Сегодня можно всё

16

Габриель проснулась рано утром, когда солнце только вставало на горизонте. Она улыбнулась и прижалась к теплому боку мужчины, который спал рядом с ней. Эдвин во сне что-то пробормотал и положил руку на плечи Габриель, притягивая ее к себе. Он обнял ее и прошептал на ухо:

— Ты — мое сокровище.

Как это здорово, вот так лежать рядом с мужчиной и думать о всяких глупостях. Знать, что не надо с утра никуда уходить. Что не надо потом по телефону говорить ему, что эти отношения — вовсе не то, что мне надо. И как здорово, что я не стала сдерживаться и сделала первый шаг. Эдвин еще долго ходил бы вокруг да около. А может быть, он специально подталкивал меня к тому, чтобы я сделала первый шаг? Ведь если бы он накинулся на меня, я бы не отказала, но и неизвестно, что бы решила утром. Может быть, все бы закончилось как всегда. Надо будет его спросить, права ли я. Габриель устроилась поудобнее в его объятиях. Интересно, многие ли вот так спокойно встречают каждое утро? Или такое счастье достается лишь единицам? Да какая мне разница! Ведь я рядом с ним, мне хорошо, а все остальное — ерунда.

Габриель улыбнулась и теснее прижалась к Эдвину.

Даже если завтра перестанет светить солнце, мне будет все равно. Все, что мне надо, и так рядом. Хотя я этого Эдвину никогда, наверное, не скажу. Как не скажу и того, что теперь мне безразличен даже мой комплекс. Ну, не совсем безразличен, быстро исправилась Габриель, просто он теперь перестал быть смыслом моего существования. У меня появилась новая цель — я хочу, чтобы этот мужчина был счастлив! И больше мне от жизни ничего не надо. Только его счастье. И пусть он поймет, что счастлив он будет только рядом со мной!

Габриель закрыла глаза и впервые за много лет с прежней детской горячностью просила у высших сил счастья для себя и своего избранника.

Она не получила ответа: ни положительного, ни отрицательного. Но всходило солнце, начинался новый день. Яркий, погожий, по-настоящему летний. А это могло значить только одно: ее просьба исполнится.

Габриель прижалась к Эдвину. Ей хотелось быть к нему так близко, как только это возможно. Она повернулась лицом к Эдвину и уткнулась носом в его грудь.

— Солнышко, если ты будешь сопеть мне в грудь, как маленький хорек, я умру от щекотки!

— Хорьки не сопят! — поправила его Габриель.

— Тебе виднее! — охотно согласился Эдвин. — Ты же у нас ветеринар.

— А что, я похожа на хорька?

— Только когда сопишь!

Габриель не стала продолжать перебранку и просто ударила Эдвина подушкой.

— Любишь ты, чтобы последнее слово всегда оставалось за тобой! — прокомментировал он. — Но все равно ты сопишь, как хорек!

За свою дерзость Эдвин получил целый град подушечных ударов. Наконец он смог поймать руки Габриель и прижать их к кровати. Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Это будет маленькой компенсацией за принесенный мне моральный и физический вред, — сказал он, отрываясь от ее сладких губ.

— А что мне надо сделать, чтобы тебе потребовалась компенсация покрупнее? — игриво спросила Габриель. Она закусила губу и хитро посмотрела на Эдвина.

— Для этого тебе просто надо быть! Я ведь схожу с ума оттого, что ты есть на этом свете. Как же мы могли так долго жить друг без друга?

— Нам было очень плохо, — сказала она. — А теперь ты будешь разговаривать или займемся делом?

Судя по тому, что Эдвин принялся проделывать, Габриель поняла, что он принял решение прекратить всякие отвлеченные разговоры как минимум на полчаса. А может быть, и на час.

Но друг от друга их отвлек звонок в дверь. Со стоном разочарования Габриель отпрянула от Эдвина.

— А я-то думала, что за чудный день сегодня! Все так хорошо начиналось!

— Мы не будем открывать. Пусть думают, что дома никого нет. Мало ли где я могу быть? Точнее, у кого.

— И у кого это? — ревниво спросила Габриель.

— Например, у тебя.

Он принялся щекотать Габриель. Она смеялась и пыталась отбиться, но сила была на стороне Эдвина.

— Не шуми так, — уговаривал он Габриель.

— Как же я могу не шуметь… — она задыхалась от смеха, — если ты меня щекочешь!

— А ты постарайся.

— Эдвин, прекрати! Я боюсь щекотки!

— Тогда тебе надо бороться со своими страхами! Зачем же ты мне нужна такая боязливая!

— Чтобы защищать меня! А не щекотать!

В дверь вновь принялись трезвонить.

— Да что же это такое! — воскликнул рассерженный Эдвин. — Может быть, я только что лег спать! Ломиться в чужой дом в половине пятого утра! Нет, ну что за наглость!

Он собирался встать, чтобы разобраться с тем, кто потревожил его покой, но Габриель схватила Эдвина за руку и потянула обратно на кровать.

— Не надо! Так ты ничего не добьешься. Пусть немного потрезвонит и успокоится.

— А вдруг не успокоится?

— И что тогда? Будет звонить до вечера?

— Что ему надо?! — воскликнул раздосадованный Эдвин.

— Слушай, а ты уверен, что не могло случиться что-то такое, что требовало бы твоего участия?

— Что, например?

— Например, заболел кто-то из твоих родных…

— У меня нет никого. Отец умер два года назад. Он протянул два месяца без мамы, а потом потух. — Эдвин присел на край кровати и спрятал лицо в руках. — Я еще ни с кем об этом не говорил. А надо было.

— Прости, я не знала. — Габриель нежно погладила его по руке. — Может быть, расскажешь мне?

Эдвин кивнул головой.

— Это была самая потрясающая пара. Они так любили друг друга. Я ни разу не видел, чтобы они разлучались больше чем на несколько часов. Они были всем друг для друга. И вот, когда мама умерла, отец начал гаснуть. Он таял, как свеча. И однажды я приехал к нему. Мне показалось, что он по старой привычке заснул в своем любимом кресле. Я не стал его будить. Я просто стоял и смотрел на него. Ты даже не представляешь, как он постарел за какие-то дни! А потом я заметил, что его грудь неподвижна. Когда он ушел вслед за мамой, я остался один. Я всю жизнь считал, что мне рано заводить семью, что сначала надо сделать карьеру. И тут вдруг даже не с кем стало поболтать по телефону. У меня ведь почти нет друзей. И тогда я завел Тойси. Она спасла меня от одиночества. А все удивляются, почему я так к ней привязан!

Он замолчал. Габриель нежно гладила его по руке. Она так хотела подарить ему свое тепло. Но примет ли его такой человек, как Эдвин? И сможет ли она отдать всю себя для него? Габриель не знала ответов на эти вопросы.

Все решит время, подумала она. Как же тебе было тяжело, мой хороший… И я теперь понимаю, почему ты так боялся связать себя с женщиной. Вовсе не стремление сделать карьеру тому виной. Ты просто боялся повторить опыт своего отца. Пока ты не поймешь, что никто не может жить вечно, как бы тебе этого ни хотелось, пока ты не научишься смиряться с потерями, ты не будешь счастлив.

— Как-то я расслабился сегодня! — Эдвин вымученно улыбнулся. — Давай вставать и завтракать. Все равно спать мы уже вряд ли будем.

— Давай! — согласилась Габриель.

Они уже успели забыть об утренних звонках в дверь. За этот короткий отрезок времени случилось нечто более важное, чем неурочный посетитель. Они узнали друг друга лучше. Теперь их связывал не просто зов плоти, а зов души. Два измученных сердца нашли друг друга, чтобы открыться для новой любви.

Но они не думали над этим. Когда-нибудь потом, когда придет время. Может быть, через много лет, а может быть, через пару мгновений. Кто знает, что сулит жизнь?

А сейчас Габриель и Эдвин весело возились, собирая разбросанную одежду. Ночью они предусмотрительно захватили ее с собой. Но, дойдя до спальни, смогли только сложить в одну кучу, туда, где уже лежала одежда Габриель. Теперь надо было разобраться, кому что принадлежит. Они смеялись и шутили, примеривая вещи друг друга и убеждаясь опытным путем, что этот элемент не из их гардероба.

Когда они почти оделись, Эдвин подхватил Габриель на руки и принялся кружиться по комнате. Ему так нравилось слышать, как она смеется!

Их веселье оборвалось самым неожиданным образом. В комнату ворвались вооруженные люди.

— Всем оставаться на месте, ФБР! — закричал невысокий мужчина с непримечательной внешностью. Именно такие, по представлению Габриель, и должны работать в ФБР.

— Какого черта здесь происходит? — поинтересовался Эдвин, опуская Габриель на пол.

— Вы, мистер Колдуэл, и вы, мисс Кой, проследуете за нами по обвинению в краже, в незаконном проникновении в жилище и в нарушении коммерческой тайны.

— Очень интересно! — воскликнул Эдвин. — Неужели у вас даже ордер есть?

Мужчина молча протянул Эдвину ордер.

— Здесь стоит только моя фамилия. Мисс Кой останется дома, — твердо сказал он.

— Мисс Кой — важный свидетель. У нас нет прямых доказательств того, что она принимала участие во вчерашнем налете, но у нас есть косвенные свидетельства.

— Знаете, куда вы можете засунуть свои косвенные доказательства? — грубо поинтересовался Эдвин. — К тому же вас что, не учили, что надо представляться?

— Агент Бресни. — Он протянул свое удостоверение. — И я бы просил вас, мистер Колдуэл, быть повежливее. Собирайтесь. Нам надо идти.

— Мисс Кой никуда не пойдет, — упрямо повторил Эдвин. — Я не знаю, откуда у вас информация о том, что я замешан в этом деле, но мисс Кой там вчера не было. И она ничего не знает об этом.

— Но! — воскликнул Габриель.

— Тебя там не было. Ты ничего не знаешь об этом, — с расстановкой сказал Эдвин.

От его тона по коже Габриель поползли мурашки. Она покорно кивнула и спряталась за спину Эдвина.

— Она остается здесь, — повторил он.

— Мистер Колдуэл, мы не предъявляем мисс Кой никаких обвинений, мы просто просим ее дать показания!

— Я ничего не скажу, потому что ничего не знаю, — подала голос Габриель из-за широкой спины Эдвина.

— В ваших интересах, мисс Кой, сотрудничать с нами, — продолжал настаивать агент Бресни.

— Она ни с кем сотрудничать не будет. И, кстати, почему это вы ворвались в мой дом с толпой этих молодцев? Я что, угнал самолет президента? — иронично спросил Эдвин.

Бресни пожал плечами.

— Вы не открывали.

— Могли бы и подождать, — ворчливо произнес Эдвин. — Ну, мы идем или так и будем тут стоять и смотреть друг на друга?

— Мисс Кой, я бы просил вас вернуться к себе домой! — сказал Бресни, обращаясь к Габриель.

— Это еще почему? — спросил Эдвин. — Она под домашним арестом? Где санкция?

— Ваш дом, мистер Колдуэл, будет опечатан. Кстати, можете отдать жесткий диск сейчас.

Эдвин пожал плечами и жестом предложил следовать за собой. Агент ФБР прошел за ним в кабинет. Они вернулись через несколько секунд. В пластиковом прозрачном пакете лежал винчестер Буртона.

— Да, может быть, вы меня просветите, с чего это такими делами занимается ФБР? — поинтересовался Эдвин.

— Вы узнаете все в нашем офисе, — отозвался Бресни. — Будьте добры следовать за мной.

Он махнул рукой своей группе, и все друг за другом вышли из дома. Габриель выбежала вслед за ними.

— Эдвин! Когда ты вернешься?! — крикнула она.

Эдвина уже усаживали в машину.

— Когда отпустят! — ответил он. — Я так много хотел тебе сказать, Габриель!

Двери закрылись, и машина поехала.

Габриель еще долго смотрела ей вслед. Она только начала надеяться на то, что нашла свое счастье и что теперь все будет хорошо, и вот ее мужчину увозят куда-то!

Ну зачем ты сказал, что я тут ни при чем? Я бы хотела быть с тобой рядом там. А теперь я одна, и ты один. Как же мы будем жить друг без друга?

Габриель опустила плечи и пошла к своей машине. В этом доме без Эдвина ей делать нечего.

Как же я теперь? — спрашивала она себя в сотый раз. Ну почему он не сказал, к кому мне обратиться за помощью? У него ведь почти нет друзей! Почти… Значит, хоть кто-то, кому не безразличен Эдвин Колдуэл, существует? Мне надо найти этого человека! Ведь я ничего не могу сейчас сделать. Вот это действительно мужские игры. И мне в них не место.

Она вернулась домой и принялась мерить шагами свою спальню. Она пыталась найти выход. Пыталась понять, что сделал бы Эдвин, окажись он на ее месте. Но никакие мысли ей в голову не приходили. Габриель уже почти отчаялась. Ведь если она не поможет Эдвину, никто не протянет ему руку. Никто просто не узнает, что с ним и где он!

Он ведь так и сказал, что у него никого нет, кроме Тойси! О боже мой! Я забыла про Тойси!

Габриель вновь поехала в дом Эдвина.

Его двери были опечатаны желтой лентой, и Габриель не решалась ее сорвать. Она металась вокруг дома, пытаясь найти лазейку, чтобы забрать Тойси. Но она слишком устала от переживаний и не могла ничего придумать. И вдруг Габриель услышала собачий лай.

Она обогнула дом и увидела бегущую к ней по дорожке Тойси, весело виляющую хвостом.

— Привет, девочка! — сказала Габриель, беря собаку на руки. — Вот мы и остались без нашего Эдвина. Так что пойдем ко мне. Пока он не вернется, ты будешь жить у меня.

Тойси вильнула хвостом и облизала Габриель щеку, как будто понимала, о чем идет речь.

Какая милая собака! — подумала Габриель. Еще неделю назад я бы ни за что не подумала, что ее воспитывал Эдвин. А ведь животные обычно очень похожи на своих хозяев! Он мне казался таким заносчивым, чванливым, даже тупым! Я просто не знала, что скрывается под маской! Смешно подумать, как я вставляла ему палки в колеса, жалуясь…

От радости, что она наконец-то поняла, что надо делать, Габриель запрыгала, как в детстве! Тойси не понимала, в чем дело, но тоже поддержала ее задорным лаем.

— Тойси! — закричала Габриель. — Мы позвоним председателю коллегии! Джиму! Уж он-то точно знает, что делать! Как же я сразу не догадалась!

Она прилетела домой как на крыльях. Габриель отправила Тойси изучать дом, где ей теперь предстояло жить, а сама принялась искать Джима Сонти — председателя коллегии адвокатов.

Уже с третьей попытки ей удалось застать его по одному из номеров.

— Доброе утро, мистер Сонти! — поприветствовала она. — Это мисс Кой.

— Мисс Кой! Рад вас слышать! Вас опять обидел этот негодяй Колдуэл? — шутливо поинтересовался Джим. — А он еще называется моим другом! Вышвырну из коллегии!

— Нет-нет! — Габриель поспешила остановить скорого на расправу Сонти. — Я хотела бы, чтобы вы, наоборот, помогли Эдвину. Он попал в беду.

— Когда-нибудь это должно было случиться! — сказал Джим. Теперь в его голосе не было и намека на веселье. — Куда влез наш Эдвин на этот раз?

Габриель обстоятельно рассказала Сонти историю похищения диска у Буртона. За все время рассказа Джим не сказал ни слова. И лишь когда она закончила, он разразился речью о том, насколько некоторые вроде бы умные люди могут быть безответственными. Габриель терпеливо ждала, пока он закончит. Когда Джим выдохся, она спросила:

— Мистер Сонти, вы поможете ему?

— Ну а как же?! Эдвин — мой друг, а друзей в беде бросать нельзя. Даже если эти друзья, уж простите меня, мисс Кой, роют себе ямы ради красивых глаз.

Габриель почувствовала, что краснеет. Она уже думала о том, что у Эдвина из-за нее одни неприятности, но чтобы ей сообщали об этом в лицо!

Ужасно неприятно! — подумала она.

— Сидите дома и ждите моего звонка, — начал давать распоряжения Джим. — И не пытайтесь ничего делать самостоятельно! Я знаю, вы умная девушка и должны понять, что можете только навредить Эдвину. Как только я хоть что-то выясню, я вам перезвоню.

— Спасибо, мистер Сонти, — сказала Габриель.

— Называйте меня просто Джим, — попросил он. — Так меня зовет Эдвин. А то еще не поймете друг друга. Созвонимся, мисс Кой!

Он положил трубку, и Габриель ничего не оставалось, как сидеть и гипнотизировать взглядом телефон, надеясь, что от этого он быстрее зазвонит.

Но надежды Габриель не оправдались, Джим позвонил только через три часа.

— Ну и работенку вы мне придумали, мисс Кой! — пожаловался он. — Никто не хочет ничего говорить! Пришлось задействовать старые связи.

— И что вы узнали? — спросила Габриель.

— Не переживайте так. Эдвину ничего ужасного не грозит. Максимум — домашний арест. Ведь действовал он из лучших побуждений. Но это только до суда. Хотя там мы сможем выкрутиться. А вот лицензии на адвокатскую деятельность его, скорее всего, лишат. И это будет самым страшным ударом.

— А когда его отпустят? — спросила Габриель с надеждой в голосе.

— Этого я не знаю.

— Но хотя бы примерно! — умоляла Габриель.

— Мисс Кой, — проникновенным голосом сказал Джим, — вы мне очень нравитесь, но я не буду вам давать никаких ложных надежд. Я не знаю, когда это произойдет. Сейчас вы можете только ждать.

И Габриель приготовилась ждать.

Три дня она прислушивалась к каждому шороху, надеясь, что сейчас откроется дверь и войдет он. Три дня она не могла уснуть, думая о том, что сейчас делает Эдвин. Габриель представляла, как он томится в сырой неуютной камере на жесткой кровати, без одеяла, замерзая ночами, и плакала от жалости к Эдвину.

Она страдала оттого, что ничем не может ему помочь. Она привыкла действовать, как только видела перед собой проблему. Искать какие-то пути решения. И вот сейчас она не могла сделать ничего! Совершенно ничего!

Ожидание сводило ее с ума.

Утром четвертого дня она проснулась и почувствовала, что что-то изменилось. Габриель не мола сказать, в чем дело. Просто и воздух стал каким-то другим, и солнце светило ярче.

Он вернется сегодня, подумала она и вновь принялась за привычное дело: ожидание.

Когда Габриель готовила завтрак себе и Тойси, в дверь позвонили. Она бросилась открывать.

На пороге стоял Эдвин.

— Эдвин! Как я тебя ждала! — закричала Габриель и обняла его.

— Где моя собака? — первым делом спросил Эдвин.

Габриель отстранилась от него.

— Мог хотя бы поздороваться, — обиженно сказала она. Не о такой встрече Габриель мечтала долгими днями и ночами. — У меня твоя Тойси, куда же еще она могла деться!

— Слава богу! — сказал Эдвин и крепко обнял Габриель. — Как я без тебя скучал!

— Расскажешь это своей собаке. Хотя ты ее не заслуживаешь! — ответила Габриель.

Она сильно обиделась на Эдвина. Ей казалось, что чувство, вспыхнувшее между ними, она просто придумала, что на самом деле ничего не было. И что Она совершенно безразлична Эдвину.

— Габриель, крошка, что с тобой? — спросил он ее удивленно.

— Мне не нравится быть на одной доске с собакой. Даже с самой лучшей.

— Ты что, ревнуешь меня к Тойси? — с улыбкой спросил Эдвин.

— Ты мог бы спросить сначала, как я тут без тебя прожила эти дни! Мог бы спросить, что я делала! Мог бы поцеловать, в конце концов! Но не требовать у меня собаку! Да еще с таким видом, будто я всю жизнь мечтала ее отравить!

— Прости, Габриель! Я так волновался за тебя. Но когда подумал, что Тойси осталась одна дома, я чуть с ума не сошел. Ты должна меня понять. Уже несколько лет она заменяет мне любовь окружающих. Она очень дорога мне. Не думай, что я не волновался за тебя. Но я просто знал, что ты у меня сильная и сумеешь постоять за себя! Ты ведь умеешь?

— Конечно, умею, — вытирая слезы, сказала Габриель. — Вот сейчас выставлю тебя из дому, чтобы знал. И буду дальше жить спокойно, без тебя.

— Габриель, родная моя! Не делай этого!

Она посмотрела на него исподлобья.

— Не смотри так! — Эдвин, смеясь, поднял руки вверх. — Чтобы тебя умилостивить, скажу, что, по всей видимости, твой комплекс останется у тебя.

— Комплекс! — с восторгом выдохнула Габриель.

— Меня вовсе не арестовывали, хотя голову намылили капитально. Они уже давно следили за Буртоном. Я был прав, это очень крупный аферист, и числятся за ним сделки вроде твоей, только там шли в дело более впечатляющие суммы. Миллионы! А мы своей самодеятельностью чуть не сорвали всю операцию. Вот и пришлось им меня временно удалить. Вроде как арестовать. Чтобы Буртон не испугался и не убежал куда-нибудь, где его будет невозможно достать.

— Но почему бы он испугался?

— Потому что узнал, что кто-то его ограбил и сообщил в полицию. В стакане нашли следы снотворного. Я не учел, что только в организме оно разлагается быстро. Сопоставили все факты и вышли на меня. Буртон до сих пор в шоке. Кажется, я первый, кого он хотел посвятить в дело своей жизни.

— Зачем? — с любопытством спросила его Габриель.

— Ему нужен был хороший адвокат, не слишком обремененный совестью.

— Да уж, с совестью у тебя точно проблемы, — обиженно сказала Габриель.

— Ну не до такой же степени! И вообще я тут подумал… Как быстро твои родители смогут приехать в Гранд-Рапидс?

— Да хоть завтра! А зачем?

— Значит, послезавтра мы с тобой идем венчаться.

— Но, Эдвин!..

— Не беспокойся, со священником я договорюсь, он мне кое-чем обязан.

— Эдвин! — вновь попыталась остановить его Габриель.

— Платье ты себе еще успеешь купить, хотя я не думаю, что тебе нравятся все эти кружева и кринолины.

— Терпеть не могу! — честно признала Габриель.

— Вот и отлично, вопрос решен. А сейчас не накормишь ли ты меня завтраком? А то в гостинице, где я жил, кормили преотвратно.

— Эдвин, тебе не кажется, что ты торопишься? Стоило бы спросить меня, хочу ли я за тебя замуж?

— А ты не хочешь? — с усмешкой спросил он.

— Не в том дело! Я не хочу, чтобы, как только я ночью случайно отдавлю Тойси лапку, в меня летело что-нибудь тяжелое! Я не хочу быть для тебя после собаки или где-то рядом с ней. И, в конце концов, ты можешь хотя бы сказать, что любишь меня!

— Габриель, ты всегда будешь для меня на первом месте. Ты — самая потрясающая женщина, которую я встречал в своей жизни. Ты сильная, умная, честная, открытая и очень, очень красивая! Я уверен, что могу доверить тебе воспитание моих детей. Я уверен, что, если ты когда-нибудь разлюбишь меня, ты честно в этом признаешься. Я уверен, что ты не будешь обманывать меня и скрывать свои чувства. Я уверен в тебе, Габриель. И поэтому я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя! — воскликнула она и, привстав на цыпочки, поцеловала Эдвина.

Он подхватил ее на руки.

— И где тут у тебя спальня? Я с ума сошел, болтаясь в этом дурацком номере и думая постоянно о тебе!

Он тут же ощутимо получил кулачком по ребрам.

— За что?! — обиженно воскликнул Эдвин.

— За то, что я тут мучилась, напредставляла себе черт знает что, а ты в гостинице отдыхал! Я прослежу, чтобы это больше не повторялось!

— Я могу считать, что ты согласна выйти за меня замуж? — уточнил Эдвин.

Вместо ответа Габриель поцеловала его.