Самая правильная ведьма. Трилогия (СИ)

Глава 3. в которой Мире приходится несладко

Мира огляделась и обнаружила, что стоит посередине небольшой гостиной, рядом с изящным столиком. Кроме него, в комнате стоял шкаф от пола до потолка со стеклянными дверцами, два окна были занавешены практически невесомыми на вид шторками. Стены были выкрашены в нежно — розовый цвет — Мире такой очень нравился. Когда она только собиралась делать ремонт в квартире, то рассматривала этот оттенок в качестве наиболее вероятного для кухни, но потом дала этой бездарности — архитектору — переубедить себя. Из гостиной вели две двери.

Не говоря ни слова, Джей и Тиона дружно двинулись в сторону одной из дверей. По дороге Джей наклонился и молниеносно поднял что‑то с пола — ведьмочка не успела разглядеть, что именно, но догадывалась.

Поскольку Миру с собой никто не позвал, девушка решила не стесняться и, выдвинув один стул из‑за стола, плюхнулась на него и приготовилась долго ждать. Уж ей ли не знать, сколько может прокопаться и прособираться девушка с утра! Самой Мире обычно требовалось часа два, чтобы только проснуться, причём это уже после того, как она встала. Валяться на кровати девушка не любила, поэтому досматривала сны в вертикальном положении с открытыми глазами. Готовой к встрече с миром и общению она была обычно после обеда. До этого кидалась, как раненая волчица, на любого. Зато к вечеру олицетворяла истинную любезность и радушие.

Вздохнув, Мира огляделась по сторонам, ища, чем бы заняться, пока эти двое там собираются. Внимание сразу же привлек замеченный ранее шкаф, в котором ровными рядами стояли книги. Ведьмочка подошла поближе, пригляделась и разочарованно вздохнула — шкаф был надежно заперт. И это только видимый замок. Рядом она нутром чуяла серьезную охранную магию и трогать ничего не решилась — как бы без руки не остаться. Интересно, что за книги Тиона столь надежно охраняет? Мира вгляделась в корешки, пытаясь прочитать названия, но странное дело, буквы словно расплывались перед глазами, отказываясь складываться в слова. Понятно, без магии и тут не обошлось. Ладненько, будем искать телевизор, приободрила себя Мира и направилась в сторону второй двери.

Каково же было ее удивление, когда в тот момент, как она пересекала гостиную, ей навстречу из спальни вышли уже полностью одетые Джей и Тиона. Они были затянуты в темно — синюю форму Единого университета Магии и Чародейства — крупнейшее высшее учебное заведение королевства, в которое Мира даже не мечтала попасть. Каждый в руках сжимал черный портфель. Выглядела парочка очень эффектно, Джей‑то понятно, а вот Тиона даже красивой могла показаться с гладко зачесанными назад волосами и в кокетливо сдвинутой на бок фуражке. Когда парень с девушкой слаженно шагнули в центр комнаты, у Миры сложилось впечатление, что они не только одежду поменяли, но и каким‑то образом другими людьми стали — суровыми, сосредоточенными, по ним нельзя было сказать, что еще полчаса назад ребята умудрились проворонить вампира только потому, что увлеклись поцелуями.

Мира быстро оправилась от удивления и даже умудрилась скучающе протянуть:

— Что‑то вы долго. Я уж заждалась.

Джей неприветливо глянул на ведьмочку:

— И что? Скажи спасибо, что на месте преступления не бросили.

— А разве это не вам нужно? — И чем я ему так не нравлюсь? — подумала Мира, наивно хлопая глазами. — Наверное, цвет волос раздражает.

Тиона не стала тратить времени на разговоры.

— Джей, портал, — и так решительно это прозвучало, что даже Мира — свободолюбивая ведьма — сначала бы дернулась приказ исполнять, а потом уже подумала, а надо ли ей это.

Парень пошамкал губами и сотворил уже знакомую дверь. Троица вернулась обратно.

На улице светало. Появились ранние прохожие, но, похоже, кто‑то из ребят заранее позаботился и огородил место преступления — как и чем, Мира сказать не могла, не тот уровень знаний. Видела только своими глазами, как некий человек в замызганной куртенке, путь которого пролегал как раз через ту точку, где закончил свое земное существование первый вампир, вдруг ни с того ни с сего резко взял влево и обошел упомянутое место по широкой дуге. И даже сам не понял, да и внимания не обратил на неожиданное отклонение от маршрута. Возможно, одного человека ведьмочка могла бы счесть случайностью — мало ли, ветер сильный подул, или в голове чего перемкнуло — все бывает. Но пока ждали городской патруль, утро набирало обороты, поток прохожих увеличился и никто — никто! — не сумел пройти напрямую через место гибели вампира.

Тем временем, недавние знакомые Миры споро устанавливали по периметру места преступления колышки, к которым привязывали красную ленточку — стандартное ограждение. На ленточке по всей ее длине была нарисована страшная вампирская рожа и повторялась надпись: «Осторожно! Данная территория находится под охраной! Ведутся следственные действия!»

Почему для такого обозначения была выбрана физиономия вампира, всегда ставило Миру в тупик. Подразумевалось, что все преступления совершаются исключительно кровососами? Или их клыкастые мордашки кто‑то счел наиболее устрашающими, дабы любопытствующие поостереглись совать носы? Или имеется в виду, что вампиры охраняют эту самую территорию? В общем, вариантов была масса, и ни один не выглядел сколько‑нибудь правдоподобным.

Мира ежилась на прохладном утреннем ветерке, куталась в тоненькую спортивную кофточку и притопывала на месте. Ей очень хотелось спать, но гражданская сознательность вкупе с нежеланием быть осужденной на общественные работы не давала просто плюнуть на все и смотаться домой. Кроме того, ведьмочка в упор не знала, в какой именно стороне ее дом, и потому на быстрый, а главное, успешный побег рассчитывать не приходилось.

По мере того, как росла физическая преграда в виде ленточек и колышков, заклинание, ограждающее место преступления, рассеивалось, и уже несколько человек, проходящих мимо, сунули любопытные носы за ленту, но были вовремя остановлены бдительной Тионой.

Наконец, колдунья закончила что‑то строчить в блокноте, а Джей закрепил последний колышек и примотал к нему ленточку. Оба, не сговариваясь, посмотрели на Миру, та сделала вид, что любуется красотой восходящего солнца, и хотя зрелище действительно впечатляло — огненно — багровые тона, перевитые зеленой листвой — на самом деле она слишком сильно нервничала, чтобы получать удовольствие от созерцания природы.

И ее можно было понять. Среди людей бытует поговорка — хорошая ведьма — мертвая ведьма. Ведьм люди не только недолюбливают, но планомерно и по мере возможности законно уничтожают. Обвиняют в любой мелочи и приговаривают к ритуальному сожжению — считается, что другим способом убить ведьму нельзя. На самом деле глупость, конечно, ведьмы — так же смертны, как и люди, но от удовольствия видеть корчащуюся в нечеловеческих муках ведьму их извечные враги так просто отказываться не собирались. В свою очередь ведьмы с самыми очаровательными улыбками насылают на людей мор, неурожай, катаклизмы природные. Эта вражда тянется века и конца и края ей не видно. Никакие другие расы — ни вампиры, ни колдуны и чародеи, ни гномы и эльфы — не враждуют так откровенно и так жестоко. Лет сто назад Императором были приняты законы, запрещающие гонения ведьм и использование ими же заклинаний во вред людям, но это мало что изменило. Разве только придало беспощадной войне оттенок незаконности и налет таинственности. Костры, на которых сжигали ведьм, теперь полыхали не в центре городов и деревень, а в глухих лесах, а ведьмы вместо заклинаний использовали различные зелья.

Мира снова поежилась — уже не от ветра, а от понимания того, что городской патруль — те же люди и ничего хорошего от этой встречи ей ждать не приходится. И почему, спрашивается, человеческая раса относится равнодушно к колдунам и колдуньям? Таким, как Тиона и Джей? Чем они, в сущности, отличаются от нее, Миры?

Ну если совсем честно, то от Миры, может, и не столь многим, потому как ведьма она неправильная, добрая. Остальные ее сестры далеки от этого. Ведьмой нельзя стать, как например, колдуньей. Ею можно только родиться, и при рождении ведьма получает такой заряд злобы и ненависти к окружающему миру, что ростки добра в младенце губятся на корню. Столь необыкновенный дар был преподнесен их покровительницей — богиней Ярости. Существует легенда, что когда‑то давно, когда не было ничего живого, на планете жили боги. Они праздно проводили время, не заботясь ни о ком, кроме себя. Среди них существовала некая иерархия, дабы они не скатились к вечной вражде за лидерство. Бог Жизни и Истины был главным, но лишь условно. На деле, к сожалению, в царстве богов царила полная неразбериха и хаос. Постепенно разнузданное поведение и постоянные развлечения привели к полной деградации богов и их вымиранию. Осталось лишь несколько самых стойких и умных, и среди них — бог Жизни и Истины, бог Смерти и Лжи, богиня Ярости и богиня Красоты. Однажды собралась эта четверка и решила, что оставшиеся в живых им мешают, и избавилась от немногочисленных соперников, поделив их сферы влияния между собой. Дышать сразу стало легче, жить — раздольнее. Прошли века, и богам вновь стало скучно. Захотелось опять вкусить всех видов порока, но решиться на это они не могли, памятуя о принесенных ими жертвах. И создали себе игрушки — каждый бог слепил из глины и наделил разумом несколько рас. И вот ведьмы — есть творение богини Ярости, видимо та в плохом настроении была, когда их готовила.

Так это или врут легенды, Мира не знала, но одно могла сказать наверняка — злобы в ее сестрах было хоть отбавляй. Существовала ежемесячная форма отчета, куда ведьмы заносили результаты своих пакостей, коих должно было быть проделано не менее ста штук по истечении отчетного периода. Если план не выполнялся, ведьме ставили на вид, в следующий раз выговаривали за профнепригодность, если ведьма проштрафилась в третий раз — ее отлучали от Шабаша и изгоняли.

Мира всегда эти отчеты подделывала. Получалось до сей поры неплохо — никто ничего не подозревал уже шесть лет, с тех пор, как она начала свою деятельность в качестве полноправной ведьмы.

Здесь следует отметить, что большинство — не все, но многие — расы имеют отличительные внешние особенности, по которым легко можно догадаться, кто перед тобой. Как, например, клыки и миндалевидные глаза укажут на то, что субъект — вампир; вертикальные зрачки и когти выдадут оборотня; низкий рост и густая борода — гнома; эльфы — вообще отдельный разговор, у них не только внешность специфическая, так и характер не приведи богиня, не спутаешь ни с кем, а манера общения такая, что плеваться хочется, даже если эльф лишь поздоровается.

Но ведьмы лишены каких‑либо отличительных признаков — внешность у них может быть разнообразная, возраст тоже, определенную одежду они обязаны носить лишь на Шабаш, где их никто, кроме сестер по ремеслу не видит. И все равно стоит чистокровному человеку взглянуть на ведьму, он сразу же определяет ее принадлежность. Как? Генетическая способность? Вот как такое возможно? Для Миры это всегда было загадкой. И вот почему она с тоской ждала городской патруль. Полицейский — как пить дать человечишка, придет и сразу повесит всех собак на нее, даже разбираться не станет.

Парочке студентов этого не объяснишь, колдуны вообще отличались тем, что были сосредоточены на себе. Они все, как один, стойко игнорировали проблемы, если это не касалось их лично. Великие ученые, маститые литераторы, авторы множества умных книг всегда выходили лишь из колдунов, потому что они обладали непреодолимой тягой к изучению нового, невероятной усидчивостью, а главное, абсолютным и искренним равнодушием к окружающим. Их не трогали чужие беды, они могли запросто пройти мимо истекающего кровью человека, если имели важную цель — например, в трактир спешили на обед. Колдуны верили только в себя и себе, ставили свои интересы превыше всего, ценили деньги и возможность учится. И может быть, именно поэтому Единый университет Магии и Чародейства был столь популярен среди их молодежи. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что в пресловутый университет принимали не только будущих колдунов и колдуний, а все расы в принципе, если есть талант и желание учиться. Для самой Миры поступление в вышеуказанное учебное заведение было голубой мечтой, чем‑то недостижимым, но должна же и она мечтать!

И вот в свете всего изложенного у ведьмы возникал законный вопрос, который она не решалась озвучить — почему она удостоилась такой чести — быть спасенной сразу тремя колдунами? Точнее, двумя колдунами и одной колдуньей? В чем подвох? А самое главное, что ей за это придется сделать? Ведь просто так хорошие дела не совершаются, всегда следует расплата, обычно несоразмерная сделанному добру.

Еще полчаса назад, будучи под впечатлением от схватки с вампиром, а затем от неожиданного спасения, ведьмочка не задавалась этими вопросами, а сейчас, когда она нервно топталась на месте, они сами собой кружились в голове, никак не повышая настроение.

Наконец, когда смотреть на восходящее солнце у неё уже не осталось сил, с подветренной стороны прибыли двое полицейских. Один — постарше, упитанный настолько, что униформа трещала по швам — как перекормленная утка, переваливался с ноги на ногу. Второй — молодой темноволосый паренек, длинный и тощий, как жердь, путаясь в собственных ногах, плелся рядом, приноравливаясь к неторопливой поступи напарника. Оба держали в руках дубинки и выглядели как сбежавшие из цирка клоуны, Мира даже приободрилась, решив, что все обойдется. Не могут эти остолопы быть злыми. Но ее невезение в очередной раз напомнило о себе.

Началось все с того, что оба служаки как вкопанные остановились на противоположной стороне огражденной студентами территории и с плохо скрываемым ожиданием уставились на Джея и Тиону. Студенты тихо переговаривались между собой, и обоим было глубоко фиолетово, что на них кто‑то смотрит, а главное, этими взглядами хочет что‑то сказать.

Молодой полицейский не выдержал первым и сделал порывистый шаг к студентам, но был тут же остановлен железной рукой напарника. Парнишка нахмурился и остался стоять, вопросительно глядя на старшего по званию. Толстый подтянул повыше ремень, отчего внушительное пузо мерно заколыхалось, и зычно крикнул:

— Эй, вы там!

Джей и Тиона даже ухом не повели. Мира внимательно наблюдала за разворачивающейся драмой, понимая, что раз обращаются не к ней, лучше не вмешиваться, а то получишь на орехи. Может у нее и характер такой добрый потому, что всю жизнь она попадала в ситуации, когда становилась если не жертвой, то невинно пострадавшей, и не могла сознательно причинить такой же вред кому‑то еще. Ей, перенесшей подобное, было невмоготу насылать порчу и недуги на живые существа, не важно, люди это были или вечно ворчащие гномы или даже психи — эльфы.

— Эй, я к вам обращаюсь, малявки! — полицейский набрал в грудь побольше воздуха и крикнул на порядок громче.

Джей и Тиона прекратили разговор и синхронно повернули головы в сторону служителей закона.

— Да, да, — сказала девушка, — вы как раз вовремя, мы только вас и ждем последние полчаса.

И прозвучало это так, будто сами полицейские виноваты в ночном происшествии, да еще и на место преступления безбожно опоздали. Мира улыбнулась про себя — судя по тому, как покраснел толстый, сейчас что‑то будет. И оказалась права.

Старший раздул щеки как жаба, выступил вперед, точнее вытолкнул вперед свое пузо, и провозгласил:

— У нас времени нет на всякую ерунду, если мы вам здесь не нужны, — неприкрытый намек на то, что студенты не побежали здороваться и хвостиками не завиляли при встрече, — то вынуждены откланяться. Работа, знаете ли, не то что у некоторых.

И кинул торжествующий взгляд назад, на тощего — мол, и мы, мелкие людишки, умеем поставить на место зарвавшихся колдунов. Тощий ответил ему своим, слегка удивленным, и зачем‑то потянулся в карман за блокнотом. Достал и начал что‑то писать, поглядывая на огороженную территорию. Затем, не дожидаясь команды начальства, вынул телефон и сноровисто сделал пару кадров, опять что‑то черканул в блокноте. Посмотрел на Миру — та встретила его взгляд с нарочитым равнодушием — мол, да, ведьма, и плевать хотела на то, что ты обо мне сейчас подумал. Сам такой. Толстый следил за действиями напарника с осуждением. Ведьмочке стало интересно, почему, но спрашивать она, разумеется, не стала.

Джей и Тиона переглянулись и без слов о чем‑то договорились. Двух полицейских подняло воздушной волной и безо всякого почтения к чинам, званиям и возрасту, понесло через место преступления к студентам.

Мира вытаращила глаза — вот это да, вот это сила! Да если бы у нее была хоть малая толика такой, она бы столько добра натворила, сколько никому и в кошмарном сне не привидится. Она бы благие дела направо и налево вершила, стала бы самой почитаемой ведьмой в мире, ей бы поклонялись и славили ее имя… мечты, мечты… Мира вообще любила помечтать, особенно сейчас, наблюдая за своеобразным полетом городских стражей порядка.

Половину пути толстый проделал кормовой частью кверху, и только это спасло студентов от немедленной гибели. Сбитое дыхание и прилившая к голове кровь на некоторое время усмирили его воинственный пыл и заставили заняться собственным состоянием. Тощий перенес полет не в пример лучше и, будучи поставлен на землю, встряхнулся, как собака после купания, и сурово посмотрел на парочку. За время полета блокнот и телефон он не выронил и теперь рассовал все обратно по карманам.

Его упитанный напарник тяжело уперся руками в колени и пытался прийти в себя, шумно вдыхая и выдыхая воздух.

Тиона же, не теряя времени даром и не дав толстому толком опомниться, казенным, сухим тоном произнесла:

— Господа, позвольте представиться. Студенты пятого курса Тиона Крюкова, Джей Джей. Нами в три часа тридцать пять минут утра было пресечено совершение преступления на данном участке. Примерно в три часа тридцать пять минут и сорок секунд неизвестным вампиром было нарушено основное Положение о питании, принятое в 57 году.

Положение, на которое ссылалась Тиона, и впрямь существовало, но в последнее лет сто больше в качестве пособия для тех, кто придумыванием подобных документов занимается — крючкотворов, бюрократов, законотворцев, приближенных к императору. Позиционировалось оно как образец полнейшей юридической безграмотности и халатного отношения к работе — мол, почитайте, и сделайте выводы. ТАК писать нельзя.

Все дело в том, что документ этот принимался в спешке и согласно требованиям того времени, императором Константом Первым, аккурат после окончания третьей межрасовой войны, в которой сошлись эльфы и гномы, чтобы установить, что лучше — длинные бороды или длинные волосы. Пока они выясняли отношения в жарких схватках, вампиры под шумок вырезали большую половину воинственно настроенных коротышек и остроухих, что привело к резкому снижению выработки металла, что, в свою очередь, сказалось на экономике империи в целом. В свою очередь, вечные стражи природы — эльфы, некоторое время не могли выполнять свои прямые обязанности по защите флоры и фауны от желающих заработать, так как им в срочном порядке пришлось заниматься восстановлением собственной численности, и началась массовая вырубка деревьев, что привело к катастрофическим последствиям уже для экологии империи. Вроде и война длилась всего пару недель, а от клыков вампиров живых погибло намного больше, чем собственно в боях между враждующими сторонами. Вот Констант Первый с советниками и всполошились, когда через два месяца оказалось, что торговать с соседней империей нечем, половина заводов простаивает, не имея сырья для обработки, а треть имперских лесов вообще испарилась в неизвестном направлении. Провели расследование, результатом которого стало пресловутое «Положение о питании и охоте» для вампиров. В нем устанавливались нормы питания — взрослой особи — литр крови, любого происхождения, в месяц, детям, если таковые вдруг появятся, хотя о детях вампиров никто никогда не слышал — пол — литра. Охота на живых без санкции самого императора запрещена. Вроде все хорошо, так и должно быть. За что же порицание в наши дни? А за то, что наказание, предусмотренное за любое нарушение Положения, даже самое незначительное, было одно — упокоение. Выпил ли вампир на десять граммов больше, или вышел на охоту без разрешения и убил сто живых — все одно, смерть. Следить за исполнением подрядили десяток придворных колдунов, так что от наказания не уходил никто. Жестоко? Может быть, но действенно.

Но гуманисты в последнее время активизировались, начали кричать на каждом углу о том, что права вампиров грубо попираются, свободы нарушаются, и тому подобную лабуду. В итоге Положение потеряло реальную силу, и вампиры резко распоясались. Хотя, на субъективный взгляд Миры, очень правильный был документ.

И почему Тиона сослалась на этот юридический анахронизм? Те же мысли отразились в глазах тощего, и только толстый ничего странного в словах колдуньи не усмотрел — то ли не понял, то ли не захотел понимать. Пока Мира размышляла над тем, что надо бы этих гуманистов и борцов за идею выпустить ночью в город, и вооружить при этом лишь любимыми листовками о правах расовых меньшинств, Тиона продолжала говорить:

— Вот наш отчет — составлен по форме Р15 со всеми необходимыми подробностями. Визуальную схему мы приложили, копию выслали вашему начальнику, господину Брассу, если не ошибаюсь. Вот наши координаты, — Тиона всунула бумажку с телефонами и адресами тощему, а папку с отчетом толстому и продолжила: — С нами находился наш куратор, Ричмонд Брайт. В данный момент он не может присутствовать, так как…

Спит, послав всех подальше, — усмехнулась Мира.

— … вызван учебным комитетом для отчета по текущему делу. Как только господин Брайт освободится…

Читай, выспится, — поправила Мира, про себя, естественно.

— …то немедленно явится в ваше отделение для более полного отчета.

После такого монолога тощий проникся к Тионе если не любовью, то благоговением и взирал на нее внизу вверх, даже несмотря на то, что был на две головы её выше. Толстый же был жутко недоволен таким произволом и зло сверкал глазами.

— Это наш район, что здесь забыли какие‑то студентишки? — ткнул он пальцем в огороженное место.

— Мы не какие‑то студентишки, — отрезал Джей, выступив вперед. — Мы — учащиеся Единого университета Магии и Чародейства.

— Да мне все равно, где вы учитесь, хоть на смрадных болотах, — вспылил толстый немедленно. — Какое право вы имеете вмешиваться в чужие дела?

Джей холодно посмотрел на полицейского и отчеканил:

— Наверное, это произошло потому, что наши доблестные стражи порядка не справляются со своими обязанностями.

Опа, — подумала Мира, — вот вам и хваленое равнодушие колдунов! Толстый всего пару раз успел оскорбить парочку, а Джей уже готов в драку лезть — видимо, потому что рядом была его девушка, парню хотелось показать себя во всей красе. Тиона тоже это заметила и успокаивающе дотронулась до руки блондина. Тот кинул на нее взбешенный взгляд, но быстро затух. Зато патрульный пошел в наступление:

— Вы, двое молокососов! Вы еще жизни не видели, пороху не нюхали и в драке хорошей не участвовали, а всё туда же — меня учить! Вы умудрились не только влезть не в свое дело, но и испоганили мне место преступления, стерли следы, потеряли улики. И ваш отчет, — он швырнул Тионе в лицо кипу листочков, отданных ему ранее, — мне совершенно ни к чему. Я все сказал. Вы свободны, дайте профессионалам делать свою работу.

Нездоровый пыл, с которым толстый бросился в спор с незнакомыми ему людьми, интонации — будто тысячу раз твердил об этом, а эти двое его не слушали, все говорило о том, что тема явно не новая, да еще и задевающая толстяка за живое. Так сильно, что реагировать адекватно он уже не мог. Презрительно фыркнув, полицейский развернулся и зашагал к ограждению. Тощий, понурившись, семенил следом. Действий напарника он не одобрял, но и возражать смысла не было.

Листочки не долетели до Тионы и зависли в воздухе, затем аккуратно собрались вместе и полетели за полицейскими. Девушка смотрела вслед удаляющимся слугам закона и по ее лицу нельзя было ничего прочитать, зато Джей кипятился за двоих, и Мире это было понятно. На его месте, если бы так оскорбили дорогого ей человека, она бы в асфальт закатала негодяя, предварительно поплевав ему на голову. Но Тиона не разрешила парню действовать, и последнему оставалось лишь тихо исходить яростью, глядя вслед обидчику. Ведьмочка невольно восхитилась девушкой — вот это самообладание и нервы, вот это умение держать себя в руках, а главное, держать в руках своего парня! Такая неприглядная мышь, а поди ж ты!

Когда полицейские подошли к оградительной ленточке, толстый обратил внимание на Миру, скромно стоящую в сторонке и старательно притворяющуюся фонарным столбиком. Маленькие глазки презрительно сощурились:

— Таак, — протянул, пихнув напарника под бок, — а это у нас кто? Ведьма! И что ведьма здесь делает, спрашивается?

— Я — жертва, — пискнула Мира, пока не найдя в себе смелости говорить громче, но она всегда долго раскачивалась. — Так в отчете написано.

— Что говорит эта ведьма? — нарочито тихо переспросил толстый тощего.

Тот не заметил издевки (или сделал вид, что не заметил) и повторил, добавив в голос громкости:

— Что она — жертва.

— Я слышал, дурак! — вспылил толстый, и Мира поняла, что достается от полицейского всем. — Неужели ты всерьез можешь поверить, что ведьма может быть жертвой? Ты подумай, пошевели мозгами, или что там у тебя в голове! Ведьма на месте преступления — о чем нам это говорит?

Тощий старательно завращал глазами, почесал в затылке и высказал логичное, на взгляд Миры, предположение:

— О том, что на нее было совершенно нападение?

— Нет, дубина! — взвыл толстый, что, правда, не произвело особого впечатления на его младшего напарника. — Неверно в корне! Пробуем еще раз. Злая ведьма и… — он присмотрелся к горке пепла, — вампир упокоенный. Ночью, в неблагополучном районе. Думай!

Тощий был спокоен как умертвие:

— Вампир напал на ведьму с целью употребить… — немного замялся, — в пищу. В результате, согласно Общим правилам по самообороне, главе пятой, статье третьей «Внештатные ситуации и превышение пределов самообороны», был упокоен студентами Единого…

— Молчать! — завизжал толстый и машинально схватился за кобуру. — Молчать, щенок! У тебя в голове мозги есть? Ты два года за мной ходишь, а так ничему и не научился.

Тощий стушевался, глядя то на Миру, то на студентов, уже не обращавших на присутствующих никакого внимания — учащиеся Единого университета присели на корточки у горстки пепла и с увлечением ковырялись в ней небольшими лопатками, переговариваясь между собой. Ему было неловко и стыдно за собственного напарника, не умеющего держать себя в руках, но он давно убедился: делать толстому замечания — дохлый номер, он кроме себя никого не слушает. Мира сочувствующе вздохнула и незаметно улыбнулась парню. Тот улыбку увидел и даже воспрянул духом. Его проницательные карие глаза потеплели.

Как поняла девушка, старший по званию не отличался терпением и доброжелательностью. Вот из кого ведьма бы отличная получилось, захоти патрульный заново родится девушкой.

— Но… — всё‑таки сделал попытку тощий.

— Ни слова больше, — предупредил толстый, задыхаясь, — ни слова, или я за себя не ручаюсь. Я долго терпел тебя, слишком долго, опыт передавал, пытался в твою голову вбить хоть немного знаний, которые тебе на службе пригодятся, все надеялся, что толк выйдет. Но нет, ты редкостная бестолочь…

— Но сержант Клаус, я… — Тощий отважно старался отстоять свою точку зрения. Резким движением руки напарник пресек это дело.

— Отныне я говорю, а ты слушаешь и соглашаешься. Усек? Итак, ведьма пришла на встречу с вампиром, заметь, заранее условленную и имеющую некую вредоносную для империи цель. В процессе обсуждения злодейских планов ими взаимопонимания достигнуто не было, вампир напал на ведьму, или та убила без предупреждения. Все ясно, как божий день. Оформляй задержание, везем ведьму в участок.

Мира, до сих пор молча слушавшая весь этот бред, вскинула брови и поинтересовалась невзначай:

— А ничего, что это чушь собачья?

А про себя добавила, что другого и не ожидала от чистокровного человека. Вот всегда они такие, эти люди — алогичные, упертые и недалекие. Не все, но прискорбное большинство. Сначала наломают дров сгоряча, а потом искренне удивляются, почему их никто не любит и не понимает.

Тем временем толстый отцепил от пояса наручники, тускло отсвечивающие голубым, и швырнул под ноги Мире.

— Надевай.

Ведьмочка недолго думая пнула железки обратно и ответствовала со всей возможной любезностью:

— Пошел к богине чай пить.

Толстый от подобного неуважения сначала побагровел, затем побледнел и, в конце концов, стал отливать синим:

— Ты! Сопливая девчонка! Как смеешь так со мной разговаривать? Быстро надела наручники и пошла с нами. Иначе я вызову регулярный патруль, и посмотрим, как ты запоешь, ведьма.

При этих словах тощий закашлялся, словно подавился. Ему совершенно не нравился новый поворот дела. Когда их выдернули из участка, он уже собирался уйти домой — смена закончилась полчаса назад, рапорт был сдан, а сам он — абсолютно свободен. И надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда он был на пути к выходу из здания, на него наткнулся напарник, сержант Клаус. Толстый искал до кого бы докопаться и в этом плане тощий подходил идеально. Двадцать минут нравоучений и им пришлось ехать на вызов, так как сменщики опять запаздывали. «А если бы я ушел вовремя, — со вздохом подумал тощий, — спал бы сейчас дома. Непруха».

А теперь еще и это. Вредная девица, не желающая держать язык за зубами, и наглым образом провоцирующая и без того нервного сержанта на военные действия. Ну что ей стоило промолчать? Сам тощий уже давно не обращал внимания на то, что говорит или делает его напарник. Он работал так, как его в свое время учили, а все остальное могло катиться в тартарары.

Миранда же совсем не хотела стать героиней дня, оказывая сопротивление городскому патрулю и пытаясь доказать свою невиновность тупоголовым, полным предубеждений людишкам, облеченным властью, поэтому в поисках поддержки оглянулась на парочку студентов. Те с исследованием останков вампира, судя по всему, закончили, и бесстрастно наблюдали за разворачивающейся картиной, но попытки вмешаться не делали. Надо же, а ночью не были такими официальными, что это — форма так на них повлияла? Выключила эмоции и включила ответственность? Мира пристально уставилась на них, в тщетной надежде пробудить в студентах совесть или что там у колдунов имеется, а потом ей пришла в голову спасительная мысль:

— Эй, вы! — крикнула она Тионе и Джею на манер полицейского. — Он вам всю отчетность испортит и в докладной записке наврет, как пить дать наврет, потом разбираться замучаетесь. Переделывать придется, а за это Рич по голове не погладит.

И для большего эффекта указала на дрейфующие в воздухе позади полицейских бумажки.

На безразличных лицах студентов появилось некое подобие чувств. Видно было, что перспектива получить нагоняй от Рича их не радовала. Неспешным шагом парочка подошла и встала рядом с Мирой напротив патрульных, словно принимая ее сторону. Ведьмочка приободрилась и устремила победный взгляд на противного толстяка. Тот скривился:

— Подмога подоспела, значит. Но тебе, ведьма, это не поможет, так и знай. Будешь в камере сидеть, пока не сгниешь.

Мира отошла подальше, за спины студентов, и ответила:

— Я ни в чем не виновата. Вы не имеете права меня обвинять. Я — жертва. Меня чуть вампир не съел.

— Очень жаль, — неожиданно проскрипел полицейский, чрезвычайно удивив всех, даже Джея и Тиону. — Очень жаль, что не съел, проблем бы меньше было.

Мира насупилась:

— Если бы на вас вампир напал, вы бы так не говорили.

Толстый недобро усмехнулся:

— Знаешь такую поговорку — хорошая ведьма…

— В курсе, — быстро ответила Мира, не желая слушать продолжение. — Это к чему?

— Да к тому, что в участке тебя быстро научат уму — разуму. Еще пожалеешь, что тебя вампир сожрать не успел.

И оскалил в гримасе по — крысиному мелкие острые зубы. Мира беспомощно глянула на Тиону, та невозмутимо взяла слово:

— Господин Клаус…

— Я — сержант!

— Недолго осталось… — проворчал Джей.

— Что? — тут же взвился толстый, которого, видимо, хлебом не корми, дай с кем‑нибудь поругаться. — Ты с кем так разговариваешь, молокосос? Ты кому угрожать вздумал? Оглянуться не успеешь, как окажешься вместе с ведьмой за решеткой.

Джей хищно усмехнулся:

— Давай, действуй. Очень хочется посмотреть на то, как ты, сержант, — парень выплюнул это слово, — потащишь меня за решетку. И которая твоя часть до участка дойдет.

— Ты слышал? — толстяк от возбуждения аж подпрыгнул на месте, как мячик и обернулся к белому как пески Великой пустыни напарнику. — Ты это слышал? А записал? Нет? О боги, с кем приходится работать… где диктофон? Где твой диктофон, я спрашиваю? Включай и записывай немедленно. Тут одних угроз лет на десять на кладбище строгого режима потянет.

Тощий, чувствуя себя не в своей тарелке, но не возражая, принялся рыться в недрах мундира, слишком узкого в плечах и широкого в талии. Через полминуты выудил черную коробочку, нажал кнопку сбоку и вытянул руку по направлению к ним, чтобы улучшить качество записи, как поняла Мира.

— Продолжим, господа хорошие. Что еще вы можете мне пожелать? — каждое слово полицейского сочилось ядом.

Тиона снова заговорила, от нее исходила волна спокойствия и уверенности в себе:

— Сержант Клаус, я ответственно заявляю, что данная особа женского пола…

Это она про меня, что ли? — задалась вопросом Мира.

— …не обвиняется городскими властями, а является единственным свидетелем совершенного преступления. Свидетеля необходимо допросить, предварительно, конечно, поставив заклинание истины, составить по ее словам описание и отпустить. Не имеет никакого значения ее социальная и расовая принадлежность, более того, вы как представитель закона, должны знать, что расовые гонения запрещены императором и строго караются.

Толстяк, казалось, даже не слышал, что ему говорили — он кровожадно пялился на ведьмочку, уже строя планы по ее уничтожению. Кто вступиться за нее там, во тьме камер? Уголовники? Убийцы? Насильники? Главное, запихнуть туда девчонку хотя бы на час, а там дело будет сделано само собой.

Мира это отлично понимала, словно толстяк написал злодейские планы у себя на лбу. Осознание того, что от возможной смерти ее отделяют лишь эти равнодушные студентики пятого курса, не обнадеживало. Они возражают, пока патрульный грозит испортить им отчетность, но если толстяк догадается пообещать полный порядок в бумагах, даже эта хлипкая защита растает как дым. Мира лихорадочно соображала, как ей выкрутиться, как вдруг в ухе опять зазвенел знакомый голос:

«Ну ты и влипла, подруга! Никакого с тобой отдыха. Ладно, так и быть, помогу и даже врать не буду, что в последний раз. Кто там поспать хотел? Подъеееооом!»

Мира потрясла головой, голос исчез. Что с ней происходит? Как это все понимать? Кто с ней разговаривает — ее больное воображение или… ангел — хранитель, как он представился в самом начале их общения? От собственно допущения ею такой возможности Мире стало не по себе. Никогда, ни от кого ведьмочка не слышала об ангелах — хранителях для ведьм. Ведьмы никоим образом не были беззащитными, им не требовался ангел — хранитель. Слишком много зла приносили они в мир, чтобы богиня заботилась о своих творениях столь своеобразным способом. Скорее ведьмы были для нее расходным материалом в извечной игре за лидерство между оставшимися богами. Ведьмы хорошо размножались — естественным путем, привораживая для этого понравившихся мужчин и держа их при себе для развлечений некоторое время после, как комнатных собачек. Обычно от таких приворотов мужчины напрочь теряли разум, становились беспокойными шизофрениками и кончали с собой, когда ведьмы выставляли надоевших любовников за порог.

И вот у самой неправильной ведьмы на свете появился свой ангел — хранитель? Неужели такое возможно? Мира боялась надеяться на подобное — слишком хорошо для правды, а она давно привыкла к бедам и разочарованиям.

— Вы не имеете права срывать нам практику из‑за своих мировоззрений, — отстаивала свою точку зрения Тиона. — Вы — представитель закона и обязаны поступать согласно правилам, иначе мы пожалуемся комиссару.

Полицейский рассмеялся — натужно и деланно:

— Да хоть самому императору, мне все равно. Истина на моей стороне. Всем известно, что ведьмы годны только для того, чтобы ими разжигать костер.

Миру передернуло от таких слов. Как может человек быть таким жестоким и недалеким? Оглядела собравшихся и поняла, что начинает звереть от предвзятого отношения.

— Это все из‑за вас, — выплюнула, одаривая студентов злым взглядом. — Я хотела тихо — мирно пойти домой, и все было бы хорошо. Но нет… ты должна, ты обязана… наказание, — передразнила она писклявым голоском. — И что мне теперь делать? Сдохнуть ко всеобщему удовольствию? Не дождетесь!

И резко развернувшись, потрусила. Куда? Да хоть куда, лишь бы подальше от этой сумасшедшей компании. Вслед ей тут же полетел разгневанный вопль сержанта:

— А ну стоять! Стоять, ведьма!

Но этот крик только подстегнул решимость Миры уйти и не связываться больше никогда ни с колдунами, ни с патрульными, чтоб им икалось сто лет. И будь, что будет. Девушка дошла до угла дома, когда поняла, что оказалась на распутье — три дорожки и масса вариантов для продолжения пути. Пока ведьмочка топталась на месте, сзади раздалось приближающееся пыхтение — толстяк оказался настырным и решил произвести арест.

В мгновение ока он скрутил Мире руки и ловко защелкнул на них наручники — она даже охнуть не успела, не то что возмутиться. И теперь стояла, чувствуя, как внутри закипает горькая обида и на глаза наворачиваются злые слезы. Спрашивается, за что ей все это? За то, что доброе дело совершить хотела, девушку от вампиров спасти? А кто теперь спасет ее саму?

Наручники неприятно терли запястья, а заведенные назад руки заметно сковывали движения, когда толстяк бесцеремонно схватил девушку за локоть и потащил за собой.

— Ну что вы стоите как истуканы? — Мира уставилась на студентов с плохо скрываемой ненавистью. — Чего пялитесь, как два идиота? Сделайте что‑нибудь, иначе мне крышка! Вы во всем этом виноваты, вам и разбираться.

Но студенты, при всем своем апломбе и силе, явно растерялись от той наглости, с которой держался сержант. На парня надежды и так не возлагалось, а вот Тиона, надо отдать ей должное, все же попробовала вмешаться:

— Господин Клаус…

— Сержант! — фальцетом взвизгнул толстяк и пихнул Миру в спину. Та по инерции шагнула вперед и оказалась рядом с тощим. Тот инстинктивно поймал ее, поставил рядом — опасается, что сбежит? — будто нечаянно загородив собой от остальных.

О, богиня, — Мира выглянула из‑за его плеча, для чего ей, несмотря на свой высокий для девушки рост, пришлось встать на цыпочки, возвела глаза к небу и мысленно застонала, — ну и парочка! Один — моральный урод без принципов, другой — стеснительный придурок без мозгов. И кто придумал их напарниками сделать?

— Сержант Клаус, нами был составлен отчет о преступлении и там черным по белому написано, что никакой предварительной договоренности, тем более с вредоносными целями, между упокоенным и ведьмой не существовало, мало того, ведьма предположительно пыталась оказать помощь другой жертве вампиров, которую они тащили в лес.

Сержант наигранно схватился за сердце:

— Что вы говорите? Ведьма хотела помочь? Ты слышишь, что говорят эти студентики, парень? Ты когда‑нибудь слышал о ведьме, которая добровольно — а главное бесплатно! — помогала кому‑нибудь? Лично я — нет.

Тощий хотел было что‑то сказать, но толстяк так глянул на него, что он подавился своими словами. Мира раздраженно вздохнула:

— А вы многих ведьм знаете? Я смотрю, вы себя считаете большим специалистом по ведьмам, так? Что‑то слабо верится. Скорее всего, одна из сестер вас в свое время прокатила, вот вы и злитесь, сержант, — последнее слово она издевательски пропела. — Наверное, росточком не вышли.

Толстый дышать перестал от ее слов, так взъярился. Стоя за спиной тощего, Мира с интересом наблюдала, как затряслись хомячьи щечки, покраснел нос, выступили вены на висках, и спокойно предвкушала взрыв. В конце концов, чему быть, того не миновать, но будь она проклята, если сдастся без боя и позволит этому хмырю безнаказанно изводить ее. Патрульный пыжился, пыжился, силясь выговорить хоть что‑то, особенно его унижало осознание того, что все это происходит в присутствии тощего напарника, для которого толстый должен быть богом, на худой конец — императором. Неосторожные слова ведьмочки низвергли сержанта с пьедестала, на который тот с усердием себя водружал вот уже два года. Он даже не заметил, как по — детски круглые глаза тощего весело блеснули, а губы дрогнули в улыбке.

— Что здесь происходит? — раздался тихий голос, от которого все разом вздрогнули. Голос звучал как будто над ними, с небес и все опять же разом задрали головы вверх, но никого там не обнаружили.

— Господин Брайт? Что вы здесь делаете? — первой сориентировалась Тиона.

Джей вытянулся по струнке и козырнул.

— Что делаю, что делаю… работу вашу за вас делаю, что же еще. Двоечники, на второй год пойдете, оба.

Темноволосый, уже знакомый Мире по недавним событиям, как‑то незаметно оказался в центре их сплоченного кружка. От него веяло силой и уверенностью в себе, а также какой‑то безжалостностью, от которой мурашки по коже побежали. Аура власти заметно давила, все, кроме почему‑то тощего, отступили на шаг.

Мира невольно отметила, что Рич соизволил одеться — в форму, похожую на ту, что красовалась на Тионе и Джее, только с тремя белыми полосками на рукавах, когда у тех не было ни одной. Интересно, это что‑то значит?

Сержант попытался не сходя с места показать кто главный, но Рич даже рта ему не дал раскрыть.

— Всем молчать, пока я не закончу говорить.

Сказано было тихо, без крика и угроз, но как‑то так, что склочный толстяк заткнулся и исподлобья посмотрел на Рича. Мира тоже решила не нарываться.

— Объясняю только раз. Всем слушать внимательно. Вы, — это студентам, — отстранены от занятий на месяц, ваша курсовая и дипломная работы засчитаны не будет, а в перспективе — недопущение до следующего курса.

— За что? — искренне изумился Джей, не сдержавшись, забыв о предупреждении Рича.

Темноволосый мотнул головой в его сторону:

— Двести отжиманий. Марш.

Не сказав больше ни слова, Джей упал на землю и с похвальным рвением принялся выполнять приказ. Мира впечатлилась — вот это дисциплина! Военная, не иначе!

— Еще у кого вопросы? — Вопросов ни у кого не оказалось, даже у занудного сержанта. — Далее. Что касается этой ведьмы. Все необходимое отражено в отчете и в наручниках она не нуждается. — С этими словами Мира почувствовала, как руки обрели долгожданную свободу — наручники просто рассыпались в пыль, что несомненно огорчило сержанта, как ответственного за сохранность казённого имущества. Выказывать свое недовольство, правда, он поостерегся. Сама Мира в Риче не видела ничего уж такого грозного — ну да, сильный, и физически, и магически, но и только. Чего все так напряглись‑то? Девушка потрясла ладошками, размяла затекшие пальцы и блаженно выдохнула — свобода! И как только Рич догадался вернуться?

Тут вспомнился голос ангела — хранителя, если она допустит такую возможность — «Кто там поспать хотел? Подъеееоом!» и в голове забрезжило понимание, от которого даже поплохело — получается — если только набраться смелости и поверить — что ангел — хранитель разбудил каким‑то образом Рича и направил его на спасение своей подопечной. Причем второй раз уже, если она все правильно запомнила, так что ли? Не слишком ли круто? Или у нее шизофрения прогрессирует? Как понять? У кого спросить? Ну понятное дело — у кого, только Мире казалось, что если она ещё о чем‑то спросит у голоса, то окончательно распишется в собственном сумасшествии. Это было страшно.

Пока Мира предавалась размышлениям, Рич продолжал вещать:

— Сержант Клаус, вы обвиняетесь в халатном и предвзятом отношении к свидетелю, незаконном проведении ареста. С этим будет разбираться ваше начальство, я всех уже уведомил. Юридическую базу под это состряпаете сами, мне некогда.

И когда успел? — поразилась Мира. На круглом лице сержанта отразилось точное повторение ее мыслей, изрядно приправленное злостью.

— Мои полномочия вас не касаются, — взвился он, в свою очередь забыв о предупреждении Рича.

— Двести отжиманий. Марш.

Сержант злорадно показал темноволосому фигу, после чего все присутствующие имели удовольствие наблюдать, как пухлое колобкообразное тело патрульного падает на асфальт носом вперед рядом с прилежно пыхтящим Джеем, ручки — сосиски вытягиваются и начинают сгибаться — разгибаться в локтях, выполняя приказание. Маленькие глазки представителя городской власти чуть не вылезли из орбит от старания противостоять магии темноволосого, заставившей его заниматься тем, чем он, похоже, в жизни не занимался, рот искривился в гримасе, но до зрителей донеслось лишь надсадное сопение новоиспеченного спортсмена, лихо отмахивающего студенческие нормативы.

В итоге на ногах остались Мира, Тиона, сам Рич и тощий.

— Ты, — Рич взглянул на ведьмочку. — Можешь быть свободна. На сегодня. Завтра явишься на допрос. Добровольно, без опозданий. Адрес тебе Тим скажет.

Кто такой Тим? — не успела спросить ведьмочка, как тощий встрепенулся и посмотрел на Миру.

— Позвольте представиться, рядовой Тим Брайт, — проявил он галантность и даже голос его стал другим, когда сержант перестал нависать над ним своим авторитетом. Мира поняла, что фамилия парня почему‑то ей знакома, но хоть убей, не могла вспомнить, откуда.

— Отчет возьмешь? — вдруг спросил Рич каким‑то странным тоном, который Мира после недолгих колебаний расценила как свойский. Удивленно переглянулась с Тионой, не понимая, кому вопрос был адресован. Оказалось, тому самому Тиму, который тут же схватил плавающие рядом листочки и убрал за пазуху.

— Так точно, господин, — отсалютовал бодро, с иронией, чем вызвал явное неудовольствие Рича.

Мира уже готовилась услышать «двести отжиманий», но представьте себе ее удивление, когда темноволосый вдруг перестал хмуриться и рассмеялся — по — доброму:

— Смотрю, не зря ты два года из формы не вылезаешь. Козырять научился как заправский военный.

— Так точно, — опять отчеканил тощий, даже не улыбнувшись.

— Ладно, ладно, понимаю, ты на службе и все такое. Но вечером мама тебя ждет.

— Но я не могу… — начал было тощий тихо, не сводя глаз с сержанта, цветом лица сравнявшегося с пламенеющим над ним рассветным небом.

— Если и на этот раз не явишься, будет скандал. Мамуля в прошлый раз, помниться, грозилась самолично наведаться в ваш занюханный участок, дабы убедиться, что ее драгоценное дитятко никто не обижает. Ну ты маму знаешь — она слов не ветер не бросает, так что на твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем отказываться. А то останутся от твоей репутации, равно как и от участка, рожки да ножки, если она увидит, как ты позволяешь этим уродам с собой обращаться.

После этих слов в голове Миры прояснило — фамилия Рича тоже была Брайт! Братья? Они — братья? Ничего смешнее и представить нельзя.

— Это не твое дело, — все еще тихо, но твердо промолвил Тим и даже плечи распрямил, отчего казенный мундир угрожающе затрещал по швам.

Кивнул на своего напарника:

— Это все было обязательно? Зачем ты так?

Рич сардонически усмехнулся:

— Тимми, ты как маленький, ей — богу! Уже двадцать пять лет землю топчешь, а ума никак не наберешься.

После этих слов тощий вспыхнул, на впалых, чисто выбритых щеках заалели пятна.

— Риччи, ты к сути переходи сразу, а? Твои нравоучения я знаю наперед.

— Тогда зачем повторяться, раз ты и так в курсе? Тем более, времени у меня в обрез. Через час заседание кураторов моего курса и я обязан присутствовать, а здесь еще не разобрались. Тиона — проследи, чтобы Джей закончил. Ну и заодно за этим бочонком тоже, вдруг филонить вздумает. Ведьма — как я уже говорил — свободна. — Темноволосый раздавал указания, как бабушки на рынке — горячие пирожки. Хотя ведьмочке и не очень нравилось подобное самоуправство и наплевательское ко всем отношение, она все же не могла не восхититься тем, с какой скоростью и даже некоторым изяществом Рич навел порядок. Да, местами это было жёстко, но зато как эффективно. А самое главное — она может идти.

Мда… только куда? Своего местоположения она до сих пор определить не смогла и соответственно понять, в какой стороне дом — тоже. Зато поняла, что сейчас все разойдутся кто куда, или делами займутся, и всяко станет не до ее проблем.

Поэтому набрала в грудь побольше воздуха и тронула Рича за рукав:

— Слушай, тут у меня проблемка небольшая. Я не знаю, как дойти до дома.

— В смысле? — тот явно не вслушивался в то, что она говорила, уточнил на автомате. Еще бы, кто в здравом уме может заблудиться в родном городе? Только несчастливая ведьма Мира, но Ричу об этих интимных подробностях знать не обязательно.

— Я больше не могу! — тоненько завыл кто‑то и ведьмочка не сразу сообразила, что это толстяк — до того голос стал умоляющий и потерял всякую властность и стервозность.

Рич отвернулся от Миры, кинул на выдохшегося сержанта суровый взгляд:

— Я смотрю, в рядах городских служащих хромает не только дисциплина и знание общих законов, а еще и физическая подготовка. У меня сейчас времени нет, к сожалению, но не думайте, что я забуду. Ждите. В скором времени я навещу ваше заведение и приму меры для поднятия, так сказать, боевого духа сотрудников.

— Риччи, это уже слишком! — тощий от возмущения повысил голос.

Рич метнул на него тяжелый взгляд и процедил:

— Ты вообще помолчи! Хочешь сказать, что работать вот с этим… куском сала и есть твоя мечта? Прозябать в вонючем болоте среди таких вот специалистов? Ты для этого академию заканчивал, так, что ли? И стажировку в Гнилых землях тоже для этого проходил? Так вот, у меня для тебя новость, братишка. Если ты сам не видишь, какое будущее ждет тебя в этом богами забытом участке, то другим это очевидно. И если не мама, то папа уж точно такого не допустит. Так что не слишком обольщайся, два года мы дали тебе возможность делать то, что ты хотел. Теперь пора принять на себя ответственность за род и вернуться.

Тощий нервно огляделся по сторонам и зашикал на Рича:

— Да тише ты! Сейчас все услышат.

— И пусть услышат, мне какое дело. А если услышат лишнее — так это их проблемы, я им лично объясню вредность подслушивания и опасность для здоровья, которое оно несет за собой. Тебе только тела останется в морг доставить.

Мира, до этого благополучно гревшая уши, судорожно отскочила в сторону, и даже равнодушная Тиона слегка покраснела, выдавая свою заинтересованность. В голове ведьмочки не укладывалось, как этот самоуверенный и властный человек может иметь такого обыкновенного, даже слегка затюканного, братца. Подобный апломб и силу изобразить невозможно, она дается от рождения, вот видимо вся старшенькому и досталась.

— Можно мне… перестать… я сейчас умру… — завыл сержант, плюхаясь носом в пыльный асфальт. Видно было, что сил у него и в самом деле не осталось, но магия заставляла отжиматься. Рич безучастно посмотрел на толстяка:

— Ну умрешь, ну и что? Одним патрульным — и не самым прилежным — станет меньше. Кто плакать‑то будет?

— А можно мне домой… только я не знаю, в какую сторону идти, простите.

Мира поняла, что если не уйти сейчас, то неизвестно когда она окажется дома. Хоть Рич и говорил, что торопится, на деле же не особенно спешил. Ему было интереснее пообщаться с братом и поучить того жизни, нежели явиться на какое‑то там собрание каких‑то там кураторов, если она правильно запомнила.

Рич пригвоздил девушку свирепым взглядом:

— Чего еще? Я сказал — свободна. Топай отсюда. Так, Тиона, пока я еще здесь, быстро докладывай, что у нас с бумажками?

Тиона открыла было рот, чтобы отчитаться, но тут с земли вскочил почти не запыхавшийся Джей и козырнул:

— Двести отжиманий. Закончено.

Рич молча кивнул. Тиона снова открыла рот:

— По остаткам пепла мы определили личность нападавшего. По нашим данным, полученным буквально пару минут назад из информационного центра, упокоенный вампир не раз привлекался за приставания к девушкам с целью дальнейшего их расчленения и употребления в пищу. Последний раз его видели на окраине города, как раз недалеко отсюда, в компании другого вампира. Оба — из клана Сатори.

Тиона продолжала говорить, а Мира, дотумкав, что от Рича помощи не дождется, обратила пылающий надеждой взор на другого парня — тощего. Не то, чтобы он внушал ей уверенность, как его старший брат, но порядочность из него так и сочилась. Такой в кусты не потащит и не оскорбит, а это для невезучей ведьмочки было уже благословением небес.

— Послушай, — бочком — бочком ведьмочка подкатила к рядовому и игриво положила ладошку ему на локоть. — Можешь проводить уставшую меня домой?

Парень воззрился на девушку с таким изумлением, словно у нее рог посреди лба неожиданно вырос. Мира даже руку подняла проверить.

— Что? — спросила с некоторым раздражением. — Что ты так смотришь?

Тощий Тимми с высоты своего роста оглядел присутствующих и покачал головой отрицательно:

— Очень сожалею, леди, но не могу.

— Происхождением не вышла? — раздражение перешло в злость — ну ведьма она, так что ж теперь, элементарного уважения не заслужила? Зачем так сходу посылать?

Тим еще раз затряс головой:

— Нет, нет, вы меня не так поняли. Я лишь хотел сказать, что не имею права отлучаться с места преступления без разрешения начальства. А это в принципе… невозможно.

С этим Мира была согласна.

— Есть тебе мое разрешение, — вмешался в их диалог старшенький.

Ничего не упускает, зараза, отметила Мира. И как успевает?

— Я здесь главный — и по званию, и по положению. И вообще, по жизни. Так что, братишка, ты тоже можешь быть свободен. Иди, провожай эту дамочку до дома, да следи получше, а то не ровен час, опять куда‑нибудь вляпается, спасай потом.

Мира была столь рада благоприятному разрешению ситуации, что последние нелестные для себя слова пропустила мимо ушей, пребывая в сладких грезах о том, как придет домой, наберет горячую ванну, взобьет розовую пену и плюхнется во все это великолепие, подняв огромную волну.

Но тощий не спешил. Покосился на пыхтящего напарника, потоптался на месте, расстегнул пуговицу на мундире. Мира потопала ножкой и всем видом изобразила нетерпение. Тощий заволновался еще больше — решение нужно было принимать, и принимать быстро, а у него, видимо, с этим были проблемы. Оставлять место преступления на брата и его студентов он не очень хотел.

Богиня, когда же это закончится! — взмолилась про себя Мира. Давай хоть чуточку ускоримся, а?

На улице становилось все более людно, народ просыпался и бежал на работу, опаздывая и ругаясь на неожиданное и неудобное препятствие на пути. Огражденное место приходилось обходить по проезжей части, где уже сновали с бешеной скоростью маршрутки, управляемые сумасшедшими эльфами и не знающими удержу бесами. К слову сказать, перейти дорогу, да и просто выйти на нее, частенько было смертельно опасно, ибо ни те, ни другие никаких правил, кроме своих собственных, не соблюдали, и пешеходов в упор не видели. А если и видели, то не считали нужным сбавлять ради такой мелочи скорость. Потому то и приходилось прохожим как взбесившимся зайцам скакать на дорогу и обратно, отчаянно вертя головой по сторонам, чтобы не попасть под колеса проносившегося мимо общественного транспорта.

— Пойдем, — Мира решилась на крайние меры.

То есть прилипла грудью к опешившему от такого напора Тиму, и прошептала, глядя тому прямо в глаза — кстати, приятного шоколадного цвета.

— Пойдемте со мной, а то мне страшно. И еще… не знаю, в какой стороне дом находится. Помогите мне, господин патрульный.

— Рядовой Брайт… — сглатывая слюну, выдавил парень, начисто сраженный открывшимися ему прелестями — да, да, хоть на Мире и была курточка, но молния случайно разъехалась на пару сантиметров, а под ней… не было ничего. Кроме разве что самой Миры.

Он не сумел вовремя отвести взгляд, а потом и не захотел. Мира торжествовала — провожатый найден.

— Косоглазие не заработай, — хмыкнул позади них Рич, а ведьмочка досадливо поморщилась — вот ведь гад внимательный, всю игру портит. И верно, услышав замечание брата, тощий встряхнулся и отмер.

— Ладно, — сказал неохотно, — раз отпускают, провожу. Только быстро, мне еще с отчетом разбираться. Риччи, ты сержанта тогда в участок отправь, как домучаешь, хорошо?

И уже никакого уважения и тем более страха перед напарником в тоне не прозвучало. Да и сам парень стал держать поувереннее. С чего бы? Встреча с братом встряхнула? Впрочем, Мире было не до чужих преображений, мысленно она лопала мыльные пузырьки в своей ванной.