С тобой навеки

Глава 6. Аксель

Плейлист: Harry Styles — To Be So Lonely

Лучи солнца просачиваются сквозь палатку, согревая мои веки, но я не просыпаюсь. Я не хочу. Не тогда, когда я в этом сне. Сне, где Руни лежит подо мной, такая мягкая и тёплая.

В моём горле рокочет стон, мир снов и реальность переплетаются, когда я поворачиваюсь на живот, и каждый ноющий сантиметр моей длины трётся о мягкий спальный мешок. Я такой твёрдый, что едва могу перевести дыхание, когда её тело в моём сне выгибается навстречу моему и…

— Проснись и пой! — говорит она.

Я резко вскидываюсь, проснувшись, падаю на спину и хватаю ртом воздух. Осознав, что поза очень выдающая, я сворачиваюсь на боку как раз в тот момент, когда Руни заглядывает в палатку с термосом кофе в руках и улыбаясь ослепительнее самого солнца позади неё. На ней абсурдно пушистая неоново-жёлтая шапочка, контрастирующая с её волосами. Её щёки раскраснелись от холодного воздуха.

Она такая красивая, что аж больно.

— Ты в порядке? — спрашивает она. — Судя по звукам, снилось что-то плохое.

Я стону и сажусь.

— Типа того.

— Я пришла с кофе, — она протягивает термос из нержавеющей стали, от которого божественно пахнет.

— Спасибо, — я открываю крышку и вдыхаю аромат.

Устраиваясь как дома, она ступает внутрь, плюхается и опирается назад на локти. Мой взгляд устремляется к её груди. На ней небесно-голубая термальная кофта, которая облегает её груди, напрягшиеся от холода. Сначала сон. Потом это. Я в агонии.

Я крепко зажмуриваюсь и делаю большой глоток обжигающего кофе.

— Итак, — беззаботно говорит она. — У нас гости.

Я давлюсь кофе.

— Что?

— Твои друзья и их дочь? — улыбаясь, она склоняет голову набок и с любопытством смотрит на меня. — Она называла тебя дядя Акс.

Иисусе. Я откашливаюсь и делаю ещё один большой глоток кофе. Если Паркер и Беннет приехали сюда со Скайлер, то мне нужен весь кофеин, который я смогу получить.

— Приветствую, земляне! — маска пришельца с голосом Скайлер заглядывает в палатку и застаёт меня настолько врасплох, что я проливаю кофе на свой спальный мешок. — Ты в порядке, дядя Акс?

— Что за маска такая, чёрт возьми?

— Ууу, плохое слово. Я не скажу им, что ты оговорился, — она срывает маску, открывая взгляду тёмные пружинистые кудряшки и озорные карие глаза. — Папочка и БиБи разрешили мне посмотреть документальный фильм про пришельцев, который изменил мою жизнь, и они сказали, что если я неделю буду держать комнату в чистоте, то я получу маску пришельца, так что я так и сделала, и она крутая, правда? — она делает глубокий вдох после этой тирады и улыбается. — Мы сделали булочки с корицей. Папочка и БиБи сказали, что это чвер-взрыв-чайная ситуация, так что мы принесли немного тебе.

— Чрезвычайная, — я захлопываю крышку термоса и откладываю его в сторону. Очевидно, сейчас не время для моего кофе. — Выметайся, НЛО. Я оденусь и выйду через минуту.

Скайлер смотрит на Руни.

— Тебя зовут НЛО? Я думала, твоё имя Руни.

Руни смеётся.

— Пришельцы летают на неопознанных летающих объектах, сокращённо НЛО. Он называет так тебя.

— Суть в том, — говорю я им, — что вам обеим нужно уйти. Выметайтесь.

Скайлер выкатывается из палатки, Руни следует за ней, и их голоса сплетаются, пока они уходят. Я плюхаюсь обратно на спальный мешок, испустив протяжный болезненный стон. Ужасный поворот событий.

Я быстро переодеваюсь в одежду, которую вчера вечером затолкал в свою сумку. Джинсы, фланелевая рубашка, носки и ботинки. Затем выхожу из палатки.

И там сидят Беннет и Паркер, Скайлер и Руни, устроившиеся вокруг костра с кружками в руках и общающиеся как старые друзья.

— Вот и он! — восклицает Парк. — Стоит только помянуть этого обаятельного чёрта.

Я сердито смотрю на него, пересекая поляну, затем опускаюсь на один из пеньков, держа в руке термос с кофе. Скайлер улыбается мне; её щека испачкана глазурью, и маска пришельца сдвинута на макушку. Я показываю на неё своим термосом.

— Пришельцы, да?

— Это Паркер виноват, — говорит Беннет, предлагая мне тарелку с коричными булочками. — Она помешалась. Принесли тебе две без глазури.

— Дяде Аксу не нравится сахар, — говорит Скайлер Руни с набитым ртом. — Может, поэтому он проигрывает в Кэндиленд³.

Руни издаёт фыркающий смешок.

— Ауч.

Поворчав, я беру не залитую глазурью булочку с корицей и набиваю рот одним укусом. Если я говорю, то не выходит ничего хорошего. С таким же успехом лучше заняться завтраком.

— Уверена, что не хочешь? — спрашивает Паркер у Руни.

Она качает головой.

— Нет, спасибо. Я не очень голодна.

— Она не ест глютен, — говорю я с набитым ртом. — Просто она слишком вежливая и не хочет, чтобы вы чувствовали себя неловко, раз она не может это есть.

Руни бросает на меня встревоженный взгляд широко распахнутых глаз.

— К счастью, ты можешь это есть. Извини, мне надо было предупредить. У Скайлер целиакия, так что вся наша кухня не содержит глютена, как и эти булочки.

Руни переводит взгляд с меня на Паркера.

— О, — нерешительно отзывается она. — Правда?

Скай кивает, размахивая своими тощими ножками с большими коленями и жёлтыми резиновыми сапожками.

— Ага. У тебя тоже целиакия?

— Нет, — отвечает Руни, качая головой. — У меня непереносимость глютена. Мой живот чувствует себя лучше всего, когда я его не ем.

Скай кивает.

— Круто. Съешь булочку! Они вкусные.

— Нам потребовались месяцы, чтобы отточить рецепт, — сообщает ей Паркер.

— Те первые пробы были хреновыми, — Скайлер передёргивает.

— Эй, — Беннет бросает на неё взгляд.

— Вонючими, — поправляется Скай, слизывая глазурь с пальцев.

Улыбнувшись, Руни принимает булочку с корицей, затем откусывает. Её глаза закрываются. Голова запрокидывается, обнажая длинные линии шеи.

— О боже, — произносит она со вздохом. Затем стонет. Глубоким гортанным звуком.

И тогда недвижимость в районе паха моих джинсов становится не такой уж недвижимой.

Стратегически изменив позу, я опираюсь локтями на колени и опускаю голову, представляя тот раз, когда Вигго и Оливер положили лёд на мой пах, пока я спал, и я проснулся с практически отмороженным членом. Это творит чудеса.

— Норм, дядя Акс? — спрашивает Скайлер.

— Ага. Просто супер.

Руни снова стонет и засовывает испачканный глазурью палец глубоко в рот, облизывая его начисто. Я заталкиваю в рот остатки коричной булки и решаю, что если подавлюсь, это будет лучшим выходом из данной адской ситуации.

— Что ж, — говорит Беннет, принимая от Паркера блюдо с булочками и накрывая его крышкой. — Мы пришли помочь, но похоже, в помощи уже нет необходимости.

Руни переводит взгляд между нами.

— Что вы имеете в виду?

Я пытаюсь заговорить, но мой рот настолько набит булкой, что слова невозможно разобрать.

Паркер хмуро смотрит на неё, и я уже знаю, что будет дальше, но с набитым ртом я не в силах это остановить.

— Этого парня надо загнать под венец, естественно, — говорит он.

Я давлюсь коричной булкой, мои глаза слезятся. Скайлер хлопает меня по спине, но это не помогает. Все остальные меня игнорируют.

Руни подаётся вперёд.

— Погодите, что?

— Вчера Аксель позвонил нам слегка в панике, насчёт заключения брака ради его наследства, — говорит ей Беннет. — Я посчитал, что вы с ним договорились. Но… это не так?

— Наследство? — Руни склоняет голову набок. — Паника? Что?

Это самый большой кусок еды на свете. Я отчаянно пытаюсь прожевать и проглотить, но продолжаю давиться. Да будь проклята вся безглютеновая выпечка. Эта булочка с корицей в два раза плотнее обычного. Она ощущается в горле как опилки вперемешку с клеем.

— Ты знаешь о ситуации в шалаше? — спрашивает Паркер.

Руни кивает.

— Мы готовы выполнить работы, — объясняет он, — но для этого Аксу нужны деньги. Если он женится, то получит доступ к наследству, которое оставил ему дядя. И сможет заплатить за всё, что нужно сделать в доме.

— Мы посчитали, что приедем с утешительными коричными булочками и кое-какими идеями, — говорит Беннет, покосившись в мою сторону. — Но когда мы приехали, тут была ты, и мы просто… предположили, что он нас опередил.

— Так откуда вы знаете друг друга? — спрашивает Паркер.

Наконец, я заталкиваю коричную булку дальше в свою глотку.

— Парни, сбавьте обороты.

Паркер откидывается дальше на спинку складного стула и закидывает ноги на один из камней вокруг костровища.

— Мы просто разговариваем.

Я награждаю его убийственным взглядом.

— Продолжай, Руни, — говорит Паркер.

Руни косится в мою сторону, затем на свою булочку.

— Я познакомилась с семьей Акселя через Уиллу. Она моя лучшая подруга по колледжу.

— Мы любим Уиллу, — с теплотой говорит Беннет.

— И я тоже, — с улыбкой отвечает Руни. — Само собой, я скучала по ней, когда она переехала и основалась здесь, и она скучала по мне. Бергманы приглашали меня в гости всякий раз, когда Уилла и Райдер приезжали в Лос-Анджелес, чтобы извлечь максимум из их визита, и за последние несколько лет я их полюбила. Ну то есть, кто не полюбит семью Бергманов?

— А Аксель? — подталкивает Паркер.

Руни прикусывает губу, и её щёки заливаются мягким румянцем.

— На самом деле, мы познакомились на первой игре Уиллы здесь. И с тех пор я просто вижу Акселя каждый раз, когда он время от времени приезжает на семейные сборища.

— Мне скучно, — говорит Скайлер, спрыгивая со стула и натягивая маску пришельца. Затем вприпрыжку подбегает к Руни и говорит: — Эй, НЛО, хочешь поиграть?

Беннет вздыхает и смотрит на Паркера.

— Видишь? Видишь, что ты сделал с нашим ребёнком?

— Да всё нормально, — говорит Руни. Встав, она закидывает в рот остатки булочки и отряхивает руки. — Скайлер, хочешь поискать собаку Акселя?

— Это не моя собака, — напоминаю я всем.

— Ах да, — говорит Паркер. — Тот самый пёс, которому ты поставил все прививки, которого ты кормишь и купаешь, которому ты построил конуру в виде мини-шалаша, поскольку он отказывается заходить в дом, хотя ему уже слишком холодно спать на улице, и который проводит с тобой весь день. Тот самый пёс, который определённо не твой.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Руни первой говорит:

— Да, — она поворачивается к Паркеру и Беннету. — Тот самый. Если вы не против, конечно. Я просто подумала, что мы пойдём в ту сторону, оставаясь в пределах видимости, но вне… пределов слышимости? — выразительно говорит она.

Беннет кивает.

— Хорошо. Оставайся с Руни, Скайлер, и не заходи в воду.

Скайлер показывает большой палец вверх.

— Всё равно слишком холодно. Давай найдём пса. Я даже не знала, что у дяди Акса есть собака, — она трясёт своей инопланетной головой. — Тихушник.

— Он не… — мой ответ обрывается, потому что Скайлер уже удаляется вприпрыжку, держа Руни за руку и пересекая поляну.

Паркер и Беннет провожают их взглядом. Как только Скай и Руни оказываются вне пределов слышимости, их головы поворачиваются в мою сторону.

— Что происходит? — говорит Паркер.

— Возникла путаница. Руни нужна была передышка, а Уилла сказала, что она может пожить в доме.

Беннет откидывается на спинку стула, теребя свою гульку. Его поза раздумий.

— Она подойдёт для брака ради наследства? Она свободна?

— Разве бывает так идеально? — вопрошает Паркер. — Брось, почему нет? Это неожиданная удача. Судьба. Знак.

— Исключено.

— Почему? — спрашивает Беннет.

— Потому что я так сказал.

Паркер прищуривается.

— Чего ты нам не договариваешь?

— Ничего.

— Опыт показывает, — рассуждает Беннет, — что если хочешь оценить интерес Акселя к кому-либо, то чем он тише, тем о большем это говорит.

— Не о чём тут говорить, поэтому я тихий. Она лучшая подруга девушки моего брата. Я понятия не имею, свободна ли она для брака со мной исключительно из финансовых соображений, и я не планирую узнавать.

Я не собираюсь жениться (ради денег или нет) на той, к которой меня так отчаянно влечёт, которую я годами избегал, потому что это никак, чёрт возьми, не может во что-либо вылиться.

— Я бы на твоём месте подумал ещё раз, — Паркер опускает ноги и подаётся вперёд, понизив голос. — Ей ты можешь доверять, верно? Я не представляю, чтобы Уилла связывалась с кем-либо, кроме прекрасных людей.

Я смотрю на свои ладони и ковыряю мозоль.

— Да.

— Супер. Это плюс в её пользу. Она также сказала, что любит твою семью, так что я уверен, она захочет им помочь.

— Я согласен с Парком, — вклинивается Беннет. — Она идеально подходит. Попроси её выйти за тебя замуж.

Я дёргаю ворот рубашки, рывком расстегнув ещё одну пуговицу и делая глубокий вдох. Моё горло делается слишком тесным.

— Я не могу. Я не должен этого делать. Она не захочет.

— Почему нет? — спрашивает Паркер, наблюдая, как Руни и Скайлер приветствуют пса, который бежит к ним с палкой во рту. — Ну то есть, конечно, у неё могут быть романтичные взгляды на брак, и поэтому она не заинтересована, но ты не узнаешь, пока не попробуешь. Это всё равно лишь бизнес-договорённость. Ты не охмуряешь её. Никакого давления, чтобы превращать это в нечто иное.

— Но вы же собирались помочь мне с этим, — говорю я Беннету, осознавая, каким отчаявшимся я кажусь. — Верно?

Беннет нервно сглатывает.

— О. Эм. Да. Конечно! Мы собрались… в конечном счёте. Мы бы нашли кого-нибудь.

Я вздыхаю.

— Прости, ладно? — говорит Беннет. — Паркер должен был помочь мне составить список.

— Эй, — Паркер пихает его стул. — Не впутывай в это меня.

— Этот пёс такой милый! — кричит Скайлер и бежит к нам, пока пёс гонится за ней, свесив язык.

— Как успехи? — спрашивает Руни, следуя за ней.

— Ужасно, — говорю я ей, тогда как Беннет и Паркер хором отвечают: — Супер!

— Скайлер, — восклицает Парк, соскакивая со своего сиденья и таща Беннета за собой. — Почему бы тебе не показать нам, чему ты научила пса дяди Акселя с этой палкой?

Потащив Скайлер и пса на другой конец поляны, они в мгновение ока скрываются из виду. Теперь мы с Руни остались одни.

Я встаю со своего пенька, чувствуя нервозность.

— Ты всё это слышала?

— Сложно было не слышать, — говорит она. — У вас троих низкие голоса, и вы были не очень тихими, — сделав несколько медленных шагов, она поворачивается и прислоняется к дереву, глядя на озеро. — Итак, тебе нужно на ком-то жениться?

— Чисто по финансовым причинам, да.

Она кивает, всё ещё глядя на воду.

— Это решит проблему с шалашом. Починишь всё необходимое, сбросишь с себя бремя, чтобы быстро оплатить всё и оставить свою семью в неведении.

— Да, — медленно произношу я.

— Я это сделаю, — просто говорит она, оттолкнувшись от дерева. Затем поправляет большую пушистую шапку и поворачивается ко мне. — Если ты хочешь, конечно.

Я ошеломлённо моргаю.

— Почему?

— Потому что я могу. Потому что твоя семья была так добра ко мне, и теперь я могу отплатить добром в ответ. Даже если это такая мелочь.

— Это не мелочь. Это вступление в брак.

— «Чисто по финансовым причинам», — повторяет она. — Это ерунда. Я не романтик, по крайней мере, когда дело касается брака. Я не состою в отношениях и по закону вольна стать твоей женой.

Женой.

Это слово ударяет по мне как кулак под дых.

— Всё должно быть просто, — говорит она. — Я не эксперт по семейному праву, но знаю достаточно, чтобы понимать основы и условия завещаний. На свете не так уж много доказательств брака, которые можно выдвинуть как условие получения наследства в глазах закона. Так что, как я и сказала, это относительно легко решить. Гражданская церемония. Свидетельство о заключении брака. Свидетели. Доказательства этого надо предоставить исполнителю завещания. Я взгляну на документы, если хочешь, убежусь, что условия адекватны. Я уверена, что есть и последующее условие, например, «по истечению такого-то времени».

— Я… Да. Есть. Один год.

— Ничего страшного. Я буду твоей законной женой на протяжении года.

Я снова ошеломлённо моргаю.

— Ты серьёзно.

Она пожимает плечами, поддевая носком ботинка землю.

— Не то чтобы у меня в жизни сейчас много всего происходило.

— А как же юрфак?

— Никто не мешает тебе состоять в браке во время учёбы на юрфаке, но я взяла академический отпуск, — отвечает она, всё ещё глядя в землю. — У меня есть время.

Я хочу спросить, почему, и связано ли это с тем, что она сама на себя не похожа, с теми личными делами, которые Райдер упоминал в сообщении, но ведь это не моё дело, так? Она не моя, чтобы я о ней беспокоился.

— Если ты сделаешь это, я дам тебе часть денег. Уверен, там ещё останется после того, как я оплачу ремонт шалаша…

— Нет, — с напором возражает она, качая головой. — Никаких денег. Я не хочу ни цента.

— Тогда это не вариант. Я не могу позволить тебе сделать это и не получить ничего взамен.

Я реально только что сказал это? Я реально обдумываю это?

«А какие ещё у тебя есть варианты?» — спрашивает голос рассудка.

Руни поднимает взгляд на деревья, кусая губу.

— Мне не нужны твои деньги, и я их не хочу. Я просто хочу помочь. Мне просто нужно…

Безопасное место.

Я не очень хорошо угадываю, что чувствуют другие люди. Мне свои-то чувства иногда сложно понять. Но глядя на неё, я так уверен, что знаю, что ей надо, и я понимаю, что это станет моей погибелью.

— Ты можешь остаться здесь, — предлагаю я. — В моём доме.

«Засранец, — шипит тот же голос в моей голове. — Ты реально это сделал».

Её голова резко поворачивается в мою сторону.

— Что?

— Оставайся, — говорю я ей. — Ведь это тебе нужно, верно? Возможность пожить где-то некоторое время?

— Да, — осторожно отвечает она, с любопытством взглянув на меня. — Ты уверен?

Я киваю.

Лёгкая улыбка согревает её лицо, и Боже, это превращает меня в дурака.

— Я обещаю, я не буду тебя беспокоить, — быстро говорит она. — Или целовать тебя. Прости. Мне не стоило поднимать это. Снова. Я просто справляюсь со смущением через самоуничижительный юмор, и ты сказал, что это ерунда, что я насиловала тебя своим ртом, но это не похоже на ерунду, и если я останусь здесь, мне нужно чувствовать, что между нами всё хорошо.

— Руни.

Она медленно поднимает на меня взгляд. Но я не смотрю ей в глаза. Я пялюсь на её губы, потому что невозможно этого не делать. Тут так тихо, что я слышу отголоски разговора Беннета и Паркера на другом краю поляны, звонкий смех Скайлер, игривое рычание собаки, пока они в шутку борются за палку.

— Может быть, — хрипло говорю я, затем откашливаюсь и вновь нахожу свой голос. — Может быть, мы могли бы просто договориться… оставить поцелуй в прошлом и двинуться дальше. Может, тогда будет комфортнее.

Опустив взгляд в пол, я вижу наши ботинки, стоящие практически носок к носку. Тогда я осознаю, как близко друг к другу мы стоим. Я чувствую её мягкий и успокаивающий запах, вижу пушистый жёлтый помпон, украшающий её шапку. А потом в поле моего зрения появляется её протянутая и ждущая рука.

— Договорились, — тихо говорит она.

Я беру её руку в свою, поражаясь чистому удовольствию от контакта наших пальцев, от тепла, которое расходится по моей руке, когда наши ладони встречаются.

Тогда я понимаю, что что бы мы ни оставляли в прошлом, этот брак в последнюю очередь будет «комфортным».

На протяжении трёх дней мы с Руни распределяем меж собой обязанности и делаем то, что необходимо, чтобы законно пожениться как можно быстрее. Руни настаивает на том, что позаботится об юридической стороне вопроса, поскольку это её специальность, а я занимаюсь всем остальным. 72 часа мы почти не видели друг друга, обменивались лишь необходимой информацией и подписями, но теперь у нас есть легальное свидетельство о браке, кольца, свадебные наряды, распорядитель церемонии, который и будет заключать брак, свидетели — всё необходимое, чтобы предоставить доказательства исполнителю завещания моего дяди.

Утро свадьбы обещает быть одним из тех ясных и свежих деньков в конце осени, которые вызывают у меня желание проводить каждую секунду на улице и впитывать эту погоду. Солнце светит на нас, холодного ветра нет, и поэтому мне комфортно в моей униформе для художественных выставок: угольно-серый костюм, белая рубашка, никакого галстука (потому что нахер всё тесное вокруг моей шеи), а также сочетающиеся меж собой коричневый ремень и замшевые полуботинки. Я понятия не имею, что наденет Руни, она лишь заверила меня, что у неё есть всё необходимое.

Не то чтобы её наряд имел значение.

Поскольку всё это не по-настоящему.

Ну, только в юридическом смысле.

Осталось лишь убедить в этом свою нервную систему.

— Не вздумай упасть в обморок, — говорит Паркер. — Дыши глубоко.

Я разминаю шею, вращая головой в разные стороны, и делаю глубокий вдох, надеясь, что от этого лопнут тревожные обручи, сдавившие мою грудь.

— Я не собираюсь падать в обморок. Где Ллойд?

Распорядитель церемонии, Ллойд — кузен Паркера. Я не видел его с тех пор, как мы вместе учились в старших классах, но Паркер заверил меня, что он имеет нужную квалификацию и сделает это бесплатно.

— Он здесь, — Паркер поправляет свои манжеты и оборачивается через плечо в сторону леса. — Просто ему нужно было отлить. Серьёзно, расслабься. Ты и меня заражаешь стрессом. Дыши или типа того.

— Дышу я, — я ворчу, потирая лицо, затем провожу руками по волосам.

— В тебе явно накопилась подавляемая энергия, друг мой, — Беннет кивает в сторону шалаша. — Мы оставим тебе несколько промокших стен, которые надо будет сломать завтра.

— Жаль, вы с Руни не планируете снимать напряжение в традиционной манере, — говорит Паркер.

Я закатываю глаза.

— Просто говорю, — продолжает он, — мы с Беннетом тоже так начинали. Секс без обязательств. Друзья с привилегиями. И посмотри на нас теперь.

В идеальном мире я нашёл бы на роль свидетелей незнакомцев, которые не стали бы донимать меня, пока я тревожно ждал заключения брака ради денег, но они единственные люди помимо членов семьи, которых я могу относительно терпеть, и я не в том положении, чтобы привередничать. Об этом я напоминаю себе ещё раз, когда наш «распорядитель церемонии» застёгивает ширинку, явно возвращаясь после того, как поссал в лесу.

— У нас же есть нормальная канализация в доме, — бормочу я. — Это буквально причина, по которой мы делаем это здесь, а не в шалаше.

Беннет усмехается.

— Ну просто это Ллойд. Он не запаривается. Лес подойдёт ему не хуже любого другого места.

— Напомни мне не пожимать ему руку.

Паркер издаёт хрюкающий смешок.

— Ты сегодня утром не выходил на пробежку, да?

— Выходил, — я снова вращаю головой из стороны в сторону, разминая шею, затем поднимаю взгляд и наблюдаю, как солнце прячется за густым облаком. — Просто мне не удалось пробежать достаточно миль.

Для такого дня никакого количества миль не хватит.

Прежде чем кто-то из них успевает снова подколоть меня чем-то, пёс галопом подлетает к двери моего дома, как всегда, стараясь меньше веса переносить на левую лапу. По словам ветеринара, это старая травма, которая неудачно зажила. Она сказала это прямо перед тем, как спросить, хочу ли я оставить его себе, и после того, как я поручил проверить его на предмет отсутствующего чипа.

Пёс выглядит как грейхаунд, но на деле он лерчер, помесь пород, которая считается намного менее ценной, что объясняет отсутствие чипа. Лерчеры используются как охотничьи собаки, и владельцы часто бросают их, когда те получают травмы — очевидно, так случилось и с этим псом, который в прошлом месяце прибрёл к моему дому, скуля и дрожа, но отказываясь заходить внутрь и согреться.

Я сказал, что построю для него конуру и присмотрю за ним. Ветеринар сказала называть это как мне угодно, лишь бы я подписал бумаги и заплатил за рентген, потому что в противном случае, если он отправится в приют, то его скоро усыпят. Он казался безопасным вариантом — живое существо, которое сложно разочаровать или нечаянно обделить вниманием, поскольку он буквально не переступает мой порог. Он хотел лишь еды и немного поглаживания по голове, два приёма пищи в день да безопасное и тёплое место для сна.

Но теперь, пока он счастливо лает на открывающуюся дверь моего дома и носится туда-сюда с такой оживлённостью, которой не было у него, когда он только начал жить здесь, я гадаю — может, мы не просто сосуществовали. Может, пребывание со мной пошло ему на пользу. Может, в кои-то веки небольшое проявление любви в такой манере, на какую я способен, не обернулось абсолютной катастрофой.

Когда он прыгает на Руни, выходящую наружу, в моей грудной клетке зарождается свирепая ноющая боль. Её волосы — заплетённое золото, замысловатый узел прически подчёркивается вереском сливового цвета. Её вязаное платье цвета слоновой кости кружит вокруг неё как подхваченный ветром снег, мучительно скрывая от моего воображения силуэт её тела. А потом пёс своими грязными лапами приземляется на её безупречную одежду.

Все мы вздрагиваем, кроме Руни. Руни смеётся так тепло и звонко — лицо чистого счастья: зубы, ямочки на щеках и морщинки вокруг глаз, прямо когда солнце вырывается из-за облаков. Мягкая, мерцающая, она выглядит как свежевыпавший снег, поцелованный солнцем.

Пока я наблюдаю за ней, то ноющее ощущение в моей груди пускает корни глубже. Я отвожу взгляд, поправляю манжеты рубашки, затем воротник, а мой мозг проводит связи, пока я осматриваю себя — моя чёртова бутоньерка совпадает с вереском в волосах Руни. Я хмуро смотрю на Паркера, который и засунул эту бутоньерку в мой нагрудный карман полчаса назад, но Паркер лишь улыбается и поигрывает бровями.

Беннет вздыхает, глядя на Руни и промакивая глаза.

Я поворачиваюсь к Ллойду, который наконец-то решил присоединиться к нам.

— Аааааакселлллль, — медленно произносит Ллойд с широкой ленивой улыбкой. — Поздравляю с большим днём, — как я и боялся, он протягивает руку.

— Мне не стоит обмениваться рукопожатиями, — я показываю на свой нос и шмыгаю (наверняка неубедительно). — Кажется, я чем-то заболеваю.

Ленивая улыбка становится ещё шире.

— Всё норм, чувак. Всё норм. Я ценю заботу.

В его тоне, ленивом произношении и медленных движениях есть что-то знакомое. Любопытство заставляет меня сделать то, что мне кажется интенсивно дискомфортным из-за того, каким интимным это ощущается — я смотрю ему в глаза. Тогда я замечаю, что они налились кровью, а зрачки расширились.

Да ёб вашу мать.

Распорядитель церемонии обкурился.