Счастливчик Финт. Дом серых роз

15. Попутный ветер

— Вставай, Счастливчик, принесли ужин, — потряс Финта за плечо самый рослый и крепкий из арестантов. Один из невольных убийц в драке.

С трудом разлепив веки, Финт поднялся на локте, тряхнул головой и увидел перед собой глиняную миску с половиной толстой гречневой лепешки, лежащей краем в буром мясном соусе, и выдолбленную деревянную кружку. Потянулся сначала к кружке, выпил воду, хотя для его жажды там было налито преступно мало.

— За что я люблю южные моря, — хрипло после сна изрёк Финт. — Тут даже рабам в воду добавляют вино. Правда, мало… но тем не менее! Не хотят, чтобы у нас началась водяная лихорадка… А где это мы?

— В трюме, — затравленно озирался растратчик.

— Ерунда! Какой трюм тут окошки, даже два! Эх, салаги… это нижняя палуба. Мы в обычном матросском отсеке, только с цепью. Интересно, что там за переборкой? — дотянувшись лёжа, бродяга поскрёб внутреннюю стенку.

— Грузы для островов, — предположили братья-домушники.

— Грузы всегда ниже людей, — Финт показал пальцем под палубу. — Тихо!

Поскольку он единственный в плавучей тюрьме лежал и доставал от борта до внутренней переборки, он сосредоточенно прислушался, остальные замерли.

— Похоже, там обычный матросский кубрик. Наша охрана. Имейте в виду, наверняка тут где-то есть слуховые окошки, будете о чём-то сговариваться, они услышат. Так что хотите посекретничать, шепчите, сидя возле борта.

— О чём сговариваться? — горько вздохнул незадачливый наследник-отравитель. — Нам отсюда не выбраться… Цепь видал? Братья проверили замок, без крепкого гвоздя не откроешь…

— Гвоздём можно разжиться, если повезёт, — спокойно ответил Финт. — Если мы будем выходить гулять, на полубаке… впереди, где нос, такая площадка, владения боцмана. У него всегда есть сундук с инструментами, небось, и гвозди тоже.

— Как же, выпустят нас отсюда до самой каторги, — буркнул старший из домушников.

— Сколько человек в команде, сосчитали? — Финт откашлялся, прогоняя хриплость голоса, но стал говорить тише.

— Вроде, полторы дюжины. Пара офицеров, охрана и матросы.

— Матросов человек шесть? — прищурился Финт. — Наши знакомые гребцы?

— Скорее, восемь, когда прибыли, их кто-то встречал, — младший домушник тоже невольно понизил голос.

— Пара наблюдателей наверху, боцман, рулевой у штурвала… четверо на реи для манёвра на прямых парусах… вот и осталась только охрана. Конечно, проще заставить нас работать на палубе, чем самим везде поспевать. Так что гулять мы будем. Может, не все сразу, посменно.

— Ты голова, Счастливчик, — уважительно протянул второй бородатый здоровяк, невольный убийца. — Порядок знаешь… А сбежать-то можно, как думаешь?

— Сбежать? Зачем? Мы посреди моря, верно? «Джельзор» взял курс на каторжные острова. Но его можно и повернуть…

— Как?

Пожав плечами, Финт уселся на нижней палубе и принялся за еду. С аппетитом макал лепешку в соус.

— Пока не знаю. Разбить компАс не вариант, для навигации есть небо. Подкупить рулевого нам нечем… Ведь нечем, господин растратчик? У вас нет в зубах спрятанных бриллиантов? Жаль… Ребята, а ваша родня и друзья из порта, случайно, не собираются спасать вас? Ничего такого не обещали? — он обращался к тем, кто шёл по одному приговору с ним, пособничество бунтовщикам. Двое хмурых мужчин и совсем молодой парень безнадёжно помотали головами.

— А ты? — спросил младший. — Ты ведь из братства?

— Угу. Думаешь, ради меня специально отправят корабль на помощь? Или даже ради нас, четверых? Это вряд ли. Лому бы сейчас остальных людей от каторги отвести, заключить договор… им не до нас. Не зря военные таскают людей на Острова мелкими партиями. Если нападут, небогатая добыча, и для пиратов, и для освободителей… Вот никто и не нападает.

Покончив со скромным ужином, Финт встал и прижался к квадратному зарешеченному окну, без ставней и иллюминатора. Не будь решетки, с трудом пролезла бы голова. Так можно было только выглянуть наружу, смотреть на волны, вдыхать морской ветер. Бродяга улыбался, подставив лицо ветру. Судя по тому, как сильно дуло с кормы, ветер для «Джельзора попутный. Барк шёл под всеми парусами. Возможно, чуть зарифленными, снизу не увидишь.

Финт смотрел в окно, пока не стемнело. Не обращал внимания, как шепчутся по углам его спутники. Смотрел на волны и на звёзды. Когда барк со всех сторон обняла южная ночь, Финт предложил спеть, чтобы не скучать. Убийцам и растратчику песни показались странным и неуместным весельем, зато пособники бунтовщиков и домушники от души поддержали вольного бродягу. Финт, конечно, запел «Птичку», о том, как здорово выбраться из клетки. Скоро песню подхватили все, если не слова, то ритм, слажено хлопая в ладоши и по доскам.

— Мы корабль не потопим? — весело спросил самый младший из бунтовщиков.

— Выдержит, — хмыкнул Счастливчик. — Не бойтесь, хочу проверить, как быстро прибегут ругаться.

Но из соседнего отсека не слышались сердитые крики, и охрана, как видно, не получала приказа мешать арестантам петь. Тогда спели ещё несколько вечерних морских песен и улеглись спать. На ночлег арестанты устроились под внешний округлым бортом, где удобнее сидеть и свежий воздух из окошек. Только Финт улёгся головой к внутренней переборке. Помнил предсказание Иверины, что может услышать за стенкой что-то интересное.