Сан-Феличе. Книга первая

LXXI. ЛЕГЕНДА ГОРЫ КАССИНО

В тот самый день и час, когда дверь в потайной ход отворилась перед королевой и Эмма Лайонна, верная данному ею обещанию, собралась, как героиня романа, спуститься в подземелье, предшествуемая Ричардом со свечой в руке, — некий молодой человек взбирался верхом на коне по склону горы Кассино, куда обыкновенно поднимаются либо пешком, либо на муле.

То ли он был вполне уверен в крепости ног своего коня или в собственном умении управлять им, то ли, может быть, этот всадник настолько привык рисковать, что презирал страх, — как бы то ни было, выехав из Сан Джермано верхом и не обращая внимания на предупреждения об опасности, уже весьма значительной при подъеме, а при спуске еще большей, он отправился по каменистой тропинке, что ведет к монастырю, основанному святым Бенедиктом и венчающему вершину горы Кассино.

Под ногами коня расстилалась долина, где течет, извиваясь и вскоре исчезая из виду, а затем, возле Гаэты, впадает в море река Гарильяно. На берегу этой реки Гонсало де Кордова разгромил нас в 1503 году. И вот по странной прихоти судьбы всадник мог, поднимаясь на гору, все яснее различать биваки французской армии, которая три века спустя явилась, чтобы, свергнув испанскую монархию, отомстить за поражение Баярда, почти столь же почетное для него, как настоящая победа.

Дорога все время петляла, так что взгляду путника то справа, то слева открывался город Сан Джермано и высящиеся над ним развалины старинной крепости, сооруженной на месте древнего Касина римлян. Крепость носила это имя, так же как и город, над которым она господствовала вплоть до 844 года, когда Лотарь, первый итальянский король, обосновавшись в герцогстве Беневенто и Калабрии, откуда он изгнал сарацинов, подарил храму Спасителя палец святого Жермена, епископа Капуанского.

По этому-то драгоценному дару город стал называться именем святого, а по его мощам, что были увезены во Францию в монастырь бенедиктинцев в лесу Ледиа, то же имя 97 получил и французский город, где родились Генрих II, Карл IX и Людовик XIV.

Гора Кассино, по которой взбирается сейчас неосторожный всадник, как мы видим, сохранила все то же название, правда, в итальянизированном виде. Это священная гора провинции Терра ди Лаворо. Именно здесь находят пристанище люди, претерпевшие личные катастрофы и великие политические крушения. Здесь покоится в могиле Карломан, брат Пипина Короткого; здесь останавливался Григорий VII по дороге в Салерно, где ему предстояло умереть; трое пап были настоятелями этой обители: Стефан IX, Виктор III и Лев X.

В 497 году святой Бенедикт, родившийся в 480 году, преисполнившись отвращения к языческой распущенности, которая царила в Риме, удалился в Сублаквей, нынешний Субиако, где молва о его добродетели привлекла к нему множество учеников, что и дало повод к гонениям на него. В 529 году он покинул эту местность, обосновался в Касине и решил основать на вершине холма, господствующего над городом, монастырь своего ордена, быть может, даже не столько в надежде приблизиться к небу, сколько чтобы подняться выше испарений Гарильяно, которые распространяются по всей долине.

А теперь, коль скоро никаких исторических данных не сохранилось, да позволено нам будет обратиться к легенде.

Едва святой Бенедикт, именовавшийся тогда просто Бенедиктом, взошел на вершину облюбованного им холма, как понял, сколь трудно будет доставлять на такую высоту необходимые для постройки материалы.

Тогда он решил призвать себе на помощь Сатану.

Сатана не раз искушал его, но святой Бенедикт ему противился; однако противиться Сатане еще недостаточно, чтобы приказывать ему: для этого его надо одолеть. В этом отношении святой Антоний добился не меньшего, даже большего.

Надо было поставить дьявола в такое положение, чтобы он не мог ни в чем отказать праведнику.

То ли по собственной догадке, то ли по внушению свыше святому Бенедикту удалось найти то, что он искал.

Он спустился в Касин, пришел в мастерскую славного кузнеца, которого знал как доброго христианина, ибо сам его крестил за неделю до того.

Он велел кузнецу изготовить пару щипцов.

Кузнец предложил заказчику прекрасные уже готовые щипцы; но святой Бенедикт от них отказался.

Ему требовались щипцы совершенно особые, с двумя когтями в тех местах, где концы их сходятся. Он освятил воду, в которую мастеру предстояло опустить раскаленное железо, и, кроме того, посоветовал ему приступать к любой работе и кончать ее не иначе как перекрестившись.

— Не прикажете ли, ваше превосходительство, когда щипцы будут готовы, доставить их вам? — спросил кузнец.

В ожидании, когда монастырь будет построен, святой Бенедикт жил в пещере, которая еще и в наши дня почитается верующими как приют святого.

— Нет, — ответил ему святой Бенедикт, — я сам приду за ними. Когда они будут готовы?

— Послезавтра, к полудню.

— Хорошо, приду послезавтра.

В назначенные день и час святой Бенедикт пришел к кузнецу, а десять минут спустя вышел от него со щипцами, спрятав их под рясой.

Не проходило ночи, чтобы, в то время как святой Бенедикт читал в своей пещере творения отцов Церкви, дьявол через входное отверстие или через щель, устроенную для пропуска света, не пробирался к нему и на тысячи ладов не пытался искушать праведника.

Святой Бенедикт заготовил следующий договор:

«Во имя всемогущего Господа, творца неба и земли, и Иисуса Христа, сына его единосущного:

я, Сатана, архангел, проклятый за то, что взбунтовался, обязуюсь всеми силами поспешествовать служителю Господа святому Бенедикту в сооружении монастыря, который он вознамерился воздвигнуть на горе Касин, и переносить туда камни, колонны, столбы — словом, все необходимое для постройки оного, и без прекословия, без лукавства подчиняться всем приказам, которые будет давать мне Бенедикт.

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Да будет так!»

Сложенный лист пергамента, а также перо и чернильницу, послужившие ему, святой положил на стол.

В тот же вечер он занялся кое-какими приготовлениями и стал спокойно ждать.

Приготовления заключались в том, что он держал концы щипцов над пламенем, раскалив их докрасна.

Но Сатана, казалось, опасался какой-то ловушки: он заставил себя ждать три дня или, вернее, три ночи.

На четвертую ночь он, наконец, появился, воспользовавшись тем, что разразилась буря, которая, казалось, все перевернет вверх дном.

Невзирая на раскаты грома и вспышки молний, святой Бенедикт притворялся, будто спит. Он лежал у очага, прикрыв только один глаз, а щипцы держал у себя под рукой.

Святой так умело притворялся спящим, что обманул Сатану. Тот подошел на когтях и склонился над ним.

А святому Бенедикту этого и надо было: он схватил щипцы и ловко поймал ими Сатану за нос.

Если бы Сатане пришлось иметь дело с обыкновенными щипцами, то, как бы они ни были раскалены, он только рассмеялся бы, ведь огонь — его стихия; но то были щипцы, как нам известно, кованные под знаком креста и закаленные в святой воде.

Почувствовав себя в ловушке, Сатана стал прыгать из стороны в сторону, обжигая лицо святого огненным дыханием, угрожая ему и выпуская когти. Но Бенедикту это было не страшно, потому что щипцы у него были длинные, и чем больше Сатана прыгал, чем больше грозился, тем крепче святой сжимал щипцы одной рукой, а другою крестился.

Сатана понял, что имеет дело с тем, кто сильнее его, что Бог на стороне святого, и запросил пощады.

— Хорошо, — отвечал ему святой Бенедикт, — мне только этого и надо. Прочти, что написано на листке, и подпишись.

— Как же мне читать, когда у меня щипцы перед глазами?

— А ты одним глазом прочти.

Пришлось исполнить требование святого отшельника, и Сатана, страшно скосив глаза, прочитал, что было написано на пергаменте.

Если Сатана попадается, он становится добрым чертом и обычно бывает покладист: все дело в том, чтобы схватить его.

Прочитав пергамент, он сказал:

— Как я подпишусь? Я совсем не умею писать.

— В таком случае поставь крест, — ответил святой. При словах «поставь крест» Сатана так подпрыгнул, что, если бы не предусмотрительность святого, приказавшего снабдить щипцы крючками, он бы вырвал нос из тисков.

— Выходит, проще всего подписаться, — вздохнул Сатана.

И он взялся за перо.

— Теперь все нужно сделать как полагается, — сказал святой. — Начнем с указания числа и года. А главное, писать будем разборчиво, чтобы не было никаких кривотолков.

Сатана начертал прекрасной скорописью: «Июля 24 дня 529 года».

— Готово, — сказал он.

— Не ленись, — возразил святой. — Добавь: «от Рождества Господа нашего Иисуса Христа».

Сатана засвистел, как змея, зарычал, как лев. Все было напрасно. Ему пришлось добавить: «от Рождества Господа нашего Иисуса Христа».

Нечистый уже собрался подписаться, но святой Бенедикт остановил его:

— Погоди, погоди! Подтвердим написанное.

Сатана вздохнул, но все же добавил: «Подтверждаем вышенаписанное».

— Вот теперь подпишись, — сказал святой.

Сатане очень хотелось придумать какую-нибудь каверзу, но святой сжал щипцы еще крепче, и нечистый, спеша положить делу конец, подписался.

Святой проверил, чтобы все шесть букв имени искусителя, а также и росчерк были на месте. Затем он приказал Сатане сложить пергамент вчетверо и положил на него свои четки.

Только после этого он разжал щипцы.

Сатана опрометью бросился вон из пещеры.

В течение трех дней над Абруцци бушевал страшный ураган, рев его доносился даже до Неаполя. Везувий, Стромболи и Этна извергали пламя. Но так как ненастье это наслал Сатана, Бог не допустил, чтобы от него погиб хотя бы один человек или зверь.

Едва буря улеглась, Бенедикт послал за зодчим. Святой в то время еще не был канонизирован, но уже пользовался в округе таким уважением, что зодчий явился к нему на другой же день.

Святой Бенедикт объяснил, что ему требуется, и показал место, где он собирается построить монастырь.

Он задумал воздвигнуть его, как мы уже говорили, на самой вершине горы. В то время туда можно было добраться лишь по узкой тропинке, проложенной козами.

Как ни благоговел зодчий перед святым, он не мог не рассмеяться. Бенедикт спросил, чему он смеется.

— А кто доставит сюда все нужное для постройки? — заметил зодчий.

— Это уж мое дело, — ответил святой Бенедикт. Зодчий знал, что святой много странствовал по свету, и подумал, не узнал ли тот в Египте каких-нибудь особых способов переносить тяжести, поскольку египтяне, как известно, в древности были лучшими механиками. Пока же святой отшельник просил только одного: составить чертеж здания. Зодчий немедленно набросал его.

На другой день святой Бенедикт, держа договор в руке, вызвал Сатану. Нечистый явился. Святой Бенедикт с трудом узнал его: он весь пожелтел от злости, а нос у него стал багровым, как раскаленный уголь.

Вообще говоря, если уж Сатана примет на себя какое-нибудь обязательство, так выполняет его очень точно — в этом надо отдать ему справедливость.

Святой вручил ему список всевозможных материалов, которые были нужны. Сатана вызвал десятка два чертей из числа самых проворных, и они тут же взялись за дело.

Рядом с местностью, выбранной святым, был лес и храм, посвященный Аполлону; святой приказал Сатане прежде всего сжечь лес.

Дух зла потерся носом о ствол смолистого дерева, оно сразу же загорелось, и огонь охватил всю чащу.

Потом святой приказал убрать прочь языческий храм, оставив только несколько прекрасных колонн, которыми он собирался украсить церковь своего монастыря.

Чтобы не повредить колонны, Сатана одну за другой сам перенес их на плечах в место, указанное святым; потом он дунул на остатки храма, и они сгинули.

Тем временем святой Бенедикт, вооружившись молотком, стал разбивать изваяние языческого бога.

Благодаря содействию Сатаны монастырь был сооружен быстро. А если кто-нибудь усомнится в сотрудничестве Сатаны, мы обратим его внимание на фрески Джордано, являющиеся, пожалуй, лучшей работой художника, ибо он создал их по возвращении из Испании, — другими словами, в пору расцвета своего таланта. А фрески изображают владыку преисподней и главных его приспешников, занятых, хоть и против воли, сооружением монастыря святого Бенедикта.

Первый монастырь, построенный благодаря чудесной власти, которой святой подчинил дьявола, блистал своим великолепием, а Бенедикт, достигший к тому времени шестидесяти лет, находился на вершине своей славы, когда Тотила, король готов, наслышавшись о благочестивом основателе обители, решил посетить его. Но готы тогда еще не были христианами, и Тотилу влекла на гору Касин не вера, а только любопытство. Ему вздумалось проверить на собственном опыте, действительно ли тот, к кому он идет, настолько в милости у Бога, что может распознать, с кем он беседует, даже если посетитель явится к нему переодетым. Тотила облачился в одежду одного из своих слуг по имени Риго, свое же платье велел надеть слуге и направился в монастырь, затерявшись в толпе и рассчитывая таким образом ввести святого в заблуждение.

Когда Бенедикту доложили о приходе короля, он вышел ему навстречу и, издали увидев Риго во главе шествия, в королевской мантии, с короной на голове, крикнул ему:

— Сын мой, скинь с себя это одеяние, оно не твое!

При этом возгласе, свидетельствовавшем о том, что Дух Божий сопутствует святому, Риго охватило раскаяние: он смиренно пал на колени перед праведником, а все остальные, в том числе и сам король, последовали его примеру.

Святой Бенедикт направился прямо к Тотиле и помог ему подняться; потом, упрекнув его за распутство, призвал к благочинию и предсказал, что Тотила завоюет Рим и проживет после этого еще девять лет.

Тотила ушел весьма пристыженный и полный решимости исправиться.

В то время, а именно 12 февраля 543 года, преставилась святая Схоластика, сестра-близнец святого Бенедикта. Святой, стоявший на молитве в своей часовенке, услышал вздох, воздел руки к небесам и увидел, как крыша дома отверзлась, оттуда вылетела голубка и стала подниматься к небесам.

— Это душа моей сестры! — радостно воскликнул он. — Да будет благословен Господь!

Потом он созвал монахов, сообщил им благую весть, и все они отправились в знак ликования с пением, с зелеными ветвями и цветами к келье усопшей, которую душа действительно покинула, и опустили тело святой в могилу, заранее приготовленную для нее и ее брата.

На другой год, а некоторые летописцы утверждают, что в том же году, 21 марта, святой Бенедикт сам тихо отошел в иной мир и, обремененный годами, увенчанный добродетелями, прославленный своими чудесами, воссел одесную Творца.

Останки его погребли рядом с прахом святой Схоластики, в той же могиле. Святой Бенедикт родился в Нурсии, в Умбрии; он происходил из знатного рода Гуардати. Его мать прославилась благочестием и милосердием, была, как и он и его сестра, причислена под именем святой Абондансы к лику святых.

Матери и сестры всех этих великих святых времен упадка Римской империи и средневековья (Гомером его стал Данте) почти все также были святыми; опираясь на своих сыновей и братьев, эти женщины, их спутницы на жизненной стезе, удостоились такого же поклонения, как и сами праведники.

Так, рядом со святым Августином предстает святая Моника, рядом со святым Амвросием — святая Марселина.

Монастырь, построенный святым Бенедиктом, был в 884 году, когда Сатана, по-видимому, взял верх, сожжен союзниками дьявола — сарацинами. К тому времени он был уже разграблен лангобардами в 589 году и превратился при норманнах в настоящую крепость. Аббаты его, уже получившие сан епископа, были пожалованы также титулом первого барона королевства, который они носят и поныне.

Вслед за нашествием варваров разразились землетрясения, расшатавшие фундамент монастыря: первое в 1349 году, второе в 1649-м. Урбан V, в миру Гийом Гримор, избранный главою Церкви в Авиньоне, но снова перенесший папский престол в Рим, был папою благочестивым и образованным, художником и ученым, другом Петрарки; тиара нашла его в бенедиктинском монастыре, и он немало содействовал восстановлению святой обители.

Всем известно, сколь многим обязана Франция трудолюбивым последователям святого Бенедикта. На горе Кассино ими были сбережены творения величайших писателей древности.

В XI веке аббат Дезидерий, из рода герцогов Капуанских, заставлял своих монахов переписывать Горация, Гомера, Вергилия, Теренция, «Фасты» Овидия и «Идиллии» Феокрита. Кроме того, он вызвал из Константинополя художников-мозаистов, благодаря которым в Италии был восстановлен этот род искусства.

Дорога, вьющаяся по склонам горы, на которой сооружен монастырь, проложена стараниями аббата Руджи. Она вымощена большими плитами неравной величины, подобно античным дорогам; такие плиты встречаются и на Аппиевой дороге, которую римляне называли царицей всех дорог и которая проходит в двух льё отсюда.

По ней-то и ехал всадник, давший повод к этому археологическому отступлению. Он был закутан в широкий плащ и не обращал внимания на резкий ветер, что дул порывами, по временам вдруг слабел и давал волю потокам дождя, которые сопровождались, хоть дело и было в декабре, раскатами грома и вспышками молний, подобными тем, что свирепствовали в ночь, когда Сатана так неосмотрительно отважился забраться в пещеру святого Бенедикта. Когда ливень стихал, ветер снова принимался бушевать; он гнал тяжелые тучи так низко над землей, что всадник совсем скрывался в них, чтобы вновь появиться в минуты прояснения. Но и ливень, и гром, и молнии бьии ему, казалось, нипочем и не понуждали его ни замедлить, ни ускорить шаг коня.

Через три четверти часа добравшись до вершины горы, он снова — в последний раз — исчез, но уже не в тучах, а в пещере, служившей, если верить легенде, обителью святому Бенедикту; выйдя из нее, он оказался у огромного здания монастыря: на сером почти черном фоне неба оно вырисовывалось перед путником величественной громадой.