ГЛАВА 22

Прекрасно понимая чувства Фини, Ева не мешала ему рычать, бушевать и плеваться.

И не обращала внимания на то, что в трубке слы­шится журчание воды, а на заднем плане звучит лири­ческая музыка, под которую какой-то бас воркует своей даме о любви.

Как видно, она была не единственной, планировав­шей на этот вечер обольщение.

– Мы вернем его, – сказала она, когда Фини пере­стал брызгать слюной. – Я собираюсь установить слеж­ку за его домом и квартирой его матери. Не думаю, что он удерет, как кролик, но не хочу рисковать. Фини, расшифруй сообщения на его компьютере. Нам нужно собрать как можно больше улик.

– Этого судью следует раздеть догола и протащить по улице, привязав к его члену табличку с крупной над­писью «ТРАХАНЫЙ РАЗДОЛБАЙ»!

– Да, картина была бы приятная и поучительная, но скоро освобождение под залог будет отменено. Вызови Макнаба.

– Небось кувыркается с Пибоди, – проворчал Фи­ни. – Кстати, о кроликах…

Проявив железный характер, Ева сдержалась и ни­чего не сказала о весьма эротическом фоне их разгово­ра, хотя соблазн был велик.

– Если и так, то я не хочу об этом знать. Но можешь взять Пибоди для связи. Как только что-нибудь раскопаешь, она передаст мне.

– Разве ты не берешь ее на задержание?

– Нет. Со мной будет другой коп. Уитни.

– Джек?! – Фини расхохотался, чем немало удивил Еву. – Без дураков?

– Без дураков. Слушай, Фини, как я должна себя вести в такой ситуации? Если что-нибудь пойдет не так, я могу отдавать ему приказы?

– Конечно, ведь дело расследуешь ты.

– Да, помню, – Она защемила пальцами переноси­цу. – Нарой что-нибудь, и поскорее… Что-то я хотела тебе сказать… Ах, да. Я обожаю такую музыку!

Ева дала отбой. Может быть, у нее вовсе не такой уж железный характер?

Она позвонила в управление, приказала установить наблюдение за двумя точками, встала и начала расхажи­вать по кабинету.

Почему так долго нет сообщения от окружного про­курора? Наверно, ей нужно спуститься. И взять на себя обязанности хозяйки дома. Сейчас эта роль удавалась ей лучше, чем год назад. Ева играла ее не идеально, но сносно. Правда, чаще всего она делала это во время де­ловых обедов и приемов, на которых присутствовало множество гостей, а потому уделять повышенное вни­мание каждому было вовсе не обязательно. Но при­нимать дома собственного начальника… Нет, светские разговоры и непринужденные беседы – конек Рорка, а не ее.

Тяжело вздохнув, Ева пошла в спальню за портупе­ей. Пристегнув к портупее кобуру, она почувствовала, что вновь владеет собой.


Люциус чувствовал то же самое. Он владел собой. В глубине его оскорбленной души клокотал гнев, но ее поверхность была затянута льдом. И даже если гнев время от времени прорывался наружу, это не мешало Данвуду владеть собой.

Он знал, что мать будет хныкать, плакать и умолять. Ее поведение было предсказуемым. По его разумению, такими были все женщины – слабыми и покорными от природы. Они требовали руководства и твердой руки. Его матерью всегда управляли твердой рукой. Сначала дед, потом отец. А он, Люциус, просто поддерживал тра­дицию семьи Макнамар-Данвудов.

Мужчины этой семьи всегда командовали парадом. Всегда были победителями. Мужчины этой семьи за­служивали уважения, послушания и нерассуждающей преданности. С ними нельзя было обращаться, как с ря­довыми преступниками, хватать, бросать за решетку и допрашивать.

И их никогда, никогда не предавали.

Естественно, из тюрьмы его выпустили. Люциус ни минуты не сомневался в том, что это случится. Он ни за что не позволит, чтобы его посадили в клетку, как животное! И все-таки он не мог избавиться от чувства уни­жения. Сначала его бросили за решетку, потом потащи­ли в суд, нарушили его права…

Ему противостояла какая-то Ева Даллас. Господи, откуда она взялась?! Люциус всегда считал, что женщи­нам никогда нельзя давать власть, и это, пожалуй, было единственным, в чем он соглашался со своим злосчаст­ным дедом.

Он не будет торопиться. Составит тщательный план. Выберет место и время. А когда все будет готово, жесто­ко отомстит ей за то, что она посмела поднять на него руку, испортила игру и публично опозорила.

Тихое место, небольшая прелюдия, а потом… О да, его свидание с лейтенантом Даллас будет очень бурным. На этот раз он наденет на нее наручники. А когда она получит порцию «Шлюхи» и станет умолять о той единственной вещи, которой на самом деле хотят все женщины, он даже не станет трахать ее. Он причинит ей боль, невыносимую боль, но откажет в последнем осле­пительном наслаждении.

Она будет умирать от отчаяния, как сучка в охоте.

От этой мысли у него затвердело в паху. Это еще раз доказывало, что он мужчина.

Но Даллас и ее наказание могли подождать. Куда важнее было разобраться с Кевином.

Старая дружба не оправдывает предательства. Кевин должен за все заплатить. Тем более что эта расплата по­служит его собственному оправданию.


Люциус тщательно подготовился к выполнению за­дачи. Надел на голову гладкий медно-рыжий парик и придал коже молочную белизну. Согласно удостоверению личности, его звали Терренс Блэкберн и он был адвокатом Кевина Морано.

В его маске были изъяны, Люциус признавал это. Но необходимость торопиться оправдывала некоторые погрешности в деталях. В конце концов, люди видят лишь то, что хотят видеть. Он прекрасно знал это. Он был похож на Блэкберна и имел удостоверение на его имя. Носил типичный костюм преуспевающего адвоката по уголовным делам. Имел при себе дорогой кожаный «дипломат». И выражение лица у него было мрачное и высокомерное.


Люциус без труда проник в управление. Когда он потребовал свидания со своим клиентом, это вызвало у дежурного копа не столько интерес, сколько досаду.

Люциус хладнокровно подчинился беглому обыску и снова предъявил для рентгеновского просвечивания свой «дипломат». Когда его привели в комнату для свиданий, он сел, сложил руки на коленях и принялся ждать.

Когда привели Кевина, на котором был мешкова­тый ярко-оранжевый комбинезон, Люциус испытал хо­лодное злорадство, которое пересилило гнев. Лицо друга, облаченного в ужасную тюремную одежду, было серым и унылым, но при виде адвоката он тут же вос­прянул духом.

– Мистер Блэкберн, я не ожидал, что вы придете ко мне еще раз. Вы сказали, что завтра утром мне предсто­ит предварительное слушание, и я должен буду доказать, что находился в моральной и эмоциональной зависи­мости. Что, появились какие-то новости?

– Мы обсудим это. – Когда Кевин сел, Люциус не­брежно махнул охраннику рукой и открыл «дипломат». Дверь захлопнулась. – Как вы себя чувствуете?

– Ужасно! – Кевин заломил руки. – Правда, я си­жу в одиночной камере, лейтенант Даллас сдержала сло­во, но там темно и… и воняет! В любой момент кто-то может заглянуть в «глазок», и нельзя ни секунды по­быть наедине с собой. Мистер Блэкберн, я не могу си­деть в тюрьме! Это невозможно! Нужно что-то сделать. Сделать так, чтобы предварительное слушание сложи­лось в мою пользу. Я мог бы провести некоторое время в частном реабилитационном центре или… или под домашним арестом. Но вернуться в тюрьму?! Нет, ни за что!

– Мы найдем способ избежать этого.

– Серьезно? – Кевин обрадовался и наклонился к собеседнику. – Но днем вы сказали… Ладно, неважно. Спасибо. Спасибо большое. Теперь, когда я узнал, что вы принимаете соответствующие меры, мне сильно по­легчало.

– Меры принимаются, но мне нужны деньги. Что­бы расчистить тропу.

– Все, что хотите! – Кевин закрыл лицо руками. – Я не могу оставаться тут. Не знаю, как я переживу эту ночь.

– Вам нужно сохранять спокойствие. Выпейте воды.

Люциус поднялся и прошел к стоявшему в углу ох­ладителю воды. Наполнив чашку, он незаметно вылил туда содержимое флакончика, висевшего на цепочке под рубашкой.

– В вашем признании говорится, что во всем вино­ват Люциус Данвуд, – сказал он, возвратившись. – Это была его игра, и он выигрывал.

– Я знаю, что поступил дурно, и чувствую себя ужасно. Но что я мог поделать? Эта Даллас говорила, что иначе все преступления припишут мне. – Кевин зал­пом выпил воду. – Но я не виноват. Каждому понятно, что я не виноват. Я никогда не решился бы на это, если бы не Люциус.

– Он умнее вас. И сильнее.

– Нет-нет, он просто… очень изобретательный. И любит соперничество. Я не могу сказать, что кто-то из нас умнее. И все же… – Кевин слабо улыбнулся. – Думаю, что в каком-то смысле победа осталась за мной.

– Вы так считаете? Это большое заблуждение.

– Я не понимаю, о чем вы… – В глазах у Кевина помутилось. – Мне нехорошо…

– Ты уйдешь первым, – негромко сказал Люци­ус. – Отправишься на тот свет. Умрешь еще до того, как тебя успеют доставить в лазарет. Кев, тебе не следо­вало предавать меня.

– Люциус?! – Испуганный Кевин попытался встать, но его не слушались ноги. – Помоги мне! Кто-нибудь, помогите!

– Слишком поздно. – Люциус поднялся, снял с се­бя цепочку, надел ее на шею Кевина и аккуратно запра­вил под комбинезон.

– Ты не можешь так поступить со мной. – Кевин из последних сил уцепился за руку Люциуса. – Не мо­жешь убить меня.

– Я уже убил тебя, Кев. Но ты умрешь без боли. Ра­ди старой дружбы. Сначала они подумают, что это са­моубийство. Им понадобится какое-то время, чтобы по­нять, что к тебе приходил вовсе не Блэкберн. А поскольку в данный момент я нахожусь у матери, меня никто не заподозрит. Одно утешение, – добавил он, когда Ке­вин рухнул на пол. – Сидеть в тюрьме тебе больше не придется.

Люциус протянул руку, закрыл «дипломат» и акку­ратно отряхнул пиджак.

– Наша игра закончена, – пробормотал он. – Я выиграл.

Люциус нажал на кнопку под крышкой стола, затем наклонился и начал хлопать Кевина по щекам.

– Морано потерял сознание, – сказал он вошедше­му охраннику. – Начал кричать, что не вынесет ужа­сов тюрьмы, а потом упал. Ему нужна медицинская помощь.

Пока его умирающего друга везли в лазарет, Люциус Данвуд хладнокровно вышел из здания центрального полицейского управления.


Когда Ева спустилась на первый этаж, Уитни и Рорк уже закончили обед и теперь пили кофе, покуривали сигары. Услышав, что Уитни смеется – причем не коротко хмыкает, как обычно, а зычно хохочет, – она за­стыла на месте, сосчитала до десяти и только после это­го вошла в столовую.

– Не знаю, как вы оба умудряетесь сохранять фигу­ры при таком обильном меню, – обратился к ней Уит­ни, продолжая улыбаться.

Рорк лукаво усмехнулся и поднес к губам чашку.

– Мы… много работаем. Правда, дорогая?

– Да, физические упражнения – залог здоровья… Сэр, я рада, что вам понравилось угощение. Фини за­нимается электроникой. Я дала указание следить за домом Данвуда и квартирой его матери. Пибоди будет доставлять новые сведения по мере их поступления. Я потормошила экспертов из следственной бригады, и они доложили, что обнаружили на полу и ковре гостиной следы крови той же группы, что у Макнамары. Ну­левая отрицательная. У Данвуда тоже нулевая отрица­тельная, но я слегка нажала на дежурного техника и заставила его провести полный анализ ДНК. Сэр, пред­варительные результаты доказывают, что это кровь Мак­намары. Еще до утра мы получим окончательное под­тверждение.

Уитни с удовольствием затянулся сигарой. Жена от­казывала ему в этой небольшой роскоши.

– Даллас, вы когда-нибудь отдыхаете? – Увидев ее непонимающий взгляд, майор покачал головой. – Сядьте. Выпейте кофе. Все, что можно было сделать, уже сделано. Мы не имеем возможности предпринять что-нибудь еще, пока не получили сообщение от про­курора.

– Если вы прикажете, она не станет спорить, – не­брежно бросил Рорк.

– Мне бы не хотелось приказывать хозяйке дома. Пожалуйста. – Уитни придвинул ей стул. – Рорк ска­зал мне, что вы на две недели улетаете в Мексику. Вы уже собрали вещи?

– Нет, сэр. – Ева, не находившая себе места, не­охотно села. – Я займусь этим, когда мы закончим дело.

Уитни снова покачал головой.

– Лейтенант, вы исключительный коп. А исключи­тельные копы сгорают быстрее, чем посредственные, у которых есть другие интересы. Удачный брак, например, очень помогает выстоять. Можете поверить моему опыту. Дети… – Уитни засмеялся, увидев на лице Евы непритворный ужас. – Когда придет время, конечно. Друзья. Родные. Иными словами, жизнь. Если у вас ни­чего нет, кроме работы, рано или поздно вы можете забыть, зачем работаете. Забыть о том, что, когда вы закрываете дело и сдаете его в архив, на свободе становится одним преступником меньше.

– Да, сэр.

– Думаю, раз уж я обедал за вашим столом и курил великолепные сигары вашего мужа, вы можете назы­вать меня Джек.

Ева обдумывала это предложение целых три се­кунды.

– Нет, сэр. Прошу прощения, но не могу.

Уитни откинулся на спинку стула и лениво выдох­нул дым.

– Ну что ж… – И тут зазвонил его мобильник.

Майор тут же снова стал начальником.

– Уитни.

– Освобождение арестованного под залог аннули­ровано, – зычно объявил помощник окружного проку­рора. – Подозреваемый Люциус Данвуд подлежит немедленному возвращению в камеру предварительного заключения. Все выдвинутые против него обвинения ос­таются в силе. Копии постановления об аннулировании и ордера на арест посланы вам по факсу.

– Хорошая работа. – Уитни дал отбой. – Ну что ж, лейтенант… Пожалуй, нам пора.

Рорк сразу поднялся. Заметив удивленный взгляд, ко­торый Ева бросила на мужа, Уитни наклонил голову.

– Гражданский консультант по этому делу попро­сил разрешения сопровождать нас и получил согласие. Но окончательное решение, разумеется, за вами. Лейте­нант, вы не будете возражать?

Увидев легкую улыбку Рорка, Ева со свистом втяну­ла в себя воздух.

– Нет, сэр, не буду. Это обошлось бы мне слишком дорого.


Сара Данвуд жила в двухуровневой квартире рес­пектабельного дома, расположенного всего в не­скольких кварталах от дома ее сына. Охранная система выдавала надписи «адресат отдыхает» и «посетителей не принимают», пока Ева не добилась своего с помощью значка, ордера и пламенных угроз.

– Впечатляюще, – прокомментировал Уитни, ко­гда они вошли в лифт. – Но объясните мне, ради бога, каким образом вы собирались вытащить человека из-под материнской юбки и засунуть его в задницу компью­тера?

– Признаться, сэр, мне никогда не приходилось это­го делать. Обычно бывает достаточно угроз… Думаю, Данвуд будет сопротивляться, – продолжила она. – Этот мальчишка не любит, когда расстраивают его пла­ны, и инстинкт заставляет его бросаться в атаку, пока он не потерял власть над собой… – Она помедлила. – Майор, я бы хотела передать консультанту оружие. Для самозащиты.

– Это ваше право, лейтенант.

Ева наклонилась, вынула из прикрепленной к ло­дыжке петли маленький парализатор и протянула Рорку.

– Заряд минимальный и должен таким остаться. Но пользоваться этим оружием можно только в случае не­посредственной физической угрозы. Понятно?

– Так точно, лейтенант. – Когда они вышли из лифта на этаже Данвудов, Рорк сунул парализатор в карман.

– Я пойду первой, – сказала Ева. – Все должно быть сделано очень быстро. Мы входим, определяем ме­стонахождение Люциуса Данвуда и надеваем на него наручники. Но всех штатских придется заранее удалить из помещения.

Она нажала на звонок, и дверь тут же открылась. На пороге стояла побледневшая горничная.

– Полиция. Освобождение Люциуса Данвуда под залог аннулировано.

– О, боже… Мисс Сара! Мисс Сара!

Рорк отстранил закричавшую горничную и освобо­дил Еве дорогу.

– Посидите здесь, если не хотите, чтобы вам при­чинили вред.

Ева вошла в квартиру, быстро обводя взглядом все входы и выходы. Когда по лестнице торопливо спусти­лась женщина, рука Евы потянулась к оружию, но тут же опустилась.

– Что это? В чем дело? Кто вы?

Женщина была маленькая, тоненькая, рыжекудрая и растерянная. Ее миловидное лицо было обезображено синяками, красовавшимися на подбородке и под левым глазом.

– Миссис Данвуд?

– Да, я миссис Данвуд. А вы из полиции? Та самая женщина, которая арестовала моего сына?

– Я лейтенант Даллас из нью-йоркской городской полиции. – Ева притянула значок, но при этом ее глаза ловили каждое движение, а уши – каждый подозрительный звук. – Освобождение Люциуса Данвуда под залог отменено. Я пришла арестовать его.

– Вы не имеете права! Я внесла залог. Судья…

– У меня есть постановление об отмене освобожде­ния под залог и ордер на арест. Миссис Данвуд, ваш сын наверху?

– Нет! Вы не можете арестовать его!

– Эти синяки – его рук дело?

В голосе Сары Данвуд послышался ужас.

– Нет-нет, я просто упала. Почему вы не можете оставить его в покое? – По щекам женщины покатились слезы. – Он еще мальчик!

– Этот мальчик убил вашего отца.

– Неправда… Это неправда! – Она закрыла лицо руками и отчаянно зарыдала.

– Майор?

– Действуйте. Миссис Данвуд, вам нужно сесть.


Предоставив мужчинам бороться с приступом исте­рики, Ева бросилась вверх по лестнице. Она была уве­рена, что справится с Люциусом, если тот попытается прорваться вниз. Положив руку на оружие, Ева рывком открывала каждую комнату, входила и осматривала ее. Подойдя к запертой двери, она достала универсальную отмычку и открыла замок.

Войдя внутрь, Ева сразу поняла, что это комната Лю­циуса. Детская комната избалованного ребенка, полная дорогих игрушек. Всю стену занимал центр развлечений – аудио, видео с огромным экраном, компьютер­ные игры… На стойке в виде буквы Г стоял центр прие­ма и передачи данных. Полки ломились от книг, дискет и альбомов. В смежной комнате Ева обнаружила не­большую, но хорошо оборудованную химическую лабо­раторию.

Шторы в обеих комнатах были спущены, двери в коридор надежно заперты. «Таинственный маленький мир», – подумала Ева.

Сначала она обыскала стенные шкафы и обнаружи­ла новые парики в прозрачных коробках. В ванной на полочке под зеркалом лежали остатки воска для лица и крема-основы.

«Нет, Люциуса здесь нет, – подумала Ева. – И вы­шел он отсюда в другом облике».

Она сунула оружие в кобуру, вернулась к центру пе­редачи данных и попробовала вывести на экран послед­нюю запись.

НЕ МОГУ ВЫПОЛНИТЬ ТРЕБОВАНИЕ БЕЗ ПАРОЛЯ…

– Ну, это мы еще посмотрим! – Ева быстро вышла на лестничную площадку. – Рорк, подойди на минутку.

– Горничная говорит, что Данвуд и его мать утром кричали друг на друга, – сказал Рорк, поднявшись. – Точнее, кричал Данвуд. Она слышала, как его мать плакала, слышала звуки ударов, потом хлопнула входная дверь. Тогда она выбежала из кухни и обнаружила миссис Данвуд на полу. Видимо, он не в первый раз подни­мал руку на мать. Так же, как его дед и отец. Отец сей­час в Сиэтле. Уехал по делам. Судя по всему, он бывает в этой квартире не так уж часто.

– Большая счастливая семья… Я хочу, чтобы ты помог мне получить доступ к последней записи, сде­ланной на компьютере. Эта сволочь требует пароль. Ес­ли будешь что-то трогать, воспользуйся аэрозолем. – Ева сунула ему баллончик с «Силином». – Я сейчас вернусь.

Она оставила Рорка и спустилась по лестнице.

– Его нет в квартире, – сказала она майору. – Миссис Данвуд, куда ушел Люциус?

– Прогуляться. Просто прогуляться. У него слиш­ком много забот.

«Еще бы!» – саркастически подумала Ева.

– Миссис Данвуд, вы вредите и ему, и себе. Чем дольше полиции придется искать вашего сына, тем тя­желее будут последствия. Скажите, где он.

– Но я действительно не знаю!

– Как он был одет, когда уходил?

– Я не понимаю, что вы имеете в виду…

– Прекрасно понимаете! Судя по всему, он снова замаскировался. И когда вы увидели сына в таком виде, инстинкт подсказал вам, что Люциус действительно совершил все то, в чем его обвиняют.

– Нет! Я не верю этому!

Услышав сигнал, Ева вынула мобильник и отверну­лась. Некоторое время она молча слушала, а затем, не говоря ни слова, дала отбой.

– Кевин Морано мертв, – бесстрастно произнесла она, наблюдая, как бледнеет от потрясения и ужаса ли­цо миссис Данвуд.

– Кевин? Нет… Нет!

– Его отравили. Сегодня днем у него был посети­тель. Вы ведь знаете, как выглядел этот посетитель, правда, миссис Данвуд? Ваш сын пошел навестить своего друга и убил его. А потом скрылся.

– Как он миновал охрану, черт побери? – грозно спросил Уитни.

– С помощью этого. – Спустившийся Рорк протя­нул ему распечатанную на бумаге копию портрета. – Вот последняя работа, проделанная на его компьютере.

– Блэкберн, – пробормотала Ева, не глядя на рас­печатку. – Адвокат Морано. Его пропустили практиче­ски без проверки. Он широко известный специалист по уголовным делам.

– Тут есть еще кое-что. – Рорк протянул ей другую распечатку. – Правила игры.

«СОБЛАЗНЯЙ И ЗАВОЕВЫВАЙ! – прочитала Ева. – Состязание в романтических и сексуальных подвигах ме­жду Люциусом Данвудом и Кевином Морано».

Она быстро пробежала глазами остальное. Все было очень тщательно организовано и расписано до мелочей. Цели, порядок, правила и система подсчета очков. По­чувствовав, что живот свело судорогой, Ева резко по­вернулась к Саре Данвуд.

– Посмотрите сюда. Прочтите. Тут все, что он сде­лал. Это его подлинная сущность! – Ева сунула листок ей в лицо.

– Вы хотите отнять у меня все? – По щекам несча­стной женщины текли слезы. Она смотрела не на рас­печатку, а на Еву. – Я выносила его в своем чреве! После нескольких месяцев обследований и лечения, от­чаяния и надежды я сумела зачать его. Неужели вы отнимете у меня последнее?

– Я ничего не отнимаю у вас, миссис Данвуд. Ваш сын сам позаботился об этом.


Ева снова отвернулась и приказала двум полицей­ским подняться в квартиру.

– Ему нужно место, где можно разгримироваться и переодеться, – сказала она Уитни. – Но не думаю, что он вернется сюда в конце концов. Все самые цен­ные вещи у него дома, и едва ли он захочет расстаться с ними.

Она попробовала поставить себя на место Люциуса.

– Сначала он попытается сбросить маску. Он знает, что после смерти Морано мы начнем его разыскивать, и не может позволить себе оставить следы. Но он считает нас медлительными и тупыми. Думает, что он намного умнее. Будет торопиться, но не слишком. Вернется до­мой, снимет парик и грим. Умоется. Проведет некото­рое время, издеваясь над нами, соберет кое-какие ве­щи, а то, что сочтет уликами, уничтожит.

– Вы установили наблюдение за его домом, – на­помнил Уитни. – Люди, стоящие в дозоре, его заметят.

– Может, да, а может, и нет. Потому что он знает об их присутствии.


– Сэр, вы не сядете за руль? – спросила Ева, когда они вышли на улицу. – А тем временем гражданский консультант нарисует мне картинку.

Майор ехал быстро, но не включал сирену. Когда по просьбе Евы Рорк вызвал на своем карманном персо­нальном компьютере план дома Данвуда, Уитни поднял брови.

– Ваш компьютер способен принимать голо­граммы?

– Ничего особенного. Обыкновенный голографический вывод.

На колени Евы упала распечатка. Она изучила ее. И составила план.

– Наблюдатели переместятся к черному ходу. Один проникнет в дом, второй останется снаружи. Остальные войдут здесь и здесь. Мы войдем в парадную дверь. Рорк, ты пойдешь налево и поднимешься по лестнице. Майор пойдет направо и прочешет первый этаж. Я спу­щусь вниз, в подвал. Учтите: у него включена охранная система, в том числе видеокамеры. Если Данвуд обратит на них внимание – а он непременно сделает это, – то узнает о нашем приближении. Так что следите за спинами друг друга. Потому что в глубине души он трус.

Когда они остановились рядом с машиной наблю­дения, Ева выпрыгнула наружу, выслушала отчет, под­робно описала ситуацию и отдала несколько быстрых приказов.

– Он не пользовался парадной дверью. Но тут есть еще три входа и двенадцать окон первого этажа. – Ева свернула за угол и неторопливо обошла дом. – Окно разбито, – доложила она по возвращении. – Он там.

Ева и Уитни одновременно достали универсальные отмычки.

– Прошу прощения, сэр…

– Простите, я слегка отвлекся. – Уитни спрятал от­мычку и вынул оружие.

Ева раскодировала замок.

– По счету «три».

– Ей почему-то нравится пригибаться, – шепнул Рорк Уитни и по команде Евы проскочил в дверь вместе с ней, выпрямившись в полный рост.

Затем они, словно три стрелы, разлетелись в разные стороны. Двигаясь спиной к стене, Ева добралась до ле­стницы в подвал, а затем громко произнесла требуемое законом предупреждение. Никакого ответа, разумеется, не последовало.

Ева спустилась вниз и бесшумно двинулась в темно­те, прицеливаясь в каждый дверной проем по очереди.

Услышав позади тихий звук шагов, она развернулась и едва не нажала на спусковой крючок.

– Черт побери! Это ты, Рорк?

– Первый этаж прикрывают два человека. Подкре­пление выехало. Если в подвале нас будет двое, дело пойдет быстрее. Тем более, – негромко добавил Рорк, становясь к ней спиной, – что он наверняка именно здесь.

Инстинкт Евы говорил ей то же самое. Поэтому она и выбрала данное направление.

– Он видит нас, – негромко сказала она, заметив видеокамеры, вделанные в потолок. – Затаился и ждет.

Одна из дверей была заперта.

– Сейчас я постараюсь его обмануть, – прошептала она Рорку на ухо. – Он ждет, что мы полезем напро­лом. И готов к этому. Не входи, пока я не подам сигнал.

Ева открыла замок, пнула дверь ногой, а затем бы­стро отпрянула.

Это движение спасло ей жизнь. Что-то треснуло в темноте у самых носков ее ботинок. Она увидела дым, услышала шипение и вынуждена была отступить в сто­рону, чтобы кислота не проела подошвы. В следующее мгновение в темноте что-то вспыхнуло, и Ева ощутила обжигающую боль в левом плече.

– Черт!

– Ты ранена? – Рорк прыгнул к Еве и, прижав ее к стене, заслонил своим телом. Из комнаты вылетела це­лая серия молний, но Люциус, к счастью, не видел, ку­да стрелять.

– Ерунда, слегка задело. – Ева поморщилась, пото­му что рука у нее онемела от плеча до кончиков паль­цев. – Вынь у меня из кармана мобильник. Левая рука не действует.

Рорк сделал то, что она просила, нажал на кнопку и продиктовал:

– Подвал, восточное крыло. Данвуд вооружен. Лей­тенант ранена.

– Пустяковая царапина, – с досадой бросила Ева. – Я цела. Повторяю, я цела. Пожалуйста, попробуй вклю­чить свет… Данвуд! – крикнула она, вперевалку подойдя к двери и держа оружие наготове. – Все кончено. Дом окружен. Бежать тебе некуда. Бросай оружие и вы­ходи с поднятыми руками.

– Только я могу сказать, что все кончено! А я еще не кончил. – Люциус сделал еще один выстрел. – Ду­маешь, я могу проиграть какой-то женщине!

Загорелся свет, и Ева увидела черную дыру в полу, которую отделяли от ее ног считанные сантиметры.

– «Соблазняй и завоевывай»? Мы приняли твою иг­ру, Люциус. Ты сделал глупость, так подробно и тщатель­но описав ее правила. Мы этим воспользуемся. Мы зна­ем, что ты убил Кевина. Это было сделано ловко, но законы ты знаешь хуже, чем химию. Его признание со­храняет силу. А ты оказался настолько глуп, что бросил в ванной остатки воска и крема-основы. И в итоге по­терял все набранные тобой очки.

В комнате зазвенело разбитое стекло, и Люциус яро­стно завопил:

– Это моя игра! И мои правила!

Ева подняла правую руку, останавливая людей, то­ропливо спускавшихся по лестнице.

– Люциус, началась новая игра по новым правилам, которую тебе ни за что не выиграть. Потому что я играю в нее лучше, чем ты. Бросай оружие и выходи, или я при­стрелю тебя, как собаку!

– Ты не выиграешь! – Теперь он ревел в три ручья, как капризный ребенок, у которого отняли игрушку. – Никто у меня не выиграет! Я непобедим! Я Данвуд!

– Прикрой меня, – сказала Ева Рорку.

Она сделала глубокий вдох, пригнулась и бросилась в комнату. Молнии прошили воздух над ее головой, но она успела перекатиться и нырнуть в укрытие.

– Глупо, Люциус. – Она прижалась спиной к мас­сивному буфету. – Очень глупо. Ты опять промахнул­ся. Плохо стреляешь. Где ты купил эту дрянь? У улич­ного торговца? И он сказал, что теперь ты хорошо воо­ружен? Так вот, он солгал. Проверь количество зарядов. У тебя осталось их меньше половины. А у меня целы все. И я не промахиваюсь. Я выиграла эту игру. А знаешь, каков приз? Возможность бросить тебя за решетку и держать там до конца твоих дней. И это сделает женщи­на, Люциус.

Данвуд ничего не ответил и перестал стрелять. Ти­шина насторожила Еву. Она осторожно выглянула из ук­рытия, чертыхнулась и нажала на спусковой крючок парализатора. Но было уже поздно.

Из руки Люциуса выпал флакон. Данвуд зашатался и рухнул на пол.

– Вызовите «Скорую»! – крикнула Ева. Она броси­лась к Люциусу, пинком отбросила его оружие и нагну­лась. – Что ты принял?

– То же, что дал Кевину. – Он холодно улыбнул­ся. – Только вдвое увеличил дозу для быстроты. Ни од­на женщина не бросит меня за решетку! Игра закончи­лась по моему желанию, так что выиграл я. Я всегда вы­игрываю. А ты, сука, проиграла.

Ева следила за тем, как он умирал, но не чувствова­ла угрызений совести.

– Нет, – пробормотала она. – Выиграли все, кро­ме тебя.

Загрузка...