал, насколько он мне нравится, покуда не увидел, как он мучается от невыносимой боли, но все равно пытается улыбнуться. Порой Поук напивался в стельку, но я никогда не злился на него, как следовало бы в таких случаях.

Он постоянно (с небольшими перерывами) находился при мне – до самого дня, когда мы с Дизири покинули Митгартр. Тогда я понял, что он имел в виду, когда сказал, что со мною получит шанс изменить свою жизнь. Он выбился в люди (и Ульфа тоже) только потому, что так долго оставался со мной. Он стал мастером Поуком и служил при дворе короля.

Во-вторых, я никогда не забуду, как увидел остров Глас. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, а я стоял на ахтеркастле и разговаривал с Керлом. Мне померещилось что-то вдали, и я попросил у него медную подзорную трубу.

И тогда я увидел остров. Высокие величавые деревья и волны, набегающие на песчаный берег цвета крови. Я все смотрел и смотрел не отрываясь, а потом расплакался. Если бы я знал почему, я бы объяснил тебе, но я не знаю. Слезы текли по моим щекам, и в горле стоял ком. Я опустил подзорную трубу, вытер глаза и высморкался. А когда снова посмотрел, остров исчез. Больше я ни разу не видел его – покуда не вошел в Зал Утраченной Любви в замке Тиази.

Вот что вспоминается мне в первую очередь. Но здесь следует сказать: тогда я не знал, что Баки и Ури ищут меня. Я понятия не имел об этом, и, конечно, мое путешествие в Муспель сильно осложнило им задачу. Они несколько раз обыскивали «Западный купец» и отказались от дальнейших поисков задолго до нашего с Поуком возвращения на корабль.