С тобой навеки

Глава 15. Аксель

Плейлист: Edward Sharpe & The Magnetic Zeros — That’s What’s Up

— Ты пропустил один, — я показываю на один-единственный кленовый листочек, упавший на траву. Вигго выглядит так, будто замышляет убийство. Именно этого я и хочу: выбесить его настолько, чтобы он уехал. Они с Оливером пробыли тут уже полтора дня. Оливер требует что угодно, чтобы отвлечься от того, кто или что сделало его несчастным в колледже, а Вигго пытается поддерживать Олли солидарностью и избегает маминых звонков.

Я продолжаю подкидывать им мучительные задания, потому что не могу придумать, что ещё может их отпугнуть. Завтра команда возвращается к работе, и у меня осталось лишь полтора дня до возвращения Руни. Я ни за что не рискну, чтобы щенки пересеклись с кем-то из них.

Олли без слов сгребает этот одинокий листочек в свою кучу. Я начинаю немного беспокоиться. Он не совсем такое улыбчивое солнышко, как мой брат Рен, но Оливер обладает этой… необузданной уверенностью в жизни. Всегда мотивирован, всегда движется к своей следующей цели, живёт с уверенным беззаботным оптимизмом и верой в то, что жизнь сложится по его хотению. А этот унылый, подавленный парень, сгребающий граблями листья и выдавливающий улыбку в ответ на проделки Вигго, который никак не может его рассмешить, вообще не похож на знакомого мне Олли.

Вигго хмуро смотрит на Оливера — видимо, разделяя мои опасения.

— Олли. Давай украдём джип Акса и поедем в «Шепард», купим торт. Покинем этого коварного злодея, пока он не придумал нам ещё какое-нибудь адское задание.

Оливер качает головой.

— Нет, спасибо, Ви.

— Что? Отказываешься от торта? Оливер…

— Просто… — Оливер бросает грабли и прижимает ладони к глазам. — Просто позволь мне грустить, Вигго.

— Ты погрустил. Теперь пора злиться. Мы проработаем это дерьмо и двинемся дальше, — Вигго отряхивает руки, идёт к Оливеру и хватает его за одежду.

— Я не хочу двигаться дальше, — стонет Оливер. — Я хочу киснуть. Я хочу тонуть в страданиях, ибо от него невозможно сбежать, когда он сидит на половине моих пар и состоит в бл*дской команде!

Так. Вот теперь мы к чему-то подходим. Оливер отказывался обсуждать, что его расстраивает. До этого момента.

— Так, ну всё, — говорит Вигго и тащит его к ближайшему дереву. — А теперь забирайся туда, поори хорошенько и прыгай. Выпусти это из себя.

Оливер рывком высвобождается из хватки Вигго, скрещивает руки на груди и хмурится. Он выглядит так, будто ему снова восемь лет.

— Нет.

— Ладно, — Вигго пожимает плечами и карабкается вперёд. — Я пойду первым.

У Оливера подёргивается глаз. Его руки опускаются к бёдрам, костяшки пальцев белеют. Он сейчас так похож на Райдера с этим коротким светлым хвостиком волос и недавно обретённой серьёзностью на лице.

— Проклятье, — бурчит он, залезая на дерево и быстро опережая Вигго. — Я первый.

Вигго улыбается, затем быстро скрывает это за азартным, не-шути-со-мной рычанием.

— Ни за что, Оливер. Я пер…

Оливер проталкивается мимо него, доходит до конца ветки как по канату, затем с пронзительным воплем «бомбочкой» ныряет в огромную кучу листьев под ним.

Вигго улюлюкает и следует его примеру, приземлившись в менее пышной части кучи с гулким ударом, который заставляет меня вздрогнуть.

— О Боже, — стонет Вигго где-то в листьях. — Я становлюсь слишком старым для этого.

Гарри, который особенно сильно пристаёт ко мне после отъезда Руни, скулит и запрокидывает голову, глядя на Вигго и Оливера.

— Не волнуйся, — говорю я ему, почёсывая за его ушами. — Они клоуны, но чрезвычайно выносливые клоуны.

Он снова скулит.

— Ну, Вигго, возможно, что-то себе сломал, но это не моя проблема. Ему нужно когда-нибудь выучить урок.

— Я в порядке! — кричит Вигго, поднимаясь на ноги. — Может, всего лишь микрорастяжение позвоночника.

— Ушлёпок ты, — Оливер садится и выбирает листья из своих волос. — Нет такой травмы как микрорастяжение.

Оливер каким-то образом умудряется не только играть в футбол за КУЛА, но он также всерьёз подумывает поступать в медицинский⁶. То есть, он спит позорно малое количество часов и функционирует как ходячий, говорящий и пинающий мячик учебник «Анатомия Грея». Учебник, а не медицинский сериал, который мой отец, врач, и моя сестра Фрейя, физиотерапевт, столько раз заставляли нас смотреть, причем смотреть из ненависти, пока они критиковали и кидались попкорном в экран из-за бесчисленных медицинских неточностей.

— Да пофиг. Смысл в том, что я пострадал, — жалуется Вигго.

Оливер лишь качает головой и начинает выбираться из листьев, но прежде чем он успевает сбежать, Вигго бросается на лодыжки Оливера и сшибает его обратно. Оливер садится в огромной куче, сердито глядя на Вигго, и в его волосах застряли новые листья.

— Ты знаешь, что хочешь меня поколотить, — говорит Вигго. — Давай, дай себе волю. Я могу с этим справиться.

Оливер хмурится ещё сильнее.

— Я не хочу драться.

— Ну, любить-то тебе не судьба, — говорит Вигго. — Раз какой-то засранец явно выбил тебя из колеи…

— Уфф! — Оливер бросается на Вигго, и они так ожесточённо барахтаются в куче листьев, что над ними буквально витает то облако хаоса, которое иногда рисуют в мультиках в моменты драки.

Пёс Гарри снова скулит.

— Серьёзно, Гарри, они в порядке, — заверяю я его. — Они так дерутся с тех пор, как Оливер научился ползать.

Пёс смотрит на меня, кладёт лапу на моё бедро. Я беру его лапу в руку, пожимаю, затем отпускаю и глажу его по голове. Когда я поднимаю взгляд, Оливер держит Вигго в захвате за шею, и на его лице зарождается подобие улыбки.

Я разминаю плечи, прогоняя нервное напряжение, собравшееся там и давящее на ребра. Пёс рядом со мной. Мои братья во дворе. Я должен чувствовать довольство. И всё же… нет.

И я не могу перестать думать о Руни.

Я думал, может, это только первый день, и меня выбивал из колеи тот факт, что Руни две недели была на периферии моего сознания, а то и прямо в его центре, а теперь уехала. И меня беспокоила именно перемена.

Но прошло два дня, и мне не лучше. Более того, мне хуже.

Не сумев остановить себя, я достаю телефон, щёлкаю фото щенков в режиме хаоса и отправляю Руни.

Три точки появляются практически мгновенно, и моё сердце колотится в груди подобно барабану.

«Погоди, Вигго тоже там? — спрашивает она. — Что они делают?»

«Терзают меня, — отвечаю я. — Но я выдал им акр земли, засыпанный опавшими листьями, и грабли родом из 1998 года, у которых нет половины зубьев, так что дела налаживаются».

«ЛОЛ, — отвечает она. — Я бы с удовольствием посмотрела на это».

Я отправляю ей ещё несколько фотографий — некоторые были сделаны раньше, когда они ещё сгребали листьев, а некоторые я делаю сейчас, пока они барахтаются в куче.

«Вау, — гласит её сообщение. — Невероятно. И они реально сгребли все листья. Это показывает, как сильно они любят тебя и этот дом. Ты многое даёшь им, вновь возвращая этот дом в его лучшую форму».

Я смотрю на её слова, и глубинное, тихое тепло переполняет мою грудь.

«Всё возможно лишь потому, что ты согласилась на брак», — печатаю я.

«Твоё предложение очень просто было принять», — отвечает она.

Я хрипло сглатываю. Та ноющая боль вновь грохочет в моей груди.

Скулёж Гарри становится приятным отвлечением. Я поворачиваюсь, фотографирую его, затем посылаю Руни. «Гарри говорит, что он всё ещё скучает по тебе».

«Я всё ещё скучаю по нему, — отвечает она. — Я видела всех, кроме тебя самого. Я беспокоюсь, что ты получил травму при ремонте и скрываешь от меня».

Я смущённо разминаю плечи. «Я не получил травму».

«Я учёный и на три четверти юрист. Мне нужны доказательства».

— Проклятье, — бормочу я, проводя рукой по волосам. Но как бы я ни смущался, мне также чуточку приятно, что она требует селфи.

Вздохнув, я переключаюсь на фронтальную камеру, слегка щурясь от солнца.

— Фоткаешься для Персиковых Трусиков? — орёт Вигго.

Я показываю ему средний палец, фотографируюсь, затем отправляю, пока не успел поддаться анализу или сказать себе, почему мой внешний вид важен.

«Видишь? — печатаю я. — Невредимый».

Фото и сообщение помечаются прочитанными. Но ответ не приходит как будто целое десятилетие. Наконец, Руни пишет в ответ два слова. «Эти очки».

Я хмурюсь, печатая: «А что с ними? Они тебе не нравятся?»

«НРАВЯТСЯ, — пишет она. — Это секс в окулярной форме».

Увидев эти слова, я едва не роняю телефон.

«Извини, — пишет она прежде, чем я успеваю ответить. — Я должна была ответить честно. Объективно, чисто объективно, эти очки невероятно тебе идут, Акс. Как только ты покончишь со своим безжалостно деловым первым браком, мы отправим тебя в мир свиданий в очках. Тебе придётся отбиваться от поклонниц».

Меня передёргивает. Конечно, мысль об этом вызывает отвращение, но задевает именно тот факт, что она так рвётся свести меня с кем-то другим.

«Нет, спасибо», — печатаю я.

Точки появляются. Исчезают. Появляются. Затем: «Обломщик. Щенки будут там или уедут, когда я вернусь? Мне нужно придумывать историю, чтобы объясниться?»

Я поднимаю взгляд. Оливер наконец-то смеётся, Вигго визжит так пронзительно, что Гарри прижимает уши к голове — Оливер добрался до его щекотного места.

«Они уедут к тому времени. Я об этом позабочусь».

— Ты меня сломал, — говорит Вигго, выбираясь из машины у места высадки «Авиалиний Аляски».

— Такая работа закаляет характер, — говорю я ему, доставая его чемодан из джипа. — Теперь я смогу дать тебе рекомендации, если ты решишь заняться ландшафтным дизайном.

Он сверлит меня мрачным взглядом.

— Никогда в жизни.

Развеселившись, я ставлю чемодан у его ног.

— Спасибо за помощь, Ви.

— Да, да, — бурчит он.

Вигго уже тянется к чемодану, когда я резко притягиваю его в объятия и крепко сжимаю. После секундной задержки он медленно обхватывает меня руками и держит их на одном месте. По меркам объятий это получается неплохим.

— Спасибо… за то, что ты сказал вчера, — говорю я ему. — Это многое значит, — отстранившись, я выдёргиваю выдвижную ручку его чемодана. — А теперь вали отсюда. Не забудь пристегнуться в самолёте. И напиши мне, когда приземлишься.

Вигго улыбается.

— Ты прям типичный папа. Когда ты уже подаришь мне племянников и племянниц…

— Вали. Отсюда. Немедленно, — я мягко толкаю его прямо в руки Оливера. Они обнимаются, обмениваясь репликами, затем отступают друг от друга.

Вигго затаскивает свой чемодан на обочину и говорит мне:

— Позаботься о нём. Проследи, чтобы он ел.

— Иисусе, ребята, — стонет Оливер.

Я открываю дверцу машины и киваю.

— У меня всё под контролем.

Помахав на прощание, Вигго трусцой бежит в аэропорт и скрывается из виду. Мы с Оливером садимся в машину, и тишина сгущается в воздухе, пока я вливаюсь в медленное дорожное движение.

— Без него так тихо, — говорит он, прислонившись головой к окну.

Я переключаю передачи и прибавляю газу.

— Учитывая, что он никогда не затыкается.

Оливер издаёт фыркающий смешок.

— Он заноза в заднице, но он наша заноза в заднице.

— Это да.

Оливер хмурится, когда я поворачиваю в противоположную сторону от шалаша. Пусть мне удалось запугать Вигго будущими ландшафтными проектами, и он купил билеты на вечерний рейс, но Оливер запланировал перелёт завтра на раннее утро, потому что он хотел побыть здесь как можно дольше, пока не придётся возвращаться на экзамен.

— Куда мы едем? — спрашивает он.

— А ты как думаешь?

Его глаза загораются, когда я делаю следующий поворот.

— О Господи, серьёзно?

— Я же сказал Вигго, что позабочусь о тебе.

От аэропорта до Пирса 57 ехать недолго. Мы находим парковочное место, затем идём вниз и заказываем ужин. У младшеньких меньше воспоминаний о жизни в этих местах, но определённые традиции прочно закрепились в их мозгу. Одна из них — есть всё что угодно и кататься на колесе обозрения.

Оливер смотрит на легендарное колесо обозрения, светящееся на фоне вечернего неба. Держа в руке ролл с крабом и креветками, он улыбается как ребёнок на Рождество.

— Спасибо за это, Акс.

Набив рот жареной рыбой, я киваю.

— Само собой.

— Ты не обязан был делать это — возить нас с Ви по Сиэтлу, приводить меня в моё любимое место, когда у тебя дела. Я это ценю.

Я кошусь в его сторону.

— Я знаю, что я не всегда доступный, и я переехал обратно сюда при первой же возможности, но я всё равно хочу видеть тебя, Оливер. Просто… у меня не всегда есть на это силы. Я рад, что в этот раз получилось.

Оливер медлит, не дожевав, затем продолжает и проглатывает.

— Аксель, ты же знаешь, что я понимаю. Мы с Вигго подкалываем тебя из-за переезда в Вашингтон, но мы счастливы, что ты здесь. Потому что здесь ты счастлив. Мы просто в своей корявой манере говорили, что скучаем по тебе.

Странный комок встаёт у меня в горле, пока я смотрю на еду.

— Я тоже по вам скучаю.

— В таком случае, мне стоит приезжать сюда почаще, — Олли улыбается, затем откусывает от своего ролла. — Может, я перееду к тебе.

— Ни за что на свете. Я отшельник в лесах, и это не изменится.

Он склоняет голову набок, изучая меня.

— Я не осуждаю тебя этим вопросом, но хочешь ли ты вечно быть сам по себе?

Я откладываю свою еду и смотрю на воду, потому что говорить такое дерьмо легче, когда воздух дует мне в лицо, и нет зрительного контакта.

— Я не уверен. Хочу я того или нет, но есть части отношений, которые даются мне не лучшим образом, и быть со мной означает подписаться на простое, уединённое существование. Я никогда не буду тем, кто обзаведётся широким кругом друзей или активной социальной жизнью. Когда я продаю картины и провожу выставки, у меня не остаётся энергии на своих лучших друзей. Это… — я пожимаю плечами. — Это не то, чего хочет большинство людей.

— Но кто-нибудь этого захочет, — говорит Оливер, улыбаясь, пока ветер треплет его волосы по лицу. — Я это знаю.

Сначала речи Вигго про романтику. Теперь Оливер и его непоколебимая уверенность. Это вызывает у меня… странные чувства. Но в хорошем смысле. В нервирующем смысле. Я показываю на колесо обозрения.

— Тебе разве не пора прокатиться в огромном ведре?

— О да, чёрт возьми! Пошли со мной.

— Нет, спасибо, — отвечаю я ему. — Мне нравятся лишь такие высоты, на которые я сам способен забраться.

— И не думай, что я не заметил, как ты поменял тему, — говорит он, откусывая ещё один кусок ролла.

— Я перенаправил нас. Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Мы здесь, чтобы ты наелся от души и поговорил о своих проблемах.

Оливер стонет с набитым ртом.

— Я не хочу говорить о своих проблемах. Я хочу от них сбежать.

— Что ж, Вигго уехал, так что никто не будет тебя заставлять. Но, — я прочищаю горло и пожимаю плечами. — Если, знаешь, передумаешь после возвращения в Лос-Анджелес, я здесь. Только по переписке? Я могу переписываться весь день. Но телефонные звонки, — я морщусь, — только в чрезвычайных случаях.

Закинув остатки ролла в рот, Оливер улыбается.

— Значит, переписка.