Самая правильная ведьма. Трилогия (СИ)

Глава 9. в которой у Миры появляется надежда

— Ну вот, так я и знал, — раздался над ухом Миры знакомый голос, но как‑то глухо, словно сквозь вату. — Почему не позвонила?

— Мммм… — ведьмочка сонно отмахнулась и повернулась на другой бок — досыпать.

— Эээй, вставай, давай, пойдем в другое место. Там удобнее.

— Мммм… — Мира почмокала губами и сильнее зажмурила глаза. Отстаньте все! Она спать изволит.

— Миранда, не упрямься! Да, наш разговор закончился не лучшим образом, но и я представить себе не мог, что ты предпочтешь ночевать на улице, но мне не звонить. Просыпайся, а?

Мира мысленно плюнула в наглую рожу того, кто настойчиво теребил ее за плечо, и брыкнула ногой.

— Черт! — судя по раздосадованному возгласу, попала. — Ладно, твоя взяла, но потом не говори, что я тебя не предупреждал!

В ответ Мира брыкнула конечностью в разы энергичнее. Кто‑то над ее головой хмыкнул, и это было последнее, что она услышала перед тем, как снова провалится в сон.

Обычно Мира просыпалась легко. Не водилось за ней привычки к долгому лежанию на кровати, не любила она понежиться под одеялком, не страдала маниакальным стремлением гвоздить будильник чем‑нибудь тяжёлым, чтобы урвать еще немного времени для сна. Другое дело, что сон с нее сползал тяжело, барахтаясь, как муха в крутом, засахаренном варенье, и окончательно изволил покидать ведьмочку только к полудню.

Как только ведьмочка просыпалась, то потягивалась и спрыгивала с кровати, куталась в простыню и шла в душ. И все это не открывая глаз — обычно она приходила в себя, стоя под прохладной водой. Вот и сегодня утром привычно попыталась провернуть тот же самый трюк, находясь в полусонном состоянии — откинула одеяло, свесила ноги…

На этом этапе процесс вставания застопорился. Конечно, у Миры была шикарная двуспальная кровать, но и сама девушка была достаточно высокой и уж если вытягивала ноги, то всяко добиралась до края. А тут нет. Мира напряглась, приоткрыла один глаз и мгновенно проснулась. Чуть не подскочила на кровати, увидев, где находится. Точнее, где НЕ находится. Потому что она точно была не дома.

Как помнится, заснула она после ухода ангела за кустиками буйно цветущей сирени рядом с домом прямо на голой земле. А сейчас сидит на незнакомой кровати, в незнакомой, но явно мужской комнате. То, что комната принадлежала мужчине, было понятно хотя бы потому, что ни одна девушка в здравом уме не повесит на стену плакат с изображением избитого и окровавленного актера, имени которого Мира не знала, ибо кинематографом не увлекалась, но фильмы с его участием так часто мелькали на экране, что не узнать мужика было сложно. На плакате стоял размашистый росчерк — ведьмочка пригляделась и разобрала: «Моему самому преданному фанату. С днем рождения, Тимми!»

Тимми? Тимми? Это рядовой Брайт, что ли? Она… где? И как она здесь очутилась? И кто ее раздел?! Мира в панике осмотрела себя, но ничего криминального, за исключением отсутствия верхней одежды не увидела. Нижнее белье наличествовало и было в относительном порядке. Девушка облегченно выдохнула — очевидно, ничего криминального не произошло. Ясно одно — Тим ее каким‑то образом нашел и привез к себе. А раз нашел, значит, вернулся за ней. А раз вернулся — то беспокоился, да? А это тааак прияяятно…

В это время в дверь раздался осторожный стук. Мира для порядка нахмурилась и бросила:

— Да. Войдите.

Это вышло машинально и совершенно ненамеренно с ее стороны, ну разве что чуть — чуть, но она же только что проснулась и еще плохо соображает… оправданий ведьмочка сочинила себе множество. А все дело в том, что когда Тим вошел в спальню, девушка повернулась к нему лицом, окончательно отбросила одеяло, и привстала с постели — в негодовании, как бы совершенно позабыв о том, что из одежды на ней — жалкие лоскутки атласа.

— Что я здесь делаю? — обвиняюще спросила.

Тим открыл рот, окинул девушку долгим взглядом, закрыл рот, выдохнул. Еще раз открыл рот, даже губы сложил в какую‑то букву, но тут Мира пошевелилась и ее грудь пошевелилась вместе с ней. Можно даже сказать, заколыхалась, что привело рядового Брайта на грань обморока. Он кашлянул, нервным движением взъерошил волосы, и снова закрыл рот.

— Что, сказать нечего? — Мира встала с постели и подошла к Тиму почти вплотную. Ткнула пальцем ему в рубашку. — Чего молчим?

Тим дикими глазами взглянул на девушку и отступил на шаг.

— Ну чего? — спросила ведьмочка, сложив губки бантиком. — Девушек в неглиже раньше не видел, что ли? Поди, все в подробностях рассмотрел, когда меня раздевал?

Тим кивнул, потом истово замотал головой.

— Не поняла. Видел? Или рассмотрел?

Тим снова кивнул.

— О, богиня с тобой, пусть будет да на оба вопроса! Ну, и чего тогда? По какому случаю дар речи потерял?

Тим снова открыл рот и выдавил:

— Д… доброе утро…

— Вижу, что не вечер, — мрачно сказала Мира. — Чего я здесь делаю?

Тим наконец поднял глаза на ее лицо и ответил, чуть запинаясь:

— Ты не отвечала на звонки, я забеспокоился, так как знал, что тебе некуда идти. Начал тебя искать, даже в квартиру заглянул…

— Но я же ее заперла!

— И что?

— Проехали. Нашел ты меня, это замечательно, но зачем к себе притащил? Мог бы разрешения спросить для начала.

— Я и спросил.

— А я что ответила?

— Согласилась не раздумывая, — ответил без запинки.

— Мммм… вон оно как. Ну раз ты говоришь, что дело было так… только странно, что я ничего не помню.

Тим отступил еще на пару шагов к двери и сказал:

— Там завтрак на столе. Ты блинчики любишь?

— Сам что ли готовил? — изумилась Мира, привыкшая к тому, что Егор за время их совместного проживания даже еду из холодильника самостоятельно достать не мог. Иногда это доходило до абсурда — ведьмочка подписывала, где что лежит, дабы любимый и единственный не умаялся, отыскивая нужное.

Тим отрицательно покачал головой, но это уже не имело значения.

Поставив напротив графы с именем Тима большой жирный плюс, Мира улыбнулась плотоядно:

— Блинчики, говоришь? Очень люблю. Только мне сначала в душ надо, если можно. И где моя одежда?

Рядовой Брайт поспешно кивнул в сторону шкафа:

— Одежда там, постиранная и высушенная. А в ванную пойдем, провожу.

Стараясь плыть по воздуху, как царственная пава, Мира последовала за тощим. Тот провел ее по широкому коридору, отделанному со вкусом и тщанием в преимущественно темных, приглушенных тонах, и открыл первую встретившуюся им дверь.

— Прошу. Полотенца чистые там есть, мыльные принадлежности тоже найдешь.

Мира мурлыкнула от удовольствия, приподнялась на цыпочки и чмокнула Тима в губы. Тот на мгновение застыл, но ощутив прикосновение практически обнаженного девичьего тела к своему, понял, что пропал его хваленый самоконтроль. Глаза парня вспыхнули, руки схватили ведьмочку так крепко, что она задохнулась. Воспользовавшись этой минутной растерянностью, всегда скромный и чуть неловкий, рядовой Брайт, проявив чудеса сноровки, поцеловал уже разомлевшую девушку. Если бы Мира могла соображать, то поставила бы парню высший бал за умелость и чувственность. Никогда, глядя в его карие глаза, она бы не заподозрила в нем подобного таланта. Скорее предположила бы нечто слюнявое, робкое и быстрое. А туууут… сюрприз, сюрприз! Вот интересно, это врожденное или приобретенное?

Но все мысли окончательно вылетели из головы, когда Тим, не прерывая поцелуя, вмял девушку в стену. Его руки скользнули по нежной шее, спустились ниже…

— Уууу, — только и простонала Мира, начиная понимать, сколько времени она бездарно потратила на Егора. И почему это, спрашивается, она решила, что на безрыбье и рак — рыба, и не искала лучшего? Секс, конечно, был ничего, но оказывается, что всё может быть лучше, чем «ничего». Всё может быть феерически! Это как всю жизнь есть хлеб, а потом попробовать пирожное. А они ведь даже к делу ещё толком и не приступили.

— Так, стоп, — выдавил Тим, оторвавшись от Миры и с силой утыкаясь лбом в ее лоб. — Стоп, стоп, стоп.

— Ну еще немножко… — она игриво прикусила его губу и потянула. — Совсем чуть — чуть…

Тим глубоко вздохнул и решительно отодвинулся.

— Нет, так не пойдет. Подожди, остановись.

Мира словно и не слышала — ловкие пальчики быстро расстегивали пуговицы на его рубашке, она непременно жаждала добраться до его кожи, потрогать, попробовать на вкус.

— Миранда, Миранда, остановись, пожалуйста, — в голосе Тима слышалась мольба. — Я… Миранда!

Его голос сорвался, когда девушка, покончив с пуговицами, рывком содрала с его плеч рубашку и теперь с упоением гладила мужские плечи.

Ведьмы — они такие, живут инстинктами, когда им это выгодно. Вот и теперь, поняв, что Тим ей в этом плане очень приятен, Мира, не заморачиваясь моральным аспектом дела, решила его соблазнить. Так и проще, и всем в удовольствие, и не важно, что знакомы они всего пару дней, никакой роли это не играет. А факт, что жить ей осталось, вполне вероятно, всего ничего, только усиливал решимость затащить Тима в постель. Мира не желала умирать, имея за душой один только сомнительной ценности трофей — Егора, и уж если судьба предоставила ей шанс, она вцепится в него обеими руками и ни за что не упустит.

Пока руки были заняты делом, девушка не переставала гадать, когда это нескладный тощий парень стал нравиться ей как мужчина. Вроде бы только недавно он если и вызывал какие‑то чувства, то только жалость и некоторое раздражение от его вечно смущенного вида. Так и хотелось хлопнуть его по плечу и сказать: Да наплюй ты на других, живи как нравится.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что такая жизнь самого рядового Брайта устраивает и течет ровно так, как ему удобно, просто с первого взгляда этого не разобрать. А все остальное на фоне умопомрачительных поцелуев меркнет и теряется.

Через пару минут оба дышали как паровозы, вцепившись друг в друга мертвой хваткой. Мира уже торжествовала победу, как вдруг сквозь дымку чувственного удовольствия ощутила сильный укол где‑то в сердце. Потом еще один, и еще, а затем боль нахлынула такая, что девушка закричала в голос и осела на пол, прижимая руку к груди.

— Что? Что случилось? — всполошился Тим, опускаясь рядом и обнимая ведьмочку. — Где болит?

Мира показала.

— Ни с того ни с сего как заколет… — еле слышно прошептала. — Может, уже началось?

— Не буду врать, это вполне возможно. Мира, мы обязательно что‑нибудь придумаем. Ты не умрешь, я тебе обещаю. Думаю, стоит начать с поисков того колдуна, который тебя проклял.

Мира горько усмехнулась — эйфория пропала без следа и она поняла, что пол, на котором она сидит практически голой попой — холодный, стена — твердая, и вообще, ей в душ надо. А дальше позавтракать и срочно искать выход из сложившейся ситуации, ни на кого не надеясь, иначе до следующей недели она рискует не дожить.

А Тим… Искать колдуна он, видите ли, собрался! Даже если ему сильно повезет и он‑таки найдет виновника, Мире, скорее всего, к тому моменту будет абсолютно все равно, кто и зачем ее убил.

Временное помешательство, вызванное близостью тощего, испарилось и на его место пришло осознание того, что в данный момент есть дела поважнее устройства личной жизни.

Оттолкнув Тима, девушка встала и направилась в ванную. Парень такой резкой сменой настроения обескуражен не был, он спокойно притворил за ней дверь и направился на кухню разогревать завтрак. Конечно, он мог бы сказать, что понимает ее, что это ужасно и все такое, но на самом деле он и близко не представлял, что чувствует человек, оказавшийся на месте Миры — чтобы просто сохранить душевное равновесие, когда часы безжалостно отсчитывают последние часы твоей жизни, надо иметь железную силу воли. А пуще того, чтобы не опустить руки и продолжать бороться, требуется мужество, которым немногие из его знакомых могли похвастаться.

Легкая на подъем, смешливая и пустоголовая на первый взгляд, Мира обнаруживала качества, которыми он не мог не восхищаться. Она продолжала бить лапками, хвататься за предоставленный шанс, несмотря на мрачные перспективы и неутешительные прогнозы. Он вспомнил, как первый раз увидел ее — бледную, как привидение, но даже после драки с вампирами не потерявшую присутствие духа. А перечитывая ее показания, удивлялся тому, что она оказала сопротивление вампиру, хотя это была заведомо проигрышная для нее схватка.

В ванной зашумела вода и тоненький голос, сильно фальшивя, запел «Боже, храни императора!»

Тим улыбался, когда загружал в микроволновку тарелку с блинчиками. Как бы деликатно намекнуть девушке, что ей не просто медведь на ухо наступил, а целое стадо лосей основательно потопталось?

После контрастного душа и плотного завтрака ведьмочка разрумянилась, пришла в себя и с некоторым оптимизмом смотрела в будущее. Боль ушла, как будто и не было, воспоминания о ней растаяли. Мира сидела за столом, подперев щеку рукой, и размышляла, как быть дальше.

— Слушай, у тебя нет на примете кого‑нибудь ненужного?

— Чего‑нибудь? — поправил ее Тим.

— Нет, кого‑нибудь. Ну, чтобы проклятие передать.

— Ты опять за свое? Нельзя этого делать, пойми.

— Я понимаю, — с непробиваемым спокойствием ответила Мира. — Но я также хорошо понимаю, что у меня времени нет на поиски других вариантов. И нет возможности искать колдуна и молить его о пощаде. Кроме того, много ты знаешь жалостливых колдунов? Вот и я о том же. Я хочу провести этот ритуал, а потом уже думать, как вернуть душу обратно.

— Но это невозможно! Ты будешь навеки принадлежать богу Смерти!

Ага, много ты знаешь, — с сарказмом подумала Мира, — бог Смерти плевать хотел на мою душу. А вот Рич, оказывается, гаденыш еще тот…

Мысль о том, что Рич утаил от нее сведения об истинном назначении ритуала и судьбе ее души, вызывала определенные подозрения в его честности и в оценке ее состояния, но полагаться на то, что он мог в чём‑то соврать, она не стала. Девушка намеревалась попросить Петра привести Касса, как только Тим уйдет на работу, и с пристрастием допросить ангела на предмет состояния ее ауры. Если все подтвердиться, то так тому и быть.

Тиму озвучивать свои мысли она не стала, пусть пребывает в блаженном заблуждении относительно своего братца, кто она такая, чтобы лезть в родственные отношения? Без нее разберутся. Между тем мысль у девушки продолжала работать.

— А… можно позаимствовать из вашего серпентария какого‑нибудь заключенного? Самого омерзительного урода, чтоб не жалко было.

Тим пораженно уставился на ведьмочку:

— Миранда, это же преступление! Мало того, что душу отдашь, так еще и в тюрьму загремишь, если попадешься.

— А ты сделай так, чтобы не попалась, — мило улыбаясь, ответила Мира. — Договорились?

Тим упрямо покачал головой:

— Миранда, то, что ты задумала — в высшей степени опасно и безнравственно. Проклянешь невинную душу и свою потеряешь. Подумай сама, как ты будешь жить, зная, что любой момент бог Лжи может призвать тебя на службу? Ты готова приносить жертвы по его приказу?

Мира, не задумываясь, ответила:

— Тим, теперь выслушай меня. Да, то, что я собираюсь сделать — плохо, может быть, даже с твоей точки зрения, это преступление. Но, так или иначе, я останусь жить. Проблемы, дорогой мой, нужно решать по мере их поступления, в противном случае ты рискуешь сойти с ума, думая обо всем сразу. Всего не предусмотреть, не предотвратить и не исправить. В моем случае, главное — выжить. Все остальные дела буду рассматривать по степени опасности, которую они будут представлять для меня.

Тим вздохнул и встал со стула, прошелся по кухне взад — вперед:

— В чем‑то ты права, несомненно. Но душа — это не товар, который обмену и возврату подлежит. Это нечто уникальное, неповторимое, это твое внутреннее «я», если хочешь. Ты не можешь просто так отдать, а потом забрать ее.

Мира скрыла усмешку — вот уж кому — кому, а ей про душу нечего рассказывать. Петр уже просветил ее по самое не могу в этом плане. И девушка была уверена, что богу Лжи на ее душу плевать с высокой колокольни, своих хватает. А вот подленький Рич от подарка не отказался.

— Тим, ты можешь думать и говорить все, что тебе угодно, только решение мое от этого не изменится. Я все равно за проведение ритуала.

— Хорошо. Но если ты не думаешь о себе, подумай о невинном, которого ты обречешь на погибель. Это не отяготит твою совесть?

Миранда ответила с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала:

— Нет. Особенно, если я останусь в живых.

— Но, Миранда…

Ведьмочка неприязненно глянула на рядового Брайта:

— Хорошо, отяготит, ты это хотел услышать? Но есть во мне подозрение, что собственная смерть расстроит куда больше. Ты можешь предложить альтернативу ритуалу? Я с удовольствием выслушаю. Но учти: услуги некроманта — сразу категорическое нет. Не желаю восставать из мертвых. Это как‑то… мерзко.

Миранда не была ярой фанаткой принципа — что нас не убивает, то делает сильнее. Сейчас ей не хотелось быть героиней, благородной, храброй, честной, хотя, при более благоприятных условиях она, вполне возможно, и задумалась бы о чем‑нибудь подобном. Но поскольку на данный момент выжить можно было лишь подлыми методами, то она не погнушается ими воспользоваться, пусть для большинства это и покажется неприемлемым. Доброта, сердечность и самоотверженность девушки обрели четкие контуры, границы, за которые вылезать отказывались.

Всё‑таки она ведьма. Полноценная, стопроцентная, чистой воды ведьма. По крайней мере, когда дело касается ее жизни. Но кто осудит?… Кто может похвастаться стойкостью духа и бесстрашием, достаточным для того, чтобы, зная дату своей скорой кончины, спокойно жить в ожидании этого дня? Бестрепетно махнуть рукой и сказать что‑то типа — ааах, да все мы когда‑нибудь умрем, рано или поздно, чего панику разводить?… Кто не сойдет с ума, отсчитывая секунды до конца, осознавая, что будущего для него нет и быть не может? Миранде всего двадцать два года, она еще не начинала жить, у нее столько впереди и… как смириться с миллионами упущенных возможностей, с тем, что она не проживет свою жизнь так, как ей хочется? А хочется как минимум долго и счастливо. Все эти мысли были крупными буквами написаны у нее на лице.

Тим некоторое время молча смотрел на неё, потом вздохнул, признавая свое поражение. Было понятно, что если он ей не поможет, она все равно сделает по — своему, только исход дела может быть плачевным, а так хоть будет под присмотром.

Это шло вразрез с его пониманием мира и ощущением себя как служителя закона, но почему‑то рядовой Брайт не находил в себе сил для категорического отказа. Хотя и не оставил намерения отговорить девушку. Да, он был с ней не согласен, но в одном она была права — никогда рядовой Брайт не сталкивался с подобными случаями, так что других вариантов у него не было. Равно как и времени, чтобы выяснить все досконально.

— Давай сделаем так, — предложила девушка, словно и не было этого спора. — Ночь мы, конечно, потеряли, придется действовать средь бела дня, но откладывать дальше некуда. Ты сейчас пойдешь на работу и выяснишь, содержится ли кто подходящий под арестом. Если да, то порталом переправишь его в университет к назначенному времени. А там уже буду я с Ричем. Как тебе?

Тим усмехнулся:

— Шустрая ты. Всю ночь, поди, план составляла? Конечно, все не так просто, но суть ты ухватила верно. И могу тебя заверить, что подходящие личности у нас там просто кишат, иногда не знаешь, куда помещать. Камеры переполнены.

— Тем более, — воодушевленная Мира хлопнула в ладоши. — Значит, временной пропажи скорее всего и не заметят. А потом, после ритуала тихонечко вернем его обратно. Как славно, да? Только… можно я здесь пока подожду? Кстати, ты так и не рассказал мне, что нашел у меня дома.

Тим кивнул, вытащил из кармана рубашки блокнот и, сверяясь с записями, заговорил:

— Первое и самое важное — теорин, но про это я тебе уже сообщил, так?

— Ага, — теперь, когда дальнейшие планы обрели четкость и некую логическую завершенность, девушка ощутила спокойствие и уверенность. Она сможет, у нее все получится. И даже силы появились про другие дела послушать. — Только как он у меня появился?

— Порошок этот давно — пару веков назад примерно — находился в свободной продаже, пока летальные исходы не приняли масштабный характер, после чего прямым указом императора даже ингредиенты для изготовления теорина были объявлены вне закона.

— То есть купить его нельзя? Кто‑то старых запасов на меня не пожалел?

Тим покачал головой:

— Купить его можно и по сей день, на гномьем рынке, например.

Что такое гномий рынок, еще называемый теневым, или подгорным, Мира знала хорошо. Да все знали! Если тебе позарез нужно что‑то запрещенное, опасное, чего нет на обычных прилавках, или просто редкое, прямая дорога туда — к гномам. Они могут достать практически все за разумные деньги. Естественно, никаких развалов с товаром не было, никаких каталогов или постоянного места торговли. Находишь нужного человека и озвучиваешь просьбу, через некоторое время приходит письмо — дата, время и сумма за заказ. Вот, собственно, таким образом, и осуществлялась деятельность гномьего рынка.

— Правда, порошка на тебя не пожалели. Это раньше он дешевый был, а как под запрет попал, так цены на него взвинтили до небес. Так что богатая сволочь тебе гибели желает.

Мира задумчиво рассматривала скатерть на столе:

— Или запасливая… Убрать его как‑то можно из дома?

Тим скривился, но ответил:

— Не расстраивайся, но проще новую купить. Теорин — он такое свойство имеет, в воздухе как пыль летает, ты никогда до конца от него не избавишься, только если квартиру свою затопишь до потолка, а потом ураганным ветром продуешь насквозь.

Мира печально вздохнула, но лить слезы из‑за имущества, пришедшего в негодность, не стала. На фоне потери жизни это не казалось такой уж катастрофой, тот же разгром в квартире расстроил девушку не в пример больше. Но это было до того, как она начала отсчитывать часы до своей смерти. И, кроме того, если ритуал пройдет неудачно, ей уже точно будет все равно, можно от теорина очистить помещение или нет. Так что девушка приняла неутешительную информацию к сведению, но предпринимать по этому поводу ничего не собиралась. Некогда, да и незачем.

— Ладно, что‑нибудь еще?

— Да. В твоей квартире орудовали двое — судя по почерку, обыкновенные бандиты, люди. И еще — они знать ничего не знали про теорин, иначе бы в твою квартиру не сунулись. А так пробыв в помещении, по моим предположениям, больше двух часов, они надышались этим порошком, так что поймать их не составит проблем. Проблема будет в том, чтобы взять их живыми, так как теорин действует на нервную систему очень быстро. У нас есть не больше трех дней, чтобы прочесать больницы. Думаю, они обратятся за медпомощью, как только почувствуют неладное. На самом деле, я уверен, что они уже побежали туда со всех ног. Но за давностью лет думаю, вряд ли врачи смогут поставить верный диагноз. Наша задача — прошерстить все приемные покои и найти подходящие симптомы. Тот, кто этих громил послал, тоже о порошке не знал, иначе бы не стал беспокоиться насчет погрома.

— А… это лечится?

— К сожалению, смертность от теорина — 98 %. Выздоровление — очень редко.

— А я?

— Тебя до недавнего времени спасало благословение. Даже истончившееся до паутинки, оно давало тебе силы противостоять смерти. Собственно, это благословение и сейчас действует, только очень слабо и того и гляди растает.

— А… ты? Ты же в квартире был с час где‑то? Ты‑то как? — тут только до Миры дошло, что Тим подвергал себя серьезной опасности.

Тим задумался и ответил, тщательно подбирая слова:

— Для меня все… немного по — другому. Не волнуйся, в общем. Со мной точно все в порядке.

Мира прищурилась:

— Это почему? Ты человек — по твоим же словам, ты дышал этой гадостью буквально вчера, тебе срочно надо в больницу!

— Миранда, я вполне ответственно заявляю, что не о чем волноваться. Кроме того, помнишь, я у бабули чаем давился? Так вот, он от всех хворей спасает. Проверено не раз. Гадость редкостная, но там чего только не понапихано, начиная от эхинацеи и заканчивая горными травками, про которые уже забыли все, кроме самых старших.

Не то, чтобы слова Тима девушку успокоили, но в сочетании с его цветущим видом, дали похожий эффект. Мира задумалась о насущном:

— Этот теорин… его же недавно подложили… дня два — три назад…

— С чего ты взяла?

Мира замялась — в свете их жарких поцелуев и перехода отношений на новых уровень, ей было неловко говорить, что она еще недавно жила с парнем.

— Я… того…

— Чего того? — уточнил Тим, пристально глядя на девушку. — Что ты мнешься? Говори, как есть.

— Ну… я не одна жила до последнего времени, — выпалила на одном дыхании, упорно не поднимая глаз.

— Не одна, — протянул Тим каким‑то нехорошим голосом. — А с кем, можно узнать?

— Не важно, — пробурчала Мира себе под нос. — С человеком. И недавно мы… я снова стала жить одна, буквально пару дней назад… так что… вот как‑то так.

— Могу я поинтересоваться, почему вы расстались?

— Нет! — Мира вскинула голову и сверкнула глазами. — Это не твое дело!

— Очень даже мое! Я тебя когда спрашивал, не ссорилась ли ты с кем‑то, ты что мне ответила?

— Не ссорилась, — пробубнила девушка. — И что?

— И то. Мне нужно знать, тихо — мирно проходило расставание или нет. В плане того, что громил запросто мог подослать твой бывший.

Перед глазами Миры промелькнуло искаженное злобой лицо Егора, когда тот после ее оплеухи поднимался с пола. А ведь он мог… или не мог? Сразу поверить в то, что ее бывший парень способен на такую подлость — невозможно, ведь девушка как‑никак делила с ним свою жизнь, постель, заботы и дела. Хотя нет, заботы и дела — не делила. Да и жизнь, как оказалось, тоже.

— Ну… это не так важно сейчас, — пошла ведьмочка на попятный. — У нас более срочные вопросы на повестке дня, а разборки с громилами оставим на потом, а? Я, честное слово, тебе потом все расскажу, хотя это и не очень приятная история.

Ее умоляющий взгляд не смягчил Тима, настроенного вытащить из девушки всю правду до конца, но в одном она была права — сейчас банально не хватало времени на расследование этого дела. Любая проволочка грозила обернулся катастрофой.

— Не думай, что я забуду, — пригрозил он. — Ладно. Оставим пока. Далее. Могу с уверенностью сказать, что дверь твою открывали ключом, не взламывали, так что ты вспомни, был ли у твоего бывшего ключ.

Ну конечно, был! Егор же еще имел наглость вломиться в её квартиру и развалиться на ее диване, как будто ничего не случилось. А замки она так и не сменила, служба обещала быть через полгода! И если тогда этот срок казался слишком долгим, то сейчас — просто фантастическим. Ей бы пару дней продержаться, не говоря о месяцах.

— Что еще? — спросила без особого энтузиазма.

— Тебя это не обрадует, но квартиру твою разгромили от и до. Даже одежду не поленились разрезать, не говоря уже о сломанной мебели и разбитых зеркалах.

Мира скуксилась — в ней до последнего жила надежда, что разгром каким‑то чудом коснулся лишь коридора, а спальня, гостиная, кухня и все остальное остались в относительном порядке. Слова Тима эту призрачную надежду разрушили. Ведьмочка кисло улыбнулась:

— Этого и следовало ожидать, верно?

Тим промолчал, понимая, что любые слова будут звучать если не фальшиво, то глупо и бестолково. Лезть с утешениями надо к тому, кто в них нуждается, а Мира была не из таких. Кроме того, выражение сочувствия с его стороны было бы… несколько преувеличено, так как парня вполне устраивал тот факт, что ведьмочка оказалась у него дома. Быстро и без усилий с его стороны. Неожиданно, да, но не нежеланно.

— И еще. На случай, если найти в больницах виновных мы не успеем, либо не сумеем, всегда можно выследить их по ауре. Но это Рича надо будет подключать. А я так понимаю, что теорин и поиск громил — не приоритетное направление в данный момент?

Мира кивнула. Тим поднялся со стула:

— Тогда я пошел. Постараюсь успеть. Во сколько мне надо там быть?

— В три тридцать. Как ты думаешь, успеешь?

— Должен.

После ухода рядового Брайта, Мира некоторое время сидела за столом, не в силах пошевелиться. Ей до сих пор казалось, что все это происходит не с ней. Может, она сошла с ума, или весь мир вокруг сошел с ума? Девушка потеряла контроль над собственной жизнью и теперь с бешеной скоростью катилась в пропасть, не смея даже крикнуть и позвать на помощь.

Перед уходом Тим отдал ей запасную связку ключей и устроил быструю экскурсию по квартире. Честно говоря, Мира была приятно впечатлена не столько ощущением уюта, сколько порядком и чистотой, царящими везде. И было видно, что не ночью в панике Тим приводил квартиру в порядок, собирая тут и там грязные кружки и вонючие носки, а поддерживал его постоянно, не видя в этом ничего зазорного. Или может у него уборщица была приходящая, кто ж знает. Только Мира припомнила, сколько запросила с нее одна такая, когда девушка сама думала нанять прислугу, и поняла, что на зарплату патрульного можно позволить себе только помечтать о подобном. А может Рич помогает… магией.

Сама квартира была просторная, светлая и с умом обставленная. Мебель не старинная, но и не бессмысленное нагромождение ставших модными в последнее время железок, обтянутых атласом. Пошло и омерзительно, а главное — жутко неудобно, но многие велись на советы дизайнеров, которым, видимо, хорошо приплачивали за распространение этой безвкусицы.

— Чего нос повесила, коровушка? — через несколько минут после ухода Тима появился рыжий.

Его голова возникла рядом с окном, ровно напротив Миры. Уже ставшее привычным приветствие не вызвало никаких отрицательных эмоций, напротив, ведьмочка была рада видеть ангела.

— Выяснил что‑нибудь?

— Я смотрю, ты хорошо устроилась, — прокомментировал ангел, осматривая кухню и по обыкновению не обращая на слова Миры ни малейшего внимания. — Это, значит, я правильно сделал, что ночью не заявился, поди, не до меня было, да, гулена? Это, значит, ты оказывается только на вид скромная, а мужика быстро захомутала…

— Заткнись! — прикрикнула Мира беззлобно, больше для порядка. — Говори, чего узнал.

— Да ладно, подождет. Ты мне лучше ответь — кто лучше, бывший или этот? А то прям интерес разбирает, жуть!

— Я тебя сама сейчас разберу по запчастям, если не прекратишь издевательства! — взвыла Мира, выныривая из пучины жалости к себе, в которую начала погружаться после ухода Тима, и схватив со стола ложку, швырнула в ангела.

Ложка, естественно, пролетела сквозь светлый лик и, ударившись о стену, упала на пол.

— Твою ж… — выругалась Мира от души и села на стул. — Ну ты и фрукт. Ты когда‑нибудь делаешь, что тебе говорят?

Ангел сделал вид, что задумался, а потом хитро прищурился:

— А что мне за это будет?

— Лучше спроси, чего НЕ будет.

— И?

— Я тебя, морду наглую, не убью, вот чего.

Петр расхохотался:

— И в кого ты у меня такая шутница? А если по делу, то сейчас Касс придет. На всякий и во избежание, как говорила одна знакомая тебе вампирша.

Мира, как раз собиравшаяся просить Петра о подобном одолжении, прикусила язык и со значением кивнула:

— Вот это дело, а то мало ли, что мне колдун этот наговорил, может все еще не настолько плохо.

В глазах рыжего отразилась такая жалость, что Мира не могла не спросить:

— Неужели настолько?

— Ну… то, что не хорошо, это точно, а уж прогнозы делать — не мое.

— Добрый день, господа и дамы, — рядом с рыжим появился белокурый ангел. Его улыбка как всегда дышала спокойствием и умиротворенностью, что почему‑то вывело девушку из себя — интересно, он всегда такой блаженный? Или колется чем седативным?

— Добрый, — тем не менее вежливо ответила Мира и спросила: — Можете взглянуть, как мои дела?

Касс с готовностью кивнул и подлетел поближе, на ходу вытаскивая откуда‑то из воздуха странной формы увеличительное стекло в черной металлической оправе и с огромной изогнутой ручкой. Направил на ведьмочку, отдалил, приблизил. Мира замерла на стуле, ангел заметил:

— Да вы не беспокойтесь, мне и так все прекрасно видно. Дела у вас плохие, самое большое — неделя, но это при очень благоприятных обстоятельствах. Сожалею. В прошлый раз было значительно лучше. Что‑то дало сильный толчок механизму, и проклятие развернулось во всю мощь. Как вы себя чувствуете? Ничего нигде не болит?

Мира стиснула зубы, чтобы не завыть, слушая Касса, слова которого звучали как приговор.

— А если и болит, какая теперь разница?

— Я из вежливости спросил, грубить совершенно не обязательно, — спокойно ответил ангел, отлетая обратно к окну. Мира тотчас почувствовала себя последней сволочью, но, как известно, обратно слов не возьмешь. Опять же, если соответствующего заклинания не знаешь. — Петр, у нас сегодня еще совещание по основам безопасности. Ты придешь?

— Слышь, дружище, — рыжий даже не услышал, что ему говорили, — ты своего подопечного не хочешь на путь истинный наставить? Опять же — лишняя галочка в твоем реноме, а там, глядишь, и на душу уломаешь. — И не обратив внимания на шиканье Касса, продолжил: — А то он мою коровушку к рукам прибрать хочет, врет, как сивый мерин.

— А можно поподробнее?

— Ты че, совсем дурачок? Бросай все, иди штудировать архивные записи жизни Рича за эту неделю. Ладно, не напрягайся, я добрый — так расскажу. Колдун твой подопечный хочет провести ритуал передачи проклятия, после чего, как мы все знаем, получит в рабство на неопределенный срок ее душу. А оно мне надо?

Касс широко раскрыл голубые глаза и от потрясения даже стал менее прозрачным — вот только что через него можно было стену разглядеть, а теперь лик стал плотным, заиграл такими яркими красками, что глазам стало больно, Мира даже зажмурилась.

— Нет, не может такого быть! Мы же с ним договорились…

— Уж не знаю, о чем вы договаривались, но только Рич твой — еще тот жук, речами сладкими да перспективами радужными задурил коровушке моей голову, та теперь собирается грех на душу взять. Невинную душу загубить. Это какой мне позор будет! Ты давай, шевели булками, двигай к своему колдуну, вправь ему там мозги, чтобы впредь зарекся такие вещи предлагать.

Касс, продолжая все также сиять всеми цветами радуги — особенно выделялся нимб, ошеломленно покачал головой и пробормотал:

— Но… как же так… как же тааак…

— Да что ты заладил, как же, как же? Так же! Иди давай, положение спасай. Потом придешь, расскажешь. А мы тут пока дальше думать будем. И кстати, фон‑то приглуши, а то воплотишься и не заметишь…

В глубине квартиры раздался телефонный звонок. Ее сотовый. Еле переставляя ноги, Мира доплелась до спальни, отыскала сумку, выудила из нее — не без труда — телефон. Звонил Тим.

— Да?

— Кажется, я нашел. Ты уверена, что пойдешь до конца?

— Я уверена только в одном — умирать я не хочу. А значит, и впрямь до конца пойду.

— Ладно, — вздохнул в трубке Тим. — Только… здесь накладка небольшая получилась. Я думал одного убийцу тебе подогнать, но сегодня его в камере зарезали. Так что пришлось срочно корректировать план действий по ходу и твоя… жертва…

— Но ты ведь найдешь?

— Уже нашел, только она может показаться тебе… как бы это сказать… неподходящей кандидатурой. Но учти — она — матерая убийца, ярая сторонница бога Смерти и Лжи. На ее счету множество проведенных ритуалов по обретению силы, а это требует кровавых подношений.

— Она? Это она? — переспросила Мира упавшим голосом. — А мужики закончились, что ли?

Приговаривать к мучительной смерти от проклятия представительницу слабого пола казалось как‑то неправильно. Вот если б мужика… тогда все проще.

— Иначе ничего не получается. Дело в том, что сегодня как назло нагрянуло начальство из столицы, шерстят камеры, проверяют условия. Проводят перекличку и тому подобное. Вырвать кого‑нибудь до трех часов не представляется возможным. А эту только что доставили в участок и еще даже задержание не оформили. Так что выбирай. Может, все‑таки откажешься?

Мира колебалась лишь мгновение, затем ответила:

— Нет, я не отступлюсь. Вези, кого достанешь.

Все хорошо не бывает, крутилось у нее в голове, когда она нажала отбой. Она‑то надеялась не испытывать угрызений совести, отдавая свое проклятие, но видимо, даже в такой малости богиня ей отказала. С другой стороны, если будущая жертва — убийца, то жалеть ее не стоит, и не важно, что она — женщина.

Мира вернулась на кухню, там ее ждал Петр.

— Чего опять‑то, коровушка? — спросил почти с нежностью. — Чего смурная такая?

— Нормально все, по плану, — Мира не хотела вдаваться в подробности, но настырный ангел не отставал, пока она не выложила все начистоту.

— То есть ты решилась на ритуал после всего того, о чем я тебе рассказал?

— Но иначе я умру!

— А после ритуала твоя душа навеки останется в рабстве! — и где‑то ведьмочка это уже слышала, нет?

— Но я буду жива!

— А после смерти будешь вечно гореть в аду, это тебя не пугает? Хотя по сравнению с рабством у колдуна это может показаться избавлением.

— Значит, надо что‑нибудь придумать. В вашей божественной гильдии часом книг умных на эту тему нет никаких? — глаза Миры вспыхнули от очередной задумки. — Ты что‑то говорил насчет молитв.

Собственно, ведьмочка готова была выучить не только молитвы, но и пения ангелов, и нудные жития, лишь бы это помогло.

— Половину уже просмотрел лично, другую должен был проштудировать Касс. Вот вернется обратно — спросим.

— Слушай, а ведь ты что‑то конкретное подразумевал, когда про молитвы говорил, ведь так?

— Вроде как… был у нас один случай, только не родовое проклятие, а так, мелочь, со здоровьем что‑то связанное. Ну так проклятый пошел на поклон к богу Жизни и Истины, два дня из храма не выходил, молитвы читал, поставил пару свечек, принес цветы в знак уважения и бог ему проклятие отвел.

— Боюсь, с моим везением так легко избавиться от проклятия не получится. А уж двух дней на ублажение бога у меня и подавно нет. А что насчет ускоренных вариантов?

Петр задумался и сказал:

— Ты жди здесь, я пойду еще к кое — кому, посоветуюсь. Авось подскажут чего дельного. Лады, коровушка?

И только он собрался исчезнуть, как в воздухе материализовался Касс, но в каком виде! Взъерошенный, как воробей, глаза дикие, рот открыт в немом крике, волосы дыбом.

— Смотрю, беседа прошла продуктивно, — с насмешкой прокомментировал Петр. — И я делаю вывод, что с подопечной мне еще повезло, да? Она, по крайней мере, все больше грозится, а до серьезного дела ни разу не доходила.

— Но… позвольте… позвольте… меня, ангела — х…хран…нителя — и молнией! Мм — мы — м-м — мым — молнией! Это к‑как п — понимать? Эт‑то же ф — фф — форменное безоб — бб — бразие… я б — б-б — ббуду жжжжжаловаться!.. я… и так каждый р — раз…

— Каждый раз? — подозрительно тихо переспросила Мира. — То есть я у него такая не первая?

Но ее перебил рыжий:

— Шшшш, затихни, лапа. Конечно, не первая, что обидно стало? — И повернулся к Кассу. — Какое жаловаться? Какое жаловаться? Ты собрался жаловаться на своего подопечного? Ты, о существовании кого колдун не должен даже подозревать? Ты, которому запрещено овеществляться? Я тебе что сказал перед уходом? А ты? Значит, получил заслуженно, в следующий раз перед посещением своего подопечного проверь себя на степень материализации. Полностью твоя ошибка. — В голосе рыжего послышалась угроза. — Тебе Рич твой последние мозги отшиб, что ли? Да тебя за одно намерение пожаловаться не только из хранителей, из ангелов вышибут вмиг, даже ахнуть не успеешь. Ты об этом подумал? Ты правила давно читал?

— Д — д-давно… д — д-д — ддве нед — д-дели назад…

— Ох, ну тогда да, это срок, можно чего и забыть, — с уважением протянул Петр, — хотя я‑то вот почитай уже лет двадцать их даже в руки не брал и ничего, все помню назубок.

Касс на сарказм рыжего не обратил ни малейшего внимания. Его голубые глаза были полны искреннего непонимания и огорчения — не за себя, за своего подопечного. На светлом, вновь прозрачном лике прямо‑таки читался вопрос — куда катится мир, если они позволяют себе такое? Да, у колдунов нет бессмертной души, за спасение которой ангел — хранитель мог бы радеть, но это ничего не меняло. Работа — есть работа, даже такая, и выполняться должна несмотря ни на что. Колдуны тоже имеют право на защиту свыше.

Касс горестно вздохнул, пригладил пухлой ручкой растрепанные вихры и обратился к присутствующим:

— Друзья мои, как вы поняли, переговоры прошли неудачно. Но поскольку содержание бесед между ангелом — хранителем и его подопечным согласно пункту 32 параграфа 16 Кодекса хранителей является тайной и разглашению не подлежит под страхом божьей кары, передать вам могу лишь общую суть.

— Мы внимательно слушаем! — воскликнула Мира; рыжий выразился более емко:

— И?…

— Если в двух словах — он отказался.

— Это мы, как ни странно, догадались. Аргументы?

— До этого мы не дошли, — губы Касса задрожали. — Я только успел заикнуться о недопустимости не только подобного деяния, но и мыслей об этом, как Рич швырнул в меня молнией. В меня! Своего ангела — хранителя!

— Да ладно, братуха, — поддержал его рыжий, — я б тоже свалил, если бы в меня колдун чем кинул. А то чешись потом неделю… кто его знает, может он заразный…

Касс утомленно прикрыл глаза:

— Куда катится наш мир, если даже уважение к высшим существам перестает быть преградой для противоправных деяний? Как жить среди неверия и оскорблений? Как выносить невыносимое? Что мы можем противопоставить грубости и безнравственности окружающих нас существ?

Судя по кислому выражению на лице рыжего, распространятся на эту тему Кассиопей мог до бесконечности. Мира решила внести свою лепту в разговор:

— Касс, а можно как‑то провести ритуал, и душу при этом сохранить?

— Да сказано тебе, что нельзя же уже же! — встрял Петр, но блондин прервал его:

— Друг мой, ты уповаешь на теорию, а в жизни всегда найдется место исключению из правил или обыкновенному чуду. Бог Жизни и Истины не оставляет своих детей без поддержки.

— Но я принадлежу богине Ярости, — напомнила Мира. — Как быть в этом случае?

— Боги — они составляют единое целое. Да, среди них присутствует деление, но оно по большей части условно. Есть бог Жизни и бог Смерти, все остальные — в том числе и богиня Ярости — лишь, так скажем, помощники, ведь и богам не усмотреть за всеми своими творениями. Кто бы тебя ни создал, кому бы ты ни поклонялась и ни приносила дары, решать твою судьбу может только бог Жизни и Истины. Поперек его воли ничего не происходит, так что проси его о снисхождении.

— Но как? Как просить? В храм пойти?

Касс горестно вздохнул и поднял кроткий взгляд к небесам, точнее, к потоку:

— Вот оно, современное падение нравов! Вот он, результат нечестивой пропаганды ритуалов и обрядов! Ваши головы забиты непонятной чепухой! Да будет тебе известно, милая дева, что для того, чтобы обратиться к богу Истины, тебе нужно лишь искренне, всем сердцем этого пожелать, а уж где именно ты в этот момент будешь находиться — не столь важно.

— Но это… так просто… — с удивлением выговорила Мира. — И больше ничего не надо? Молитв там разных вознести, дары всякие к алтарю возложить? Два дня молиться и все такое?…

Касс повернулся к рыжему и пригвоздил его тяжелым взглядом к стене:

— Опять штучки твои? Какие дары? Какой алтарь? Ты зачем деве голову ерундой забиваешь?

— То есть ничего этого не надо? — Мира в свою очередь свирепо воззрилась на Петра, который ответил им обоим совершенно безмятежным взглядом, не чувствуя за собой никакой вины. — Это он мне лапшу на уши вешал, так? У меня тут вопрос жизни и смерти, а он шуточки шутит?

Недавняя благодарность за поддержку испарилась без следа, ведьмочка начала шипеть и плеваться от негодования.

— Я ему душу открываю… о проблемах рассказываю!.. совета прошу!.. а он!.. скотина безрогая!.. издевается!.. тьфу… мужики — они и среди ангелов мужики, никакого понимания и уважения!

Рыжий девушке подмигнул и пропел:

— Зато какое облегчение узнать, что тебе не придется в срочном порядке нестись в храм, да еще и за цветами забегать, а? И кроме того, я не лгал — прецедент с избавлением от проклятия действительно имел место…

— Только ты забыл упомянуть об одной маленькой детальке, — довольно невежливо вклинился Касс, — что милость бога Истины осенила проклятого вовсе не из‑за того, что он пару дней на коленях стоял перед алтарем, а потому что в его сердце вера жила. Вот и все. И, да, милая дева, выучить пару строчек из молитвы вам действительно не помешает, это не так обременительно, как вы думаете.

Мира вытянула палец в сторону рыжего:

— Ты — немедленно достань мне нужную книгу.

— Да откуда ж?..

— Да хоть откуда! Ты ангел — хранитель, ты и думай! Вон у тебя как воображение развито!

Рыжий на мгновение надул щеки, но обижать не стал, а сделав ручкой обоим, растворился в воздухе. Через некоторое время Касс чинно откланялся и, сказав, что вновь отправляется к своему подопечному в надежде вразумить его, тоже исчез.